Матрос и Свон

Эмма проснулась от щебетания птиц и звука двух знакомых голосов. На какое-то мгновение она испугалась, что до сих пор всего лишь спит, и стоит ей только открыть глаза, она снова окажется в своей одиночной тюрьме, и только шум волн, бьющихся о башенные стены, будет ее спутником. Но как только остатки сна покинули ее сознание, в ее памяти всплыли события предыдущего дня, и широкая улыбка осветила ее лицо. Они нашли ее. Ее мужчины нашли ее. И теперь они должны найти способ вернуться домой. Вместе. Она поднялась, потянулась и вышла из палатки. Генри и Киллиан сидели у костра, готовили завтрак и неспешно обсуждали корабли. Эмма мысленно улыбнулась. Даже в этой фальшивой реальности, казалось, они ладили так же легко, как и в реальном мире. Отношения между Киллианом и ее сыном были не единственной вещью, которую Автор не смог изменить. Даже при том, что этот Киллиан был более мягким и потерявшим свою склонность к рому (Эмма до сих пор отказывалась принимать этот факт), она все же могла сказать, что он оставался тем же удивительным человеком, которым всегда был. Она не лгала, когда говорила, что он действовал очень смело, он проявил такую храбрость в схватке с Лили, как проявлял ее раньше против любого, с кем ему приходилось сталкиваться. Генри первым обратил на нее внимание. – Эй, мам! – радостно воскликнул он. – Мы с Киллианом как раз готовили завтрак. Он подбежал к ней и протянул деревянную миску с едой. – Спасибо, Генри, – поблагодарила Эмма, одной рукой взяв миску, а другой нежно взъерошив ему волосы. Он закатил глаза в ответ на этот ее жест, но позволил обнять себя, дав понять, что хотя они расстались всего несколько дней назад, он скучал по ней так же сильно, как и она по нему. – Доброе утро, Эмма, – тихо сказал Киллиан, когда присела к костру рядом с ним. Эмма улыбнулась ему в ответ, и это заставило его покраснеть и внезапно обратить свое пристальное внимание на лежащую рядом палку, он поднял ее с земли и начал ворошить огонь. Эмма подавила усмешку и переключила свое внимание на завтрак. Как только они вернутся в Сторибрук, ей будет доставлять особое удовольствие поддразнивать своего пирата. Закончив завтракать, они собрали все вещи, чтобы отправиться в путь к хижине. Когда они уже собирались уходить, Генри окликнул Эмму. – Мам, можно тебя на минутку? Наедине. – Конечно, малыш. Киллиан, дай нам время, – бросила она через плечо, и они с Генри отошли на несколько шагов. – Что случилось? – спросила Эмма, стоило им оказаться там, где Киллиан не мог их услышать. – Ты должна его поцеловать! – сказал Генри, и хотя он мог говорить только шепотом, она услышала в его словах неприкрытый энтузиазм. – Тогда он все вспомнит, например, как надо сражаться, и нам будет гораздо легче разобраться во всей этой неразберихе! Его слова застали ее врасплох. Конечно, Эмма думала о поцелуе с Киллианом. Она могла сдерживаться только потому, что боялась, у бедняги случится сердечный приступ, если она сделает нечто большее, чем просто похлопает его по плечу. Но она никогда не думала о том, чтобы поцеловать его для того, чтобы вернуть ему память. Для этого они должны быть связаны истинной любовью. А они не были связаны истинной любовью. Или были? – Генри, я не знаю. Мы же не Мэри Маргарет и Дэвид. Мы… – Ну же, мама! – оборвал ее Генри. – Любой, у кого есть глаза, может увидеть, что вы любите друг друга! – Генри, я на самом деле не знаю. Я переживаю за Киллиана, ты же знаешь. Но я не знаю, действительно ли мы любим друг друга. Генри посмотрел на нее и вздохнул. – Ты тоже не верила, что можешь стать Спасителем, когда впервые приехала в Сторибрук, – сказал он. – И я знаю, что сейчас ты не веришь, но это нормально. В конце концов ты придешь к этому, как и тогда, когда разрушила первое проклятие. С этими словами он резко развернулся на каблуках и направился к Киллиану, оставив Эмму ошарашенно смотреть ему вслед. Отправившись в лес, Генри и Киллиан завели между собой разговор, оставив Эмму наедине с ее собственными мыслями. Теперь, когда Генри заговорил об этом, она не могла перестать гадать, сможет ли вернуть воспоминания Киллиану поцелуем истинной любви. Она знала, что Киллиан любит ее. Она знала это уже давно. И хотя еще год назад маленькая потерянная девочка в ней сомневалась, сможет ли хоть один мужчина полюбить ее, она знала, что это правда. Он любил ее и никогда не покинул бы ее. Но любила ли она его? Она знала, что никогда и ни к кому не испытывала таких чувств. Она смогла преодолеть боль, которая была вызвана потерей Нила и Грэма. Она смогла двигаться дальше. Но Киллиан...