Как на войне

      Утро встретило Кларису необычной тишиной. Ее дом, который до недавнего времени пропах кровью и тревогой, теперь пах мускусом, наполняя пространство чем-то новым и непривычным. Женщина лежала в своей кровати, обнимая подушку, ее тело было сковано от усталости, а голова ломилась от мыслей. Она зарылась лицом в постель, чтобы хоть как-то заглушить рой чувств, и, не сдержавшись, закричала, изливая всю накопленную боль и тревогу, которые последние недели жили в ней.       Крик был глухим, приглушенным тканью подушки, но, выпуская его, Лара почувствовала, как будто некое напряжение, давно поселившееся внутри, немного отпустило. Ее нервы были на пределе, и она не понимала, что происходит вокруг и что ей делать дальше. События последних дней, наполненные смертями, опасностью и тем, что она все больше начинала видеть как некую грань, разделяющую ее жизнь на «до» и «после», обрушились на нее с такой силой, что она почти ощущала себя чужой в этом доме, в собственной жизни.       Мускусный запах, оставленный Витей, добавлял к этому чувство странной двойственности. Она с одной стороны чувствовала отвращение к тому, что допустила его близость, что хоть на секунду позволила себе слабость, но с другой — какой-то неведомой частью себя ощущала странное, парадоксальное спокойствие. Этот человек — ее противоположность, человек, с которым их пути никогда не должны были пересечься, оставил за собой не только запах, но и какую-то скрытую уверенность, будто ее не отпустят в бездну.       Ей хотелось собрать себя, вновь надеть маску непоколебимой следовательницы, но она не знала, с чего начать.       Клариса медленно поднялась с кровати, чувствуя, как каждое движение отдается болью и усталостью. Ее отражение в зеркале показало чужое, изможденное лицо — круги под глазами, опустошенный взгляд. Утром ей позвонили и сообщили, что дали отгул на один день, но чувство беспокойства за Ваню не оставляло ее.       Быстро собравшись, она накинула пальто, надела перчатки и чуть заколебалась у порога, уловив остатки мускусного запаха в воздухе. Она остановилась на миг, словно видя перед собой образ Вити — того, кто так внезапно вторгся в ее жизнь, нарушив привычный порядок.  — Нет, так не пойдет, — сказала она сама себе и пошла открывать все окна в квартире. Пусть здесь лучше пахнет пустотой, нежели иллюзорными надеждами.        Он не должен был здесь оставаться, его вообще не должно было быть в ее мире, но он был, и его присутствие теперь ощущалось в каждом уголке дома. Собравшись с силами, она открыла дверь и вышла, решив, что на время этот запах — лишь напоминание о том, что нужно держать оборону.       На улице было холодно. Орлова плотнее закуталась в пальто и поймала себя на мысли, что каждая встреча с Витей что-то незаметно меняла в ней самой. Ей почему-то казалось, что их разговоры, этот момент ночной уязвимости — все это было нужно ей, чтобы заново ощутить свою человечность.       Больница встретила ее стерильным светом и запахом дезинфекции. Лара обратилась к медсестре, которая проводила ее до палаты.        Клариса тихо подошла ближе, бросив взгляд на Лену, чей уставший, но спокойный вид немного ее успокоил. Лена, почувствовав присутствие подруги, выдохнула и наконец оторвала взгляд от мужа. — Как ты? — тихо спросила Лена, пытаясь улыбнуться, но на ее лице все еще был виден след усталости.       Лара слегка усмехнулась, опускаясь на стул рядом. — Думала, что это я должна у тебя это спрашивать, — ответила она. — Ты здесь с самого утра?       Лена кивнула, откидываясь на спинку стула. — Да, не смогла уйти. Он как будто знает, когда я рядом. Будто чувствует. — Она помолчала, глядя на Ваню, потом снова посмотрела на Кларису. — Ты тоже не особо отдыхала, да?       Женщина вздохнула, потирая виски. — А разве можно в такой ситуации? Если честно, я себя уже не чувствую. Только бы Ваня поправился, остальное — ерунда.       