Ангельские нити

Май, 17. 2022 г.

Дасквуд, Северная Каролина,

США.

      — Ihn werde in die Tannen gehn dahin wo ich sie zuletzt gesehn, — напеваю вполголоса и глажу грубую мешковину. Книга раскрыта на странице с изображением маски Человека без лица. Древняя легенда Дасквуда говорит о кровной мести за смерть одного любопытного мальчишки, который хотел казаться старше и смелее остальных. Я поднимаю маску к лицу и примеряю, заглядывая в зеркало: нужен ещё слой чёрной краски для глазниц, так сквозь марлю просвечивают глаза. От запаха клея першит в горле. Её надо долго проветривать, иначе, — хмыкаю своим мыслям, — чихающий человек без лица вызовет только сочувствие.       За окном стеной льёт дождь. В такую погоду отлично рисуются портреты, но в моих руках игла и алая толстая нить, тянущаяся от шва маски. Сверху будут краска и лак. Процесс кропотливый и долгий, но мне некуда торопиться. Эта девушка будет жемчужиной моей коллекции.       Мгновение. Игла прокалывает палец и я заворожено смотрю на кровь.       — Она должна быть здесь, — шепчу я и втираю в толстый шов маски свою кровь, — это возмездие. Работа с маской завораживает и я сижу с ней до самого вечера. Это идеальный план. Ричи: Через пару минут подъеду. На часах девять. Нехотя встаю из-за стола и выключаю лампу. В углу стоит чемодан, он ещё не собран и я смотрю на него с отвращением. Ричи решил отпраздновать нашу полугодовщину. Кто б рассказал мне, что я буду встречаться с мужчиной… С этим мужчиной, с, пропахшим машинным маслом, механиком. Спать с ним, улыбаться ему. Но в тот вечер, после долгой, но продуктивной прогулки по лесу, я зашла в бар за спичками и…       — Лифе’р… Боги, язык сломаешь, — жаркие ладони Ричи моментально забираются под свитер, притягивают к себе и губы накрывают губы. Слишком мягкие, как желе.       Ричи нежный. Старается быть нежным, но мозоли на его ладонях царапают спину. Он говорит что любит. Возможно, это даже правда, он с самой первой встречи смотрел на меня по-особенному тепло, с какой-то щенячей преданностью. Он жалкий и при этом совершенно ручной.       Пальцы обхватывают ягодицы под тонкими пижамными брюками и к бедру прижимается его возбуждённый член. Он ещё под джинсами, но я уже знаю, как он хочет сегодня.       Сексуальные фантазии Ричи ограничены тремя позами, из которых он чаще всего предпочитает миссионерскую. Мне всё равно. Я делаю всё, чтоб он получал удовольствие. Он нужен мне.       Но сейчас он прижимает меня спиной к стене и закидывает мою ногу на своё бедро. Он сильный, этого не отнять. Привык возиться в гараже со всякими железяками, уставая до одури. Пока не было меня, вообще не отдыхал.       — Лифердбелл, — строго говорю ему в губы, между поцелуями. Он часто кивает и снова прижимается мягкими губами. Запах бензина щекочет нос и я едва сдерживаю чих. Он шепчет о любви, а сам лихорадочно возится с ремнём на джинсах. У Ричи проблема с лёгкими и ему нужно периодически закрывать рот и дышать носом. Как я счастлива в эти моменты.       Опираюсь локтями в его плечи и мои пижамные брюки соскакивают с меня на пол. Ричи улыбается и спускает свои джинсы до колен. Он слюнявит пальцы и, кусая меня за нижнюю губу, быстро проникает в меня двумя. Морщусь от шершавой кожи, но Ричи улыбается и в поцелуе.       — Хочу по-новому, хочу тебя стоя… Он называет моё имя и я кусаю его за щеку. Ричи вскрикивает от боли и отходит, прикрывая рукой щеку.       — Да что с тобой?!       — Я просила тебя. Это имя причиняет мне боль! Злость за укус тут же исчезает, уголки губ ползут вниз и от чувства вины изгибаются брови.       — П’гости меня. Это странно, но картавость ему идёт. Такой милый шутник-блондинчик, душа компании, в засаленной кепке с эмблемой семейной мастерской. Нелепый идиот с постоянной улыбкой на лице. Пальцы, которые только что были во мне, касаются моих губ и я прикрываю глаза.       — Че'гт, Лифе’гдбелл, какая ты к'гасивая. Крепкие руки подхватывают меня и несут на кровать. В миссионерскую позу. Никто в городе не знает о нас — я мотивирую это глупой фразой о счастье в тишине. Никаких совместных выходов и ресторанов, никаких фото и звонков при посторонних. Ангел в полной безопасности.

