Ловушка для змейки

      Йорет был готов и к тому, что мажонок будет испытывать его терпение до следующего утра — с него станется. Но не искать же его идти. Гадёныш только этого и ждёт. Ничего с ним не сделается. Талан в Переходе присмотрит, а уж Талана-зверя никто не заметит, если он сам не захочет. Ничего, проголодается парень, дуться надоест и придёт.       Змейка явился к ночи. Прошёл к кровати молча, с независимым видом, стащил сапоги и, не раздеваясь, улёгся на бок, подтянув худые коленки к груди.       — Ел? — спросил Йорет, глядя на его встрёпанный затылок.       — Благодарю, я не голоден, — отозвался Змейка вежливо.       Действительно очень вежливо. А где, спрашивается, замороженный яд? По дороге расплевал? Йорет прекрасно понимал замысел паршивца — заставить шенни почувствовать свою вину. Вины не было. Была какая-то не очень приятная растерянность. Зверь внутри требовал приласкать наказанного, утешить и пожалеть. Йорет не замечал раньше за ним такой сентиментальности. Да что ж такое-то? Так и спятить недолго, если вот уже разделил себя со зверем. Старший един со звериной половиной. Если нет, то безумен.       Йорет вздохнул и осторожно улёгся рядом, стараясь не коснуться даже краем ладони свернувшегося змеёныша. Может и перегнул малость, себя в гневе Йорет знал — мог. Но ведь Змейка сам напросился, не дошло бы до такого, если бы сразу затих, а не продолжал дёргать зверя за хвост. Вот и получил, что заслужил.       — Йорет, — голос тихий, приглушённый.       Да ещё и по имени. Не возмутительное «котёнок», не презрительное «шенни».       — Что?       — Я перегнул, да? — всё также тихо спросил Змейка.       Йорет даже поперхнулся воздухом от неожиданности.       — Да, — он старался, чтобы Змейка не заметил его неловкости. — Ты был наказан справедливо. Но… может быть чуть больше, чем я желал. Я очень разозлился.       — Понимаю. За то, что я соблазнял Талана? — голос становился всё тише и в нём появились даже заискивающие нотки.       Что-то тут не так. Вот нутром Йорет чуял, что не так.       — А разве ты собирался соблазнить Талана? — Йорет придвинулся чуть ближе, втянул запах змейкиных волос. Волосы пахли лесом. — Ты хотел отомстить ему, так? И разозлить меня. Ну и если получится, добиться, чтобы мы разозлились друг на друга. Глупо.       — Глупо, — согласился Змейка.       — Вот за глупость и получил. А разозлился я на то, что ты подумал, будто твой драгоценный зад может стоить дружбы с тем, кого я считаю братом, — Йорет сам удивлялся, что начал вдруг откровенничать, но отчего-то хотелось, чтобы Змейка непременно понял его. Вот зачем, интересно? — Ты не знаешь нас. Ты привык мерить всё выгодой, личным интересом, как у вас, людей, принято. А я сдохну за Талана, за свой клан. За всех и каждого в отдельности. И мои шенни поступят так же, понимаешь? Мы на этом держимся. Честь для нас не стала пустым словом.       — В отличие от нас, да? — спросил Змейка.       — Да.       — Понимаю, — мажонок горестно вздохнул. — Чести у Старших не отнимешь. Никогда Старший не предаст своих, да? Даже ради самого значимого интереса?       — Да, — уже всем существом чуя очередную пакость, ответил Йорет.       Змейка помолчал и добавил со вздохом ещё более горестным, чем предыдущий:       — Другое дело какой-то там человек… Он же не Старший, ему рассчитывать на честь шенни не положено. Можно и шантажом заставить делать, что нужно, можно избить за нежелание радоваться тому, что его фактически в рабство взяли. За попытку протеста, да? Что ж… Я — человек, маг, которых ты ненавидишь. И я тебя понимаю. Наверное, я заслужил это уже тем, что принадлежу своему племени, так презираемому тобой. Даже если лично я тебе ничего плохого и не сделал. Но… я — человек и этого достаточно, чтобы ты мстил мне.       