хозяин солнца

Бак просыпается от того, что чувствует жар, с бешеной скоростью распространяющийся по всему телу – от лица до кончиков пальцев, и на секунду думает, что вот она, главная шутка жизни: у пожарного в квартире начался пожар. Первая мысль испаряется почти молниеносно, когда мужчина чувствует тепло чужого тела буквально везде: вздымающуюся грудь Эдди, прижимающуюся к его спине, тяжелые руки, обвивающие талию и шею, тихое посапывание в макушку. Невольно улыбаясь, Эван аккуратно, всеми силами стараясь не тревожить чужой сон, постепенно выпутывается из цепкой хватки рук и уже собирается подняться с постели, но с тихим стоном отчаяния возвращается в прежнее положение – утреннее возбуждение, крепким узлом сворачивающееся внизу живота, как нельзя некстати. Бак усилием воли заставляет себя встать с кровати и отправиться в душ. Долго думает, стоя под теплыми струями воды, и, наплевав на все, снимает возбуждение давно знакомым методом – только сейчас в голове возникают образы мужчины, мирно спящего на кровати: длинные пальцы рук, скользящие по груди, неистово бьющаяся венка в области виска. Темный взгляд и нежный голос – и этих образов достаточно для того, чтобы Эван, кажется, против собственной воли, выстанывая чужое имя и содрогаясь всем телом, освободился. Минутами позже, смывая с себя негу раннего утра, мужчина отдаленно слышит шум – Эдди проснулся. С кухни доносится лязганье посуды и приятный аромат кофе, и Бак ловит себя на мысли о том, что отвык от присутствия кого-то в собственной квартире по утрам – вот так, просто, рядом. Тихо ступает босыми ногами по полу и почти нерешительно подходит сзади, обвивая руками талию Эдди, заставляя того вздрогнуть. - Ты чего так рано? До смены еще несколько часов. - Мне показалось, что я слышал свое имя, - Эдди откидывает голову назад, мимолетно улыбаясь, - Desvergonzado, боже, как тебе не стыдно? – Оборачивается и смотрит насмешливо, - У тебя тонкие стены. Бак чувствует, как румянец подступает к щекам и ослабляет хватку рук – что ж, это было немного неловко. Эдди разворачивается и оставляет короткий поцелуй на его щеке, словно так и нужно, словно это происходило последние пять лет их жизни, и разве им не нужно обсудить все это? Диаз протягивает ему чашку с кофе и усаживается на барный стул, закинув ногу на ногу. - Слушай, может быть сейчас не время, но ты не думаешь, что нам стоит поговорить об этом? Буквально два дня назад ты сказал о том, что это ничего не значит и между нами все в порядке, но вот, мы снова пришли к тому, с чего начали, - Бак нервно потирает шею, - И даже больше. - Я не знаю, что сказать тебе, Бак. Я не знаю, что это, но разве ты не в порядке? Я – так точно. Не хочу спешить, не хочу думать об этом сейчас. Разве мы куда-то торопимся? – Эдди спокоен, как обычно, делает глоток напитка, словно они говорят об очередном скучном событии в их жизни. Эван пожимает плечами и ловит себя на мысли о том, что в его словах есть логика: они торопятся всю жизнь – на работе, спасая людей. Торопятся, заводя отношения – Эбби, Тейлор. Может быть сейчас самое время для того, чтобы немного притормозить? Жизнь идет своим чередом и, по сути, ничего не меняется. Добавляются лишь вечерние посиделки в квартире Бака и долгие ночи вместе, бок о бок; ленивые поцелуи, с каждым днем перерастающие в более страстные; долгие объятия и много-много-много физического контакта на сменах: почти-дружеские похлопывания по плечу, долгие взгляды, облизывающие тело, ненавязчивые касания рук. А еще многозначительные взгляды Бобби и перешептывания Хен с Чимни, но, как ни странно, ни один из них не комментирует внезапное примирение и улучшающееся с каждым днем состояние Эвана. А потом в Эдди стреляют и Бак чувствует, что тонет.