***

      — Куда мы едем?       — Я снял домик в лесу, в заповеднике, там на десять миль никого в ок’гуге и считай весь лес наш. Смотрю на него задумчиво и вижу алую нить на его шее.       Повторить?       Нет. С ним должно быть иначе. Он выворачивает руль, заезжая на заправку, и да. Вот оно. Бензин. Спички. Жмурюсь, чувствуя ожоги на собственных руках и прикрываю лицо. Именно так.

***

      — Что с тобой, милая? — спрашивает Ричи, когда мы останавливаемся у коттеджа. Он кладёт руку и чуть сжимает моё плечо. Не оборачиваюсь. Дом большой и красивый, дурачок наверняка потратил на его аренду весь месячный заработок. Но я думаю не о деньгах. Я вспоминаю другой дом, на самой окраине леса. Дом, в котором до сих пор живёт моя тайна. На небе висят свинцовые тучи. Кажется, вот-вот громыхнет и горная речка неподалёку обязательно выйдет из берегов.       — Просто, — шепчу, — дурные воспоминания. — Убираю его руку и улыбаюсь. — Сыграем в прятки?       — П’гятки? — Ричи смеётся и чешет затылок. Дурацкая привычка, к которой невозможно привыкнуть, — почему вд’гуг п’гятки?       — Ты ведь хотел попробовать что-то особенное?.. — улыбаюсь загадочно и ещё чётче вижу его в красно-оранжевых сполохах пламени — идеально.       — П’гятаться я буду? Киваю часто и прикусываю губу в предвкушении. Ты, Ричи.       — Я буду искать.       — Это же не Дасквуд. Тут можно поте’гяться. — Он улыбается и обводит рукой густые заросли за домом.       — Я тебя не брошу, душа моя.       — Давай, — соглашается, — только еду занесу. Внутри никого. Ключ под ковриком. Дом с несколькими спальнями, с витражными стёклами в пол: огромная кровать, камин, плазма во всю стену и джакузи на террасе. Делаю вид, что впечатлена. Не понимаю, для чего столько роскоши, но по большому счету плевать. Мне нравится лес.       Мы быстро перекусываем сэндвичами и я даю Ричи фору в десять минут. Ричи прячется неуклюже. Я вижу его широкие плечи или ботинки, слышу дыхание и тихий смех.       Да, он даже наедине с собой посмеивается. Начинается дождь. Лес шипит водой, ударяющейся о листья, раскрывает ароматы растений и цветов. Дождь омывает мои крылья и Ангел радуется. А Ричи сдаётся.       — Лифе’гдбелл! Эй! Милая, ты где?.. Чтоб не выдать себя в лесу, я накинула на себя чёрное худи и — он же хотел по-новому — маску человека без лица.       — Лифе’гдбелл! — орёт на весь лес, а я стою в маске практически у него за спиной.       — Ричи. — Громкий шёпот заставляет его повернуться и он тут же в ужасе приземляется на пятую точку прямо на успевшую намокнуть землю.       — Господи! — вскрикивает и даже пытается пятиться, пока не узнает мои ботинки.       Снимаю маску и смотрю на шокированного Ричи. Из моих глаз катятся слезы — надо ещё дать подсохнуть этому дурацкому клею. Он зависает на секунду, сидит с раскрытым ртом, а затем вскакивает, обхватывает меня за плечи, и, крепко обняв, стоит не шевелясь. На нас льёт дождь и я кладу голову на его плечо, но через пару секунд слышу всхлип.       