Вот вывернул. Йорет молчал, совершенно уже не представляя, что отвечать. Ну не спорить же с ним? Не доказывать, что наказал он парня не как человека, как мага — да смешно, просто мага он бы на куски разделал — а воспитывал Змейку, как своевольного партнёра, как своего. Ну да, добавило ещё и то, что ночь предыдущую провёл скрипя зубами от желания. За выходки его гнусные наказал. Знал бы он, как даже сейчас тяжело смотреть на этот черноволосый затылок, жалобную скрюченную спину. Шею с незажившим следом укуса. Жалеть и опять хотеть до одури.       Вот только и в этом Змейка тоже не виноват…       — Давай спать, — пробурчал Йорет.       — Как скажешь.       Риган блаженно потянулся, перелёг поудобнее — почти поперёк кровати, на живот. Когда он проснулся, Йорета в шатре уже не было. Сбежал заблаговременно. Как только ещё Ригану удалось заснуть под вздохи, бормотание и подпрыгивание шенни, которого грызла выпущенная Риганом из клетки совесть.       Просто, как отобрать у котёнка-слепыша мисочку с молоком. И даже так же мерзко. Ну что поделать, если эти нелюди действительно так помешаны на чести? Сами Боги велят потоптаться на таком благословенном поле. Что может быть неприятнее для Старшего, чем обвинение в том, что могущественный вождь достойнейшего клана мстит ничтожному человечишке мерзкими людскими методами. Не подвешивает на верёвках, не выпускает кишки, а плетёт интриги и пользуется преимуществом силы не для того, чтобы сразиться, а — на потеху демонам Предела — чтобы отшлёпать. Презабавная история.       Риган фыркнул в подушку и погладил саднящую задницу. Ну болеть будет. Вот только это ерунда по сравнению с тем, что болит у совестливого котёнка. И что такое для Ригана быть отшлёпанным, пусть и весьма неслабо, голым, окровавленным, мускулистым мужиком? Ну право, смешно. И где-то волнительно. Особенно вот теперь — вспоминать об этом и готовить новые планы мести. Однако, воспоминания-то пошли куда-то не туда… Так, глядишь, и повторить захочется скоро, да и с продолжением. А вот продолжения никак допустить нельзя. И зад пожалеть бы неплохо. Какое-то время. Котёнок-то жалеть не будет, если даже раскается. Его раскаяние только до очередного хода Змейки продержится. Потому что Змейка об этом позаботится. А пока можно для разнообразия понаслаждаться виноватым Йоретом. До полного восстановления естественного цвета ригановой задницы.       Как-то ведь надо тут развлекаться? Дрессировка дикого кота оказалась даже забавнее, чем Риган думал вначале. Ничего, скоро Верёвочка у него через верёвочку по команде прыгать будет.       Натянув перед небольшим зеркалом, привезённым с собой, маску спокойной покорности судьбе, Риган вышел наружу. По тому как резво и вот прямо сразу ему поднесли миску тушёной оленины, он понял, что Йорет уже отдал соответствующие распоряжения. Что-то вроде: «Угождать змеёнышу, что бы паразит не запросил, а то шкуры поснимаю», не иначе. Ну или что-то такое же в этом роде. Извинительное.       Приметив у общего костровища Талана, Риган злорадно ухмыльнулся, но поспешно ухмылку спрятал. Подошёл неуверенной походкой к скамьям — плечи опущены, робкие взгляды из-под ресниц. Осторожно присел на самый краешек, сморщился. Впрочем, вполне искренне. Есть начал аккуратно, медленно, по сторонам не глазел. Вскинул глаза только на подбежавшего Ивэра. Прекрасно. Вот кто будет отлично оттенять его лицедейство.       Мальчишка смотрел на него вопросительно, но расспрашивать не решался. Видно же, что всегда весёлый маг отчего-то загрустил. А отчего мог грустить? Ну только если под гнев вождя влетел ненароком.       