хозяин солнца

The wasteland never ends and it's killing me Wait and count to ten but I'll never be able to live I can't seem to breathe I'll die fading carefully so don't save me Standing on the edge, it's darker now And it's in my head, I can't hear a sound Facing the storm I'm cast out at sea I'll drown eventually so don't save me

Бак вылетает из дома Бобби, не удосуживаясь попрощаться ни с одним из присутствующих. В голове набатом бьются слова Кристофера и мужчина до последнего надеется, что услышит, как Эдди окликает его, выбежав на улицу, но этого не происходит. «Мы не в диснеевском мультфильме, очнись» - мысль ударяет по вискам, отзываясь приглушенной, тупой болью в груди. Оказавшись вне дома, Эван вдыхает полной грудью, стараясь привести дыхание и пульс в норму, но накативший адреналин сильнее. Мужчина в последний раз оборачивается на темную дубовую дверь и шагает прочь, выходя за ворота дома. Улица встречает его неожиданной тишиной и сумерками, часы показывают четверть десятого – в последний выходной перед рабочим днем город пустеет, оставляя отголоски будничного шоппинга и ночных приключений. Прохладный ветер ложится мягкими порывами на лицо Бака, словно успокаивая, и мужчина продолжает идти, цепляясь взглядом за огни ночного города. В сознании мелькают очертания темных волос и заботливые руки, обеспокоенный взгляд, тепло чужого тела. На коже остается, словно впитавшись, аромат ладана и мускуса – успокаивающий, заставляющий мысли дробью вылетать из перегруженного разума. Эван слегка морщится, потряхивая головой и заполняется желанием смыть с себя почти призрачное, томное ощущение чужих касаний. Он проводит ладонью по своей шее – там, где буквально двадцать минут назад его касалась теплая, почти обжигающая рука Эдди. И сколько бы раз Бак не гнал от себя мысли о случившимся, они преследуют его в дороге, словно найдя свое укрытие в этих запутанных лабиринтах разума, поселившись среди них. Домой идти не хочется, дома – холод. Там – темно и пусто. Там нет Эдди и теплые пледы уже не спасают – уличный термометр показывает двадцать семь градусов тепла, но ощущаются они как ноль по Фаренгейту, и Бак не готов вернуться в эту морозную реальность. И Бак идет в часть, зная, что большая часть его друзей сейчас не на смене: там спокойно, можно занять комнату отдыха и разобраться во всем – по крайней мере, таков план. Едва голова касается подушки, мужчина проваливается в сон, и ему снится до боли знакомый, мягкий голос, обещающий, что все обязательно будет хорошо.

***

В сознание Бака, преодолевая стену сонных очертаний, врывается тихий голос Хен. - Эван, смена начинается через пол часа, тебе нужно встать и, по крайней мере, принять душ, - девушка бросает на него озабоченный взгляд и убирает руку от плеча, когда тот дергается, не ожидая пробуждения. - Черт, да, я сейчас, - Бак оглядывается по сторонам, пытаясь понять, как именно он оказался в части, а не в своей квартире. Воспоминания прошлого вечера накатывают с новой силой и мужчина потирает лицо ладонями до красных следов, отгоняя их прочь. - Ты в порядке? Вчера ты ушел, даже не попрощавшись. Мы беспокоились, что что-то случилось. - О, нет, все хорошо. Просто вчера немного устал после смены, пришлось бросить вас и идти домой, - Эван пожимает плечами, будто стараясь придать своим словам больше уверенности. - Что ж, тогда я спокойна, да и ты пропустил немного – Эдди ушел практически за тобой, даже попросил Бобби, чтобы присмотрел за Кристофером, оставил его в семье Нэш на одну ночь, а за ним разошлись и все остальные, - Хен мягко улыбается, отходя от постели и направляется к выходу из зоны отдыха. Бак садится на постели, оторопело смотря перед собой – Эдди ушел сразу же после него? Погруженный в свои мысли, мужчина направляется в душ – желание смыть с себя отголоски предыдущего вечера перекрывают даже базовые потребности. Небрежно бросая одежду на скамью, Эван ступает на прохладную плитку ванной комнаты, закрывая за собой дверь. Первые теплые струи бусинами замирают на коже мужчины, покрывшейся мурашками от осознания – стало теплее. Да, всего на пару градусов, но, боже, как он не заметил этого сразу? Включая воду на максимум, он увеличивает температуру, закидывая голову наверх, навстречу теплым струям и мысли вдруг в момент пропадают из головы, оставляя лишь ощущение спокойствия и наполненности. Понимая, что до начала смены остается лишь несколько минут – повезет, если около десяти, Бак с неохотой покидает влажное, теплое место – полотенце оборачивается вокруг бедер и мужчина садится на скамью, чтобы переодеться. Внезапно, тишину нарушает с грохотом открывающаяся дверь и Эдди, залетающий внутрь, словно вихрь – неостановимый, неугомонный, ломающий все на своем пути. Бак смотрит на него, будто в первый раз, приоткрыв рот в удивлении и следит за сменой эмоций на лице мужчины – от смятения до притворного спокойствия. Эван коротко кивает в знак приветствия, не в силах произнести слова, комом застрявшие в горле. - И что, теперь мы не разговариваем? Бак, мы оба изрядно выпили, мало ли что можно натворить, – Эдди старается звучать мягко, словно приближаясь к дикому зверю, - Не заостряй на этом внимания. Ты был расстроен, я тоже – это вылилось в пару совместных минут. Это ничего не меняет между нами, я в порядке, если в порядке ты, хорошо? – Диаз смотрит открыто и словно мысленно группируется перед нападением. - Нет, все в отлично, я просто… Я недавно проснулся и еще не вернулся к нормальному ритму. – Бак прочищает горло и мысленно копирует защитную позу, хотя слова звучат неуверенно – и он это понимает, но старается убедить друга твердым взглядом. - То есть, все хорошо? Ну, у нас? – Эдди делает жест ладонью, показывая на пространство между ними, - Это ничего? - Конечно, о чем речь, мужик? – Бак издает звук, отдаленно напоминающий смех, и не верит самому себе. Но, кажется, это убеждает Диаза, и он коротко кивает, проходя мимо, в душ. Эван с тихим стоном прислоняется к стене, мысленно ругая себя за несдержанность – с другой стороны, как можно держать себя в руках, когда палящее солнце здесь, буквально в полуметре от тебя, само того не зная, сжигает изнутри, оставляя после себя лишь пустоту?

