Птичка

15 лет назад.

Бабушка с самого раннего утра затеяла что-то, и мальчик наблюдал, как она долго листала свои записные книжки с пожелтевшими страницами, а потом садилась в закутке за печью, и бормотала, тихо, так чтобы он не слышал. Саша был рад, что в этот раз она справляется сама — иногда бабушка включала его в свои обряды, и каждый раз он сильно пугался того, что происходило. Конечно, в четырнадцать лет ему сложно было признать, что он вообще способен бояться. Он считал себя храбрым. Так было, пока он не увидел сущность и не услышал страшные мокрые звуки, которые она издает, пытаясь что-то ему сказать, и пока бабушка не стала шептать у него в голове «…слушай, слушай внимательно, Саша, слушай Кащеюшку…», а он вслушивался в отвратительные звуки из преисподней, подавляя тошноту, и собирал их в слова. Пока он не вышел из состояния и не увидел, что все руки изрезал об разбитое зеркало, а бабушка только приговаривала, что он «молодцом» и что «в следующий раз будет лучше», выливая водку на раны, боли от которых он совсем не чувствовал, потому что все его тело онемело от страха… — Сашка, поди сюда, — бабушка позвала его откуда-то из сеней, и сердце мальчика ушло под землю. Он зашел в дом, отвлекаясь от стирки. — Чем-то помочь? — спросил он робко, сжимая одной рукой другую, чтобы вернуть в нее ощущение, которое забрал холод майской колодезной воды. — Я нашла кое-что, хотела показать тебе. В руках она держала сверток из старой плотной бумаги, размером с ладонь. — Что это? — Это привязка нашего рода к этому дому. Когда мальчик поднял на нее растерянный взгляд, она цокнула. — Ты же видел лукавого? — строго спросила она. — Н-ну да… — Молодец. Вот он нам помогает только пока есть это. — Но что там? — нахмурился он. — Этого тебе пока знать не нужно, Саш. Я просто хотела показать, что ничего просто так не бывает. Это значит, что у нас есть обязанности. — Какие? — сглотнул Саша, почувствовав, как по телу пробежали мурашки от того, с какой интонацией она это произнесла. — Расскажу, когда станешь постарше, — она погладила его по голове и сжала худое плечо своей сильной рукой. — Теперь можешь идти.

***

Ира еще никогда не забиралась так далеко от дома, и эта ее поездка в большую, но отдаленную от цивилизации деревню была чем-то вроде спора с самой собой. В этот раз она хотела доказать себе, что серьезно занимается этим делом — чем бы оно ни было. Что не просто живет там, куда ее занесет, а исследует, набирается опыта и что есть глубокий смысл в ее скитаниях. Ира сомневалась, пока ехала в поезде, пока ждала автобус, пока шла по лесу, пока стояла в церкви. Сомневалась, но продолжала идти, потому что не привыкла отменять планы, особенно те, которые строила на ходу. — Внученька, ты заходи ко мне завтра, — проговорила Марфа, сухенькая старушка с молодыми глазами, которая жила в крошечном доме, затесавшимся в центр деревни. Она то и дело метала взгляды в сторону Александра, который стоял за Ирой и лишь вежливо улыбался. — Конечно зайду! Спасибо вам большое, — Ира кивнула в сторону стола, за которым они только что сидели. — Мне просто необходим рецепт этих пирожков. — Все дам, деточка, у меня ж целая книга есть… — Мы тогда пойдем, Марфа, — будто напомнил ей Александр и открыл дверь для девушки. — Ирине надо расположиться. — Конечно-Конечно, Шурочка. А ты помнишь..? — Да-да, все завтра занесу, — загадочно тихо сказал он бабуле. Они вышли со двора, и Александр задержался, чтобы закрыть калитку, а Ира осмотрела территорию Бутры, окруженную лесом. Деревня состояла из нескольких десятков домов, среди которых были и магазин и небольшой коровник, которым владел Сергей — с ним Александр ее не познакомил, сказав, что тот не очень приветлив. — Куда отсюда уезжает молодежь? — вдруг полюбопытствовала Ира, заметив, что Александр поравнялся с ней. Он тихо шмыгнул и снова поправил очки. — В большие города. Красноярск это мечта молодежи, конечно, но редко кто обосновывается в именно там. Обычно отучатся в университете, а потом находят работу в области. Там и остаются. — А приезжают сюда проведать родственников? — Да, пока те живы. Но вы же видели, как много заброшенных домов. Родители умирают, земля здесь никому не нужна, вот и получается… Они постояли в тишине несколько мгновений, потом одновременно повернулись, чтобы что-то сказать, но замолчали. Так и стояли. Александр, как заметила Ира, всегда глядел на нее потерянными глазами, будто не совсем понимая, что перед ним находится. У него забавно округлялись глаза, а руки непроизвольно цеплялись друг за друга. Так выглядят люди, когда слышат трагичные новости — выражение какого-то зловещего интереса. Она не осуждала его. Сама понимала, что выглядит со стороны странной, может даже сумасшедшей. Александру ее понять ни за что не удалось бы, с его стабильной жизнью на одном месте. Ира задумалась о том, какое иррациональное уважение у нее вызвало само его присутствие здесь. Он всего лишь не уехал в город, хотя может показаться, что не сделать проще простого. Но Ира не понаслышке знает, как сложно иногда бывает не сбежать. — Ирина, у меня большой дом... — вдруг тихо сказал Александр. Он, наконец, отвел от нее взгляд и повернулся в сторону двухэтажного сруба, стоящего в низине на окраине деревни, но который было видно из любой ее части. — Я был бы рад, если бы вы разместились у меня. — Правда можно? — так громко изумилась Ира, и совсем рядом загавкал пес, напугав ее. Она ойкнула и спряталась за мужчиной, только потом увидев, что собака была на привязи и за забором. — Извините, — хохотнула она и выпустила из крепкой хватки рукав его кофты. Он только улыбнулся и поправил очки. — Пойдемте? Ира кивнула. И они пошли.

