Без надгробия

Ресторан «Жадеит» располагался вблизи универмага «Новый мир», это был ресторан высокой французской кухни, пользующийся популярностью не только среди богатых шанхайцев, но также и среди иностранцев, что неудивительно, учитывая изысканное убранство, симпатичную прислугу и шикарный рояль в главном зале, на котором то и дело пианист разыгрывал классические романсы. Однако Сяо Чжаню не дали времени рассмотреть всё в деталях, напрямую уводя в частную залу. Е Цзиньюань за всю дорогу не промолвил ни слова, вышедший встречать их официант также не стал задавать лишних вопросов, лишь почтительно их поприветствовал и увлёк за собой вглубь комнат, из чего Сяо Чжань сделал вывод, что секретарь Е был здесь завсегдатаем. Мужчина снял пиджак и протянул его слуге, принимая из рук того меню. — Доктор Сяо, вы бывали здесь прежде? — небрежно поинтересовался он. Сяо Чжань поспешил откликнуться: — Я только недавно вернулся из-за границы и обитаю сейчас на улице Фучжоу. Там в основном китайские рестораны, поэтому мне редко приходится есть западную кухню. — Улица Фучжоу контролируется бандой Цзиньжун, — Е Цзиньюань оторвался от чтения меню, с усмешкой глядя на него. — Как и ожидалось, доктор Сяо весьма близок с молодым господином Ду. Нельзя было винить Е Цзиньюаня, что у того сложилось подобное впечатление: только что, когда они отъезжали от главного входа в здание штаба, Сяо Чжаню потребовалось немало словесных усилий, чтобы спровадить Ду Маолина восвояси. Когда тот понял, к кому в машину собирается усесться Сяо Чжань, то всё в нём кричало о плохо сдерживаемом негодовании: — Сяо Цзань , когда ты успел связаться с этим подонком? — спросил тогда Ду Маолин. Спросил во всеуслышание и громогласно. Естественно, его слова не укрылись и от слуха Е Цзиньюаня. Однако мужчина не только не разозлился, а, напротив, уже сидя внутри салона автомобиля, широко улыбнулся и, высунув руку через открытое окно, беспечно подхватил чужое ругательство: — Сяо Цзань, всё ещё собираетесь ехать обедать с подонком? Это был редкий шанс, Сяо Чжань не мог его упустить, но объяснить это сейчас другу, как следует, не было никакой возможности, потому он поклялся Ду Маолиню, что непременно расскажет всё, но чуть погодя, и тот всё-таки поддался уговорам уйти. — Мы познакомились с молодым господином Ду в Бэйпине. У его отца однажды случился в театре внезапный приступ астмы, а я как раз оказался поблизости. Потом мы вновь встретились в Париже, куда я ездил на учёбу. Он со многим мне помог. И пускай нрав его немного вспыльчив, вы и сами стали свидетелем этого накануне, но, поверьте, он это не со зла. У него доброе сердце. Так что прошу, не держите на него обиды, — сказал Сяо Чжань. Е Цзиньюань немного натянуто улыбнулся, но ничего не ответил, вместо этого он вернул официанту меню и произнёс: — И принесите ещё клубничного мороженого. Официант ушёл с заказом, и только тогда мужчина вновь обратил на него своё внимание, спрашивая: — Он обратился к вам «Сяо Цзань»? Сяо Чжань неосознанно отвёл глаза в сторону: — Моё молочное имя . — Оно подходит вам куда больше взрослого, — Е Цзиньюань сидел, опершись о кожаную спинку дивана, одна его рука лежала поверх столешницы, укрытой белой столовой скатертью, в красную клетку, его пальцы задумчиво касались прозрачных стенок стеклянного стакана. — Ну что, доктор Сяо, поведаете наконец зачем вам потребовалась моя скромная персона? Сяо Чжань прекрасно осознавал, что навязывался, было бы странно не возбуди он у мужчины должных подозрений, но на этот случай у него имелся план, который он и поспешил претворить в жизнь: — Мне почти стыдно о таком просить, но видите ли… С моего возвращения из-за границы прошёл почти месяц, а я так и не смог найти подходящее место работы. Времена нынче неспокойные, потому все сколько-нибудь приличные медицинские заведения не принимают к себе в штат персонал без достаточно авторитетного рекомендательного письма. Даже шанс на собеседование не оставляют. У меня хоть и наличествуют определенные накопления, но их не