***

Все происходит, словно в замедленной съемке: вот, они с Эдди шутят пятью минутами ранее, и мужчина заливается громким смехом, откидывая голову назад, не в силах сдержаться. Вот, он отходит на несколько шагов и оценивает ситуацию на дороге, рядом слышен тихий говор коллег. А потом происходит то, что будет сниться каждому из них в кошмарах еще долгое время: раздается приглушенный выстрел и, кажется, что все это понарошку, но на лице Эдди читается непонимание и страх, и он замирает на несколько мгновений, и не только он – кажется, остановился весь мир. На плече с поражающей скоростью проступает кровавое пятно и Диаз, пошатнувшись, падает на горячий асфальт, не в силах сказать ни слова. Бак застывает, и просто смотрит, словно вросший в землю, пока чужие руки не утаскивают его за пожарную машину, скрывая от стрелка. Сам не понимая как, он оказывается на земле, и все, что мужчина может видеть – это Эдди, задыхающийся, кашляющий собственной кровью. С той же скоростью, как мир замедлился, он начинает раскручиваться с удвоенной силой, и к горлу подкатывает тошнота. Эван, застигнутый врасплох всплеском адреналина, вырывается из чужих удерживающих рук и ползет под машины, хватая Эдди за руки. - Держись, я сейчас, только держись, пожалуйста. – Сбивчивый шепот, на грани слышимости, но он знает, что Эдди слышит, Эдди понимает и Эдди старается. Раздается сдавленный крик, когда Эван тянет мужчину на себя, а из раны хлещет кровь – вероятно, задета артерия. Мгновением позже, Бак, с помощью одного из коллег, затаскивает Диаза в машину и укладывает на кушетку – знания о первой помощи испаряются, как только он видит тяжесть повреждений, и на секунду думает, что они не справятся. - Только не засыпай, Эдди, больница в пяти минутах, ты должен держаться, - где-то на грани сознания Эван не понимает, откуда на его лице кровь, но Диаз стирает эту влагу ладонью, и он понимает, что это слезы. - Все хорошо, carino, - Бак хочет истерически засмеяться, мол, ты нашел время для практики испанского. Давит бинтами на рану, но крови становится все больше, и, кажется, они вот-вот захлебнутся. Эван продолжает что-то шептать и кричит на водителя, когда не получает ответа, понимая, что Эдди потерял сознание. Въезжая в больницу, Бак думает, что они опоздали – лицо Диаза бледное, а губы приоткрыты, и он готов отдать все, чтобы в операционную сейчас везли его. Врачи отталкивают Бака, и он остается в дверях, запоздало чувствуя вязкую влагу на руках, видя ее на одежде. Проводит окровавленным руками по волосам и опускается на ближайший стул, набирает дрожащими пальцами Мэдди и сбивчиво тараторит, передавая события последних двадцати минут. Время до приезда друзей кажется, тянется вечно. Эван дрожит, стирая ногтями кровь с собственных рук, словно хочет содрать с себя кожу. В глазах застывает влага, и, кажется, что он не в силах даже заплакать, но крепкие объятия Бобби, застигающие врасплох, внезапно помогают. Он утыкается в плечо Капитана и содрогается всем телом, чувствует сильную ладонь на своих волосах, прижимающую ближе, старающуюся скрыть от боли этого мира. - Я словно окаменел, я ничего, я ничего не мог сделать, он просто упал, а я… - Бак отстраняется, глядя в глаза Бобби. - Ты не виноват, и ты знаешь это. Ты сделал все, что мог. Теперь остается только ждать, - И Бак знает, что Бобби прав, но чувство вины и беспомощности захлестывают его изнутри. Вот рядом оказывается Мэдди, которая помогает добраться до больничного туалета и шепчет что-то о его внешнем виде. Словно в прострации, Бак смывает кровь со своих рук и отстраненно думает, что запачкал всю раковину, сочувствуя уборщикам.