она не могла представить себе жизнь в мире без него. И тут ее осенило. Она ясно увидела, что да, она, Эмма Свон, действительно любит Киллиана Джонса. Но прийти к осознанию того, что ты любишь кого-то, и столкнуться с этими чувствами в реальной жизни – две совершенно разные вещи. И если ей удастся вернуть старого Киллиана поцелуем, он точно будет знать, что означает этот поцелуй. Это сделало бы все реальным, заставило бы все измениться. И Эмма не была уверена, что готова к переменам. Ей предстояло принять решение. То, которое будет чрезвычайно трудно выполнить. ~~~ Генри Миллс был проницательным мальчуганом. А особенно проницателен он был, если дело касалось чувств одной светловолосой Спасительницы. Когда ему было всего десять, он уже точно знал, что ему нужно сделать, как заставить ее преодолеть свой страх и недоверие и разрушить первое проклятие. Конечно, он чуть не умер тогда, зато это сработало. Когда он сказал Эмме, что она должна вернуть настоящего Крюка, факт, что тот прекрасный боец, был только одной из причин. Другой, гораздо более важной причиной было то, что Генри не сомневался, его мама скучала по Киллиану, настоящему Киллиану. А еще он знал, что как только прежний Киллиан вернется, он найдет нужные слова и сделает все возможное, чтобы помочь Эмме поверить в себя, как делал это всегда. Генри понимал, что его маме не нужна помощь, чтобы разобраться с этой путаницей. Он был уверен, Эмма в конце концов нашла бы выход из башни и без его помощи, но это не означало, что она должна была делать все сама. Она заслуживает того, чтобы чувствовать чью-то поддержку, а это означало, надо найти способ, чтобы пробудить память Киллиана. Генри надеялся, его отказ ответить на вопрос Киллиана об отношениях с Эммой пробудит в пирате любопытство и приведет к откровенному разговору с Эммой, та признается в своих чувствах, а потом случится поцелуй истинной любви. И хотя он был убежден, что прежний Киллиан, не теряя времени, спросил бы Эмму, что он для нее значит, в то же время мальчишке было очевидно, что эта альтернативная версия Киллиана была гораздо, гораздо менее уверенной в себе. Генри нужно было подтолкнуть его. Генри решил, что попробует поговорить с Киллианом наедине, но сложность как раз и заключалась в том, чтобы оказаться с ним наедине. Хижина была маленькой, а значит, на уединение рассчитывать не приходилось. Все они спали в одной комнате. Генри и Эмма на кроватях, а Киллиан устроился на полу, заявив, что лишить леди и ее сына удобной постели было бы дурной манерой. Все вместе они ели, и вообще все делали вместе. И хотя иногда Генри расстраивало это обстоятельство, все же он не мог не признавать, что ему нравится это чувство единения. Они чувствовали себя семьей, настоящей семьей. Если бы он на мгновение закрыл глаза, то мог бы представить, что они снова в Сторибруке, в походе, как это обычно бывает у нормальных семей. Но они не были нормальной семьей, и они не были в Сторибруке, поэтому он должен был заставить Эмму пробудить память Киллиана как можно скорее. Однажды он нашел прекрасную возможность, когда Эмма заметила, что их запасы продовольствия подходят к концу. Киллиан вызвался пойти и установить силки, чтобы поймать какую-нибудь дичь. Поняв, что у него появился шанс, Генри немедленно напросился с ним. Через полчаса они уже были на улице, и Киллиан принялся показывать ему, как расставить силки. Киллиан был хорошим учителем, терпеливо исправлял ошибки Генри и хвалил его, когда тот делал что-то правильно. К тому времени, как они закончили, Генри смог успешно расставить ловушку