Одна на двоих

Спи себе спокойно, пробудись же, если на губах моих умрет поцелуй последний… Ф.Г. Лорка, «Колыбельная спящему зеркалу».

Часть первая. Дикон. День медленно сменился на вечер, раскрасив обтянутые шелком стены в причудливые теплые тона. Ричард утомленно потер глаза и все же дописал: «…Разумеется, я с удовольствием увидел бы вас здесь!». Через минуту устыдился – разве можно вот так самонадеянно едва ли не звать кого-то в гости, когда сам он тут… Дикон слегка поморщился и принялся старательно вымарывать столь неуместную фразу, как вдруг кто-то по-кошачьи хмыкнул ему прямо в ухо. - Что вы такого успели написать, что теперь требуется растерзать все письмо? – знакомый приглушенный баритон опалил дыханием кожу на шее. Дикон уже привычно покраснел, медленно отодвинулся в сторону и попытался скомкать без того пропавшую корреспонденцию. - Глупости, - буркнул он и с такой силой воткнул перо в чернильницу, что едва не опрокинул ее. Рокэ ловко успел перехватить стеклянный корпус и их пальцы на мгновение соприкоснулись, но Дик сразу убрал руку. - Вы… - он сглотнул, силясь привести заметавшиеся в панике мысли в порядок. – Вы уже вернулись? - Как видите, юноша, - фыркнул Алва, наконец, отходя от стола. Это позволило Дикону развернуться и полюбоваться герцогом во всей красе. В Алвасете стояла уже совсем летняя погода, хотя во всем Талиге только заканчивалась весна. Рокэ одевался здесь абсолютно не так, как в столице – Дикон поначалу смущала манера Первого маршала носить колет нараспашку (или не надевать его вовсе), а рубашки тот будто вообще забывал завязывать у шеи, открывая обзор на изящные ключицы, которые потом преследовали Дика даже во снах. Свою роскошную шевелюру Рокэ собирал в хвост или подвязывал волосы шейным платком, на манер пиратов с гравюр из приключенческих книг, отчего не смотреть на него во все глаза становилось вовсе невозможно. За полтора месяца, что они провели здесь, даже Дикон приобрел приятный бронзовый загар, а вот красивую белоснежную кожу эра, казалось, щадило само солнце, отчего он выделялся среди своих подданых как жемчужина среди темных камней. При мысли о жемчуге Ричард слегка смутился, отводя глаза. Каждый день в большом замке из белого камня прямо на краю высокого утеса начинался с тренировки или с совместного завтрака, после чего Рокэ уходил в огромную библиотеку, занимавшую почти весь второй этаж. Дикон, как правило, следовал за ним, но иногда эр отсылал его с поручениями то к одному, то к другому рэю, и Ричард, в сопровождении верных кэналлийцев монсеньора, сумел объездить едва ли не весь город за довольно короткий срок. Не сразу, но он сообразил, что Рокэ считал, что юноше скучно сидеть целыми днями над книгами и таким образом знакомил его с родным краем. Дик подружился с капитаном личного отряда монсеньора, Федерико Ортего, который после выполненных поручений часто тащил молодого северянина в местные таверны, на рынок, в порт или на живописные площади, с которых открывались красивые виды на море. Несмотря на то, что Ричарду безумно нравилась столица Кэналлоа, он бы предпочел, чтобы Рокэ лично показывал ему ее, а не отсылал его куда подальше в чужой компании. Это поначалу злило, иногда заставляло грустить. Ричард пытался говорить с эром, но тот игнорировал или насмешничал, и Окделлу ничего не оставалось, как держать свои мысли при себе на сей счет. Нельзя сказать, что они не проводили времени вместе, кроме как в библиотеке. По утрам до завтрака Рокэ взял за привычку звать оруженосца на тренировку, где оттачивал на нем острый юмор и уроки фехтования. Как бы Ричард не дулся на него за это, он полюбил эти проведенные вдвоем часы всей душой. А еще, совсем редко, Рокэ брал его к морю, где вдруг словно сбрасывал с себя образ неприступного и надменного герцога и превращался едва ли не в ровесника Дика, дурачился в пенной воде, устраивая состязания по плаванью и иногда даже приносил оруженосцу дары. Когда это случилось впервые, Алва так глубоко нырнул, что Ричард перепугался не на шутку, бросившись к волнам по песчаному берегу, где до этого отдыхал и обсыхал после заплыва. Рокэ долго не было видно, паника поднималась в душе юноши и готова была уже заставить его кинуться обратно в море, искать своего безумного предназначенного… как он разглядел вынырнувшую черную макушку вдали. - Вы что, испугались? – дразняще поинтересовалось это отродье Леворукого, с ослепительной улыбкой выбираясь из воды и утопая по щиколотку в мокром песке. Он выглядел до неприличия притягательно с этими длинными мокрыми прядями волос, которые облепили сверкавшую влагой кожу – Алва предпочитал купаться в одних нательных штанах, да и то только из уважения к чопорности оруженосца, о чем не забыл сообщить ему в их первую прогулку к морю. - Ну вас к Чужому, - огрызнулся Дик, отвернувшись – сил смотреть на этот соблазн в чистом виде у него просто не было, да и злость отступала очень медленно. - Не дуйтесь, юноша! – игриво протянул Рокэ, коварно ухватив его за пояс и не дав вырваться из худощавых рук. – Я хотел подарить вам что-то необычное… - Не нужны мне ваши подарки! – вспылил Дик, шмыгнув носом. – Вас не было… так долго! Дикон застыл, внезапно четко ощущая сквозь влажную рубашку горячую ладонь, неожиданно оказавшуюся прямо на его животе. Рокэ и сам будто замер, но не спешил отстраниться, а, напротив, вдруг прижал его к себе сильнее, отчего Ричард почувствовал, как вся спина мгновенно промокла, но ее согрел жар чужой голой кожи. - Прости, - еле слышный шепот почти был неразличим за шумом волн, и юноше даже показалось, будто это извинение он придумал. Он едва успел повернуть голову к Рокэ, но тот уже отпустил его и отошел к сброшенной у одного из крупных валунов одежде, в которой зарылся, будто что-то искал. - Подумал, вам понравится, - ровным голосом сообщил тот, достав короткий кинжал, простой и удобный – Дикон видел такие у многих горожан в Алвасете. Он что-то подцепил им на собственной ладони и Ричард, наконец, перестал изображать статую, шелохнувшись в его сторону. - Что это? – угрюмо поинтересовался он, силясь разглядеть, чем занят эр, и при этом старался не пялиться на то, как влажная ткань нижнего белья бесстыдно облепила узкие бедра монсеньора. - Это… морская