***

Операция длится уже порядка двух часов, в больничном коридоре, в поддержку пожарного, собирается не меньше десяти человек – кто-то принес кофе и перекус, понимая, что самые близкие останутся здесь надолго. Кто-то просто сочувствующе смотрит и поддерживает отвлеченными разговорами, а Бак может думать только о том, что происходит сейчас в операционной. Телефон в кармане брюк жужжит, а на экране высвечивается «Карла». - Да? - Боже, Бак, я слышала, что случилось. Кристофер сейчас со мной, я ничего ему не говорила, я не знаю, может быть стоит… - женщина замолкает, не зная, как продолжить. - Нет, не говори ему, я… Я приеду, я скоро приеду и сам все объясню, хорошо? Только… Переоденусь. - Как он? - Операция еще идет. Я не знаю, Карла, я больше не могу оставаться здесь. Я знаю, это ужасно, но я просто не могу сидеть и ничего не делать, не иметь возможности помочь, я.. - Эван, все в порядке, это… Это ничего. Ты не беспомощен, сейчас ты можешь позаботиться о Кристофере, - в голосе Карлы слышится сочувствующая улыбка. Вопреки протестам мужчины, Мэдди отвозит его домой, полагая, что сам он не в состоянии вести машину. Он переодевается, кидая свитер в корзину для белья, отстраненно думая о том, что пятна, наверное, не выведутся. Задерживает взгляд на постели, когда выходит из квартиры и думает о том, что отдал бы все, чтобы вернуться в последнее уютное утро. Дом Диазов встречает его тишиной и крепкими объятиями Карлы – она ничего не говорит, понимая, что слов сейчас недостаточно. - Ты уверен? Я могу остаться, если нужно, - женщина перебирает в руках ключи, озабоченно осматривая Бака. - Нет, все нормально. Кто-то должен ему сказать и, наверное, лучше это буду я. – Эван улыбается как-то вымученно и, наспех прощаясь с Карлой, поднимается наверх, в комнату Кристофера. Неловко переступает с ноги на ногу, мнется, но, взяв себя в руки, коротко стучит и открывает дверь. Мальчик сидит на кровати и его вид такой безмятежный, что хочется плакать. - Ба-ак, ты пришел! – улыбка озаряет лицо Кристофера и он поправляет очки, раскрывает руки для объятий. Мужчина еще немного стоит в дверях, а затем аккуратно и медленно подходит к кровати, опускаясь на нее и не знает, что сказать. - Что-то случилось? Ты грустный, – Кристофер смотрит внимательно и, о боже, в его больших глазах и нахмуренных бровях вся сосредоточенность этого мира, - А где папа? - По правде… По правде, Кристофер, кто-то ранил твоего папу, - и Бака прорывает. Объятия маленьких рук сцепляется на его плечах, и мужчина плачет, сгорбившись, словно стесняясь своей слабости. - Но ведь все будет хорошо? Он сильный. – Кристофер встает с кровати, поднимая с пола костыли. - Да, ты прав. Он сильный, совсем как ты, – Бак улыбается вымученно, - Куда собрался? - Бак, если папу кто-то ранил, то мы нужны ему, ты и я. Ты можешь поцеловать его, как в тот раз, и тогда все пройдет. Он всегда улыбается, когда ты его целуешь, и все становится хорошо, - Кристофер улыбается, немного краснея и опускает взгляд в пол, а Бака словно бьет обухом по голове. - Разве? Кристофер, я и твой папа, мы… Мы не… - и он не знает, что сказать. - Бак, мне десять, а не пять. И у меня церебральный паралич, а не слабоумие. – мальчик смеется, закидывая голову назад и Бак ловит себя на мысли о том, что недооценивал этого парня. - Ну все, Шерлок Холмс, поехали, ты раскрыл дело. Дорогу до больницы заполняет болтовня Кристофера, и Бак безмерно благодарен – он видит, что парень переживает не меньше, но старается быть сильным и смелым. Когда врачи сообщают, что операция прошла успешно, тяжелый груз словно падает с плеч мужчины, и ему кажется, что вот-вот, и он взлетит. В палату его пускают только через долгих двадцать минут, и он заходит один, оставляя Кристофера с друзьями и медсестрами – никто не знает, в каком Эдди состоянии, и Бак не хочет шокировать и без того напуганного ребенка. Диаз лежит на больничной койке и, кажется, что он просто спит, а не находится под воздействием наркоза. Бак опускается на стул рядом с кроватью и берет ладонь Эдди в свою, мягко поглаживая костяшки большим пальцем. - Ты знаешь, как сильно напугал нас всех? Меня? Я думал, что потеряю тебя, - Бак сопит почти обиженно, отдаленно понимая, что это лишь реакция на стресс, - Врачи говорят, что ты скоро очнешься и все будет хорошо. Пусть все будет хорошо, ладно? – мужчина опускает голову на грудь Диаза и вздыхает. - Ладно, carino. – слабый, хриплый шепот заставляет Эвана практически подскочить. - Эдди… - глаза мужчина наполняются влагой и он не может перестать гладить чужие руки. Губы мягко опускаются на щеки и лоб Диаза, мимолетно касаясь уголка рта. - Все хорошо, Бак, я с тобой, помнишь? Так просто ты от меня не избавишься, - и Бак смеется. Вымученно, заливисто, со слезами на щеках, и думает о том, что любит этого человека до потери пульса, до мурашек в животе, и, как ни странно, эта мысль не пугает.