Нестандартные методы прокачки скила

      В тихом омуте черти водятся.       Гэвин знал это лучше многих. И не просто знал, но и скрупулёзно фиксировал в купленном по такому случаю блокноте каждую мелочь, хотя бы чуть-чуть будоражащую этот самый омут. Со временем единичные заметки обросли пикантными подробностями, а на коллег, которым посчастливилось стать невольными объектами изучения, Гэвин посмотрел совершенно другими глазами.       Но обо всём по порядку.       Всё началось с банального желания отточить навыки детектива до сверкающего, как чайный сервиз, идеала. И Гэвин между слежками, допросами, поисками улик и клепаниями отчётов периодически прокачивал скил наблюдательности на сотрудниках Департамента.       Как оказалось, не зря.       Вот кто бы мог подумать, что его новый напарник, Ричард Найнс — который «Я_быстрее_сильнее_умнее» — увлекался коллекционированием носков расцветки «вырвиглаз»? Да-да, тех самых, на которых ещё красовались диковинные зверушки во всевозможных позах. Во-от! А от острого зрения и аналитических способностей Гэвина такой нюанс утаить не удалось. Но нужно отдать должное: Ричард скрывал эту деталь гардероба от посторонних в лучших традициях шпионских фильмов. И только Гэвин был в курсе: тонкая зелёная полоска, мелькающая между ботинком и краем форменных джинсов, — не что иное, как подаренные им же носки с изображением кроликов, активно занимающихся продолжением рода. В общем, эту тайну под угрожающе-умоляющим взглядом Ричарда Гэвин пообещал унести с собой в могилу. Вместе с небезызвестным блокнотом. Тем более носочки на Ричарде выглядели до чёртиков умилительно.       Да и Ричард со сношающимися кроликами — это ещё цветочки. Ягодки, а точнее, Бен Коллинз, оказались куда любопытнее.       Впервые Гэвин почуял неладное, когда случайно застукал его и Андерсона на рождественской вечеринке. И даже если закрыть глаза на то, что коллеги подозрительно шкерились в полутёмном коридоре, то объяснить наличие красных стрингов в руках Коллинза Гэвин так и не смог. Но очень хотел. В тот вечер блокнотик пополнился сразу тремя исписанными страницами и — чёрт, фиг Гэвин признается в этом хоть кому-то! — одной иллюстрацией. А у Гэвина возникла очередная идея фикс.       Но все последующие дни объект наблюдения вёл себя до обыденного скучно: перекидывался парой слов с Андерсоном, зависал перед своим терминалом и с завидным постоянством поглядывал на автомат с батончиками, а порой и не гнушался бургерами из ближайшей забегаловки. В общем, мини-расследование Гэвина стояло на месте как вкопанное и продвигаться, видимо, не собиралось.       Разве что…       — Спасибо, капитан! — с едва скрываемой радостью раздалось за тонкой перегородкой, разделяющей коридор и кафетерий, где Гэвин деловито тыкал пальцем по зависшей сенсорной панели кофеварки.       Гэвин по инерции ещё раз мазнул по окончательно потухшему экрану и обернулся, чтобы недоумённо проводить взглядом спину Коллинза, удалявшегося к выходу.       Часы на стене показывали без четверти четыре. Рановато.       Коллинз, на удивление, весьма проворно для своей комплекции достиг двери и пропал из поля зрения. Подозрительно.       План возник, как сорняки на газоне, — быстро и неожиданно.       Подгоняемый любопытством — и спортивным интересом, конечно, — Гэвин вылетел из опенспейса с ощутимым ускорением. Вовремя: Коллинз уже приближался к своему «Форду».       — Эй, Коллинз, постой! — крикнул Гэвин на всю парковку.       Бен воровато оглянулся и припустил к машине. Ага! Чуйка не подвела Гэвина. Он перешёл на бег.       — Я тороплюсь, не сейчас, — в голосе Коллинза послышалось волнение.       — Мне здесь главный сомелье отдела нашептал, что ты неравнодушен к красному белью, — прямо с места в карьер заявил Гэвин, с ехидным удовольствием наблюдая, как лицо Коллинза стремительно приобретало насыщенный свекольный оттенок — под стать увиденным ранее стрингам.       — Чт… — Бен осёкся, в ужасе уставившись на Гэвина. Петельки пуговиц угрожающе натянулись, когда Бен шумно набрал в лёгкие воздух и сбивчиво выпалил: — Нет, он бы не… Ты не так понял.       — Да-а, он бы «да». Ты его зачем так шокируешь, а? Понимаешь же, возраст у человека, ему волноваться нельзя, а здесь ты со всякими фетишами. — Никогда в жизни Гэвин так самозабвенно не врал, но, откровенно говоря, результат того стоил.       