Риган отставил в сторону недоеденный завтрак и сложил руки на коленях. Что доложат вождю о пропавшем аппетите его заложника — не сомневался. Краем глаза видел, как косится в его сторону Талан. И хмурится.       — Досталось? — наконец решился Ивэр.       Риган повёл плечами зябко и опустил голову.       — Ну… Вождь зря не станет, — мальчишка мялся с ноги на ногу. — Он гневливый, но отходчивый. Иногда, знаешь, устроит чего, так потом, как отойдёт, сам расстраивается. Ивэр задумался, потом смущённо фыркнул в кулак.       — Правда от его расстройств лучше не становится… Да не бери в голову, скоро клан вернётся из похода, вождю и не до тебя будет. А там и позабудется всё.       — Позабудется, — уныло вздохнул Риган. — Пойдем побродим по лесу, что ли? Проводишь?       — Конечно, — просиял Ивэр.       — Тогда погоди немного.       Риган встал, подошёл к Талану и спросил, опустив глаза в землю.       — Могу прогуляться?       — Да кто тебя держит, — буркнул Талан недоумённо. — Иди куда хочешь.       Он покачал головой, хотел что-то добавить, но передумал и только махнул рукой.       Йорет болтался кругами подле поселения, далеко не уходил, но и возвращаться не торопился. Необходимо было подумать и как-то уложить в голове сказанное накануне мажонком. Как не расти в себе гнев, доля справедливости в его словах была. Ну действительно, достойно ли вождя ради тяги к избраннику переступать через совесть? Побоялся тоски любовной и на подлость решился? Да ещё и от ничего не подозревающего Змейки дисциплины требует, поведения правильного. Ну откуда мажонку знать, что у Йорета в глазах темнеет, когда он видит, как Змейка потягивается всем телом, заправляет за ухо длинную чёлку или весело хохочет с Ивэром? Откуда ему-то знать, что платит он сейчас за похоть и глупость шенни? Каким бы маг не был там, у себя — это дела людские. А Старшему уподобляться людям — позор.       А ещё собрался добровольности добиться от Змейки. Сам бы смог добровольно захотеть ласки от такого, как Йорет? Да убил бы, не задумываясь, ну или подох бы, но не сдался. А Змейка вроде как даже и свою вину не отрицает полностью. Неужто бесчестный маг честнее Старшего оказался?       Если так дело пойдёт, впору не только кровать ему отдать, но и скамью вождя клана. А если ещё Змейка как-нибудь узнает о подложном письме? Да проще тогда самому пойти сдаться в Тангату их магам для экспериментов. Любят они там изучать нелюдей.       И когда уже сожрал сам себя почти до костей, вдруг уловил знакомый запах. Чего опять мажонка в лес понесло? И тут же другой запах — недобрый — резанул ноздри.       Бончаки. Стая.       Рванулся туда. Огромными прыжками нёсся в сторону, откуда доносился запах беды, и вот сейчас со зверем был как никогда един. Успеть. Не допустить. Не простит себе никогда, если потеряет…       На небольшой полянке выхватил взглядом всю картину. Спина к спине Риган и Ивэр замерли в готовности отражать атаки бончаков. Те, по своей привычке, нападать не спешили. Изучали добычу, тянули широкими ноздрями запахи. Низко опускали тяжёлые головы, порыкивали, топорщили жёсткие гривы на шеях. Пятеро. Матёрый, самка и подлетки. Плохо. Бончаки семьями сильны. Матёрый молодняк натаскивать привёл, счёл добычу доступной, значит подлетки уже потёрлись на охоте, готовы к схваткам.       Змейка отшиб первого подлетка, неосторожно сунувшегося вперёд. Удар Силы только чуть отбросил бончака назад на несколько шагов, но Йорет уже взлетал в прыжке, наметив жертвой матёрого. Его выбить, потом самку, с остальными будет проще. Взял сверху, зная, что бессмысленно. Загривок бончака весь укрыт густой щетиной, а под ней плотные жировые складки, пока прорвёшь… Но раздумывать некогда, хотя бы отвлечь от парней матёрого.       