хватит, чтобы долго вести подобное праздное существование. Потому мой мотив для сегодняшней встречи состоит в том, чтобы поинтересоваться, не согласитесь ли вы дать мне ту самую заветную рекомендацию? Е Цзиньюань вскинул брови, улыбаясь: — И только? Насколько мне известно, лишь в Шанхае имеется три частные больницы, совладельцами которых выступает семья Ду. Если так хочется найти работу, не проще ли было бы обратиться напрямую с этой просьбой к молодому господину Ду? — Но мне бы хотелось устроиться именно в госпиталь для Сухопутных войск, чтобы быть полезным Новому Правительству… Госпитали Фужэнь или Миндэ тоже мне бы подошли. — Кажется, я понял, — протянул Е Цзиньюань. — Доктор Сяо хочет работать именно при военном госпитале. — Вы правы, — кивнул Сяо Чжань. — Но сам я не служил в армии, и должных связей, которые помогли бы мне осуществить задуманное, не имею. Поэтому мне приходится вот так, отложив гордость в сторону, просить об одолжении у вас, господин Е. — Мне действительно всегда было невыносимо смотреть на страдания прелестных созданий, попавших в беду. Сегодня в комнате для допросов я потому только пришёл на выручку к доктору Сяо, что ваше лицо уж очень пришлось мне по вкусу. Но если только это побудило вас сделать вывод, что я являюсь человеком великодушным, то поспешу вас огорчить — этот вывод ошибочный. — Мужчина поднял на него глаза, их глубина таила в себе весьма определенный намёк. — Если рассуждать о качестве сердец, моему далеко до сердца молодого господина Ду. За свою помощь я привык взимать некоторую плату. Сяо Чжань выказал в надлежащее время выражение тяжелой внутренней борьбы, потом опустил голову и тихонько промолвил: — Если господин Е согласится оказать мне помощь, то я… считаю само собой разумеющимся всеми силами постараться отплатить услугой за услугу и исполнить любые… ваши требования… Е Цзиньюань приподнял уголок губ, медленно смакуя его слова: — Любые… мои требования?.. На слове «любые» он сделал особый акцент, это прозвучало опасно и крайне двусмысленно, но Сяо Чжань прекрасно понимал, что, не замочив рук, не умоешься. Раз решение было принято им загодя, то отступать сейчас было бы глупо. Сяо Чжань повторил свои слова, нарочно копируя чужую интонацию и подтверждая ранее вложенный в них намёк: — Любые ваши требования. Е Цзиньюань молчал, с улыбкой разглядывая его. Сяо Чжаню виделись в ней то ли восхищение, то ли насмешка, но было ясно, что мужчина над чем-то глубоко размышлял. Вскоре официант подал блюда, а следом объявился и молодой скрипач. Он встал подле Е Цзиньюаня, принял надлежащую позу, и по зале поплыла «Серенада» Шуберта. Сяо Чжань ничего не смыслил в скрипках, но сам играл на аккордеоне. И «Серенада» была одним из его любимых произведений, в исполнении которой он и сам частенько упражнялся, так что ему не составило труда обнаружить неточность. Только она явилась так внезапно и ошеломляюще, что это сбило его с толку, заставив гадать о целях и причинах. Скрипач сыграл композицию дважды, принял из рук Е Цзиньюаня тридцать юаней на чай и откланялся. Только тогда Сяо Чжань озвучил своё открытие: — Он трижды не попал в ноты. — Что, простите? — Только что скрипач играл для нас «Серенаду» Шуберта… Он сыграл её дважды, и каждый раз неверно брал три ноты. Одни и те же три ноты… — Сяо Чжань хлопал ресницами, имея вид совершенной невинности. — Господин Е, вы разве не расслышали? Е Цзиньюань отозвался равнодушно: — Простите мне моё невежество, я человек малокультурный. Для меня музыка — лишь услада для ушей. Приятно звучит — и славно. А что там до нот и названий композиций… Не буду скрывать, тут я полный дилетант. Быть может, этому скрипачу достался нотный сборник с ошибкой, вот он и разучил неверный вариант? Двадцать три потенциальных преступника были увезены утром в штаб на допрос, Ху Цзинъюань опросил всех, но без особого пристрастия, а потом отпустил. Разумеется, за каждым планировалось установить тайную слежку, но действовать было решено без шума — на руках не было никаких веских доказательств, а