Лена грустно кивнула, взяв ее за руку на мгновение. — Все наладится, Ленка. Он сильный. И ты тоже.       Клариса только успела почувствовать легкое облегчение от Лениной поддержки, когда ее мобильный телефон завибрировал в кармане. Она вздрогнула, моментально перейдя в режим напряженной настороженности. Отрывисто ответив, услышала голос коллеги.  — Орлова, заявление Лапшина пропало, — раздался голос в трубке. — Все бумаги, улики, черновики, что были у нас на него… словно испарились. — Исчезло? — Клариса непроизвольно улыбнулась, даже не стараясь скрыть облегчения. Хоть одна проблема решилась сама собой. — Никак не могли бы потеряться? — уточнила она с деланым спокойствием, но в душе ощущала, как впервые за долгое время отпустило напряжение. — С таким-то делом? Да нас бы со свету сжили, если бы. Кто-то явно замел следы. Ты понимаешь, что это значит?       Орлова промолчала, быстро анализируя ситуацию. С Лапшиным исчезло не просто дело — его заявление могло отправить за решетку не одну шишку, и, судя по всему, Белов очень постарался убрать улики. Но вопрос, кому именно это могло быть выгодно, оставался открытым. Все-таки и она, и Ванька чуть не погибли из-за чьих-то игр.         Она краем глаза заметила, как Лена с интересом смотрит на нее. Поймав ее взгляд, Клариса слегка покачала головой — не сейчас. Слишком рано вдаваться в подробности того, как дело Лапшина связано с личной трагедией ее друзей и всей чередой событий, захлестнувшей ее жизнь. — Поняла, — коротко ответила она коллеге, завершив звонок.       Женщина положила телефон в карман и на секунду прикрыла глаза, позволив себе момент передышки. Ее мысли роились, но одно было ясно — в этом всем замешаны слишком крупные фигуры, готовые убрать любого, кто стоит на их пути. Она глубоко вздохнула и посмотрела на Лену, которая выжидающе смотрела на нее, чуть сжав губы. Лена, кажется, понимала, что у подруги слишком много того, о чем она не могла сказать вслух никому, кроме того, кто сейчас лежал перед ними без сознания, и сдержанно ждала, готовая поддержать ее в любую минуту. Их обоих. — Ларка, тебе все-таки нужно кому-то об этом рассказать, — мягко произнесла Лена, не отпуская ее взгляд. — Эти звонки, загадки... я ведь вижу, что ты не просто уставшая. Что-то не дает тебе покоя.       Лара чуть улыбнулась, ее взгляд стал теплее, но в нем все ещё было скрытое напряжение. — Не переживай, — ответила она, стараясь успокоить Лену. — Если понадобится, я расскажу. Но ты должна заботиться о себе и о Ване. Все остальное сейчас — моя работа.       В этот момент снова зазвонил телефон. Клара взглянула на дисплей и увидела фамилию, которая уже стала символом напряжения — Белов. — Клариса Матвеевна, — голос был как всегда холоден и сдержан, но в нем сквозила деловитая уверенность. — Я хотел сообщить, что дело с Лапшиным улажено. Все исчезло, как и планировалось.       Она кивнула, хотя Белов этого и не видел, и спокойно ответила: — Мне уже сообщили из отдела.       На другой стороне провода повисло короткое молчание, потом раздался легкий смешок. — Хорошо осведомлены, как всегда. Могу добавить, что теперь опасаться покушений на вас или на вашего коллегу не стоит. Мы позаботились, чтобы все вопросы к вам и к нему… исчезли.       Она недоверчиво прищурилась, внимательно прислушиваясь к каждому слову. Казалось, он действительно сделал все, чтобы они могли выдохнуть. Но сколько еще раз их жизни окажутся в руках людей, играющих с законами и судьбами? Она с фамилией Орлова в принципе не могла не опасаться за свою жизнь всю свою жизнь. И когда-то один человек уже подарил ей один шанс, забрав ее пулю себе. — Надеюсь, на этот раз это действительно конец, — осторожно сказала Клара, пытаясь не выдать в голосе скрытую усталость. — Считайте, что теперь на вас нет груза, — ответил он с легкой ноткой облегчения. — Но все равно будьте внимательны. Слишком много тех, кому мешают честные люди.       