̷С̷о̷н̷н̷ы̷й̷ ̷п̷а̷р̷а̷л̷и̷ч

— Какой пластырь выберешь? С мишками? Или может с сердечками? А может, ты хочешь с принцессами? — спрашивает врач с доброй улыбкой, присев на корточки подле маленькой пациентки. Девочка долго думает, ведь то был вопрос жизни и смерти для неё, а потом уверенно указывает пальчиком и произносит: — Мне мишки нравятся! Добрый дядя доктор посмеивается, снимает пластырь с основы и заклеивает им небольшие ранки на руках и на коленках девочки. А потом, радостный от выполненной работы, возвращает девочку её отцу. Чанбин, легко подняв Миён на руки, говорит: — Что ты забыла сказать дяде? Девочка сначала теряется, потом её глазки расширяются от осознания и она громко произносит: — Спасибо большое! Врач, на бейджике которого значится имя Хван Ёнсу, кивает пациентке: — Не за что! Рад был помочь! — Мы можем быть свободны? — спрашивает Чанбин у мужчины. — Да, конечно, — отвечает доктор, — Если вдруг будут какие-нибудь жалобы, всегда можете обратиться ко мне. — Спасибо вам за усердную работу! — благодарит Бинни доктора, легко поклонившись. Затем ставит дочку на пол, берёт её за руку и выводит из кабинета. Там их встречают Пак Джинён с его племянницей Шин Рюджин. Девушка уже заметно успокоилась, и сейчас выглядела несколько сконфуженной из-за проявленной на парковке эмоциональной слабости. Она стояла позади дяди, опустив голову в пол. Выглядела непривычно трогательно, будто провинившийся ребёнок. И Джинён, понимая, что родственнице не помешало бы поговорить с Бинни, садится на корточки и весело обращается к Миён: — Ты была хорошей девочкой? Не плакала у доктора? — Нет, Миёни не плакала, — отвечает ему малышка. — Правда-правда? — Правда! Папа скажет! — ответила девочка и закинула голову, посмотрев на отца, — Я ведь не плакала? — Нет, ты была очень храброй и смелой, — ответил ей Бинни, широко улыбаясь и слегка потрепав по макушке. — Это что же получается, тогда, я тебе шоколадку должен купить? — спрашивает задумчиво Джинён и у девчушки тут же загораются глазки. — Да! Миён хочет шоколадку! — кричит радостно малышка и отпускает руку отца, чтобы добежать до дедули и запрыгнуть к нему на руки. Мужчина смеётся в ответ, поднимает девочку, кивает Бинни, кивает Рюджин и сообщает, что они подождут их на парковке. Молодые люди, проводив дочь и Пак Джинёна взглядами, остаются совсем одни в коридоре. Время близилось к ночи, и все пациенты разбрелись или по комнатам для досуга, или по своим палатам. В коридорах лишь изредка появлялся персонал. — Прости меня, — чуть погодя говорит Рю. Голос её слегка дрогнул, а ещё хрипел. Она слишком много сегодня кричала и это могло пройти незаметно для её связок. — За что? — не понял её Бинни. — За то, что накричала. Я была не права и, кажется, повела себя слишком эмоционально. — Да, нет, — тяжко вздыхает Чанбин, замотав головой в стороны, — Очень даже права. Я действительно не уследил и страшно подумать, что было бы, если бы… — парень прерывается. В его голове сразу всплывают картинки с парковки той незнакомки, молодой студентки, которая по итогу попала под машину. Он даже в самом страшном сне не мог бы представить на месте той девушки свою любимую дочурку Миён. — Нельзя всё предугадать, — спокойно отвечает Рюджин, — И это был тот самый случай. Просто ужасное стечение обстоятельств, которое слава богам закончилось без серьёзных последствий. Ты не виноват, Бинни. — И всё же я ошибся. Проявил халатность. Не уследил... Что я за отец? — сокрушался парень, прикрыв руками лицо и растерев его со всей силы. После произошедшего, он много раз задавал этот вопрос самому себе, но вслух решился произнести впервые лишь в этом пустом коридоре с белыми стенами. И вообще держался молодцом до сих пор, но искренние извинения Рю пробили его на эмоции. — Отличный отец. Лучший из всех, кого я могла бы представить на данном месте. Было бы это не так, Миён я бы с тобой не оставила, — улыбнулась девушка бывшему мужу. Сейчас пара находилась в разводе. Их отношения начались ещё в школе, продолжились в университете и дошли до заключения официального брака несколько лет назад. Не сказать, что всё и всегда было безоблачно. За всё это долгое время они несколько раз расставались, сильно ругались, но потом всегда сходились. Однако ношу совместного быта их отношения всё же не выдержали. После начала супружеской жизни начали проявляться некие проблемы, которых не было видно, пока они просто встречались. Что-то из серии, когда ожидания не сошлись с реальностью. Чанбин ожидал от жены того же, что вкладывал сам: что она начнёт чуть больше внимания и времени уделять семье и их совместному быту, но по итогу девушка полностью ушла сначала в учёбу, а потом и в карьеру. На мужа иногда у неё просто не хватало времени. И нет, Бинни ничего не имел против того, что она хотела устроить себя в карьере, он ведь знал, кого звал замуж. Но всё же ему хотелось, чтобы хотя бы тридцать процентов времени девушка выделяла и на их быт. Также, начав совместную жизнь, оба заметили, что жили в слишком разных графиках и полярностях. В то время Бинни не имел ещё постоянной работы, как сейчас и брался за любую, которую