Твою мать, Ричи Роджер… Ты плачешь?!       Он плачет. Кофта моя всё равно мокрая насквозь. Опомнившись вдруг, он стаскивает с себя кепку и надевает на меня, целует, виновато улыбаясь, и подхватывает на руки.       Это могло быть довольно милой любовной историей. Но не со мной. Отчего-то мне смешно. Ричи умелый. Пока я принимаю душ, он разводит огонь в камине, расстилает постель, достаёт какую-то еду, но мне не хочется есть. Каждый раз, когда смотрю на него, вижу, как обугливается его кожа и волосы искрят от огня — аппетит пропадает.       Сегодня он решает доставить удовольствие мне и сползает к моим ногам. Приходится закрыть глаза, хотя я люблю наблюдать. Но видя его между своих ног, я чувствую, что горю. Ком ужаса подступает к горлу и слезы выступают на глазах.       Нет! Тебе меня не достать! Ангел сильнее!       — Принеси буксировочный трос, — хриплю под его ласками.       — Ч-что? — он поднимает голову от моего лобка и замирает с открытым ртом. Он видит Ангела! Видит, но не понимает.       — Буксировочный трос или веревку, Ричи. Принеси. Ричи молчит несколько секунд, но затем встаёт и через минуту возвращается с верёвкой. Тело его мокрое и прохладное из-за дождя, член обмяк, но это не важно.       — Ложись. Не отводя взгляда, он ложится на кровать и завороженно следит за тем, как я связываю его запястья и закрепляю на решетчатом изголовье кровати. Сажусь на его бёдра и медленно скольжу по мягкому члену.       Прикрываю глаза — Ричи всё ещё горит в моей голове — ласкаю свою грудь, чуть приподнимаю волосы, опускаю пальцы к промежности, выгибаюсь.       Чувствую, как его член растёт и твердеет подо мной. Ричи часто дышит и мне приходится закрыть его рот ладонью, чтоб он случайно не потерял сознание раньше, чем мне надо. Оседлав его, я начинаю двигаться быстрее. Осмеливаюсь открыть глаза — огонь уже подбирается к его груди. Хочется потушить его. Хватаю маску и прикрываю лицо Ричи. Так лучше. Совершенно непередаваемые ощущения. Я трахаю человека без лица! Эти чёрные дыры вместо глаз, грубая мешковина, лёгкий запах клея. Произведение искусства. Мое. Но ощущаю, как ослабевают его толчки — он задохнётся там, а сейчас не время. Стаскиваю с него маску и, зажмуриваясь, кончаю с хрипом. Лицо Ричи совершенно красное и мокрое. Он шепчет что-то о любви, пытаясь отдышаться, но всё ещё не кончил. Двигается сам.       — Я хочу попробовать кое-что… Ричи молча соглашается. Да и деться ему некуда. Снимаю с волос алую нить и, легко прижимаю к его горлу.       — Давай, Ричи, — шепчу ему в лицо и улыбаюсь. Огонь жжет мне кожу и я хочу, чтоб он почувствовал Ангела. Ричи двигается подо мной, жадно смотрит в глаза, я вижу, что сознание его на грани и надавливаю на нить сильнее — она перекатывается по мокрой шее, оставляя белёсые следы.       — Еще, Ричи, — почти рычу, не в силах оторвать взгляд от будто ожившей нити.

