Скажи мне, ты счастлив?

Вечеринка шла полным ходом. То, что начиналось с изысканного медляка под аккомпанемент легкого шампанского, превратилось в бурлящий котел безумия, где границы дозволенного давно растворились в дымке опьянения. Сугуру, увлеченный философскими размышлениями, рассуждал о цене человеческой жизни, как будто только что открыл для себя тайны мироздания. Сатору продолжал мешать очередной шедеврококтейль, от которого у любого бармена поседели бы подмышки. Секо, с озорной улыбкой на лице, превращала Хайбару в модель для своих художественных экспериментов. Ее яркая косметичка расцвечивала его лицо в смелые и непредсказуемые узоры. Мей с зажигательным блеском в глазах делилась с друзьями стратегическими планами по захвату мирового рынка акциями, не забывая иронизировать о простоте жизни тех, кто не владеет тайнами финансовых интриг. Нанами, уставший от всего этого безудержного веселья, провалился в глубокий сон, не заметно для всех, устроившись на комфортабельном диване. Хайбара, пока его разукрашивала его подруга, подпевал мелодиям Mindless Self Indulgence, пытаясь воссоздать их энергичный ритм. Утахиме вообще не пришла, и все тайком вздыхали с облегчением. Никто не хотел сталкиваться с последствиями ее алкогольной непереносимости, что всегда приводило к хаосу и непредсказуемым событиям. Несмотря на то, что раскумар был полный, гласом разума оставались Сугуру и Нанами. Нанами держался в стороне от алкоголя, ведь это именно ему отправлять беспокойных гостей по комнатам и предотвращать какие-либо катастрофические последствия (мирового масштаба). Сугуру, в своей тихой и вдумчивой манере, также ограничивал себя в алкоголе. Он знал, что в этом безумии ему нужно быть трезвым и бдительным, чтобы приглядывать за Сатору. Сатору запускал в мир очередной шедевр в виде коктейля, смешивая ингредиенты с озорной улыбкой и искрящимися глазами. Только Сугуру мог успокоить белобрысого безумного гения в состоянии алкогольного опьянения. Один поцелуй — и Сатору превращался в милого и послушного паиньку. Вдруг Сатору, словно уставший от собственных игр со смешиванием алкоголя, вдруг решил отправиться на балкон. Он двигался неуклюже, как медведь, шатаясь и цепляясь за мебель. Его белобрысые волосы вздыбились, а глаза искрились. Сугуру насторожился. — Сатору, ты че… Сатору промямлил что-то нечленораздельное в ответ и продолжил свой путь к балконной двери. Сугуру, не мог позволить Сатору оказаться в опасности, поспешил встать и подойти к балконной двери. Он не хотел, чтобы Сатору вывалился из открытого окна. И вот Сатору уже открыл балконную дверь. В комнату ворвался свежий ночной воздух, насыщенный ароматами цветущих лип и влажной земли. Это был тот самый воздух, которого так не хватало в задымленной комнате, где смешивались запахи алкоголя, парфюма и потных тел. Сугуру не успел дойти до Сатору, как белобрысый гений уже вышел на балкон. Он схватился за холодные перила пьяной хваткой. Сугуру вздохнул. Опасности, вроде, не было. Но он все равно остался рядом, наблюдая за Сатору, готовый в любой момент прийти ему на помощь. — Смотри, не ебнись с балкона, дур… Сугуру не успел договорить, как тонкие руки Сатору закружили его в нежном танце. Сугуру замер, чувствуя, как по его рукам пробегают мурашки. В его глазах зажглись влюбленные огоньки, отражающие нежность и страсть. Сатору смотрел на него помутненными, но полными любви глазами. И вдруг, за долю секунды… Резкое движение Сатору, словно шквал, и Сугуру оказался прижат к нему. Они взмыли вверх с помощью техники Сатору, оказались на перилах балкона. И потом они полетели вниз, в неизбежность падения. Сатору крепко держал Сугуру. В глазах Сугуру зажглась паника. Перед глазами пронеслась жизнь. Сугуру зажмурил глаза, готовый встретить смерть в объятиях Сатору. И в эту же секунду они с грохотом упали на лавочку перед подъездом. Сугуру открыл глаза, испуганно оглядываясь вокруг. Сатору лежал под ним, его глаза были закрыты, а рожа была довольная. Сугуру был в шоке. Он не почувствовал боли, ведь Сатору крепко прижал его к себе, упав на спину, и защитив своим телом. Сугуру начал волноваться за Сатору, но потом вспомил о его технике бесконечности. Волнение вмиг сменилось на злобу. Сугуру начинает трясти довольно лежащего Сатору за плечи. — Идиот! Дурак! Я испугался! — Сугуру был очень зол. — Ты слышишь?! Никогда так не делай! Сугуру, закончив метать гром и молнии, тяжело вздохнул. — И за что я тебя полюбил, не понимаю… — мнимо серьезно ворчит он. Он смотрит на Сатору, который все это время лежал под ним, словно приглашая его к прощению. В его взгляде была такая невинность, такая растерянность, что Сугуру не мог противостоять его чарам. И вдруг Сатору затягивает Сугуру в поцелуй. Неловкий и легкий, он пах виски и нежной страстью. Сугуру чувствует, как по его щекам распространяется жар, словно от искры нежных чувств. Он смотрит на Сатору с его мягкой улыбкой. — За это.