Мой смелый граф

Ли Феликс, и

попытки что-то приготовить.

Сынмин посмотрел на Тун Яо. — Рад был повидаться с вами, Тун Яо. — И обратился к Хвану. — Я попробую сегодня присоединиться к тебе в конторе, если не попаду в засаду. Мин посмотрел на дверь, явно намереваясь отправиться очаровывать Феликса. Джин вспомнил замечание Мина насчет того, как приятно ему ощущать рядом попку Ли, и, с трудом подавив желание придушить брата, бросил. — Буду тебя ждать. Тот посмотрел на него, усмехнулся и неторопливо вышел. — Он чем-то озабочен, кажется, — кивнула Тун. — Да, судя по всему. — Джи сердито уставился на тарелку, стоявшую на буфете, потом поднял крышку. Увидев подгоревшую яичницу, скривился. — Стряпня Данна оставляет желать лучшего. — Вам не к чему извиняться. Хван повернулся к Яо. Сегодня она была очень хороша. Во многом она походила на Элис, но Элис была гораздо хитрее и эгоистичнее своей кузины. Он часто задавался вопросом, как бы все повернулось, женись он на Яо, а не на Элис. — Где вы отыскали месте Ли? Он кажется мне очаровательной особой. — Трое негодяев напали на нее рядом с доками. Он вывихнул лодыжку, и мне пришлось оказать ему помощь. — Он пребывал в доках совершенно один? — Тун Яо удивленно подняла брови. — Он только что сошёл на берег с сопровождающим, но он оказался в стычке один против троих. Не очень хорошее соотношение. — Действительно. — Она улыбнулась, взгляд ее стал мягче. — Как мило с вашей стороны прийти ему на помощь, но ведь вы всегда отличались галантностью. — Я сделал не больше, чем сделал бы любой джентльмен при данных обстоятельствах. Хен положил себе на тарелку несколько кусков обуглившейся яичницы, потом поднял другую крышку и подцепил вилкой кусок ветчины с черными краями. Он уже привык к стряпне Данна, с тех пор как пришлось отпустить французского повара. Вкус этого завтрака он будет теперь чувствовать весь день до самого вечера. Но лучше легкое несварение желудка, чем голодная смерть. — Вы сказали, что вам нужно повидаться со мной, — напомнил он, радуясь, что можно оставить разговор о Ликсе. — Мне очень неприятно говорить об этом. Я знаю, что тема деликатная. — Она положила на тарелку немного яичницы. — Полноте, мы же родственники. Вы можете сказать мне все. — Хёнджин взял подгоревшую лепешку. Постучав ею о край тарелки, он решил, что из лепешки вышло бы недурное пресс-папье. — Я прочла сегодня утром в “Леджере” о том, что ваши корабли затонули. И я приехала прямо к вам. Могу ли я чем-нибудь помочь? — Благодарю вас, но вряд ли. — Такая трагедия для вас и для детей. Знаете, если вам нужны деньги… — Мы уже говорили, что я не возьму деньги ни у вас, ни у кого другого, — перебил ее Джин. — Я знаю, но, может, вы передумаете? — Я ценю вашу заботу, но не хочу больше говорить об этом. — Некоторое время он смотрел на нее тяжелым взглядом, потом положил на лепешку немного комковатого крема. — Прошу прощения, если огорчила вас. — Она потупилась с несчастным видом. — Я не хотел вас обидеть. — Голос Хвана смягчился, и теперь в нем слышалось раскаяние. Он забыл, до какой степени Тун Яо чувствительна. Она посмотрела на него ясными синими глазами. Уголки ее губ приподнялись в задумчивой улыбке. — Ничего страшного. Вы же знаете, я никогда не завела бы такого разговора, если бы на кон не было поставлено благополучие ваше и ваших детей. — Я знаю. Мы выкрутимся. Я уже переживал бури и раньше, переживу и сейчас. В комнате воцарилось молчание. Она взяла вилку и поковыряла яичницу. — Я хотела