самостоятельно. Это послеобеденное время напомнило ему об уроках парусного спорта в Сторибруке, и он еще сильнее затосковал по старому Киллиану. – Спасибо за помощь, Генри, – произнес Киллиан, отрывая мальчишку от его мыслей. – Прошло довольно много времени с тех пор, как я делал это в последний раз, и прежде мне никогда не приходилось справляться одной рукой. Так что спасибо тебе, парень. – Нет проблем, - отозвался Генри. Затем, собравшись с духом, он спросил: – Что ж... у тебя была возможность спросить мою маму о твоем прошлом? Лицо Киллиана вытянулось. – Э-э... нет. Еще нет. – А почему нет? Разве ты не хочешь знать? – Конечно. Но мне кажется, что если Эмма не хочет говорить об этом, то я не должен поднимать эту тему. Дурные манеры… И все такое… Генри закатил глаза. Иногда пиратские представления о хороших и плохих манерах начинали его раздражать. – Отлично, – сказал он. – Если ты не спрашиваешь сам, я расскажу тебе. В нашей реальности вы, ребята, любите друг друга. Я не думаю, что вы уже признались в этом друг другу, но ты отказался от своего корабля ради нее, а она отказалась от своей магии ради тебя. Киллиан выглядел ошарашенным, но секунду спустя на его лице появилась надежда. Этот взгляд придал Генри смелость продолжать. – Я знаю, что вы любите друг друга. Так что ты должен поцеловать ее! – Почему? – Поцелуй истинной любви может разрушить любое проклятие. И ты должен все помнить, чтобы помочь ей! Киллиан на мгновение замолчал, прежде чем посмотреть ему в глаза. – Ладно, парень. Если это так важно для тебя, я спрошу ее, – искренне пообещал он. Прошло два дня, но Киллиан, очевидно, так ничего и не сказал Эмме. Генри был почти уверен, что тот сдержит свое слово, но, видимо, ошибся. А это означало, что пришло время сменить тактику и поговорить с Эммой. Однако стоило Генри произнести слово «поцелуй», Эмма оборвала его. Она сказала, сейчас им следует сосредоточиться совсем на другом. Они должны придумать план, как сорвать свадьбу или сделать еще что-нибудь полезное. Она придумала миллион разных оправданий, а потом заявила, что у нее еще есть дела. Эмма ушла, а Генри продолжал стоять на том же месте и чувствовал себя таким подавленным, каким не был с тех пор, как приехал сюда. Ему нужно было помочь матери, но он понятия не имел, как это сделать. Примерно через неделю после того, как они добрались до хижины, Эмма снова завела разговор об уроках фехтования. Хотя поначалу Киллиану эта идея казалась не самой удачной, он согласился, что действительно пришло время попробовать. Эмма выбрала два меча, которые они захватили с собой с корабля, и протянула один их них Киллиану. Он неловко взял его в руки, развернулся и направился к двери. Уходя, Эмма спросила Генри, не хочет ли он пойти с ними, но тот отрицательно покачал головой. Она с тревогой посмотрела на него, однако стоило ему заверить ее, что с ним все в порядке и ему просто нужно немного побыть одному, Эмма ласково улыбнулась ему и вышла из хижины вслед за Киллианом. Генри сидел на краю кровати, уставившись в пол. Он понятия не имел, как заставить их поцеловать друг друга. Киллиан был слишком робок, а его мама слишком упряма. Генри боялся, что единственный способ подтолкнуть к поцелую – подвергнуть одного из них смертельной опасности, чего он решительно не хотел. Он уже собирался выйти и присоединиться к ним, как в хижину ворвалась Эмма с таким озабоченным выражением лица, что он слегка испугался. – Генри! Мне нужно, чтобы ты спрятался в чулане прямо сейчас и не выходил оттуда, пока я не приду за тобой! – Что случилось? – спросил он. Панический страх в ее глазах застал его врасплох. – Черная Борода нашел нас! Не знаю, как, но нашел. Мы слышали, как он пробирался через лес. Он будет здесь с минуты на минуту. Мне нужно помочь Киллиану, а ты, пожалуйста, останься здесь! Генри хотел было возразить, но чистый, неподдельный страх в ее глазах остановил его. Он кивнул, обнял ее и, сделав пару шагов назад, спрятался в чулан и плотно закрыл за собой дверь. Через секунду он услышал, как хлопнула дверь, и понял, что Эмма снова ушла.