Поединок

Детектив, разгаданный в самом начале, тянется очень медленно. Море, покрытое волнами. Над ним носится ветер. Жарит солнце. Уимс возвращается к полотенцу и книге в планшете. Милый француз на ужасном английском только что интересовался у нее каким видом водного спорта она увлекается. - Греблей, - усмехнулась Уимс и быстро поплыла сквозь волны к своему шезлонгу, коктейлям, музыке и шумным семьям. Белоснежные плечи отказывались поджариваться, как у других. Ноги вновь вытянуты для солнца, детектив идет настолько медленно и нудно, что Уимс уже готова переключить его на другой. Солнце резко уходит. - Поехали, - говорит Марта Аддамс, нависая так необычно сверху. - Дальше в этой книге тебя ждет только скука. Уимс смотрит темные глаза обольстительной Аддамс. Бродит по фигуре. Руки в бока. С такой решительной итальянской женщиной спорить бесполезно, особенно с Мартой, особенно в этом Итальянском пейзаже. - Я хочу тебе показать то, что не показывала. Уимс ведет заинтересованно бровью. - Десять минут на сборы, десять минут на душ. Я на парковке. Маленькие машины, какие бы они не были премиальные, Уимс никогда не устраивают. Она до конца выдвигает сидение, изменяя все настройки под себя. Сначала Марта аккуратно выруливает с парковки, проезжает по прибрежному городу, а после набирает обороты за его пределами, вдавливая педаль в пол. - Прости за выбор машины. В Италии неудобно иметь таких неповоротливых машин-китов, какие ты любишь. Уимс вздыхает. - В следующий раз арендую внедорожник и ты сядешь за руль, - продолжает Марта Аддамс. - Марта, когда у тебя созрел план сменить ненависть на применение? - Больше десяти лет назад. Уимс достает пачку сигарет, зажигалку. Закуривает и смотрит за тем, как ветер сдувает пепел. На голове Марты шелковая косынка, скрывающая волосы. Белокурые кудрявые локоны по ветру в хаосе… Италия жаркая, так Нью-Йорк никогда не прогревается, никогда не плавит тела, никогда не заставляет изворачиваться мыслям и выворачиваться наружу обостренным чувствам. Италия же вся в этих чувствах, одетая то в нежно-розовый, то в ярко-зеленый, то в морской, то в адски черный, какой предпочитает Марта Аддамс на заседаниях, вне заседаний… За изгородью дом. Медленное движение к нему. Пара парней ползают по крыше, переговариваясь друг с другом. Марта Аддамс глушит мотор, забирает набор для пикника из багажника, приветствует взмахом руки рабочих и быстро скользит внутрь здания. Уимс идет следом, оглядываясь по сторонам - кусок моря, обшарпанные стены. Ступает в дом. Марта уже распаковывает на единственном столе сыр и вино. Два бокала. Забирает себе один и садится на подоконник. Постукивания на крыше, переговоры рабочих на итальянском. - Я выкупила этот дом, - говорит Марта Аддамс, - тут жило четыре семьи. Быть может, ты помнишь, как я тебе рассказывала в Колумбийском про фрески, про то, как сохнет белье во дворе… Уимс кладет в ладонь горстку сыра и проходит по всем этажам, вглядываясь в блеклые лица на потускневших фресках, частично очищенных от краски. Поглаживает перила. Раздвигает двойные рамы окна на втором этаже - море врывается своими звуками в комнату. Спускается вниз, Марта по-прежнему сидит на подоконнике, покачивает выставленной вперед ногой, попивая вино из бокала. - Мое детство было здесь… Уимс забирает вино со стола. Подходит ближе. - Мне жаль, Марта, что так дерьмово вышло с нашей дружбой. - Нет, Лара, тебе не жаль так, как мне… - поворачивает голову. - Италия - это история, Лара, это бабушка, которая знала про все вокруг и привирала, что помнила триумф Муссолини, а потом лично плевала ему в морду, когда недалеко отсюда его схватили американцы. Мы так переплетены в искусстве и вечности… мы всегда одинаково триумфаторы-римляне и проигравшие римляне, распятые и надломленные… - Продажные и святые одновременно, - Уимс улыбнулась. - Я помню твои слова в Колумбийском, - сделала еще шаг ближе, поставила свой бокал на колено Марты Аддамс, прикоснулась щекой к фреске, сцена на которой походила на сцену охоты. Холод от каменных стен. - В погребе вино и скелеты? - Много скелетов, Лара… На крыше звуки ремонта. В них вторглась еще группа работяг-итальянцев, переговаривающихся между собой. Уимс выбрала себе стул, сначала пыталась вслушиваться в речь, потом бросила - не понять ни слова, только жесты. Руки Марты взлетали вверх и она явно была счастлива. Дьявольски обольстительно улыбалась, как давно в Колумбийском. Группа строителей последовала за Мартой Аддамс на второй этаж, в комнату с видом на море, в комнату Марты, которая так много для нее значила и которую Уимс помнила из рассказов, Уимс не могла не узнать с первого взгляда волны, выступы, лица с росписей под краской, которую с усердием сдирала та Марта, еще не вытянувшая билет на счастливую жизнь в Штатах… Дорога к гостинице петляла резкими поворотами на скорости. Марта Аддамс никогда не замедлялась, никогда не оглядывалась. - Теперь ты видела мое сердце изнутри. Что скажешь, Лара? Уимс не ответила. Захлопнула дверцу машины. Раздвижные двери. Лифт. Запах моря и цветов. Выпустила дым в тишине номера. Пропустила звонки Нильса. «Марте не стоит знать все детали и обстоятельства их размолвки… »