поговорить с вами еще на одну тему. Ему не понравилось, что ее голос дрожит — явно что-то случилось. — Что такое? — спросил он, отправляя в рот яичницу. — Я получила послание от миссис Принта. — Она смутилась и замолчала, затем продолжила: — Она сообщает, что детям нужна другая няня. — Какого черта она пишет вам? Дети — мои. — Прошу вас, не ругайте ее. Я попросила ее обращаться ко мне, если возникнут какие-то осложнения с детьми. Мне показалось, что таким образом я избавлю вас от лишнего бремени. Вы знаете, как я люблю детей. Я самая близкая их родственница — конечно, если не считать вашей бабушки. И вы знаете, — Тун Яо кашлянула и понизила голос, — она почти ничем не могла бы вам помочь в поисках новой няни. — И что же миссис Йенджи — выгоняет их? За год будет уже четвертая няня? Тун вздохнула. — К сожалению, за те небольшие деньги, которые вы платите, нельзя нанять опытного человека, особенно для мальчиков. Они такие озорные. — Я накажу их, когда приеду домой. — Вы знаете, что наказание никогда не помогает. Я считаю, что нам просто нужно найти кого-то, кому нужна работа. — Она опустила глаза. — Есть одна особа, которая могла бы с ними справиться. — Кто она? — Месье Феликс, кажется, прекрасно подходит на роль воспитателя. — Тун Яо подцепила вилкой крошечный кусочек яичницы и положила в рот. — Мистер Л и— гость в моем доме. Не могу же я предлагать ему стать няней для моих детей. Тун проглотила яичницу, благородно стараясь не скривиться. — Простите, но мне кажется, что ему нужна работа. Вы только поможете емк. Я думаю, он прекрасно подойдет. Приближаются каникулы. Я уверена, ему не захочется провести их в одиночестве в незнакомом городе, где он никого не знает. — Он будет не один, он будет со мной. А когда я поеду в деревню, возьму его с собой. — Как вас понимать? — она так сжала вилку, что костяшки ее пальцев под алебастровой кожей побелели. Он посмотрел на ее руку. — Мы заключили договор. Он снимает у меня комнату. — Вы, конечно, не можете не понимать, что неприлично одинокому парню жить в одном доме с двумя холостяками. Причём которых, уже больше года не превоекают женщины! — Она поковыряла вилкой в тарелке. Вилка заскрежетала по тонкому фарфору, как ржавый гвоздь по наждачной бумаге. Словно поняв, что она делает, положила вилку. — Мне и в голову не приходило, — пробормотал Хван. — Разумеется, вы не подумали, вы же мужчина. Мужчины о таких вещах не думают. — Она принялась пить чай, глядя на него поверх чашки. — И вы неожиданно напомнили мне о приличиях. Она улыбнулась и поставила чашку на стол. — Вы же знаете, что я стараюсь помогать вам чем могу, с тех пор как умерла Элис. — Знаю. И ценю все, что вы сделали для меня. — Джин подумал, не слишком ли много она занимается его делами. Тун Яо просияла от его похвалы. — Но вернемся к Феликсу. Я считаю, что нанять его в няньки — наилучший выход из положения. — Может быть, вы правы, но я недостаточно хорошо его знаю, чтобы просить заботиться о моих детях, — размышлял вслух Джи. — Мне он кажется вполне достойной особой. Но если вас беспокоит, как он будет обращаться с детьми, я попрошу миссис Йеджи присылать вам отчеты каждую неделю. — Нужно подумать. — Он обмакнул лепешку в комковатый крем, попробовал откусить кусочек, но лепешка оказалась твердой как гранит. Джин помрачнел и положил ее обратно на тарелку. Он смотрел на лепешку, а перед глазами у него стоял Ли — такой, какого он видел его ночью, с волосами, падающими до пояса, с белоснежной кожей обнаженной