С этими словами Белов завершил звонок. Клариса глубоко вздохнула, чувствуя, как ее напряжение медленно спадает. На этот раз это было похоже на настоящее облегчение.       Блондинка провела еще некоторое время у постели Вани. Она сидела рядом с Леной, чувствуя, как в груди медленно угасает напряжение последних дней. Лена тихо рассказывала о том, как врачи оценили состояние мужа, как он иногда, кажется, реагировал на ее голос, слегка шевеля пальцами или расслабляясь, словно прислушивался. Лара внимательно слушала, не перебивая, но в какой-то момент поняла, что давно не чувствовала себя так спокойно. — Ленка, мне, наверное, нужно уже ехать, — негромко сказала она, нарушая тишину. — Хочу заехать к родителям. Давненько у них не была, а они ведь все переживают, что я исчезаю и не даю о себе знать.       Лена понимающе кивнула. — Конечно, тебе надо к ним. А если что-то будет… Я тебе сразу позвоню.       Клариса обняла подругу, снова коротко взглянула на Ваню, словно желая еще раз убедиться, что он в безопасности, и направилась к выходу.

***

      Дорога к родительскому дому занимала около получаса. Она привыкла к этой поездке с детства, когда каждая мелочь по пути напоминала о старых временах, запахах деревьев и уюта, которые встречали ее сразу же за порогом. Ее мама, милая и немного наивная, всегда стремилась окружить заботой, и порой Кларе казалось, что она верит в сказку, в которой все можно решить уютным ужином и теплыми словами. Отец был другой — суровый на вид, генерал-лейтенант, но при этом дома сдержанно и глубоко привязанный к дочери. В его глазах она была не просто ребенком, а всем смыслом его жизни.       Когда она вошла, мать сразу обняла ее, словно сто лет не видела. — Ларочка, милая, наконец-то! Я уже думала, ты совсем нас забыла, — ворковала она, поглаживая дочь по плечам.— Ты такая усталая… Опять переработки, да? Пойдем, я тебе чаю сделаю.       Клариса улыбнулась, чувствуя, как на душе становится теплее. Мамин голос словно разглаживал те узелки в ее сердце, которые сжимали душу последние дни. Она прошла на кухню, где пахло свежей выпечкой и душистым чаем, чувствуя, как на нее накатывает внезапное спокойствие, будто мир стал немного более предсказуемым.       Отец вышел из комнаты чуть позже, когда она уже сидела за столом, держа кружку горячего чая. Он молча обнял ее, глядя с легкой серьезностью. — Ты совсем себя не бережешь, Лариска, — сказал он так, как только он мог ее называть, усаживаясь напротив и рассматривая, будто впервые за долгое время заметил, насколько она измождена. — Твоя работа забирает слишком много, ты вон уже себя не узнаешь в зеркале, наверно.       Она рассмеялась, стараясь уйти от разговора. — Пап, да все нормально. Это просто дело затянулось, понимаешь? Нужно было закрыть много хвостов. Но, кажется, самое сложное уже позади. — Ну-ну, — пробурчал отец, не сводя с неё подозрительного взгляда. — Мне позвонили и сказали, что дело с «Курс-Инвестом» закрыли, но у меня такое чувство, что ты что-то умалчиваешь.       Клариса отвела взгляд, едва заметно улыбаясь. Она знала, что если скажет правду о том, что на нее было покушение, отец сразу устроит что-то наподобие охраны у ее дверей. И уж точно не оставит в покое, пока не убедится, что с дочерью все в порядке. Мама, разливая чай, пыталась смягчить разговор, перейдя на что-то более светлое: — Ларочка, а ты вообще хоть как-то отдыхала? Куда-нибудь выбиралась? Вот ведь не могу вспомнить, когда на свидании была.        