Коллинз как-то разом обмяк и, судя по внезапно обвисшим петелькам, почти сдался. Почти… Воинственно выставив дрожащие от смущения подбородки, он сжал губы в узкую полоску.       — Да ладно тебе, я могила. Да и чего я там не видел? — Гэвин включил доброго полицейского. — У меня самого есть такой знакомый. Посмотришь на него — настоящий мужик: рожа небритая, пучок на затылке, бицухи — во! Не последний человек в компании, кстати. Как-то довелось мне с ним пересечься в бассейне. И что ты думаешь? Под шёлковым халатиком у него стринги! Прикинь! Говорит, так удобнее: ничего не мешает при плавании. Не стесняет движений.       Воображение услужливо подбрасывало всё новые и новые идеи, вплоть до того, что бассейн знакомый посещает исключительно в компании тройняшек, причём проплывает дорожку ровно за одну минуту, ни секундой раньше или позже. И Гэвин уже было вновь открыл рот, чтобы вывалить на жертву дополнительный блок информации, как Коллинза наконец прорвало:       — Реконструкции, Рид! Я в них участвую. Мы регулярно проводим исторические реконструкции, где воссоздаём образы вплоть до мельчайших штрихов. А те… — Коллинз на мгновение замялся, — стринги нужны крафтеру! У него не было всех элементов для костюма. И Хэнк посодействовал в поисках недостающего. Зачем он тебе рассказал? Предатель…       Выпалив всё это, Коллинз умолк, но тяжёлое дыхание и выступивший на висках пот выдавали его с потрохами.       Гэвин озадаченно моргнул. Суть чистосердечного признания была скрыта за лютой канцелярщиной. Ясно одно: пикантная деталь одежды явно использовалась не по прямому назначению. И этот — как его? — крафтер, придумают же название, будто прямиком из компьютерной игрухи вышел…       Детективная чуйка сработала подобно резко всплывшему уведомлению: Гэвин буквально услышал тихий протяжный звук, с которым заполнилась воображаемая шкала скила.       — Вы косплеем занимаетесь, что ли?       Коллинз покаянно кивнул и страдальчески уставился на дверцу машины: вероятно, жалел, что вообще открыл рот в присутствии Гэвина.       — Видел я однажды девчонок, одетых как персонажи аниме. Ткани там явно пожалели. Зачётная тема!       В общем, блокнотик пополнился ещё одним секретом, а Гэвин нашёл отличный источник халявных пончиков — за молчание. А остатки совести вынудили сознаться в непричастности Андерсона во всём этом. Так что, по скромному мнению Гэвина, допрос вышел вполне гуманным.       Даже на Тину Гэвин умудрился нарыть неожиданный компромат, о котором обещал молчать под самой страшной пыткой — чисто из дружеских побуждений, без всякой платы в виде пончиков.       А капитан Фаулер так вообще… Кхм, да, о начальстве либо хорошо, либо ничего.       Постепенно рабочая рутина затянула по самое не хочу, и на невинное хобби не осталось ни времени, ни сил. Но привычка наблюдать за коллегами порой напоминала о себе, требуя продолжения. И сперва у Гэвина весьма неплохо получалось игнорировать её, пока одним утром Хэнк, чёрт его дери, Андерсон не решил внести коррективы в серую жизнь трудового коллектива.       Последний день мая начался по стандартному сценарию. Подняв уровень кофеина в крови до привычной — работоспособной — нормы, Гэвин примчался в Департамент без пяти семь. Без пяти соизволил явиться и Андерсон. Как всегда, без пяти девять: с молчаливого согласия Фаулера.       Гэвин и Хэнк для порядка слегка попререкались — это было обязательной частью программы — и с чувством выполненного долга разошлись по своим местам. Непривычно полупустой опенспейс навевал тоску: Ричард застрял в архиве и, видимо, выходить оттуда не собирался, пока каждая коробка не будет лично пересмотрена им.       Отпуск стремительно приближался. С одной стороны, это радовало, но вот другая, нависшая над душой в виде толстой папки с недописанными отчётами, вынуждала едва ли не натирать мозоли и на пальцах, и на отсиженной заднице. Можно было бы отложить всю эту канитель, клятвенно пообещав себе разобраться с ними потом — когда-нибудь в обозримом будущем, но проблема заключалась в том, что при долгосрочном планировании Гэвин слишком полагался на апокалипсис или чудо. Зависело от настроения.       