***

Смена проходит в размеренном темпе – Чимни, как обычно, показывает фото Джи-Юн умиляющейся Хен и рассказывает об уютном китайском ресторанчике, который они с Мэдди открыли на выходных. Бобби лишь улыбается, умалчивая о собственной личной жизни, да и рассказывать нечего – приятное затишье с Афиной продолжается уже несколько месяцев, чему оба безмерно рады: покой – это то, что необходимо сейчас для них обоих. Эдди, тихо смеясь, поддерживает разговор и рассказывает об очередном конкурсе поделок, на котором Кристофер занял первое место, и, вау, Бак переполняется гордостью, сам того не замечая. Пара несложных вызовов – девушка, совершенно случайно вогнавшая нож в своего молодого человека; ребенок, застрявший на балконе семнадцатого этажа практически на сутки; пожар без жертв в кофейне на Оушн-Авеню. Вернувшись на станцию, Эван чувствует себя почти-в-порядке, если исключить это неприятное чувство, сосущее под ложечкой, словно сигнализирующее об утрате опоры. Он наблюдает за тем, как Эдди в спешке прощается с друзьями и почти бегом вылетает из здания. Чувство усиливается.

***

Бак возвращается домой и внезапно заостряет внимание на беспорядке, скопившемся за долгие бессонные ночи и ленивые дни – чашки недопитого кофе, расставленные практически в каждом уголке квартиры, пледы, комком заброшенные на подоконник и подушки, валяющиеся на полу. С напускным спокойствием он убирает чашки и загружает посуду в машинку, протирает барную стойку, словно избавляется от следов преступления – остервенело водит салфеткой по пятнам от напитков. Когда порядок наведен, мужчина позволяет себе опуститься в кресло, расслабляясь – из всех ощущений осталась лишь приятная усталость, давящая на веки. Мысли прерывает тихий, но настойчивый стук в дверь, а затем раздается звонок – на пороге стоит Эдди. Бак думает о том, что Диаз – его личная катастрофа. Цунами, торнадо, землетрясение – не меньше. Такого масштаба, что заставляет все чувства заостриться, прямо как сейчас, когда Эван видит запекшуюся кровь на лице мужчины, порванную и смятую местами одежду, а еще – глаза. Глаза, в которых застыл невысказанный шок и, может быть, немного слез. Глаза, в которых читается все – страх, будоражащий кровь; вина, лавиной сбивающая все на своем пути и крупица надежды. Бак отступает, молча кивая, приглашая друга зайти в квартиру. - Что за хрень? Ты в порядке? Что случилось? – он не может остановить поток вырывающихся изо рта вопросов. Эдди садится на стул, опуская голову и, кажется, что вся тяжесть мира свалилась на его плечи. Эван поджимает губы и подходит ближе, надеясь оценить величину ущерба, нанесенную телу мужчины: под глазом виднеется ссадина, кровь струйкой стекает к разбитым губам. На тех местах, где рубашка порвана, Бак видит оттенки синевы – плохой знак. Молча, будто слов и не нужно, он указывает на ванную, и, не встречая сопротивления во взгляде или движениях, ступает первым, словно прокладывая путь. Эдди следует за ним и на миг застывает в дверях, будто взвешивая «за» и «против», а затем опускается на край ванны. Бак испытывает чувство дежавю и сдерживает себя от смешка, отстраненно вспоминая события предыдущего вечера. Из шкафчика под раковиной практически молниеносно возникают бинты и антисептик – наверное, впервые за все время пребывание в ЛА мужчина пользуется аптечкой. Он мягко касается кончиками пальцев подбородка Эдди, заставляя повернуть голову в нужное направление и прикладывает к ране влажную ткань, получая в ответ тихое шипение. - Так и будешь молчать? Я тут, вообще-то, в доктора играю, - Эван продолжает вытирать запекшуюся кровь и бросает на Диаза вопросительный взгляд. - Неудачный бой. Случается. – Мужчина на удивление краток, что заставляет Бака раздраженно передернуть плечами и вновь вернуться к своему занятию. – Ему пришлось гораздо хуже. - Не сомневаюсь, ковбой. Ты продолжаешь этим заниматься? Я думал, что с уличными боями покончено, - он кидает укоризненный взгляд на мужчину и смачивает бинт антисептиком, прикладывая к доверчиво приоткрывшимся губам. - Нет, просто иногда возникает необходимость, ну, знаешь… Остудиться. – Эдди