Блондинка усмехнулась, стараясь не смотреть маме в глаза, но слова о свидании невольно всколыхнули в ней воспоминания о прошлом. Она вспомнила Пашу — его беззаботный смех и спокойный взгляд, которым он умел одним жестом унять все ее тревоги. Они были молоды, и ей казалось, что их отношения могли бы выдержать что угодно. Он был тем, кто видел в ней не только следователя, но и женщину — такой, какой она сама иногда забывала себя ощущать.       Но жизнь внесла свои коррективы. Паша погиб. Тот момент до сих пор стоял у нее перед глазами, и, несмотря на всю боль потери, она чувствовала, что его смерть оставила в ней неполное воспоминание о любви и поддержке, которые они разделяли. Это было слишком тяжело, чтобы делиться с родителями, поэтому она просто закрыла эту главу, решив, что романтика не для нее.       Она вернулась к реальности, когда услышала, как мама продолжала разговор, явно не намереваясь оставлять дочь без допроса о личной жизни. — Ну, милая, ты же знаешь, что нельзя так. У всех должны быть маленькие радости, хотя бы для равновесия. Вон, подружка твоя Лена почти не видит Ваню, потому что он все время на работе, а какая любовь у них.       Лара кивнула, хотя понимала, что история Лены и Вани — совсем другая. Они всегда были рядом, поддерживая друг друга во всем. А у нее рядом — разве что те же Ваня с Леной, коллеги, да и тем редко можно было по-настоящему довериться. Она чувствовала, что работа забирает ее все время.        Отец хмыкнул, перебивая их беседу: — Лариса, не слушай маму. Она просто волнуется, как всегда. Но знай, что если тебе нужна помощь, мы всегда рядом.       Клариса мягко улыбнулась, благодарная за их заботу. Она уже давно не позволяла себе так расслабляться, чувствуя поддержку близких. Она знала, что ее родители не могут полностью понять, с чем ей приходится сталкиваться, но в их доме была та тишина, то спокойствие, которые она теперь ценит больше, чем что-либо.       После долгих разговоров, обсуждений мелочей и невинных расспросов о ее работе мама, словно ненароком, выдвинула тарелку с ее любимыми пирожками и произнесла, добавляя легкости в разговор: — А помнишь, Ларочка, как ты еще в детстве не хотела их есть и заявила, что станешь сыщиком? Мол, пирожки для тебя не годятся, ведь настоящие сыщики едят бутерброды на бегу! — засмеялась мама, с любовью глядя на дочь.       Лара вспомнила это детское заявление и, смеясь, тоже вспомнила, как отец тогда серьезно поправил ее: сыщики, мол, едят, как все, иначе не добегут до преступников.       Дома Кларисе было тепло. Здесь все сбрасывали маски. Она была любимой дочерью, а не следователем МВД, отец был заботливым папой, а не генерал-лейтенантом, а ее добродушная мамочка забывала свою роль жены-генеральши. Они были семьей. Кругом, каждое звено которого было важно для конструкции.        Тепло домашнего уюта окутывало Кларису, словно мягкое одеяло, и она на мгновение забыла о своих проблемах. В этот момент, за чашкой чая и пирожками, жизнь казалась простой и понятной.       Мама, заметив, как дочь расслабилась, улыбнулась и неожиданно произнесла: — Ларочка, нас тут пригласили на благотворительный вечер сегодня вечером. Я бы хотела, чтобы ты пошла с нами. Будет много интересных людей, обсуждений... Ты ведь не против, правда?       Женщина прищурилась, пытаясь скрыть недовольство. Она не была в настроении для светских мероприятий и обсуждений о том, как помочь тем, кто нуждается. Слишком много всего происходило в ее жизни, чтобы так просто погрузиться в светскую суету. — Мам, не знаю... Может, не сегодня, — попыталась она уклониться от разговора. — У меня работа, дела, тем более Ваня в больнице. — Лариска, — прервала ее мама, — это не только вечер благотворительности. Это возможность пообщаться с хорошими людьми. К тому же, ты можешь просто посидеть с нами, ни к чему не обязывая себя. Папа и я будем очень рады видеть тебя рядом.       Отец кивнул, поддерживая маму: — На таких мероприятиях ты можешь встретить людей, которые могут помочь твоей карьере. И, возможно, там будет кто-то, кто сможет рассказать о новых делах в твоей сфере.       