Луна не нужна

      — Что это?       Нервная от непонимания улыбка. Подрагивающие пальцы на чешуйчатой поверхности некрупного яйца. Тёплого. Блестящего.       Кажется, Инсин спешил. Определенно, в тот момент, когда один из подчинённых Дань Фэна выловил его на пути к Комиссии по ремеслам, у Инсина было какое-то безумно безотлагательное дело.       Безумно…       — Дань Фэн, что это?..       Кажется, Инсин уже спрашивал. Рука дрогнула, и он поспешил перехватить яйцо обеими руками. Такое маленькое. Такое хрупкое.       — Яйцо?.. Разве не видишь?       Губы Дань Фэна изогнулись в едва различимой смущённой улыбке — и Инсин действительно почувствовал. Как в животе всё свернулось в узел. Как в груди закололо зашедшееся сердце. Как смех пробрался щекоткой, оставил горячий след на кончике языка. Как глаза защипало. Как он обезумел.       — Я не понимаю… Дань Фэн?.. То есть?..       — Надеюсь, ты рад.       Осторожно перехватив яйцо одной рукой, второй — он непозволительно грубо сгрёб Верховного Старейшину в объятия. Инсину нельзя было обнимать Дань Фэна посреди Лунного грота. Нельзя было бездумно целовать сердитое от смущения лицо. Нельзя было хохотать так громко, что стражники трижды заглянули в кабинет и трижды, возмущённо бормоча, испарились.       Нельзя было кружить в воздухе такого сбитого с толку, такого светящегося от радости и золотящегося гордостью, такого невероятного, такого богоподобного…       — А ты говорил, у нас ничего не получится… — счастливый шепот вперемешку с очередным поцелуем — и Инсин действительно почувствовал.       Болезненный толчок в плечи, испуганный взгляд. Ярость. До исступления.       Отчаяние. Опять.       Нервная от непонимания улыбка. Подрагивающие пальцы на чешуйчатой поверхности некрупного яйца. Тёплого. Блестящего. Родного.       — Дань Фэн?..       Кажется, Инсин уже спрашивал.       — Ты просил. Перламутровый порошок. Для сплава. Его из скорлупы морских змеев делают. Я достал.       Стеклянные, неживые глаза. Сгорбленная фигура. Рваное, сиплое дыхание. Фигура — вновь расправляющая плечи, чтобы никто не понял, не увидел. Глаза — как никогда прежде тёмные, ненавидящие.       — Уйди. Инсин, прошу, уйди.       Рука дрогнула, и он поспешил перехватить яйцо обеими руками. Такое маленькое. Такое хрупкое. Чьё-то нарождённое дитя.       Чьё-то… но не их.