шеи. Тун Яо права, ему не стоит удерживать его здесь. Может быть, так будет благоразумнее. Ему не нравилась мысль о том, что он останется в Лондоне, не имея никаких знакомых и пристанища. Может быть, у него и есть какие-то деньги, но их не хватит, чтобы жить самостоятельно. И потом, он должен дерзко у мальчонке деньги. Если он благополучно водворится в деревне, он сможет со временем расплатиться с ним. И еще: если он окажется в сорока милях от него, он, пожалуй, сможет выбросить его из головы. * * * Позже, к вечеру, Хван вошел в свой особняк, думая о том, что никогда не сможет выбросить Ли из головы. Утром Тун Яо настояла на том, чтобы подвезти его в своем экипаже до судовой конторы, и у него не осталось времени поговорить с Феликсом о должности няни. Он не шел у него из головы, так что он не мог сосредоточиться на работе. И когда Сынмин так и не показался в конторе, Хвану начали представляться всевозможные отвратительные сцены соблазнения Ли братом. — Добрый вечер, милорд, — приветствовал его у дверей Данн; к обычной услужливости, которую выражало его лицо, теперь примешивалось беспокойство. — Вы рано вернулись. — Да. — Джин не стал ничего объяснять. Не мог же он сказать Данну, что вернулся домой, чтобы увидеть Феликса. — Вы чем-то обеспокоены. Что случилось? — спросил Хёнджин. — Ничего, милорд. — Чем это пахнет? — Хен понюхал воздух, потом отдал Данну свой цилиндр и снял пальто. — Полагаю, пахнет воском и лимонным маслом, милорд. — И Данн закрыл дверь. Джин окинул взглядом холл. Пол блестел. Давно он не видел его таким чистым. Медные подсвечники сверкали, натертые до блеска. Дубовые панели смотрелись как новенькие. Паутина в углах исчезла. — Хорошо поработали, Данн? Данн кашлянул. — На самом деле, милорд, все убрал месье Феликс. — Месье Феликс? — он замолчал, рука его замерла на полпути к пальто. — Да, милорд. Он прибрался во всем доме. Даже у лорда Сын Мина. — Я, кажется, сказал ему, что он в моем доме гость. — Я тоже говорил, милорд, но он настоял на том, чтобы ему позволили заняться уборкой. — Данн расправил плечи в ожидании выговора и добавил. — И стряпней. — Черт бы побрал… — Хван стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть его имя. Галстук вдруг стал ему тесен. Потом процедил сквозь зубы. — Где он? — На кухне, милорд. Он стянул с себя пальто, сунул его Данну и повернулся лицом к лестнице. Гирлянда из сосновых веток обвивала перила. Ярко-красные банты образовали аккуратную линию поверх хвои. Он оглядел холл и увидел, что банты и гирлянды висят над каждой дверью. — Украшение тоже его рук дело? — спросил он, указывая на перила. — Хм… да, милорд, — ответил Данн, уставясь в пол. — Он решил, что дом будет выглядеть повеселее, если его немного украсить к Рождеству. — Вот как? — Сердито сжав кулаки, шагнул к лестнице, ведущей вниз, на кухню. — Мне нравится, как у вас блестят глаза, когда вы стряпаете, — говорил Сынмин, стоя на кухне рядом с Ликсом. Он наклонился к парню и заглянул ему в глаза. — Вам уже говорили, что вы красавец? — Может, и говорили, но я-то знаю, что это неправда. Я самый обыкновенный. — Я не согласен. Вы красивее, чем думаете. Не подарите мне один невинный поцелуй? — Нет. И пожалуйста, не мешайте. Чем так пахнет? — Он принюхался, потом посмотрел на плиту. Из-под крышки, которая закрывала сковородку, вырывался дым. — Ax Боже мой, курица! Ликс оттолкнул Сынмина от плиты и снял крышку. На него брызнуло горячим жиром. Он закашлялся, а потом выпалил. — Все из-за вас — вы меня отвлекли! — Я не виноват. Подарите мне поцелуй. — Сейчас я подарю вам кое-что другое. — И швырнул в него деревянной тарелкой. — Вот, нате вам! — Стараясь, чтобы в него не попало шипящим маслом, он брал вилкой один кусок жареной курицы за другим и клал их на сервировочное блюдо. — Надеюсь, получилось съедобно, — проговорил он хмурясь. — Я уверен. — он посмотрел на курицу. Выражение его лица напомнило ему лицо капитана Маклейна, когда он ставил перед ним еду. Тогда он мог даже улыбаться, а капитан Маклейн добродушно подшучивал над ним. Теперь же почему-то хотелось поразить Джина совершенством своей стряпни. Он чуть не расплакался. — Не нужна мне ваша вежливость, — уныло пролепетал Ли. — Я совершенно не умею готовить, но мне показалось, что у меня получится лучше, чем у Данна. Видимо, я ошибся. Бабушка хотела научить меня готовить, но когда она сломала Зуб, пытаясь разжевать мой бифштекс, то запретила мне появляться на кухне. Но я не бросил свои попытки. — У вас получается все превосходно, за что бы вы ни взялись. — Уж лучше бы вы смеялись надо мной, чем тешили мое тщеславие вежливой ложью. — он взял в руки хозяйственное полотенце, снял с огня брызжущую жиром сковороду. — Я говорю правду. — он игриво усмехнулся. — Вы морочили мне голову весь день. И не стоит флиртовать с парнем, который видел ваш зад. Ли надеялся, что он сконфузится, но он только ухмыльнулся. — Как правило, парни, которые видели меня голым, не возражают против того, чтобы я с ними флиртовал. — Он отставил блюдо в сторону, а потом обнял его за талию. — Ну а я возражаю. — И несколько раз хорошенько хлопнул ему по лбу полотенцем. — Прекратите! Вдруг дверь резко распахнулась, ударившись о стену, и в кухню ворвался Хван с горящим взглядом. Без всякого предупреждения Хёнджин сгреб Мина в охапку и отшвырнул в сторону. Тот стукнулся о большой шкаф с фарфором. Зазвенели тарелки. Две упали на пол и разбились. Сынмин встал, поправил лацканы своего темно-красного фрака и сердито посмотрел на своего. брата. — Я же сказал тебе — держись от него подальше! — Почему? Чтобы он достался тебе? — Сынмин занес кулаки и расставил ноги. Ли встал между братьями. В руках он все еще держал полотенце, которым и ударил Джина по груди. — Не вмешивайтесь… — Ну вот еще! Я не кобыла, за которую нужно драться. Прошу вас не спорить из-за меня. — Он повернулся и бросил укоризненный взгляд на Сынмина, потом снова посмотрел на Хёнджина. — Сынмин не сделал ничего дурного. — Значит, вы его поощряли? От злобного взгляда Джина он вздрогнул. — Нет, но… — Тогда не вмешивайся, Феликс! Ли увидел, что Сынмин идет на брата, и снова встал между ними. — Ладно, — поднял он руки. — Опять придется принести ведро воды? Или вы выслушаете мои доводы? Братья посмотрели друг на друга, потом на него. Он твердо выдержал их взгляды. — Позвольте заметить, если вы затеете драку, я выйду и никогда больше не стану разговаривать ни с одним из вас. — Не радуйтесь, милорд, — Ли посмотрел на Джина, — завтра я подыщу себе жилье. Я не желаю стоять между братьями, особенно когда они были ко мне так добры. — И Феликс сделал шаг к двери. Как Хёнджин схватил его за руку. — Вам ни к чему так поступать, месье Ли. — Вы не можете нас покинуть, — взмолился Мин. Он посмотрел на обоих. — Прекрасно, но тогда, Сынмин, вы должны обещать, что не будете за мной ухаживать и будете просто моим другом. — Хорошо, — нехотя кивнул он. — А вы… — он потряс перед Хваном полотенцем. — Вы должны попытаться обуздать свой