шкатулка с секретом. Дикон все же соблазнился приблизиться и Рокэ с готовностью показал ему большую штуковину, похожую на камень, плоскую с одной стороны и более широкую на другом конце. - Она… живая? - Вероятно да, но нам нужно то, что она скрывает. Рокэ, наконец, подцепил краем кинжала что-то одному ему ведомое, резко провел им вдоль камня и тот раскрылся, как книга, сияя в лучах солнца розовато-сиреневыми переливами. Ричард, затаив дыхание, уставился на большую жемчужину, утопавшую в природной блестящей подушке, а Алва быстро очистил драгоценность от налипших слоев серой слизи. - Я читал об этом! – с восторгом признался Дик, аккуратно приняв протянутую раковину в свои руки, и разглядывал ее, как величайшее чудо. – Какая красота! Неужели именно из них создают украшения… Он поднял глаза на Рокэ и осекся, обжегшись о пристальный взгляд, которым тот, как оказалось, буквально пожирал его, стоя очень близко. Смутившись, Дик тут же снова уставился на жемчуг, нервно пройдясь пальцами по острым краям «морской шкатулки». - Да. А еще их едят, когда сокровищ внутри не оказывается, - хрипло бросил Рокэ, убирав лезвие в ножны, и принялся неспешно одеваться. - Вы шутите? – недоверчиво уточнил Дик, решившись вновь посмотреть на эра. - И в мыслях не было. Напомните вас накормить как-нибудь этим деликатесом, хотя зимой они мне по вкусу нравятся больше, чем летом. Пока Дикон любовался подарком, Рокэ успел одеться и, обернувшись, невольно рассмеялся его счастливому виду. - У нас в Кэналлоа говорят, что жемчуг может исполнять желания, - лукаво заметил он, повязав мокрые волосы в низкий хвост. – Так что загадывайте с умом, юноша! Эту жемчужину Ричард хранил как главное сокровище, вначале, правда, была мысль передарить кому из сестер, но потом он ее решительно отверг и оставил жемчуг себе, не пожелав раздумывать о причинах. Позже Рокэ доставал ему со дня моря так же кораллы, приносил и дразнил маленькими крабами, которые так и норовили вцепиться мелкими клешнями в пальцы. Они катались на лодке и эр научил его нырять, хотя поборол иррациональный страх перед неведомой до того глубиной Дик не сразу. Но слишком дороги ему были эти редкие минуты рядом с Вороном, чтобы от них отказываться. И как же здорово было видеть этого красивого мужчину не при параде во дворце или усталым у камина – а вот таким задорным, смешливым и почти не язвительным… Ему предназначенным. - Вы сегодня с утра тут чахнете? – задумчиво поинтересовался Рокэ, распахнув окно, отчего листы пергамента на столе возле юноши едва не пустились в полет. - Вас ждал, - честно отозвался Ричард, прижав их рукой к столешнице. - Дождались. Что же дальше? – иронично бросил Алва, взглянув на него. Разглядев смешинки в синих глазах, Дикон покраснел, хотел по привычке зарыться рукой в собственную шевелюру, но только вспомнил, что волосы едва начали отрастать после Лаик. - Я нашел… еще одно подтверждение… - невнятно проронил он, вцепившись в книгу на столе. Толстый том из библиотеки он взял вчера почитать перед сном. Древние книги о предназначенных чаще всего наводили на него тоску, почти все повествуя об одних и тех же вещах, не сообщая ничего интересного или нового. Обычно ему хватало полистать пару страниц перед сном – и он спал, как убитый. С утра он находил книгу, запутавшейся в одеяле или упавшей на пол, и испытывал легкое сожаление, что и тут от него помощи в поисках нет никакой. Но вот вчера… - Что нашли? – Рокэ стремительно приблизился, склонился над столом, опершись на него обеими руками, и Ричард вдруг оказался словно в плену, окруженный уже ставшим родным запахом благовоний, морской свежести и тепла чужого тела рядом. Длинные, шелковые, не подвязанные сегодня волосы эра скользнули по его шее, заставляя сотни мурашек пронестись по спине. Дик судорожно сглотнул и дрогнувшими пальцами поспешил открыть книгу, заставив частички пыли взметнуться в воздух. - Подтверждение, - глухо повторил Ричард, раскрыв страницу, заложенную еще свежим и ярким цветком граната. Дикон схватил его в руку, нервно потеребив края лепестков. Рокэ молчал, читая строки: «…Нет ближе людей и существ, чем те, кого связала сама судьба. Стать со своим отражением единым целым, принять и вобрать в себя родственную душу, разделить одну жизнь на двоих – вот главное стремление, а порой и награда для отмеченных самими Абвениями…». Рокэ характерно изогнул бровь, на языке у него явно завертелась очередная шутка, но он почему-то молчал, уставившись на что-то столь пристально, что Ричард заинтересованно проследил за его взглядом и прочел: «…Покуда ровно шестнадцать не минет, имеет возможность раздвинуть границы мирозданья и уподобиться самому Создателю – особый дар, доступный лишь избранникам. Но он утерян был за редкостью...». Дальше читать не стал, увлеченный неприятно кольнувший мыслью – неужели они все поняли неверно, уже упустили все сроки, и вместо месяцев у них была всего лишь пара недель? Дик, не успев толком испугаться, мысленно дал себе подзатыльник, напомнив, зачем он вообще показывал эту книгу Ворону. Он торопливо постучал пальцем по краю потемневшей от времени страницы, привлекая внимание Алвы: - Ниже, - едва слышно заметил он и Рокэ бросил на него непонятный взгляд, после чего уставился на указанное место, где витиевато говорилось о том, что предназначенные должны в течение четырех месяцев принять связь, иначе последуют необратимые изменения по утрате всех чувств. - Ничего нового, юноша, - тихо заметил Алва, наконец, но отстраняться не спешил. Ричард чуть повернул голову к нему, неожиданно остро осознав, насколько близко склонился его предназначенный. - Почему вы… - Что? – шепнул Рокэ, качнувшись к нему, отчего их лица сблизились вовсе уж неприлично. Дикон буквально потонул в невообразимой синеве чужих глаз, похожей на потустороннее море с таившейся темной тайной в его глубинах. - …Медлите? – с трудом ухватил ускользавшую, как и все прочие, мысль Дик, неосознанно облизнув нижнюю губу. - А. Так вы ждете, что я возьму на себя столь нелегкую роль решительного Зла, - неожиданно холодно бросил Рокэ, убрал руку из-за его спины и слегка отпрянул, вальяжно опершись локтем на край стола. Он вытянул ноги, скрестив их в лодыжках, и Ричард, бездумно