Затёкшая спина неприятно ныла, с ней мысленно скулил и Гэвин. Ску-у-учно!       — Мне нужно выпить немного виски, расслабиться, — весомо прохрипел Андерсон и, скрипнув стулом, поднялся.       Гэвин оторвался от отчёта, который пытался добить с самого утра, и бросил на Андерсона очередной испепеляющий взгляд — кажется, пятый за день.       По всем известной традиции, «немного виски» обычно растягивалось на два-три часа, а порой переходило в ночное бдение за барной стойкой с последующим отгулом по уважительной причине. Как там однажды выразился Андерсон? «В связи с непредвиденными обстоятельствами личного характера». Да-да, небось, башка трещала от похмелья, а во рту кошки нагадили.       Бесило ли это Гэвина?       Очень.       Ведь ему Фаулер никаких поблажек не давал.       — Что, пользуешься заслугами двадцатилетней давности, чтобы в очередной раз слинять? — как можно громче проговорил Гэвин. В груди зашевелилось что-то терпкое, горькое. — Так-то даже у исковой давности срок покороче.       — Зависть — плохое чувство, — Андерсон небрежно отмахнулся от нападки — будто Гэвин всего лишь назойливая муха.       — Тебя забыл спросить.       Старый мудень!       Андерсон одним слитным движением сграбастал со стола бумаги и отсалютовал выглянувшему из кабинета Фаулеру. Ну хоть капитан-то должен приструнить в край обнаглевшего подчинённого?! Гэвин с какой-то дурацкой надеждой на адекватность уставился на Фаулера и окончательно задохнулся от возмущения: тот усмехнулся и коротко кивнул на творящийся перед носом беспредел — словно самовольное сокращение рабочего дня в порядке вещей!       Какого хрена?..       — Пфек, серьёзно, что ли?! — Гэвин привстал со стула и широко развёл руки, показывая размер этого самого хрена, который Фаулер и Андерсон только что положили на его мнение.       Бросив короткое: «Займись делом, Рид», капитан скрылся в кабинете.       Гэвин гневно скрипнул зубами. Обида — колючая, острая — росла с каждым вальяжным шагом Андерсона, нарочито неспешно покидающего опенспейс.       — Ублюдок, — выплюнул ему в спину Гэвин, на что получил лишь издевательский смешок. Но и этого хватило, чтобы уловить в нём чёртово грёбаное превосходство!       Знал он, куда, как обычно, намылился Андерсон, здесь и детективом не надо быть. В бар «У Джимми». Именно там старый алкаш предпочитал лечить расшатанные нервы.       И ещё Коннор, вечно пропадающий по полдня в его поисках. В курсе же, откуда выносить наклюкавшееся тело напарника, но не-ет, надо пофилонить, погулять по злачным закоулкам, а потом так невзначай: «Повезло найти лейтенанта Андерсона в пятом по счёту баре». Один другого стоит.       Гэвин бессильно сжал кулаки. Внутри распирало чувство безграничной досады, оно клокотало, скреблось — гадко и болезненно: требовало возмездия.       Ну не может такого быть, чтобы в шкафу у Андерсона не нашлось пары-тройки скелетов! Просто нужно копнуть глубже, тщательнее поискать или…       Сердце в восторге сжалось и тотчас заколотилось в сладостном предвкушении: монитор на столе Андерсона вместо чёрного светился беспечным, бесстыдно призывным — «смотри_не_хочу» — голубым!       Вот так удача!       Потребность действовать — прямо сейчас, сию же секунду — буквально ужалила в пятую точку, и Гэвин вскочил на ноги. Взволнованно осмотревшись по сторонам в поисках случайных свидетелей, он заметил испуганно оглянувшуюся Тину и махнул ей рукой: мол, ложная тревога, отбой. А затем применил все имеющиеся шпионские навыки и для отвлечения внимания спародировал неспешную походку Андерсона, пятью минутами ранее свинтившего из Департамента.       С каждым пройденным дюймом Гэвин подбирался к долгожданному возмездию. Наверняка включённый терминал хранил в себе какую-нибудь постыдную тайну, за которую Фаулер не погладит Андерсона по голове, а в идеале — навешает увесистых тумаков в виде выговора или хотя бы лишения премии. Маленькая компрометирующая деталь. Пожалуйста. Разве Гэвин о многом просил?       Он аккуратно разведал обстановку: Фаулер кемарил в своём кабинете, застыв с компьютерной мышкой в руке, Тина успела сменить место дислокации и теперь потягивала кофе в кафетерии. Возможные свидетели самоустранились, горизонт чист — пора действовать.       