Матрос и Свон

– Хижина... – начал он, не отводя взгляда от огня. – Она принадлежала моему брату. – Лиаму, – едва слышно произнесла она, и Киллиан услышал нотки понимания в ее голосе. Он резко вскинул голову и посмотрел поверх костра прямо ей в глаза. – Как ты...? Она встала и подошла к нему, взяла его руку в свою и нежно сжала. – Ты любишь своего брата больше всего на свете. На мгновение он почувствовал, как в его груди вспыхнула надежда. – А в твоей реальности он...? – Нет-нет, это не так, – быстро ответила она. – Мне так и не удалось с ним познакомиться. Но ты много говоришь о нем. О том, как сильно ты им восхищаешься. О том, как сильно ты хотел – и все еще хочешь – чтобы он тобой гордился. Он кивнул, надежда улетучилась из его груди, и он снова впал в уныние. – Я никогда ни на кого так не равнялся, как на него. Хотя, боюсь, я подвел его за те годы, что прошли после его смерти. – В моей реальности ты тоже так думал. И я скажу тебе то же самое, что и тогда: твой брат гордился бы тобой. – Я не совсем уверен в этом, лапочка. Не думаю, что он очень гордился бы тем трусом, которым я стал. Последние десять лет я был рабом любой прихоти Черной Бороды и его команды. Но не потому, что они меня заставили. Это был мой выбор – стать матросом на этом корабле. – Не трус помог мне сегодня победить дракона. Это его удивило. – Да, пожалуй, что нет. – Ты все еще скучаешь по нему, – заметила она, в ее голосе были заметны сочувствие и понимание. – Да, именно так. – Расскажи мне о нем. Хотя Киллиана удивила ее просьба, но снова почувствовал, что может рассказать ей все, что угодно. – Мы росли одни, – начал он. – Наша мать умерла, когда я был совсем маленьким, а отец бросил нас, когда мне было около семи лет. Лиаму было тогда семнадцать. Но даже до этого наш отец никогда по-настоящему не был рядом с нами. Лиам мог бы оставить меня, как сделал это наш отец, мог бы пойти по пути труса, как он это называл. Но он заботился обо мне. Он нашел себе работу рыбака и в конце концов заработал достаточно денег, чтобы купить свою собственную рыбацкую лодку. Я присоединился к нему, когда достаточно повзрослел. Через несколько лет мы вместе построили хижину, он хотел, чтобы у нас было собственное жилье. Конечно, мы не могли ночевать в ней очень часто, большую часть наших ночей мы проводили либо на лодке, либо в порту, — но это был наш дом. – Однажды мы собирались отправиться на рыбалку. Надвигалась гроза, и я сказал Лиаму, что идти туда слишком опасно. Но он был так чертовски упрям, настаивал, что все будет в порядке. Я отпустил его одного, и он больше не вернулся. На следующий день к берегу прибило несколько обломков лодки, но я так и не смог найти его тело. Он погиб, и это было самое страшное, что мне когда-либо пришлось пережить. Он почувствовал, как слезы жгут ему глаза, и резко вытер их тыльной стороной кулака. Это случилось десять лет назад — он уже должен был прийти в себя. И он ни в коем случае не хотел бы плакать на глазах у Эммы. – После этого я принялся за единственную работу, которую смог найти: стал матросом на корабле Черной Бороды. Это был поступок труса, но это было единственное, что я мог придумать. И я не возвращался в хижину с тех пор, как он умер. Это было бы слишком болезненно. – Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это, – сказала она, снова сжимая его руку. – И мне тоже. Вся эта история разбила мне сердце. Она посмотрела на него и грустно улыбнулась. – Не пойми меня неправильно, но я рада это слышать, – сказала она. – Ты рада слышать, что мое сердце разбито? – спросил он, глядя на нее с искренним изумлением. – Если его можно разбить, значит оно живое. Хотя твой брат и умер, я рада, что Румпельштильцхен и Автор не смогли забрать его у тебя, – ответила она. – Я рада, что ты знал его в этом мире, даже если твои воспоминания о нем не совсем верны. – А каким он был в том мире, откуда ты родом? – Давай пока оставим все как есть. Мне бы не хотелось тебе ничего говорить. Ты сам все вспомнишь. И твои настоящие воспоминания будут намного лучше любой истории, которую я могла бы тебе рассказать. – А теперь тебе, наверное, пора спать, – сказала она, резко меняя тему разговора. – Я заступлю первой на вахту и разбужу тебя через пару часов. Он кивнул в знак согласия. – Да, пожалуй, ты права. Увидимся завтра утром, миледи, — сказал он, вставая и направляясь к своей палатке. Прежде чем войти, он обернулся и снова посмотрел на нее. – Спасибо, Эмма, – произнес он. – Раньше я никому не мог рассказать о Лиаме. Даже если это было трудно... я рад, что доверился тебе. – Не стоит благодарности, Киллиан. А теперь отдохни немного. У нас впереди трудный день.