Клариса вздохнула, понимая, что отказываться не имеет смысла. Она не могла противостоять родительской настойчивости. Мама всегда знала, как ее убедить, и иногда казалось, что в этом была ее суперсила. — Хорошо, я пойду, — наконец согласилась она. — Но не обещаю, что смогу остаться надолго. — И это уже хорошо! — радостно воскликнула мама, словно добилась победы. — Мы просто проведем вечер в кругу семьи, и ты сможешь отдохнуть от работы.       Разговор продолжался, и они обсуждали предстоящий вечер, делились мыслями о том, что следует подготовить, как вести себя в обществе, пока Клара не заметила, что время летит незаметно. Вскоре она поняла, что пора возвращаться домой, чтобы успеть привести в порядок дела и подготовиться к вечеру. — Спасибо вам, — сказала она, вставая из-за стола и обнимая родителей. — Просто за то, что вы есть у меня такие прекрасные.        Отец, приобняв ее, добавил: — Не забывай, Лариса, семья всегда рядом. Если тебе понадобится поддержка, просто позвони.       Она кивнула, выходя из дома и чувствуя, как на душе становится легче. Путь обратно напоминал ей о том, как важно иметь тех, кто поддерживает и понимает. Она знала, что несмотря на свои трудности, она не одна.       Когда Клариса приехала домой, первое, что она сделала, это выпила чашку чая и села за стол, обдумывая, как ей лучше подготовиться к благотворительному вечеру. Это не было нечто новое для нее, она крутилась в этих кругах с самого детства. Золотая принцесса — так ее обычно называли.       Она закрыла глаза на мимолетную мысль о Паше — он бы точно сказал, что ей нужно идти и получать удовольствие от жизни, несмотря на трудности.       Клара стояла перед зеркалом в своей квартире, стараясь навести порядок в разметанных по столу косметических средствах. На ней было элегантное черное платье с открытой спиной, которое подчеркивало ее фигуру, но в этот момент она чувствовала себя некомфортно, словно этот наряд — не ее выбор. Сложные локоны, уложенные с трудом, спадали на плечи, а бледный макияж лишь усиливал усталый вид. — Ну вот, кажется, готова, — прошептала она сама себе, изучая отражение, но внутреннее беспокойство не покидало ее.       К моменту, когда она вышла из дома и села в такси, нервозность накрыла ее с головой. Водитель, погруженный в радио, даже не заметил ее молчаливой тоски.       По прибытии на благотворительный вечер, Клариса сразу ощутила атмосферу. Вокруг нее царила суета — люди в вечерних нарядах, разговаривающие, смеющиеся, а она как будто была в тумане. Не зная, куда идти, она подошла к барной стойке и поймала взгляд официанта. — Один бокал шампанского, пожалуйста, — сказала она, стараясь звучать уверенно.       С каждым новым бокалом ей становилось чуть легче, но глядя на собравшихся мужчин, она все больше ощущала себя товаром на витрине. — Клариса Орлова? — вдруг спросил один из мужчин, подходя к ней. Он был в костюме, с ухоженной бородкой и с умным выражением лица. — Дочь Матвея Орлова? — Да, — ответила она, пытаясь скрыть свое раздражение. — А вы…? — Евгений, — представился он, усмехаясь. — Мы знакомы. Давно слышал о вас. Вы, полагаю, самая завидная из невест сейчас.       Она лишь кивнула, чувствуя, как его глаза скользят по ее открытой спине. Вдруг ей стало не по себе, как будто она оказалась на аукционе и захотелось огреть его по лысеющей голове чем-то тяжелым и травматическим.  — Вы выглядите потрясающе, — продолжал он, останавливаясь на мгновение. — Как, на ваш взгляд, дела у вашего отца? Он все так же на высоте? — Ну, как-то так, — мимоходом бросила Клариса, глядя в сторону, искренне надеясь, что разговор закончится.       