скользнув взглядом по его гибкой позе, почувствовал, что вновь краснеет. - Почему… Зла? - Ну, вы же решили принести себя в жертву, кем же еще мне быть в этом случае. - Но кто-то должен! – вспыхнул Дикон, вцепившись в ручки кресла. - Неужели? Какое благородство. - А вы… вы предпочтете лишиться всего… - Всего мы не лишимся, - язвительно отрезал Рокэ, ловко выпрямился, точно пружина, и отошел от стола. - Вы… снова шутите! - А вам что же, смешно? Ричард до боли прикусил губу, ощутив, как обида и гнев поднимаются внутри медленной вьюгой. - Разве я не прав? - Ваша жертва, безусловно, весьма благородна. - Прекратите это… так называть! - А как мне это называть? Ты собираешься отдаться мне, великий рыцарь, и ждешь, что я смиренно последую в опочивальню… - Вы просто… Вы… Рокэ весело рассмеялся, прислонился бедрами к широкому белокаменному подоконнику, отбросив волосы густой волной назад. - А что вы предпочтете? – угрюмо бросил Ричард, попытавшись обуздать эмоции. – Ждать, когда придет любовь? Рокэ картинно вздернул одну бровь и фыркнул, скрыв лицо в ладони. - Ну вот за какие же грехи мне достался такой романтичный юноша? - Я вас… вызову! - Подождете истечения срока или желаете скрестить шпаги прямо сейчас? - Да как вы смеете! - Ясно, значит хотя бы пара месяцев у меня еще есть – составить завещание, распорядиться о наследнике… Знаете, все эти необходимости, на случай вашей неожиданной победы, - Рокэ сделал небрежный жест рукой, показав, насколько он верит в такой маловероятный исход. Ричард постоял, то сжимая, то разжимая кулаки, потом развернулся к двери и вышел, хлопнув ей посильнее. Он с горечью отшвырнул смятый цветок и стремительно направился к лестнице, всей душой желая оказаться сейчас подальше от своего невыносимого предназначенного. Дикон сам не понял, как очнулся посреди оживленной маленькой площади. В каменном небольшом фонтане задорно журчала вода, и смуглые ребятишки брызгали ей друг в друга и во все стороны. Двое почтенных горожан спорили о чем-то очень эмоционально, причудливо жестикулируя. Довольно пышнотелая южанка мела каменистую мостовую у лавки с тканями, что-то красиво напевая себе под нос. Ричард утер вспотевшую шею платком и расстегнул колет. Минуту подумав, он вошел в таверну, окна и двери которой были призывно распахнуты. Присев на скамью возле простого деревянного стола, выставленного рядом с широким, во всю стену, окном таверны, он огляделся. Внутри не было видно никого из посетителей, поэтому к нему тотчас устремился улыбчивый хозяин, и Дикон попросил холодного вина. Федерико ему рассказывал, что разбавленное охлажденное вино здесь самый популярный напиток в жаркий день и Ричарду оно пришлось по вкусу – не такое терпкое, как «Кровь», которую предпочитал монсеньор, и не столь вкусное, как «Слезы», которые полюбил он сам, но, несомненно, прекрасно утолявшее жажду. Трактирщик поставил перед ним высокий запотевший бокал и Дик на ломанном кэналлийском поблагодарил его, чем заслужил смех и что-то еще на певучем, гортанном языке. Покраснев, юноша кивнул, отвернувшись. Вино немного освежило голову, позволив вздохнуть свободнее. Распахнутые окна доносили приятный ветерок с моря. Взгляд упал на побледневшие линии букв, вившихся на ладони. Спустя два месяца с обнаружения ответной метки они становились все бледнее и бледнее, словно кто-то каждый день стирал потусторонние чернила слой за слоем… Когда-нибудь они, должно быть, исчезнут вовсе, а сам бывший предназначенный и не вспомнит, почему они вообще должны были что-то значить. Мысли о Рокэ заставили нахмуриться. Ричард вновь пригубил вина, наслаждаясь холодом и тенью, растянувшейся от большого навеса, что располагался над окнами и входом в таверну. Краем глаза он заметил знакомые лица двоих из людей Алвы – они присели на край фонтана и, увидев, что он смотрит, улыбнулись в ответ и коснулись шляп в знак приветствия. Ричард хотел бы нахмуриться, возможно, даже обидеться, но еще слишком свежа была в памяти ссора в особняке месяц с лишним назад, после которой они умчались в Кэналлоа. Мысли снова вернулись к их нелепому разговору. Чего же Рокэ ждет? Неужели и правда чувств? Но он столько раз высмеивал все, что касалось большой любви, стоило ей всплыть на страницах книг или в старых свитках... Должно быть, Ричард совсем глуп, раз верил в такое – зачем же связывать судьбы людей, если не дарить им ту самую наивысшую форму привязанности, о которой пишут поэты, которую увековечивают в картинах и скульптурах мастера? Но эр, видимо, так ничего к нему и не испытал, а теперь сомневался, что это может измениться со временем? Может быть, он просто предпочитает не связывать себя с человеком, к которому равнодушен, даже опутанный меткой? Дикон нервно потер влажный лоб, смахивая челку. Он был до унизительного неопытен во всем, что касалось отношений и чувств, и именно от этого теперь страдал. Его влекло к Рокэ, влекло с каждым днем все сильнее, иногда против воли, и не встретить ответную реакцию в собственном предназначенном было… обидно. Грустно. Больно. А если еще вспомнить, что Алва скорее предпочтет потерять все чувства, чем сблизиться с ним еще сильнее… Ричард утомленно уставился на площадь вокруг, которую все больше заполняли люди – быстро темнело, по всей округе зажгли фонари, то тут, то там появились влюбленные пары, хохотавшие приятели, симпатичные, ярко разодетые девицы, кокетливо выкрикивающие что-то хриплым, гортанным языком, и привлекавшие всеобщее внимание… - Значит, так вы предпочитаете коротать вечера – таращась на прекрасных дам? Ричард вздрогнул всем телом, испуганно развернувшись к Рокэ, который вальяжно уселся на вторую скамью за его стол, лениво махнув рукой в воздухе. Трактирщик возник рядом в ту же минуту, с обожанием в глазах склонившись к соберано. Алва на кэналлийском заговорил легко, напевно и слишком чувственно. Дикон шумно сглотнул, потянулся было к бокалу, но тот оказался пуст. Насупившись, юноша отвернулся, лишь бы не видеть улыбавшегося Рокэ, весело болтавшего с трактирщиком, благодаря чему тот выглядел так, словно сегодня был самый счастливый день в его жизни. Герцог успел переодеться с их последнего разговора – теперь на нем была лишь черная рубаха, распахнутая у ворота, с