Мой смелый граф

…

— Конечно. Что еще вам оставалось делать? — Резкая боль кольнула его в висок, и он схватился за лоб.              — Позвольте, я налью вам выпить, милорд. Хван кивнул, потом стиснул пульсирующую голову и уставился на свой письменный стол. Что ему теперь делать?       Томас подошел к книжному шкафу, нашел наверху графин и два стакана, налил в каждый на три пальца. — Вот, милорд, пожалуйста. Выпейте, и вам полегчает. Когда я услышал эту новость, я выпил целую бутылку портвейна.       Хенджин взял стакан и осушил его одним глотком. — Что будет с компанией? — спросил Томас, усаживаясь за стол напротив него.       — Понятия не имею. У меня осталась «Святая Анна», но если новость распространится, мои инвесторы могут выйти из дела. — Я уверен, что новость дошла до Ост-Индской компании. Не только ваши корабли затонули. Они потеряли три своих.       — Я уверен, что ненасытные волки из компании скоро окажутся у моих дверей. — Лучше бы они повременили, милорд. Я с удовольствием управлял для вас конторой в Вест-Индии.       На мгновение Джин забыл о своем отчаянии и посмотрел на Томаса. — К сожалению, мне не по средствам платить вам.       — Да я понимаю. Найду место где-нибудь здесь, в Лондоне, но спасибо, что подумали обо мне. — Вы были хорошим сотрудником, Томас. — Хван достал из сейфа последние пятьдесят фунтов. Повернувшись, протянул их Томасу. — Вот. То, что я вам задолжал. Я знаю, что это не все, но на некоторое время вам хватит.       — Благодарю вас, милорд. — Томас поднялся. — Если вам что-нибудь понадобится — что угодно, — прошу вас, только скажите. Вы знаете, что я для вас все сделаю. — Спасибо, Томас. — Джин попробовал улыбнуться, но не смог.       — С вами ничего не случится? — Ни в коем случае.       — Тогда всего хорошего, милорд.       Глядя Томасу вслед, Хван провел руками по волосам и уставился на гроссбух. Компания разорилась. У него никогда не будет денег, чтобы купить два новых судна. Одним сердитым движением Хенджин смахнул со стола все. Бумаги взлетели вверх и разлетелись по конторе. Гроссбух пролетел по воздуху, ударился о стену и приземлился на кучу, сваленную в углу. Он окинул взглядом беспорядок, погасил свечу кончиками пальцев и вышел из конторы.

На корабле.

             Резкий ветер, который преследовал их всю дорогу, пока они поднимались по Темзе, колол лицо Феликса. Несколько прядей его блондинистых волос выбились из прически. Он откинул их с лица и сунул руки в карманы пальто, которое одолжил ему капитан Маклейн.       Прислонившись к фальшборту и прищурившись, он смотрел на доки. Корабли всех размеров и очертаний покачивались в желтом клубящемся тумане, их высокие мачты двигались вверх-вниз точно темные привидения, возвышающиеся над водой. На носу у каждого корабля горел фонарь, и свет его мерцал в тумане. Феликс услышал шаги и увидел, что к нему идет капитан Маклейн.       Он остановился рядом, ласково взял его за руку и протянул несколько банкнот.       — Это может тебе пригодиться, парень. Ты уверен, что не хочешь поехатько мне домой на праздники? Моя жена с радостью примет тебя.       — Нет. Я прекрасно устроюсь, но все равно благодарю вас. — Феликс встал на цыпочки и клюнул его в щеку, почувствовав, как его густая борода щекочет ей кожу. Общее «у-ух ты» послышалось со стороны команды, которая причаливала судно к доку.       Капитан Маклейн повернулся к ним, его щеки все еще горели.       — Занимайтесь своим делом, джентльмены, иначе будете драить палубу следующие шесть месяцев без увольнения на берег.       Те отвернулись, половина из них заулыбались, и продолжили привязывать толстые канаты.       Феликс сложил банкноты, сунул их в потайной карман, который был пришит к кафтану, и прошептал, приблизив голову к капитану:       — Зачем вам пустые угрозы? Разве вы сможете запретить им сойти на берег, когда Рождество уже на носу?       — Еще как смогу! — Капитан Маклейн попытался сохранить суровый вид, но растаял от его улыбки. Впрочем, улыбка его исчезла, когда он спросил: — Что ты будешь теперь делать, юноша?       — Первое, что я сделаю, — найду подходящее жилье, потом куплю материю для новой одежды. — Феликс опустил глаза на свой единственный костюм. Когда-то он был глубокого синего цвета, но от многочисленных стирок атлас стал бледно-голубым. Низ обтрепался и порвался от долгой носки, а от кулинарных усилий на камзоле появились жирные пятна. — И наверное, начну искать работу. Не знаю какую. Может, кто-нибудь наймет меня в стряпухи. — И Феликс скосил на него глаза.       Услышав о его намерении, капитан откинул голову и засмеялся.       — Желаю удачи. Еще немного твоей замечательной стряпни, парень, и от всех нас остались бы кожа да кости.       — Я знаю, что мои кулинарные навыки не ахти какие, но неужели все было так плохо? Он потрепал его по плечу.       — Признаюсь тебе в одной вещи, юноша. Я пробовал кормить чаек теми бисквитами, которые ты пек, и с прискорбием могу сообщить, что бедняги давились, кашляли и подыхали, не успев улететь.       — Вы меня обманываете?       — Клянусь могилой моей матушки. У меня сохранилось немного твоих бисквитов. Я решил, что сохраню их и заряжу ими пушку, когда на нас нападут пираты. — Оба рассмеялись, потом он заговорил уже серьезно: — Жаль, что тебе пришлось проработать все плавание.       — Ничего страшного. Работа не давала мне расслабиться — я всю дорогу пытался устроить несварение желудка вам и команде. — Он усмехнулся.       — Нужно отдать тебе должное, ты добрый парень. — Капитан похлопал его по руке. — Не забудь, что ты должен найти хорошие меблированные комнаты с разумными ценами в Чипсайде.       — Вы мне уже говорили. — Феликс благодарно улыбнулся ему.       — Будь осторожен. Есть такие, кто охотится на одиноких молодых мужчин. А ты так молод, тебе всего лишь девятнадцать лет. Все равно что пустить кролика в волчье логово.       — Все будет хорошо, правда. Я могу сам о себе позаботиться. — Феликс произнес свои слова с уверенностью, которой почти не чувствовал. Лондон казался чужим, даже угрожающим, а туман, который плыл над доками, завиваясь между многочисленными домами и падающими от них тенями, просто пугал. Корабль стал для него убежищем, и ему вдруг расхотелось покидать его.       С громким треском сходни ударились о причал. Феликс встрепенулся, повернулся и проговорил:       — Мне пора. Я хочу уйти, пока остальные пассажиры не вышли из кают. — Он схватил его за руку. — Я никогда не забуду вашей доброты.       Капитан Маклейн снова вспыхнул: — Не стоит благодарности. Ты, мальчик, был для всех нас как огонек — пусть даже и не умел стряпать. Как бы то ни было, я перед тобой в долгу. — Он показал на брошь, которую он отдал ему, и улыбнулся.       — Да, в долгу. — Я провожу тебя до кеба, молодому парню не стоит ходить по докам одному.