характер. Я понимаю, что сейчас у вас много неприятностей, но вы все равно не имеете права швырять своего брата через всю комнату. Если уж кто имеет, так только я. — Он погрозил Минк пальцем. — Не думайте, что я этого не сделаю, если вы попытаетесь снова приставать ко мне с поцелуями. — Я запомню! — Губы Сынмина приподнялись в усмешке. — Вот и ладно. А теперь не пообедать ли нам, пока не остыло? Сынмин, скажите, пожалуйста, Данну, что обед готов. Мин кивнул, посмотрел на Джина и вышел. После ухода брата Хёнджин шагнул к нему. — Лучшего проявления негодования у парня я еще не видывал. — Благодарю вас, милорд. — Он не понял, в его словах заключался упрек или насмешка. — На самом деле я не очень рассердился, — пояснил Ли.— Вот когда я рассержусь всерьез, видеть меня никому не стоит. — Вы действительно можете швырнуть его в другой конец комнаты? — Может, и нет, но я попытался бы. — Не сомневаюсь. — Что-то вроде улыбки появилось на его губах, но быстро исчезло. — Теперь моя очередь сердиться. С какой стати вы взяли на себя задачу украсить мой дом к Рождеству? Почему вы находитесь на кухне и занимаетесь стряпней, когда я сказал вам, что в моем доме гости не работают? Выражение его золотистых глаз не понравилось Ли. Он отступил. — Я попробовал то, что Данн подал ко второму завтраку. Я не люблю, когда портят хорошие продукты, и поэтому решил попробовать приготовить обед. Что же до украшений, то к дверям подошел разносчик, торгующий гирляндами и лентами. Цены предложил такие разумные, что я не смогл отказать. Я подумал, будет лучше, если ваш дом немного повеселеет к празднику. И в голову не пришло, что вы будете против. — Если бы мне хотелось украсить свой дом, я бы его украсил. — Ну что ж, прошу прощения. — Ваши извинения звучат неубедительно. — Он сделал к нему еще шаг, его квадратный подборок выражал решимость, золотистые глаза, устремленные на Феликса, пылали. — При данных обстоятельствах я только могу извиниться. — Он опять отступил. Как странно. Он совершенно не боится Мина, но вся его стойкость растаяла от одного взгляда Хвана. — Мало того. Вы на каждом шагу бросаете мне вызов. Вы зашли так далеко, что занялись уборкой в моем доме. — Я просто не мог видеть, что красивый дом находится в такой грязи. Данн здесь один. Он не может поддерживать чистоту в большом доме и прислуживать вам. Вот я и решила помочь ему. Мы взялись за дело вместе. Времени на уборку ушло немного. — Ли не сказал Джи, сколько грязи он выгребал и что Данн не очень-то охотно помогал ему, когда дело дошло до кухни. — Мое дело — заботиться о том, что должен и чего не должен делать Данн. — И он сделал к нему еще шаг. — Я понимаю, но нельзя же ожидать от него так много. — Он отступил назад и наткнулся на стол. Он подошел совсем близко и положил руки на стол, так что поймал его в ловушку. — Не учите меня управляться с прислугой. — Кто-то же должен это сделать. Он уставился на его губы, и сердце у него забилось. — Но не вы. — Он нагнулся к немк. Ликс понял, что сейчас он его поцелует. Он был совсем рядом, так что он ощущал пряный запах его одеколона. Холли сжал губы, опасаясь, что поцелуй взволнует его, но вдруг испугался, что он передумает и не поцелует его и он так и не узнает, каково это. Хёнджин замолчал; губы его находились совсем рядом с губами Ли. Вдруг он принюхался. — Что-то горит? — Мой хлеб! — Ли бросился к плите и распахнул дверцу. Его обдало дымом. Он закашлялся и, отмахиваясь от дыма, вытащил из духовки четыре буханки. Положил