закатанными до локтей рукавами, и такого же цвета штаны. Волосы он собирать не стал, и они свободно вились по плечам, подчеркивая на контрасте белизну кожи. Оружия он с собой не взял – кроме кинжала, заткнутого за пояс штанов, Ричард не заметил больше ничего. Впрочем, подумалось юноше, он и сам был хорош – выскочил из замка весь на эмоциях, даже не вспомнив о шпаге… - Что вы здесь делаете? – недовольно поинтересовался Дикон, едва хозяин заведения убежал исполнять заказ. - Вас ищу, - хмыкнул Рокэ, откинувшись спиной на стену заведения, цвет которой уже было сложно определить в вечернем освещении. - Хотите извиниться? – хмуро бросил Дик, наконец, встретив его волнующий взгляд. Рокэ картинно изогнул одну бровь. - А вы? - Мне не за что извиняться! - Желаете, чтобы извинился я? Ричард растерялся. Действительно ли ему были нужны извинения этого человека? Станет ему легче, если он их услышит? Рокэ внимательно рассматривал что-то в его лице, словно мог видеть все его мысли, как на ладони. Впрочем, скорее всего так оно и было… Дикон вздохнул и опустил глаза на стол. - Я не знаю, чего я желаю, - невнятно бросил он. Рокэ немного подался ближе к нему, но не успел ничего сказать, как кто-то из горожан окликнул его в приветствии, замахав шляпой, и соберано тепло отозвался на родном языке. Желавших поздороваться со своим герцогом здесь было много. Пока вернувшийся трактирщик со служанками расставляли на столике кувшины с вином, блюда с холодным мясом и сыром, свежим хлебом и с фруктами, к ним подошло множество людей, и с каждым Рокэ нашел, о чем перемолвиться хотя бы словом. Ричард плеснул себе из кувшина – там, конечно же, была «Кровь», - и быстро сделал глоток. Отчаянно требовалось хоть чем-то занять руки и на что перевести внимание, чтобы не пялиться на своего монсеньора словно влюбленная девица. В какой-то момент их, кажется, оставили в покое, потому что Рокэ снова развернулся к нему и Дик стал упорно рассматривать блестящие камни в кольцах соберано, пока тот был занят тем, что наливал и отпивал вина из своего бокала. - Что вы планируете делать… со всем этим? – вырвалось у Дикона внезапно, хотя он вовсе не собирался сейчас возвращаться к волнующей теме. - Я редко что-то планирую, юноша, - фыркнул Рокэ, взял нож, выбрал с блюда сочный персик и принялся небрежно нарезать его на дольки. – Чего и вам не рекомендую. Жизнь не раз доказывала, что ей до кошек плевать на планы людей, какими бы грандиозными они ни были. - У вас все так легко, - с горечью заметил Дик, подперев голову рукой. - А у вас все столь сложно, - парировал Рокэ, прищурившись. – Прекращайте дуться, раз уж вам не нужны мои неискренние извинения. Ваши эмоции… - Вы знаете, что я не могу их контролировать! – взвился Дик, возмущенно сверкнув глазами. - Вы даже не стараетесь. - И чья это вина? Вы же специально… Он осекся и стыдливо огляделся, заметив, как многие из посетителей, стремительно заполнивших таверну, с любопытством поглядывали в их сторону. - Вопреки вашему весьма нелестному мнению, здесь нет никакого умысла с моей стороны, - язвительно отозвался Рокэ, плеснув себе еще вина. – Нет ничего утомительнее переживать наплыв ваших юношеских переживаний, чаяний… - Идите к кошкам! – огрызнулся Дик, вновь ощутив поднимавшуюся ярость в груди. В отличие от него, его предназначенный более тщательно следил за своими эмоциями, которые, как они знали, могли запросто прорваться теперь в душу отмеченного человека. Ричарду сдержанность не давалась вовсе, хотя Рокэ поначалу пытался учить его и этому, едва они приехали на юг. Но все подобные уроки терпели крах, потому что рядом с ним Ричард не мог не чувствовать, а удержать эту дрожавшую в душе лавину из всего того, что он ощущал по отношению к Алве, было просто невозможно. Вероятно, стоило уйти, потому что к собственному гневу в душе примешивались теперь волны едва сдерживаемого раздражения. Единственное, чему Дик научился за этот месяц – ощущать очень четко не свои эмоции в себе. Он почти уже решился встать из-за стола, но тут снова перед ними вырос трактирщик, принявшийся что-то очень быстро говорить. Рокэ слегка приподнял брови, фыркнул и отрицательно покачал головой, но собеседник не унимался, оживленно и убедительно наседая на герцога. - Чего он хочет? – устало осведомился Ричард, понимая, что уйти сейчас будет сложно, когда вся таверна смотрит прямо на них. - Он просит песню. - Песню? – недоуменно переспросил Ричард и тут заметил, как еще один мужчина, помоложе, приблизился к ним, протянув гитару. Она была довольно потрепанной по сравнению с той, что Ричард однажды видел в замке. Это было и оставалось одним из самых любимых моментов Дикона в этой поездке в Алвасете – однажды вечером Рокэ приказал подать гитару. Невиданный доселе изогнутый музыкальный инструмент в руках предназначенного словно ожил и зазвенел, заискрил, зазвучал яркими танцевальными мотивами и надрывными балладами. Ну, а стоило Алве запеть… Вероятно, не будь Дикон уже увлечен этим человеком, в ту секунду он бы просто пропал, не раздумывая отдав душу этому прекрасному баритону. Рокэ, меж тем, продолжал отказываться, переняв манеру горожан оживленно жестикулировать при разговоре, и это неожиданно заставило Ричарда ощутить нечто вроде умиления. Сейчас Алва вовсе не выглядел герцогом этих земель – он был абсолютно точно местным жителем, одной крови и темперамента с этими улыбчивыми, загорелыми, очень не сдержанными на эмоции людьми. Дик ухмыльнулся этой мысли, наблюдая, как Рокэ выделывает руками какие-то совершенно не свойственные ему жесты и движения. Ворон бросил на него быстрый взгляд и неожиданно смолк. Ричард прикусил губу, заметив, как он столь же молча встал и протянул руку к гитаре. Взяв инструмент, герцог Алва перекинул потертый ремень через шею и плечо, после чего небрежно освободил волосы и черные локоны красиво рассыпались по спине. - Будете петь? – прошептал Дик, поймав насмешливый синий взгляд. - Почему бы и нет? Вся таверна сейчас оживленно выражала свой восторг, криками призывая, видимо, освободить больше места для соберано. Ричард пересел на то место, где до того сидел Рокэ – отсюда было лучше его видно. Тот на пробу прошелся пальцами по струнам, второй рукой подстраивая гитару