***

Александр расположил ее в своей комнате на втором этаже, сказав, что после смерти бабушки переехал в ее комнату, та была побольше и находилась ближе к кухне. Он оставил ее на пару часов, за которые она успела переодеться и поспать, но потом пригласил спуститься к чаю. — Вы знаете, а ведь моя бабушка чуть ли не своими руками построила этот дом, — сказал он, ставя чайник на плиту. — О… — только и ответила Ира, разглядывая небольшую кухню, половину пространства которой занимала настоящая русская печь. Едва войдя в сени, она почувствовала что-то живое в воздухе, прямо как в церкви. Теперь, внутри дома, теплого и по-деревенски красиво обустроенного, она подумала, что ей показалось. — Расскажете про нее? — А чего ж не рассказать? — хихикнул Александр. — Женщина была выдающаяся, сильная, как мужчина, да и роста такого же. Некоторые за глаза генеральшей звали, хотя мой дед военным никогда не был. Она взялась за мое воспитание, когда родители уехали в город на заработки, да потом и остались там. — Вас не забрали? — Нет, — поджал губы мужчина. — Но, знаете, это к лучшему, наверное. Бандитское время было, а я тут в безопасности оставался. Ей показалось, что эту фразу он будто повторил за кем-то, упорно убеждая себя в ее правдивости. Но, наверное у каждого человека есть такая правда, в которой изо дня в день нужно себя убеждать.

***

Ирина оказалась любопытной особой. Услышав, что она путешествует по деревням, Саша сначала подумал, что она сумасшедшая — зачем молодой девочке добровольно тратить время в глуши? Но было несколько несостыковок: она совсем не была сумасшедшей, и, к тому же, она не тратила время. Ирина узнавала всё, что только могла, и засыпала Сашу, и соседей, с которыми он ее познакомил, самыми разными вопросами. У него тоже было много вопросов, но он их задавать не торопился. Бабушка всегда учила слушать и наблюдать. Саша внимательно смотрел на девушку, когда она отвлекалась на разговоры, и не могла заметить того, как он ее изучает. Ему не хотелось думать, что желание разглядывать активную, молодую девушку продиктовано исключительно тем, что за свою взрослую жизнь он едва ли говорил с женщиной, которой меньше сорока лет. Нет, она — ее голос, веселые глаза, само ее присутствие здесь — интриговали его похлеще родового проклятия из соседней деревни, занимавшее все его мысли прошлой осенью, потому что оно весьма убедительно маскировалось под засильем чертей в доме. Бесспорно, Ирина была обаятельна, и настолько полна жизненной энергии, что, только прибыв в Бутру, начала оставлять в ней и в ее жителях очень глубокий след. Будто сама земля оживлялась там, куда она ступала. И в глазах у нее всегда горело: то ли ей была так интересна их незначительная жизнь, то ли черти плясали… Саша не мог разобраться. В конце концов он пришел к выводу, что, наверное, нет в мире человека, которому она могла бы показаться непривлекательной.

***

Когда они допили чай и Ирина уже стала подниматься наверх, она вдруг остановилась на лестнице и задала свой очередной вопрос. — А чем занималась ваша бабушка? Саша никогда не стеснялся семейного дара, но следующую фразу сказал, неожиданно опасаясь ее реакции. — Она колдовала. Он пристально всматривался в ее лицо, замерев в центре кухни с чашками в руках, но она — к его большому удивлению — не испугалась и не засмеялась. Только улыбнулась, как ребенок, увидевший шоколадный торт. — Александр, сейчас уже поздно, но завтра… — ее глаза блеснули, как у кошки, — завтра я завалю вас вопросами. Спокойной ночи. Саша выдохнул смешок и облегченно поставил чашки в раковину. — Спокойной ночи, Ирина.