«Алой нитью в светлый край

Добрый Ангел уведёт… »

Пальцы сжимаются в кулаки и нить натягивается сильнее. Я почти дохожу до пика, но Ричи начинает раскрывать рот, хватая воздух и тут же с хрипом кончает. Приходится убрать нить, игра закончилась. Он кончил в меня. Ублюдок. После душа, мы лежим на постели и смотрим в окно на дождь. Шум его заглушает мысли.       — Я боюсь, Ричи. Эти разговоры о человеке без лица, пугают меня и теперь эта маска… Кажется, я схожу с ума.       — Откуда она у тебя?       — Я обнаружила её на пороге своей квартиры, — добавляю голосу дрожи, — мне хотелось показать тебе, но когда мы играли в прятки… Ричи смеётся. Опять ему весело.       — П’гизнаться, я действительно испугался. А зачем ты надела её на меня?       — Хотела победить свой страх, но… Она ужасная. Всё это ужасно. Мне страшно, Ричи. Он обнимает меня и целует в лоб. Я молчу пару минут.       — Ричи, сфотографируй меня, будто я умерла. Улыбка на его лице, наконец, тускнеет и он становится серьёзным.       — Тогда и я… Умру, Лифе’гдбелл. Ну разумеется.

***

      Я пропиталась этим городом и этим лесом вновь. Ангел тоже не дремлет и уже нашёл измученную душу. Мы часто гуляем на природе, разговариваем. Она несчастна и счастлива одновременно, но посещает психолога и уверена, что вскоре всё наладится. Её одержимость старой легендой о человеке без лица заставляет мою тень трепетать и каждый раз, когда она задумчиво глядит в сторону леса, мурашки волной охватывают моё тело.       — Тут удивительно тихо, — говорит она, а солнце играет тенями листьев на её лице, — смотри, там вроде лавочка есть, пойдём туда? Жму плечами и иду за ней. Пусть думает, что мы случайно оказались на этой тропинке, пусть увидит сама. Она внимательная и не глупая. Ступает аккуратно, держась за деревья, смотрит под ноги. Я шла так же.       — Сфоткаешь? — протягивает мне свой планшет. Киваю, делаю фото и протягиваю обратно.       — Пусть у тебя будет! Хочу много фото новых! — она улыбается и прижимается к стволу другого дерева. — Вот здесь тоже красиво.       — Погоди, — я беру её за локоть и чуть-чуть разворачиваю, — так солнце не будет слепить. Отхожу, фотографирую и вижу, как резко она бледнеет, как трясутся её губы, как она замирает и прикрывает рот рукой. Она видит знак и, опираясь о дерево, начинает плакать. Я оборачиваюсь и любуюсь своей работой. Силуэт ворона из легенды о человеке без лица написан светлой краской прямо на стволе. Идеально точно. Как в книге Бриттани.       — Я же говорила! — она подрывается и в слезах бежит к машине, — поехали! Я не могу больше! Иду медленно, опустив голову и волосы скрывают ликование Ангела.       — Высадишь меня у ломбарда? Мне там ближе, — прошу её. Она всю дорогу молчит и просто кивает, сглатывая слезы. А когда подъезжаем, паркуется прямо у витрины и ждёт, пока я выйду. Я ухожу, но она не отъезжает, мотор глушит и тоже выходит из машины. Я знаю куда, но не оборачиваюсь.

Октябрь, 2. 2022 г.

Дасквуд. Северная Каролина.

Звук дверного звонка заставляет вздрогнуть. На секунду замирает сердце — альбом в надёжном месте. Мало ли. Пока дохожу до двери, успокаиваюсь — я знаю, что Ангел всё делал правильно и открываю.       Передо мной ожившее отражение. Волосы, губы, глаза, брови, веснушки, рост, алая нить в волосах… Это я. Несколько секунд я не могу дышать. Судорожно хватаю недопитую на прогулке воду, дрожащими руками откручиваю крышку и пью, пытаясь избавиться от наваждения. До последней капли. Не помогает. Ангел в бешенстве. Чувствую, будто сквозь кожу пробиваются острые перья и, поднимаясь дыбом, трепещут. Отражение тоже пьёт VITENS с ярко-малиновой этикеткой и надписью на нидерландском. Тонкий пластик сжимается и хрустит в её руках.       — Лифердбелл, — улыбаясь, говорит она.       — Это я… Мои пальцы скользят по моим щекам, проникают в волосы. Глаза смотрят в мои глаза. Нет. Хоть и близко, но не тот цвет и совершенно иной взгляд.       — Я всё знаю.       — Что знаешь? Я понимаю, что не различаю, кто из нас кто. Это жутко.       — Знаю всё о тебе. Смешно и страшно одновременно. Я знаю всё о себе.       — Хорошо.       Пальцы леденеют и сердце камнем проваливается в пятки, когда губы соединяются во влажном поцелуе. Запах и вкус туманят голову, ладони скользят под шорты без сопротивления проникая в горячее, но совершенно сухое. Стоп.       Не понимаю. Смотрю и не понимаю. Это аномально. Я прохожу в комнату без приглашения, падаю на подушку и вдыхаю запах — идиотская привычка. МОЯ! Растерянный взгляд и кажется слезы на ресницах. Чужой запах.       — Кто она? Мобильный скачет по столу, рыча. Я вскакивая с постели, оборачиваюсь.       — Ричи?.. Кто это? Я молчу и внимательно слежу за эмоциями на лице.       — Алло?       — Лифе’гдбелл, ты меня не узнала? Сигналил тебе. Смотрю на себя с ужасом и отвечаю хрипло:       — Я немного не в себе после… — в голове щёлкает и продолжаю уже с улыбкой, — того, как закончился вчерашний вечер.       Ричи смеётся. Вчера вечером мы занимались сексом на лавочке возле домика для игры в слабо.       — Я бы хотела повторить сегодня. Снова его дурацкий смех.       — Хорошо, давай. Я заеду за тобой вечером. Люблю тебя, Лифе’гдбелл. Я секунду молчу, и отвечаю:       — И я тебя люблю, Ричи. Следующие несколько минут я кричу так, что закладывает уши. Шумлю, плачу, напоминая об обещаниях, о любви, о верности, ругаюсь, заламывая руки, заканчиваю свою бутылку VITENS. В поисках воды, на эмоциях хватаю с рабочего стола бутылку без этикетки и пью жадными большими глотками.       И вот… Моё прекрасное тело в лёгком светлом платье лежит посреди гостиной с перевёрнутой полупустой бутылкой разбавителя для масляных красок. На лице, у губ алые и синеватые пятна. Дыхания нет. Движения нет. Меня нет. Я умерла второго октября 2022 г.