Но Евгений не сдавался, продолжая расспрашивать о ее карьере и планах на будущее. Каждый его вопрос лишь усиливал ощущение удушья. Она старалась улыбаться, но внутри все кипело. — Простите, мне нужно отдохнуть, — наконец, произнесла она, отставляя бокал. — Как хотите, но вы упускаете прекрасный шанс, — заметил он с легкой насмешкой, но она уже развернулась и шагнула в сторону, избегая пристальных глаз.       Лара почувствовала, что не может оставаться в этом зале ни минуты дольше. Словно пыльный призрак, она проскользнула мимо группы мужчин, с нетерпением дожидавшихся, чтобы снова завести разговор. Каждый взгляд казался изучающим, и она снова почувствовала себя лошадью на аукционе, выставленной на показ. С каждым шагом к выходу на балкон ей становилось все легче, а за спиной слышался смех и разговоры, которые постепенно затихали. Наконец, когда она оказалась на свежем воздухе, Клариса вздохнула полной грудью, оставляя за собой вечер, который она так не хотела проводить.       Женщина стояла, опершись ладонями о перила балкона, глубоко дыша свежим воздухом. Нервозность от вечеринки постепенно отступала, но мысли о том, как она снова станет объектом обсуждения, не покидали ее. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение, когда кто-то едва касался пальцами линии ее голого позвоночника и остановился на пояснице. Она моментально напряглась, готовая применить все приемы борьбы, которые знала после школы МВД. — Ну и где это ты прячешься, Клара? — раздался знакомый голос. Это был Витя Пчелкин.       Она обернулась, не скрывая своего раздражения. — Ты что, совсем обнаглел? — нахмурилась она. — Так деликатно трогать женщин на светских мероприятиях, особенно когда это я? — Деликатно? — усмехнулся он. — Это называется флирт, а не «наглость». Ты просто не знаешь, как правильно воспринимать комплименты. — Комплименты? — повторила она, скептически приподняв бровь. — Или ты просто решил проверить, сколько у меня терпения? — Терпение — это не твое сильное качество, — заметил Витя, прислоняясь к перилам рядом с ней. — А, судя по всему, ты снова оказалась в тисках этой светской суеты. — Да, спасибо за анализ, — холодно ответила она. — И как ты сюда попал? Решил присмотреться к новым способам отмывания денег? — Ты просто не представляешь, как я люблю благотворительные мероприятия, — подмигнул он. — К тому же, у меня есть интересные дела, которые могут затронуть и тебя.       Клариса подняла глаза к небу, пытаясь сдержать недовольство. — Все твои «интересные дела» лучше держать подальше от меня. — О, не будь такой серьезной, Клариса, — пробормотал он, наклоняясь ближе. — Я пришел сюда, чтобы поднять тебе настроение, а ты вечно смотришь на меня, как на преступника. — Ты им и являешься, — произнесла она, отводя взгляд. — И не забывай, что это я следователь. — Следователь, который пьет шампанское и пытается избежать скучных разговоров с мужчинами? — ухмыльнулся он. — Звучит как отличный способ сделать карьеру. — Убирай руки, если не хочешь, чтобы я тебе их сломала, — произнесла она, но в голосе уже не было угрозы. — С таким настроением ты быстро останешься одна, — заметил Витя, легко отстраняясь. — Тебе нужно расслабиться, а не прятаться в тени. — Может, ты просто не умеешь держать свои границы, — ответила она с язвительной улыбкой. — Или слишком привык к тому, что все вокруг тебе подчиняются? — Может быть, — согласился он, прищурившись. — Но ты ведь не можешь отрицать, что тебе не все равно, кто рядом.       Женщина закатила глаза, понимая, что разговор становится бессмысленным. — Если ты пришел, чтобы меня дразнить, то тебе лучше идти обратно, — произнесла она, но в голосе уже звучало общее понимание. — Я только за, если ты согласишься на танец, — подмигнул Витя.       