у этих докторов и медсестричек из госпиталя для Сухопутных войск, кого не возьми, у всех имелись если не родственники, то хорошие знакомые в Новом правительстве. Действуй он без лишних церемоний — с него бы точно спросили. Стоило только допросу завершиться, как прибежал с донесением адъютант Цзян Тинъюн — с ним хотел встретиться Сун Минъе. Сун Минъе был членом тайной коммунистической ячейки, орудующей в Шанхае, но по легенде работал простым корреспондентом в издательстве газеты «Синмин бао». Когда Токко провели ряд громких задержаний, большая часть подполья попряталась по углам, от греха подальше, только этот тупица Сун Минъе продолжал, как ни в чем ни бывало, кутить по заведениям. Так его и взяли под белы рученьки прямо в зале Парамаунт-холл. Ху Цзинчжоу не пришлось тратить на него слишком много времени: после четвертой оторванной ногтевой пластины тот раскололся, как миленький. В подполье обычно работали по односторонней связи, Сун Минъе был конечным звеном и имел выход только на своего куратора, так что благодаря Сун Минъе они арестовали Врача. Но Врач оказался крепким орешком, и вытрясти из него много не получилось — тот даже не назвал своего настоящего имени. Под «зельем послушания» теряющие над собой контроль допрашиваемые, как правило, выбалтывали нужную информацию, но, по сути, «зелье» было ничем иным, как сильнодействующим снотворным, а потому побочные эффекты имело соответствующие же. Еле живой Врач не перенес вколотую ему дозу препарата и впал в кому. Бороться за его жизнь было слишком обременительно, так что той же ночью его тайно расстреляли. Казненных обычно сразу кремировали, а прах вывозили загород, где просто закапывали в землю. Не было у этих могил надгробья, да даже какого бы то опознавательного знака и того не было — просто безымянные холмики. «Пыль к пыли, земля к земле,» — думал про себя Ху Цинчжоу. — «Некого тут винить, кроме как самого себя. Это плата, которою отдаешь, если ничего не смыслишь во времени, в котором живешь.» А что да этого Сун Минъе, так он тем ещё прощелыгой оказался. Должно быть, боялся, что если сразу всё выдаст, так они его прикончат по-быстрому за ненадобностью, потому показания давал, как страдающий от запора: сегодня чутка серанёт, потом завтра ещё чуть-чуть. В общем, довёл его своими выкрутасами до белого каления. Да только не было у Ху Цинчжоу на него никакой управы. Сейчас же, видимо, у Сун Минъе случился очередной «позыв». Прихватив с собой несколько подручных, Ху Цинчжоу направился в гостиницу «Мэйхуа». Солдаты, дежурившие в гостиничном коридоре, доложили, что Сун Минъе вот уже как несколько дней отказывался покидать свой номер. После того, как он ступил в комнату, первым, что бросилось Ху Цинчжоу в глаза, было полное отсутствие света: окна были плотно зашторены, не горела ни одна лампа. Сун Минъе обнаружился на диване. Казалось, он предавался тяжким размышлениям о своей земной юдоли. — Господин Сун, — Ху Цзинчжоу притворил за собой дверь, но так и остался стоять в прихожей. — Вам вновь захотелось с нами чем-то поделиться? Внезапно Сун Минъе подорвался с места и принялся едва ли не кланяться ему в ноги: — Командир Ху, окажите милость! Приставьте ко мне ещё несколько человек охраны. Те два солдата, что стерегут вход в номер… Разве этого может быть достаточно? «Тряпка,» — выругался про себя Ху Цзинчжоу, но для вида сохранил на лице улыбку: — Господин Ху, думаете, приставь мы к вам хоть два отряда лучших бойцов, это как-то улучшило бы ситуацию? По-моему, чем больше людей будет вас охранять, тем большее внимание мы к вам привлечём. — Командир Ху, вы не знаете! У этих коммунистов есть специальный красный отряд, который разбирается с предателями. Они стреляют без промаха и неуловимы, словно ветер… — Сун Минъе, захныкал, умоляя: — Совсем скоро они прознают, где я прячусь, и придут по мою душу! Ху Цинчжоу начал терять терпение: — И ради этой болтовни вы осмелились оторвать меня от дел? Вы собираетесь говорить что-то дельное или нет? Он развернулся, уже намереваясь уйти, но Сун Минъе поспешно ухватил его за рукав: — У меня есть ценное донесение, но оно касается дела особенной важности, я должен лично передать его командующему Хэ! Ху Цинчжоу вырвал руку из чужой хватки: — Да кем вы себя возомнили? Думаете, можете так просто напроситься на аудиенцию к самому командующему Хэ? — он холодно усмехнулся: — Вы либо говорите, либо нет. Во втором случае, я просто отзываю и тех двоих своих парней, которые приглядывают за вами сейчас, и можете катиться, куда глаза глядят! Сун Минъе в который раз обнаружил в себе удивительную способность к торгу: — Что ж, сведения я могу предоставить и вам, только у меня есть условие: не позднее, чем через три дня, я должен быть в Нанкине. Иначе я так и так живой мертвец, так что и делиться с вами информацией мне резона нет. Ху Цинчжоу подумал сперва накормить соловья баснями: — Тогда по рукам. Я обещаю, что предоставлю вам поддельные документы и билеты на поезд, а также организую укрытие в Нанкине. Можете теперь наконец сказать в чем же заключается ваше «ценное донесение»? — В штабе у коммунистов есть свой человек, — сказал Сун Минъе, глядя ему в глаза, и добавил: — И занимает, скажу вам, не последнюю должность. — Кто? — с жадностью выпалил Ху Цинчжоу. Сун Минъе отозвался спокойным голосом: — А это я сообщу вам по телеграфу сразу же, как в целости и сохранности прибуду в Нанкин. Они обедали более часа, а Е Цзинюань так ни разу и не вернулся к теме рекомендательного письма, но всё же настоял на том, чтобы оплатить счёт за двоих. Оттрапезничав, они двинулись в сторону выхода. Когда они пересекали главную залу, Сяо Чжань услышал нежный голосок позади, который окликнул Е Цзиньюаня по имени. Обернувшись, он увидел стройную девушку, в модном туалете, облаченную в темно-зелёное ципао. Поднявшись со своего места за одним из столиков, она подошла к ним и явно привычным движением обвила предплечье мужчины. — Ты говорил, что тебе надо всего лишь ненадолго заскочить в штаб посветить лицом перед начальством, и ты тут же вернешься… Кажется, это были сказки, — упрекнула его незнакомка. Е Цзиньюань позволил её руке покоиться на своем предплечье, и отозвался с ласковым извинением в голосе: — Неожиданно образовалась деловая встреча, только сейчас закончил. Я найду тебя ближе к вечеру. Не злись на меня, ладно? Девушка в ответ счастливо разулыбалась. На ней был яркий макияж, но даже так в её чертах Сяо Чжаню померещилось нечто знакомое. Будто он ранее уже видел это лицо. — Мы с сестрицами условились на полдничное чаепитие, а потом собирались играть в карты. Не хочешь присоединиться? — Почему же нет? Если проиграешься, то готов взять твои карточные долги на себя. — Он махнул рукой компании красивых девиц за столиком неподалёку. — И заказывай всё, что пожелаешь. Пускай запишут на мой счёт. Когда они наконец вышли из «Жадеита» на улицу, Е Цзиньюань спросил: — Доктор Сяо собирается возвращаться домой? Я могу подвезти. — Благодарю, господин Е. Но я не смею более красть ваше драгоценное время, — вежливо отозвался Сяо Чжань. — Лучше скажите, что вы решили насчет моей просьбы касательно рекомендательного письма? Вы согласны оказать мне эту услугу? Е Цзиньюань прислонился к автомобилю и, опустив голову, усмехнулся. Помучив его молчанием, он наконец произнес: — Прошу меня извинить, но мой ответ отрицательный. Сяо Чжань ощутил себя несколько разочарованным, но ни капли не удивленным. Всё же не просто так этот господин снискал любовь у чинуш из Нового правительства. То, что Е Цзиньюань смог выбиться в фавориты у этих шишек в столь молодом возрасте явно свидетельствовало о его незаурядных способностях. Каким бы ловеласом тот не слыл, глупо было ожидать, что мужчина так запросто позволит воспользоваться собой первому встреченному миловидному личику. Тот умел провести в нужном месте черту. — Я вас понял, — Сяо Чжань поджал губы. — Но всё равно примите мою благодарность. Е Цзиньюань уселся в автомобиль и перед тем, как завести мотор, подмигнул ему с лукавой улыбкой: — До встречи, доктор Сяо! Желаю вам удачи!