пытается отшучиваться, но, сталкиваясь с серьезным взглядом друга, тушуется. - Это не смешно. Ты понимаешь, что мог бы получить травму, лишиться работы? Лишиться Кристофера. Всего. Если тебе так уж нужно остудить свой пыл, ты можешь записаться в секцию бокса или, ну, знаешь, обратиться ко мне. Это не проблема. Диаз поджимает губы, признавая поражение в этой битве. - Кажется, с лицом покончено. Дашь взглянуть на остальное? – Эван кивает на грязные следы, оставшиеся на рубашке. Эдди молча, словно под гипнозом, поднимает ладони, расстегивая пуговицы – и, боже, Баку действительно хочется отвернуться – то ли из-за нахлынувшего тепла, подступающего к щекам, то ли из-за степени нанесенных увечий: ребра и живот выглядят плачевно. - У тебя тоже дежавю? – Диаз прикусывает раненную губу, тут же морщась, а Эвану вдруг становится трудно дышать. - Да, немного смахивает на вчерашние совместные минуты, - он не собирался передразнивать друга, но что чувство гордости и самосохранения творит с людьми? Эдди не смеется, он даже не шевелится, лишь буравит взглядом мужчину напротив и Эван думает о том, что ему срочно необходима кислородная маска. - Прикоснись ко мне. Бак чувствует, как кончики пальцев начинает покалывать, а ноги практически подкашиваются из-за нахлынувшего волнения – и все же, касается ладонью шеи мужчины. Тот прикрывает глаза и, словно кот, делает практически незаметное движение навстречу прикосновению. Эван, будто завороженный, скользит указательным пальцам к губам Диаза, слегка надавливая и поглаживая. Не встречая сопротивления или ответных действий, он делает короткий шаг ближе так, чтобы их лица оказались практически в миллиметрах друг от друга. Чувствует горячее дыхание на своей щеке и запоздало чувствует, как все летит в тартарары, понимая, что остановиться уже не сможет. Мягко, почти невесомо, касается губами кровоподтека под глазом и задерживается на несколько мгновений, словно стараясь унять, забрать чужую боль. В следующий момент он чувствует, как собственные губы затягивают в долгий, влажный поцелуй, а на бедрах возникает теплая тяжесть чужих рук, притягивая ближе. - Так нормально? Бак практически не слышит, но все равно кивает, застигнутый врасплох и не в силах ответить. Руки скользят ниже, обхватывая ремень и забираясь под него, кончики пальцев касаются напряженных мышц живота, поглаживая и расслабляя. И Эван, чувствуя, как сердце начинает отстукивать быстрый ритм, на секунду удивляется – а что, так можно было? Он чувствует металлический привкус на собственных губах, с досадой понимая, что рана Эдди снова начала кровоточить, но не может найти сил, чтобы остановиться. Ощущение рук на теле пропадает и Бак практически хнычет, подается ближе, пытаясь вернуть приятное тепло, открывает глаза, встречаясь взглядом с Эдди. - Все хорошо. Я с тобой, все в порядке. Эван утыкается лбом в ключицу Диаза, стараясь восстановить нормальный ритм дыхания и, кажется, готов застыть так навечно, но нужно закончить то, ради чего они сюда пришли. Бак возвращает бинты и снова обрабатывает открывшуюся ссадину на губе, а затем переходит к коже на ребрах – раны выглядят поверхностными и не требуют много времени и усилий. - Теперь не сбежишь? – Диаз практически смеется, а взгляд Эвана устремляется на лицо Эдди и смущение красными пятнами ползет по телу. - Мне некуда бежать. Бак, закончив с обработкой ран, ловит себя на мысли о том, что, может быть, нужно пригласить Эдди остаться? Но запоздало понимает, что это – лишнее, ведь он не собирается уходить. Рубашка остается лежать на полу ванной, и, чтобы не оставлять ее в одиночестве, Эван бросает свой свитер рядом. Поднимаясь по лестнице, он робко, практически невесомо, касается ладони Эдди своей и чувствует так много, что не может выразить словами. Джинсы остаются рядом с кроватью и Бак заползает под одеяло, ощущая, как вторая сторона прогибается под чужим весом. Горячие руки обхватывают талию и Эдди прижимается грудью к его спине, зарываясь носом в светлые завитки на макушке. Эван делает глубокий, ровный вдох, накрывая ладони Диаза своими и не чувствует ничего, кроме тепла.