под себя. Потом он вдруг замер и вокруг, словно по волшебству, стало совсем тихо. Ричард и сам не заметил, как затаил дыхание, завороженно рассматривая худощавую фигуру мужчины с гитарой. Тот начал играть медленно, почти торжественно. Тут, мимолетно улыбнувшись, он вдруг быстро перешел на искусное арпеджио – тонкие длинные пальцы Рокэ едва заметно мелькали по струнам, выдавая игривый проигрыш, который многие, похоже, узнали, тоже заулыбались и начали покачивать головой в тон музыке… А потом Рокэ запел. По всей видимости, это была всем здесь известная кэналлийская песня – довольно медленная и местами пробиравшая до мурашек. Подыгрывая себе, Рокэ перешел на неспешную игру, позволяя струнам подчеркивать особенно яркие моменты баллады, которые помогали петь все присутствующие, присоединившись к соберано почти стройным хором в конце припева. Это был потрясающий момент единения всех вокруг. Дикон взволнованно оглянулся на людей в таверне – они смотрели на своего правителя со смесью восхищения и чистейшего обожания. Он невольно вспомнил своего отца – надорцы любили герцога Эгмонта, уважали его, порой подходили благодарить или просить помощи, когда так же оказывались с ним вдруг где-то рядом в городе или в замке. Но никогда Ричарду не доводилось видеть такой мощной привязанности и едва ли не поклонения, которые он наблюдал сейчас. Рокэ рассмеялся, когда двое мужчин вдруг подхватили его под руки и поставили на стойку – самый высокий стол в центре таверны, за которым стоял счастливый трактирщик и очарованно глядящая на герцога снизу вверх женщина. Рокэ все это время играть не переставал, продолжал то ускорять мелодию, выводя глубоким баритоном красивейшие куплеты, то замолкал, позволяя звучать только музыке. Шумнее всего трактир приветствовал тот быстрый проигрыш, когда Алва творил со струнами что-то немыслимое, и момент самого повторявшегося в песне куплета – его пели на полсотни голосов все присутствующие. Ричард, завороженный игрой и пением своего предназначенного, даже не сразу заметил, что в трактир набились еще люди, а сквозь открытые окна было видно, что народ столпился и на площади, с удовольствием подпевая знакомой и многими любимой песне. Рокэ расхаживал по стойке, притоптывал ногой в черном кожаном сапоге в такт балладе, улыбался, сиял, играл, пел и был совершенно, восхитительно прекрасен. Дикон ни за что не смог бы отвести от него сейчас глаз. Да и кто бы смог… В теплом свете свечей в трактире красота соберано разила наповал – и казалась почти нереальной для этого мира. Синие большие глаза смеялись и завораживающе блестели, белозубая улыбка затронула каждое девичье сердце в этом помещение и, как подозревал Дик, не только девичье. В какой-то момент он сам не заметил, как стал пытливо вглядываться в сияющие лица вокруг – некоторые девицы взирали на Алву с неприкрытым вожделением. Когда Рокэ прекратил петь, он увлеченно стал вытворять на гитаре потрясающе-искусные вещи – слегка приподняв гриф, он увлеченно проигрывал красивейшую часть мелодии, ускорявшуюся с каждым движением гибких пальцев. В этот момент две девушки в ярких юбках принялись танцевать прямо перед стойкой и делали это столь откровенно и бесстыдно, что Дикон вспыхнул до корней волос, отвернулся и со злостью наполнил кубок, почти в одно мгновение опустошив его до дна. Вино кислило, или это была чистая ревность?.. Ричард грустно отодвинул от себя бокал, с тоской подумав о том, что понять мотивы поступков и слов Рокэ вовсе не сложно. Если так подумать, он, вероятно, полжизни ждал предназначенную, а ему вдруг свалился под ноги вместо томной красавицы неуклюжий северный парень – любой бы стал в итоге сторониться такого «подарка» судьбы. Пожалуй, это бы стоило даже потери всех чувств – просто герцог Алва слишком хорошо воспитан, чтобы сказать ему об этом прямо… На этой мысли Дикон поневоле фыркнул, почему-то вспомнив вопли спущенного с лестницы в королевском дворце расфуфыренного толстяка. Рокэ бы точно молчать не стал! Не сразу юноша за грустными думами обратил внимание на то, что песня подошла к концу. Спрыгнувшего со стойки на пол Рокэ окружили бурно выражавшие свою любовь слушатели. Самое время было тихо удалиться, едва ли соберано вспомнит о своем оруженосце в толпе обожателей. Дикон рассеянно порылся в кошеле на поясе, выуживая несколько монет, и внезапно вздрогнул, услышав легкий перебор струн совсем рядом. Подняв глаза, он уставился на остановившегося у стола Рокэ. Он все еще был в окружении галдевших наперебой людей, и что-то лениво ответил им на своем языке, но не сводил пристального взгляда с Ричарда. - Por favor perdóname, pero ya terminé, - непринужденно бросил он окружавшим его горожанам и чуть громче добавил: - Tengo una cita de amor aquí.* Из всего этого Дикон отчасти был знаком только со словом «amor», и от мысли, что его ветренный монсеньор флиртует с кем-то сейчас у него на глазах, он тут же помрачнел и демонстративно уставился в окно. Кто-то бурно воскликнул, потом раздался тихий смех и все тут же разошлись, но Рокэ не спешил присаживаться, прислонившись плечом к стене возле стола. - Уходите, юноша? – мягко поинтересовался он, продолжая едва слышно перебирать струны. – Неужели выступление пришлось вам не по нраву? - Отчего же, разве могло оно не понравится? – раздраженно процедил Дик, бросив на герцога обиженный взгляд из-под ресниц. – Кажется, вы не смогли никого здесь оставить равнодушным! - Почему вы вновь злитесь? – Рокэ, наплевав на приличия, поставил ногу на скамью, оперся на колено, прижав к себе инструмент, и навис прямо над оруженосцем, с веселым любопытством изучая его насупленное лицо. - Я вовсе не злюсь! Можете отправляться и дальше развлекать народ! - А, - как-то понятливо протянул Алва и ухмыльнулся, отчего, против воли, Ричард снова почувствовал, как щеки заливал предательский жар смущения. – Что же, юноша, теперь я вновь весь ваш. Дикон был настолько ошеломлен его словами, что даже не подумал ничего ответить, но Рокэ ответа и не ждал. Он опустил свои горящие весельем, пониманием и Создатель чем знает еще глаза на гитару и вдруг заиграл что-то медленное, тягучее, словно мед, и тут же принялся напевать себе под нос, но не слова, а протяжные звуки. От этого