Ещё раз оглядевшись, Гэвин быстро нажал на вкладку браузера и замер. Первая мысль, посетившая его, к делу особо не относилась, но Гэвин почему-то подумал: посмотри кто-нибудь на него в этот момент, обязательно сказал бы, что взгляд Гэвина отдавал налётом неподдельного офигевания. Потому что какого хрена, а?!       Экран пестрил открытыми вкладками. «Действенные яды», «Климат в Японии», «Вывоз крупногабаритного мусора», «Клининг» и — Гэвин непроизвольно дёрнул плечом — «Как спрятать тело».       То, что раньше было лишь желанием наподдать Андерсону кармических звездюлей, выведя того на чистую воду, обрело более глубокую форму — резонное «Да ну на фиг?!». Неужели под старость лет он съехал с катушек? Решил избавиться от шумных соседей? Может, какие заскоки появились с возрастом. Или… — руки судорожно сжали первый попавшийся лист бумаги, — заметает следы? Или вообще покрывает кого-то? Коннора?..       Оставшиеся два часа до конца смены Гэвин просидел как на иголках: виски кололо от нахлынувших подозрений, кресло казалось жёстким, и он то и дело вставал размяться. В конце концов Гэвин сдался и торжественно отвёл для Андерсона целую страницу в блокноте. Ладно, две страницы. Даже порывался рассказать Тине о своих подозрениях, но сиюминутное желание быстро сошло на нет: Тина же его с потрохами съест, когда узнает, каким образом Гэвин добыл информацию. А к Фаулеру вообще без неопровержимых улик лучше не соваться.       Разве что Ричард…       Гэвин в задумчивости поскрёб подбородок. Ричард не показывал носа из архива с самого утра, очевидно, дел там выше крыши. Фаулер давно требовал навести в архиве порядок — причём от обоих, — но раз Ричард прекрасно справлялся сам, то кто Гэвин такой, чтобы вмешиваться в чётко налаженный процесс?       А вот вариант с самостоятельным поиском доказательств выглядел до боли соблазнительным, поэтому, стоило часам в нижнем углу монитора показать шесть вечера, Гэвина сдуло из опенспейса ветром предвкушения.       Адрес Андерсона нашёлся в базе до безобразия легко, будто сама судьба вкладывала Гэвину в руки все ключики к раскрытию внепланового дела. Припарковавшись за углом, он провёл предварительную разведку: на заросшем газоне прямо напротив гаражных ворот ржавел старый кабриолет. Неподалёку раскидала своё нутро перевёрнутая мусорка, а на бетонном узком крыльце разлагалась неопределённого цвета тряпка с гостеприимной надписью Welcome. Гэвин поспешно перешагнул чёрный пакет — должно быть, откатившийся от мусорки, — и поддел носком кроссовки коврик. Не, ну мало ли, вдруг Андерсон относился к тем пятидесяти процентам идиотов, которые хранят дубликаты ключей под ковриком. Бери кто хочет. Но нет, судя по всему, он относился к остальным пятидесяти процентам… идиотов.       Через узкое окно, расположенное около входной двери, виднелась пустая гостиная, плавно переходящая в кухню. Закатное солнце разлилось розовой лужей на груду чашек в умывальнике. Мягкие тени почти летнего вечера превратили холостяцкую берлогу практически в уютное гнёздышко.       От внезапного лирического настроя, возникшего не иначе как на дурную голову, Гэвина перекосило, и он раздражённо сплюнул на газон — по крайней мере, на то, что им раньше было. И сосредоточился на поиске улик.       — Что ты скрываешь? — чеканил Гэвин в такт шагам, обходя дом и то и дело заглядывая в окна.       Беззаботная тишина в доме была до того обыденной, что Гэвин раздражённо дёрнул плечом и застыл около высокого окошка, через которое открывался отличный обзор на кухню. А ещё оно идеально подходило для… проникновения? Гэвин удивлённо поперхнулся воздухом. Сумбурные мысли давили на виски. С чего он взял, что здесь ему на блюдечке преподнесут все скелеты? И откуда вообще возникла такая идиотская идея?       Гэвин самокритично рассматривал своё отражение в стекле, медленно приходя к выводу, что ловить здесь абсолютно нечего, и стоит убраться отсюда, пока его не заметили. Бдительные соседи, Коннор или сам Андерсон, наконец смазавший алкоголем сердечные струны и вернувшийся домой — попадаться на глаза кому-либо желания не возникало.       — Хорошо, что я один: никто не скажет, какой я придурок.       — Кхм…       Вот чёрт!