их на стол, подбоченился и посмотрел на сгоревшие верхние корки. Обед погиб окончательно. Стараясь не расплакаться, Феликс пробормотал. — Наверное, сгоревшие корки можно срезать. — Он остро ощущал, что он не сводит с него глаз и, наверное, ухмыляется. И прежде чем он успел заметить на его лице разочарование и боль, он сунул ему блюдо с курицей. — Вот. Отнесите, пожалуйста, в столовую, а я разложу остальное. Он сердито посмотрел на него, раскрыв рот и собираясь что-то сказать, потом, очевидно, решил промолчать. Повернувшись, понес блюдо в столовую Ли облегченно вздохнул. Он все еще трепетал при мысли о поцелуе. Нечего и отрицать — он хотел, чтобы он его поцеловал. Не понимал почему — ведь он ни в малейшей степени ему не нравился. И откуда такая досада, что он испортил обед? Почему ему так хотелось произвести впечатление? В кухню вошел Данн. Лицо у него было серое, руки дрожали. — Что-нибудь случилось? — спросил Ли. Данн, казалось, утратил дар речи; потом обрел голос. — Я видел, как его светлость несет в столовую поднос. — И что? — сказал Феликс, не понимая, в чем дело. — Мистер, он никогда в жизни такого не делал. Никогда. Так не полагается. — Не волнуйтесь, я уверен, что он переживет. — Феликс улыбнулся, шлепнул на переварившуюся картошку кусок масла, покрошил сверху петрушку, надеясь скрыть, что картошка превратилась в кашу. Потом переложил на блюдо морковь в желе. Зеленый горошек выглядел отлично, и он искусно разложил его вокруг моркови. — Ну вот, кажется, все. Давайте позовем его светлость на кухню, чтобы он отнес овощи? Казалось, Данн вот-вот хлопнется в обморок. У Ли его реакция вызывала улыбку. Ли сидел за столом рядом с Джином, и он не мог оторвать от него взгляда. Его старый выцветший косьтюм, все было в пятнах. Шея с одной стороны была в муке. Свечи отбрасывали отблеск на ее рыжевато-золотистые волосы, вызывая в них красноватые отсветы. Пучок у него на затылке немного растрепался, и на шее и вокруг лица висели тонкие завитки. Совершенно плебейский вид его привлекал необъяснимым очарованием. Что-то в его прямоте и бесхитростных манерах неумолимо притягивало и волновало Джина. На кухне он чуть не поцеловал его. И даже теперь ему хотелось слизать языком муку с шеи Ли. Он никогда еще не встречал таких парней. Элис была его полной противоположностью. Она ни за что не вышла бы к столу с мукой на шее и в таком старом одеянии, она и пальцем не пошевелила бы, чтобы привести в порядок его дом или чтобы что-то для него приготовить — не важно, подгорело ли приготовленное или нет. Голос Ли отвлек его от размышлений. — Вы не едите курицу, — выжидательно поглядел он на него. — В Ханяне мы едим жареную курицу каждое воскресенье. Считается искусством, когда изнутри курица готова, снаружи не подгорела, а корочка хрустит. Моя бабушка готовила курицу лучше всех в нашем округе. Хван посмотрел на тарелку, где лежала подгоревшая куриная грудка, не зная, съесть ли ее или сунуть под стол. — А вы всегда жили в Хванян? — спросил Мин, глядя на кашеобразную картошку у себя в тарелке. — Да. — В льняной скатерти рядом со своей тарелкой Ли увидел дырку. Джин заметил, как он отводит от Сынмин глаза — явный признак, что он лжет. Он поднял бокал с вином, сделал глоток, потом окинул Ли взглядом. — Я слышал, что там красивые места. У меня в колледже есть приятель из Ханяна. Ян Чонин . Вы, может быть, знаете его? — И Сынмин с любопытством выгнул бровь. — Нет, — ответил он, против воли слишком выразительно посмотрев на него.