что-то в груди Дикона замерло, словно внутри поселилось нечто живое и трепещущее. Рокэ запел – неспешно, играя своим прекрасным баритоном с каждым словом, на совершенно непонятном Ричарду языке, дразняще растягивая гласные. Он делал это столь чувственно, соблазнительно и завораживающе, что Дикон совсем забыл как дышать. Алва пел и смотрел прямо на него, глаза в глаза, не позволив отвести взгляд и не подумав опускать свой потемневший взор. А потом он вдруг ударил пальцами по струнам, заставив юношу вздрогнуть всем телом и подарив тем самым возможность вновь судорожно дышать, а вместе с ней головокружение и волнение, охватившее все тело. Рокэ чуть повысил голос, перешел на страстную мольбу в припеве, позволив забыть, что они в людном месте, забыть вообще обо всем. Его синие глаза зажглись таким откровенным, жадным огнем, что Ричард ощутил его каждым бье тела. Алва пропел несколько фраз с такой горячностью и исступлением, что в конце голос сорвался на самой длинной ноте. Ричард с силой сжал пальцами скамью, сглотнув ставшую вязкой слюну. Рокэ все еще не отпускал его взгляд, принявшись едва ли не мурлыкать под лившуюся из-под его пальцев теплой волной музыку, подарив недолгую возможность передохнуть. А потом запел снова – следующий куплет показался более игривым и абсолютно точно заигрывающим. Рокэ тонко улыбнулся, слегка приподняв бровь, но Ричард не понимал ни одного слова и смущенно сумел-таки отвести глаза, почему-то ощутив себя абсурдно довольным и даже в чем-то польщенным. Голос предназначенного и вся музыка наполнились в тот же миг умоляющими нотами и Дикон, поддавшись песенному зову, вновь взглянул на исполнителя, тут же опять попав в плен этих совершенно волшебных глаз. Рокэ снова сорвался на страстный припев, заставив Ричарда загореться от перехватывавших горло чувств, желаний и сомнений. Он столь порывисто говорил с ним через музыку и незнакомый язык, что юноша тянулся в ответ всей душой, инстинктивно понимая, что такая песня не может быть ни о чем ином, кроме как о любви. В это трудно было бы поверить, скажи кто ему об этом в разговоре, но, услышав все это сейчас, вживую, Дикон верил всей душой. На последнем припеве голос Рокэ, казалось, заполнил собой все пространство вокруг. Ричард дернул ворот рубашки, забыв, что давно расслабил шнуровку на шее, но жар, разбуженный чувственным голосом Алвы, казалось, пожирал его изнутри. Рокэ заканчивал выводить мелодию, однако Дикон уже встал и, шатаясь, вышел на воздух. Он не видел никого вокруг, хотя какие-то тени скользнули в сторону, словно освобождая ему дорогу. Свежий ветер, наполненный запахом моря, легкого влажного тумана и цветочным ароматом, немного остудил голову, позволив теперь дышать тише и глубже. Он привалился к каменным перилам, согретым солнцем за день, наблюдая за тем, как яркие звезды отражались в шумных волнах внизу, казавшихся в темноте огромным живым организмом. Горячая ладонь легла на его спину и Ричарду удалось даже не вздрогнуть. - Вам дурно? - Ждал вас, - невнятно отозвался Дикон, не став оборачиваться. - Хотите еще прогуляться? - Нет, давайте… вернемся в замок. Ричард развернулся и, следуя направлявшему его Рокэ, который теперь его будто намеренно не касался, лишь взмахом руки указывал путь, двинулся с площади. Попадались люди, вновь приветствовавшие соберано, но тот молчаливо кивал им, не собираясь вступить в разговор. Ричард устало отметил про себя, что они с ним сейчас только вдвоем – своих людей Алва или успел отпустить, или те следовали где-то рядом абсолютно незаметно. С учетом того, что оба герцога сегодня были без шпаг, выглядело это довольно необычно, но, как успел убедиться Дикон, Рокэ мог не опасаться никого и ничего в собственных землях. - Вы остались без ужина. - Как и вы, - равнодушно бросил Ричард. Еда была последней вещью, о которой он думал сегодня. - Мануэль будет недоволен, - протянул Рокэ, шутливо и слегка осуждающе. Эр Мануэль был главным управляющим в замке и первым, кого Рокэ представил Дикону по приезде. Ричард про себя засомневался, что почтенный худой мужчина с полностью седой шевелюрой, сгорбленный годами, мог хорошо справляться с обязанностью вести столь большой замок, но быстро убедился, что был не прав. Мануэля все слушались беспрекословно, даже сам соберано. Старик-южанин вначале показался Дикону неприступным и более высокомерным, чем Хуан – управляющий особняком в Олларии. Но однажды Мануэль нашел его в библиотеке в одиночестве и предложил целое блюдо со сладкими, невиданными доселе фруктами, что принес специально для него. С тех пор старый слуга все время приносил ему сладости, о которых Ричард никогда не слышал, иногда оставался рядом на какое-то время и веселил гостя соберано разными историями о представителях рода Алва, которых знавал лично. Дик с благодарностью и вниманием слушал эти воспоминания и жаждал еще. Наверное, узнай монсеньор сколько всего поведал Мануэль их гостю о детских выходках юного Рокэ, пока Алваро Алва не отослал младшего отпрыска к родне в Багряные земли, он был бы совсем не рад. - Я не голоден, - отмахнулся Дикон, искоса посмотрев на шедшего рядом Рокэ, который расслабленно посматривал на звезды и что-то мурлыкал себе под нос. – О чем вы пели? - Это старинная песня, - охотно отозвался Алва, точно ждал этого вопроса. – В давние времена мы с морисками вовсе не были союзниками, их набегам подвергались и острова, и Кэналлоа, разумеется. Можно сказать, что эту песню знает тут каждый горожанин или моряк… - А вторая? – нетерпеливо перебил его Дикон, радуясь, что в полутьме почти не заметно его покрасневшее лицо. Они шли по аллее из раскидистых деревьев, ведущей прямо к замку. Фонари здесь тоже были зажжены, но ветви бросали причудливые тени вокруг, скрадывая свет. - Вторая… - протянул Рокэ, тихо рассмеявшись. - О чем она? – настойчиво вопросил Дик, опасаясь, что Алва в очередной раз отшутится или нагрубит в ответ. - О невинных глазах, - задумчиво протянул Рокэ, повернув к нему голову. Его взгляд отчетливо блеснул в темноте. – О манящих губах. О красоте и о страсти… - И почему вы выбрали спеть ее? – хрипло поинтересовался Ричард, чувствуя, как сердце буквально грохотало в его собственных ушах. – Мне? - Разве не такие песни нужно