Бончак взвизгнул разъярённо, когда когти шенни рванули шею. Самка тоже кинулась на Йорета — опытная. Подлетки продолжали теснить Змейку и Ивэра. Одного Риган ловко достал своим ножом, загнав его в подмышку зверя и, судя по тому, что молодой бончак захрипел и забился в агонии на земле, достал таки до сердца.       А дальше уже было ничего не отследить. Клыки старших бончаков длиной с кисть взрослого мужчины рвали Йорета со остервенением и скоростью чудовищной. Самку он прикончил почти сразу, снеся ударом лапы морду, и затем перебил шейную жилу, воспользовавшись слепотой хищника. Но в это время матёрый вонзил клыки в бедро Йорета.       Хрустнула кость. Йорет откатился в сторону, перевернулся на спину, чудом избежав следующего рывка, отбросил ударом задних лап тушу матёрого, пропоров когтями его бок. Не остановит его такая рана…       Змейкин длинный нож сверкнул совсем рядом. Вошёл в глазницу бончака сбоку. Ловкий гадёныш, невероятно ловкий — успел подумать Йорет, прежде чем ненадолго потерять сознание.       Должно быть, на несколько мгновений. Потому что когда чуть прояснилось в глазах, увидел, что над ним, тяжело дыша и озираясь, стоит Змейка. А к ним подбегает Ивэр, держа на весу перекушенную руку, которая держалась только на обрывках мышц. Кровь хлестала тугими струйками, но ещё пребывая в горячке боя, Ивэр пока не замечал.       — Один ушёл, — крикнул он, как будто сейчас это было самым важным.       Змейка громко выругался, резко развернулся к Ивэру и рявкнул:       — Стой смирно!       Тот послушно замер. Змейка шикнул на попытавшегося было приподняться Йорета, потом полез в свой небольшой подсумок и вытащил какую-то серебряную по виду безделицу. Флакончик что ли. Сорвал зубами крышку. Снизу Йорет видел, как судорожно дёрнулось горло мажонка при глотке.       Змейка на мгновение застыл на месте, потом всё его тело напряглось, вытянулось струной, а вокруг задрожало лёгкое синеватое свечение. Он выбросил вперёд ладони, направляя Силу на Ивэра, и только то ли рычал, то ли шептал:       — Не шевелись, не шевелись.       Змейка дождался, пока синее свечение не окутает словно плотная ткань искалеченную руку мальчишки, шагнул к нему. Быстро стянул с себя куртку, потом рубашку и рванул её пополам. Уверенно соорудил из тряпок повязки, стянул и вдруг осел на землю.       — Всё, — сказал он. — Пустой.       И вот теперь пришла боль. Прокушенное бедро, раздробленная в нём кость, выдранный из плеча кусок мяса размером с ладонь, порванный загривок. Йорет перешёл, зная, что нельзя сейчас держать зверя — ему тяжелее — и взвыл от боли. Зверю тяжелее, а человеку в разы больнее. Но не болит только у трупа.       Он с удивлением увидел, что повязку Ивэра не пропитывает кровь. Что-то наколдовал мажонок.       — Ивэр, — говорил Змейка и бледнел с каждым словом. — Беги к своим, зови помощь. Вождю не встать, мне пока тоже. С твоей рукой всё будет хорошо. Ну я надеюсь. Ну хоть кровью не истечёшь по пути. Есть у вас там целители какие?       — Мы лопухи обычно прикладываем, — проворчал Йорет, когда Ивэр рванул прочь.       — Кошаком ты мне больше понравился, — вяло огрызнулся Змейка. — Тот хоть шутить не пытается при полном отсутствии таланта к шуткам. Ты-то хоть кровью истечь не планируешь? У меня ни рубашки, ни Силы не осталось. С плеча льёт скверно. Много. Бедро получше выглядит… снаружи. А мне восстановиться надо время какое-то, хотя бы для того, чтобы нож раскалить и прижечь раны тебе. На большее я не способен даже и в полной силе.       — А как ты Ивэра полечил?       — А, — мажонок махнул рукой и скривил губы. — Одна из полезных тангатских штучек. На время усиливает магию. Так-то маг из меня не слишком умелый.       — Хорошо, что не умелый, — усмехнулся Йорет. — Впрочем, мне и обычного сейчас хватит. И не мага.       — Ты о чём? — Змейка непонимающе нахмурился.       — Ну вот он — твой шанс. Ты же говорил, что дождёшься и прикончишь меня. Сейчас — сможешь.       — Да пошёл ты, котёнок! Так быстро ты у меня не подохнешь. Я тебе ещё за порку не отомстил, только начал. Как я упущу такую игру?       Йорет прикрыл глаза. Отомстил. Мстит он, значит.       Было больно. Было очень больно, но Йорет всё равно не выдержал и расхохотался. Он неисправим — этот ненормальный Змейка.       — Будешь прижигать — можешь не жалеть, — сквозь смех простонал Йорет. — Болью за боль — пойдёт? Можешь даже подольше железо подержать, чтобы проняло…       — Легко отделаться решил? Нет уж. Не пойдёт.       — Такой мелкий и такой злопамятный, — вздохнул Йорет.       И ему было хорошо. Больно было. В глазах плыли розовые полосы, в голове звенело. А всё равно — хорошо.       Он только шипел вместе с шипением собственной плоти, которую весьма умело прижигал раскалённым магией лезвием Змейка. Хотелось орать в голос, но было стыдно. Не перед мажонком же. Ещё не хватало.       Потом долго лежал, хватая ртом воздух, пока уже оживший слегка Змейка прикладывал к истерзанной плоти восхитительно прохладные листья андира. И в этом разбирался мажонок. А так и не скажешь.       — Прости, лопухов не нашёл, — уже своим обычным ядовитым голосом сказал Змейка, закончив свои вынужденные хлопоты.       — Прощаю. Теперь поцелуй?       Йорет и сам не понял, почему он мог теперь говорить со Змейкой так свободно. Словно пережитое сражение что то сломало внутри. Хотя понятно что. Змейке можно доверять. А это многое меняет. Очень многое.       — Ха, — сказал Змейка. — С чего бы?       — Из милосердия.       — Котёнок, — Змейка уселся перед Йоретом, скрестив ноги. — Давай-ка проясним наши взаимоотношения. Я исключительно заботлив с тобой только лишь потому, что в моих крайне жестоких планах мести ты мне нужен живым и здоровым. Я убогих не трогаю. Я не простил тебе твоей гнусной комбинации с Дератто и прощать не собираюсь. По крайней мере до того момента, пока не посчитаю, что ты заплатил сполна. Это первое.       — О, Боги, есть ещё и второе? Ты же не трогаешь убогих, что ж тогда решил заболтать меня до смерти?       — Второе, — Змейка наклонился над Йоретом. — Никакого милосердия Риган Рош не признаёт. В его словаре такое слово вычеркнуто жирным мазком навсегда. Рассказать тебе что такое словарь?       — Я уже забыл с чего мы начали, — Йорет ухмыльнулся. — Так что насчёт поцелуя?       Змейка отвернулся, скрывая улыбку. И это понравилось Йорету. Может у него всё-таки есть шанс? Если попробовать зайти с другой стороны. Что бы не звенел ему Змейка, он тоже же что-то чувствует, так ведь? Ну не неопытный котёнок же Йорет, способен увидеть очевидное. Да, он упрям и действительно задет. Где-то Йорет даже уважал это упрямство. Готов был признать за ним право на месть. Пусть мстит. Но и одновременно…       — Тебе вредно так много думать, котёнок, — пробурчал Змейка. — Заболеешь.       — Поцелуй, — напомнил Йорет.       — Ну тебе же хуже, — вздохнул Змейка и наклонился ниже.       Осторожно он коснулся губами краешка рта Йорета. Шенни замер, боясь пошевелиться, а губы Ригана стали настойчивее. Мягкие, одуряюще нежные. И юркий язык, и тепло разливающееся по телу. Глубокий поцелуй, настоящий. Умелый.       Хуже? Пусть будет хуже.