Клариса, пытаясь сохранить свою самообладание, отвернулась от него и сделала шаг назад. — Я не собираюсь танцевать, — произнесла она, слегка покачивая головой. — У меня здесь нет настроения для романтики. — Но ты ведь не откажешься от хорошей компании, — Витя не отступал. Он подошел ближе, его глаза искрились игривостью. — Давай, просто на минутку. Позволь мне показать, как можно весело провести время, даже без музыки.       Она подняла глаза и встретила его настойчивый взгляд. В нем была та самая легкая дерзость, которая заставляла ее сердце биться чаще. — Это идиотская идея, — утвердительно произнесла она, чуть смеясь. — Абсолютно, — сказал он, шагнув к ней и протянув руку. — Доверся мне.       Клариса задумалась, колеблясь между рациональностью и внезапным желанием почувствовать себя живой. Наконец, она, нехотя, положила свою ладонь в его. — Только одну минуту, — предупредила она, и Витя улыбнулся в ответ.       Они встали в центре балкона, окружаемые мягким светом фонарей, которые создавали волшебную атмосферу. Витя потянул ее к себе, прижимая к своему телу. Она почувствовала тепло его дыхания, которое чуть касается ее кожи, и сердце вновь забилось быстрее. — Просто следуй за мной, — сказал он, его голос был низким и приглашающим.       Лара закрыла глаза, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Словно невидимая музыка начала звучать в ее голове, и она растворилась в движении. Витя мягко повел ее, они двигались в такт несуществующей мелодии. Он наклонился ближе, и их лица оказались на одном уровне. — Ты умеешь скрывать свои чувства, — заметил он, внимательно глядя ей в глаза. — Но я знаю, что там внутри прячется целый океан эмоций. Зачем скрывать то, что есть? — его губы были почти в притяжении ее кожи, и она ощущала, как внутри все начинает закипать.       Они продолжали танцевать, и каждое его движение вызывало у нее дрожь. Она старалась держаться на расстоянии, но его дыхание становилось все более отчетливым, и волнение охватывало ее. — Я ведь знаю, что ты не такая, как кажешься, — произнес он, обводя ее талию рукой, и она почувствовала, как его тепло проникает в нее. — И ты не такой, каким хочешь казаться, — бросила она вызов, но его взгляд был полон желания. — Может, но сейчас я здесь, с тобой, и хочу, чтобы ты ощутила это, — произнес Витя, и они замерли, взглянув друг на друга, будто бы мир вокруг исчез.       Ее сердце колотилось в груди, она могла чувствовать его близость, его тепло, и на мгновение всё остальное стало неважным. — Только это мгновение, завтра мы забудем об этом, — она прикоснулись губами к его шее, проговаривая каждое слово, и хватка на талии усилилась. — Только лишь эта минутная  слабость, которую мы можем позволить себе.       Витя зарылся носом в белые локоны, вдыхая ее запах вишни и ванили. Сегодня у него был очень трудный день и этот вечер стал апогеем ужаса, но эта женщина… Она успокоила всех демонов внутри одним лишь своим взглядом. И эту женщину звали не Оля Белова. Это была Клариса Орлова — следователь МВД.        Друг для друга они были уколами морфия. Такими желанными, но такими уничтожительными. Витя наклонился к ее лицу, отодвигая свободной рукой прядь светлых волос с лица и почти прикоснулся к желанным губам. Но вдруг, как будто раздавив их мечты о тихом уединении, раздался резкий треск, и мир вокруг них снова обрел реальность. Клариса резко вскрикнула, ее тело дернулось, и она рассеянно посмотрела в голубые глаза напротив. — Что… — начала она, но в этот момент рука мужчины скользнула по боковой линии и он ощутил горячую влагу пальцами.       Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела кровь на его ладони. Ее кровь. — Орлова! — протараторил Витя, его лицо мгновенно изменилось, в нем отразилась паника. Он быстро схватил ее за плечи, чтобы удержать от падения.       Она попыталась ответить, но слова застряли у нее в горле. Боль разлилась по всему телу, как будто ее пронзило что-то острое.        В этот раз пуля нашла свою хозяйку.