петь своим предназначенным? – вкрадчиво осведомился Рокэ, ухмыляясь, словно сам Чужой. - Нужно? – переспросил Дик, слегка нахмурившись. Рокэ пожал плечами и демонстративно стал насвистывать тот же мотив, что пел ему в таверне. Ричард моргнул и вдруг звонко рассмеялся, остановившись. Рокэ обернулся, склонил голову, наблюдая за юношей. Дик держал одну руку на поясе, второй скрыл лицо, пытаясь унять собственный смех. - Что вас столь развеселило? – с любопытством и каким-то новым интересом осведомился Рокэ когда он, наконец, взял себя в руки. - Мне кажется, - Дик все никак не мог перестать улыбаться, - кажется, я стал узнавать вас получше. - В самом деле? – надменно фыркнул Алва, скрестив руки за спиной. - О да, - убежденно бросил Дик, шагнув к замку. – Знаете, если вы не передумали гулять… Покажите мне сад. - Вы там бываете чаще меня, - сухо заметил Рокэ, нагнав оруженосца. - Но я никогда не видел его вашими глазами. - Поверьте, ничего нового я вам не открою… - Позвольте мне вам не поверить. Словно фехтуя словами, они дошли до подъездной дороги, но, миновав главные ворота, Дик свернул по действительно хорошо знакомому ему пути к большому саду, разбитому за замком. Должно быть кто-то из дам рода Алва любил цветы и растения. Чего здесь только не было! Некоторые сорта Дикон ранее встречал лишь в виде изображений на страницах очень старой книги – их в Надоре осталось немного, а эта запомнилась тем, что из нее любила срисовывать цветы Айри в свой альбом. Впрочем, в Надоре и летом мало что цвело, так что родной край проигрывал Кэналлоа во многих вещах. Сад простирался до края утеса, огороженный каменными перилами. То тут, то там стояли овитые зелеными стеблями арки, напоминая резной лабиринт, среди больших раскидистых деревьев прятались красиво заросшие беседки. - Моя мать любила это место, - отстраненно вдруг заметил Рокэ, задумчиво коснувшись белоснежного бутона на одной из ветвей дерева – к ночи цветок свернул свои лепестки, хотя днем цвел полным цветом. - Напоминает яблоню у нас в Надоре, - тихо сказал Дик, остановившись возле Алвы. - Это миндаль. Ричард взволнованно рассматривал мужчину рядом. По росту они почти сравнялись, хотя еще совсем недавно Рокэ смотрел на него сверху вниз. Сейчас герцог выглядел расслабленным, слегка меланхоличным и гораздо моложе своих лет – пожалуй, их можно было бы принять за ровесников со стороны. Рокэ удивительно шло Кэналлоа – все здесь словно наполняло его силами и жизнью. Дикон не слишком хорошо знал своего монсеньора, да и в столице застал его совсем на малый срок, но здесь Ворон словно расцвел, как все эти цветы вокруг, раскрывшись так, как никогда не раскрылся бы в любом другом месте – Дик просто чувствовал это сердцем. Интересно, каково было расти в таком знойном крае, среди столь ярких цветов, шумных людей? Был ли Рокэ счастлив здесь в юности?.. Ему столько всего хотелось узнать о своем предназначенном. Но сейчас было абсолютно не то время и место – он понимал это очень отчетливо, на интуитивном уровне, как и очень многое за последний месяц. - Вы часто бывали здесь… в детстве? – все же рискнул поинтересоваться Дик, больше всего в душе желая прикоснуться к чужой руке в эту минуту. - Должно быть, - хмыкнул Рокэ и прищурился, оглядев сад так, словно видел его едва ли не впервые. – Впрочем, здесь было одно интересное место… Он изящно обогнул юношу и прошел вглубь сада. Ричард последовал за ним, затаенно любуясь тем, как по длинным черным локонам блестящими лентами струился теплый свет фонарей. Рокэ вошел в одну из заросших плющом беседок. Дикон не смог сдержать радостной улыбки – он и сам успел полюбить именно ее. Днем она замечательно укрывала от жары и зноя, а вечерами здесь была возможность отодвинуть упругие стебли в сторону, точно портьеры, и открыть вид на море. Закат красиво окрашивал волны в разные приятные цвета, и, когда солнце скрывалось, в воздухе оставалась прекрасная сиреневая дымка. - Похоже, вы уже знаете главный секрет? – дразняще бросил Рокэ, легко взмахнув рукой и огладив едва заметные в полутьме ветви плюща. - Как вы поняли? – прошептал Ричард, остановившись позади. - Чувствую. Вас. Рокэ обернулся к нему, слегка склонив голову на бок. Он не делал ни малейшего движения, но Ричард как никогда остро ощущал близость этого человека. Окделл тяжело вздохнул, решаясь. - Позвольте мне… попробовать кое-что, - едва слышно выдохнул Дикон, вглядываясь в тускло блеснувшие глаза предназначенного в полутьме. - Кое-что? – насмешливо повторил Рокэ, явно стараясь смутить его, но Ричард в этот раз не поддался. - Кое-что. Можно… вашу руку? - Уже не столь интересно, юноша. Дикон упрямо протянул свою, левую, с меткой, застыв в ожидании. Рокэ медленно поднял свою. - Вы уверены, что подобного рода эксперименты стоит проводить здесь, в темноте? - Да, - храбро отозвался Окделл и их ладони соединились в легком рукопожатии. - Что дальше? Пустите мне кровь? – иронично предположил Рокэ. - Нет! Зачем… - Мы с вами вместе находили предполагаемый ритуал, - лениво напомнил герцог, слегка проведя большим пальцем по тыльной стороне кисти Дикона, не то задумчиво, не то лаская. – Соединение тел, душ и крови, припоминаете? Обычные предназначенные, как правило, не заморачиваются сложностями, в силу… традиционных особенностей соединения тел. Нам же с… - Рокэ, - Дикон придвинулся на полшага ближе, заставив Алву замолчать. Никогда до этого он еще не отваживался столь явно отринуть общепринятые манеры и назвать своего монсеньора так просто, по имени. Похоже, Рокэ это впечатлило даже больше самого Дика, который сейчас был настолько сосредоточен, что не обращал внимание почти ни на какие отвлекающие моменты. - Что у тебя на уме? – заметно серьезнее уточнил Алва, позволив себе так же быстро отбросить условности. - Хочу… примерить на себя роль решительного Зла, - откровенно и немного смущенно заявил Ричард, разглядывая их белеющие сплетенные руки в сумраке ночи. - Здесь? – со смешком выдохнул Рокэ, почти незаметно склонившись к юноше. - Почему бы и нет? – шепнул Ричард, намеренно повторив его же фразу в таверне. Он вздернул голову и обнаружил, как близко сейчас находятся их лица. Для действия понадобилась всего секунда – он потянулся и коснулся губ Рокэ своими. Касание получилось робким, неловким. Но Рокэ не шелохнулся, и Ричард почувствовал всем своим взволнованным нутром за это искреннюю благодарность. Он чуть осмелел, приник к его рту сильнее, пробуя тепло и мягкость чужих губ на вкус, и постепенно ощутил нарастающее смятение оттого, что Рокэ все еще никак не среагировал на этот наивный поцелуй. Лицо запылало от стыда за собственную неопытность и порыв, который никто не собирался подхватывать. Он снова оказался один в своем стремлении сблизиться с человеком, которого ему подталкивала за какими-то кошками судьба. Дикон отпрянул, мучительно желая сбежать прямо сейчас. Пальцы, сжимавшие ладонь предназначенного, нервно дрогнули. Он тяжело сглотнул, боясь поднять глаза, и упустил момент, когда сильная рука скользнула к его шее, властно привлекая к себе. Невнятное возражение смяли губы Рокэ, буквально заткнувшие рот юноши. Рокэ сразу втянул его в глубокий поцелуй на грани грубости и страсти, в котором Дикон потерялся мгновенно. Он подчинился чужому напору, хотя, когда в его рот вторгся чужой язык, он на секунду смешался, хотел было отстранится, но рука на затылке не позволила, прижав теснее. Пальцы тут же чувственно огладили его шею, словно успокаивая и приручая одновременно. Ричард несмело ответил, позволив их языкам сплестись в безумном, древнем танце, в мареве охватившего его – их обоих! – возбуждения и восторга. Чужое неприкрытое желание сплелось с его собственным, разгорелось ярко и мощно – эмоции друг друга сейчас стало сложно отделить, они впервые были так схожи, что растворились друг в друге, превратившись в один сжигающий костер. Они по-прежнему не расцепили касавшихся друг друга меток. Не сразу Дикон осознал, что его обняли сильнее, теснее прижав к себе, обвив рукой так, что горячая ладонь теперь с жаром стискивала его плечо. Самого Дика едва хватило на то, чтобы уцепиться свободной рукой за пояс Рокэ, чувствуя чужую силу и жар тела сквозь тонкую ткань рубашки. Перед закрытыми глазами Дикона вспыхивали и мерцали искры возбуждения, волной накатывали растерянность и сильное желание продолжать, не останавливаться, не позволять отстраниться ни себе, ни ему… Тело словно действовало само, выгибалось в предназначенных руках, льнуло еще ближе, точно желало слиться с целовавшим его мужчиной в одно целое. Все мысли смыла горячая волна возбуждения, захлестнувшая с головой, стоило почувствовать всем телом ответное желание в другом человеке. А едва он уже решил, что лучше быть просто не могло, Рокэ мягко расцепил их сплетенные руки и медленно провел большим пальцем по метке, едва задев кожу на раскрытой ладони ногтем. Колени Ричарда подогнулись от накатившего острейшего наслаждения, мгновенно пронзившего его, словно сотня стрел. Он не сдержал стона прямо в ласкавший его рот, который милостиво отстранился, позволив юноше откинуть голову назад за жадным глотком воздуха. Пока он пытался восстановить дыхание, Рокэ горячо скользнул губами по подставленной шее юноши, прошелся языком по судорожно перекатывавшемуся кадыку и слегка прикусил кожу где-то в области ключицы в распахнутом вороте рубашки… Следующее, что осознал Ричард, что они каким-то образом переместились в лежачее положение и заняли скамью в беседке. Когда это произошло – мозг отказывался осмыслить, да и вообще все мысли двигались как сонные мошки в меду, подмечая только чувственные реакции тела. Скамья была широкой, но лишь чудом вместила двоих мужчин. Маленькие подушки свалились с нее на пол, Алва ухватил лишь одну, притянув, не глядя, под голову зацелованного им юноши, чьи губы он снова принялся терзать с грубой страстью. Ричард полностью отдался его горячим рукам – Рокэ тотчас прижал его левую, с меткой, своей к скамье над растрепанной шевелюрой Дика, второй же бесстыдно выпростал рубаху оруженосца из штанов и нырнул ладонью под нее, медленно и искушающе огладив худощавую грудь с поджавшимся животом. - Рокэ! - умоляюще выдохнул Дикон и инстинктивно притянул его ближе, обвив рукой за шею. - Тише, mi tesoro**, - едва слышно промурлыкал Алва, с нежностью прихватив губами его за подбородок. Полутьма в беседке украла остатки смущения. Ричард словно в бреду чувствовал, как гибкие музыкальные пальцы Рокэ скользнули ему в штаны и обхватили давно налившийся желанием член. Дикон со стоном выгнулся в его руках, бездумно потерся ногой о чужой бок, потом столь же неосознанно обвил ею поясницу своего предназначенного и снова потонул в поцелуе, похожем на сладкий морок. Руки Рокэ творили что-то невообразимое – и с его меткой, на которой чертили причудливые узоры, и с его плотью, которую еще никто никогда не касался с такой порочной легкостью и умением. От яростных поцелуев болезненно ныли губы, но прекращать их вовсе не хотелось. Все тело горело неистовым огнем и Дикон просто плавился в нем, как воск. Рокэ подвел его к самому краю наслаждения и, выстонав его имя, Ричард кончил, провалившись в бескрайнюю негу. Казалось, будто из тела пропали все кости, настолько разморил юношу этот экстаз. Он чувствовал невесомые поцелуи Рокэ, которыми тот лениво осыпал его лицо и шею. Встрепенувшись, Дикон понял, что его больше не удерживают и, извернувшись, он решительно скользнул рукой по тонкому шелку рубашки предназначенного, нырнул в его штаны, ощутил пальцами влагу на гладкой коже… и Рокэ тут же перехватил его за запястье, останавливая. - Вы… тоже… - лихорадочно прошептал Дик и Рокэ со вздохом уткнулся лбом в его плечо, молча притянул его руку к себе и коротко поцеловал в ладонь. А потом стремительно поднялся с него и со скамьи, легко мазнув мягкими локонами по лицу и груди лежавшего юноши. Всего мгновение – и Ворон направился к выходу из беседки, будто все произошедшее Дикону только почудилось. - Рокэ! – пораженно воскликнул он, приподнявшись на локте. Он был ослаблен после столь яркого наслаждения, что боялся упасть со скамьи, но внезапное бегство любовника совсем выбивало из колеи. Алва уже вышел в сад и все же остановился, оглянувшись. Желтый свет фонаря нечетко осветил его спокойное лицо без малейшего следа любых чувств. - У вас два дня на сборы, юноша. Мы едем на войну. Закончите свои письма, я отправлю их с надежным человеком. И он просто исчез в тишине ночи.