придётся. Нарабатывал клиентскую базу и набирался опыта. И бывало такое, что заказы приходили внезапно в семь вечера, ведь к ночи человек должен был быть готов к ночному мероприятию. Что могло, не понравится Рюджин, которая уже настроилась на их совместное времяпрепровождение. Из-за этого семейная пара проводила вместе всё меньше и меньше времени, что не способствовало укреплению их союза. Частенько Рюджин возвращалась домой в тот момент, когда из дома уходил Бинни и наоборот. Так же камнем преткновения стало то, что Рю не хотела детей и совсем не видела себя в роли матери, в то время как Бинни напротив очень хотел стать отцом. Так что он смог убедить её в обратном. Он надеялся, что ребёнок поможет им наладить отношения и скрепит их союз, всё больше трещащий с каждым днём по швам. Но, однако, вышло всё совсем наоборот. Родив Миён, Рюджин столкнулась с послеродовой депрессией, что не очень сказалось на их отношениях с мужем. В тяжёлые периоды она обвиняла его во всех своих проблемах, в том, что это он заставил её родить «нежеланного» ребёнка, хотя это было не так, и при всём этом не желала на первых порах обращаться к специалистам, считая себя сильной и способной разобраться самостоятельно. В конце концов, когда её таки убедили, что ей нужна помощь, на некоторое время всё наладилось. Она смогла принять и полюбить ребёнка, свыкнуться с новой ролью и выглядела даже счастливой, но затем пришла новая напасть. Ей начало всё время казаться, что у неё ничего не выходит и что она всё (абсолютно всё!) делает не так. Все матери как матери, ждут появления своих деток на свет, планируют совместную жизнь с мужем, затем воспитывают новую ячейку общества и уделяют для этого ей очень много времени: водят в садик, ходят с ними на утренники, учат чему-то новому, иными словами проводят со своими детками всё своё свободное время. А у Рю, как бы сильно ей не хотелось так же, не получалось. Она так не могла. На фоне этого ссор с Чанбином стало ещё больше, и в какой-то момент времени девушка поняла, что это не может больше так продолжаться. Два года назад вопрос развода первой подняла именно Рюджин. Миён тогда только стукнуло три годика. Молодая женщина не желала расставаться с супругом на негативной ноте. Выкидывать из своей жизни любимого парня, а потом и мужа она не хотела, как и дочь, конечно же. Поэтому они с Бинни однажды сели и серьёзно поговорили. Обсудили все перспективы и дальнейшие планы и в подобном разговоре заключили, что Миён становится старше. Она взрослеет с каждым днём, понимает всё больше и ссоры родителей могут очень плохо сказаться на психике подрастающего ребёнка. Их жертва ради неё точно девочку никогда не порадует. В конце концов, повзрослев, она может посчитать именно себя виновной в ссорах родителей, ведь «они только ради неё остаются вместе». Но Бинни всё же настолько не хотел заканчивать их с Рю отношения, поэтому предложил дать им и их союзу ещё одну попытку. Ровно полгода пара пыталась, и даже ходила к семейным психологам, но ситуация не улучшалась и Бинни пришлось согласиться. Как бы ему не было жаль, но это действительно казалось выходом их ситуации. Портить жизнь любимой дочке он точно не хотел. Единственное, чего он так сильно боялся, что Миён останется с мамой. Он души в дочери не чаял, и видеться с ней несколько раз в неделю для него было нечто ужасным. Но и тут Рюджин смогла удивить бывшего мужа. Она посчитала, что дочери будет лучше с Бинни: она, как бы ни сложились отношения между ними, понимала, что Чанбин прекрасный отец. Лучший из всех, кого она могла бы представить на его месте. А сама девушка, по её личному мнению, до звания матери (даже не года, а просто матери) не дотягивала. Тому причиной и её послеродовая депрессия и в целом большая заинтересованность в карьере, а не в родительстве. Да и сам факт, что по сути ребёнка она рожала не для себя, а потому что её муж настоял на этом, о чём-то да говорил. По крайней мере, женщине. Не создана она для родительства, хотя Бинни всегда утверждал обратное. Так малышка осталась жить с отцом. Хотя если вдруг, став старше девочка заявит, что хочет быть с мамой ни один родитель препятствовать этому не собирается. Даже разведясь, пара сохранила хорошие отношения. Никаких материальных дележёк между ними не было, и дочку свою уважали и любили оба. Рю вполне устраивало проводить с ней несколько дней в неделю, а Бинни полноценно её воспитывать. — Приятно, что ты так всё ещё считаешь, — чуть погодя ответил Бинни, — Но сегодня мы могли потерять ребёнка. По моей вине. — Я тебя понимаю, — прошептала Рю, вновь мыслями опускаясь в те жуткие воспоминания на парковке. Она подняла руку, положила её на предплечье бывшего супруга и несколько раз сжала его, тем самым оказав ему свою безмолвную поддержку. — Если бы только Джинни не выскочил… — продолжал причитать Чанбин, вновь и вновь прокручивая сегодняшнее происшествие в голове. А Рю тем временем убрала руку обратно в карман пиджака и нахмурилась: — Джинни? Ты его так хорошо знаешь? Её студента звали Хван Хёнджин. И ей было странно слышать столь фривольное обращение из уст бывшего мужа в отношении этого парня. Это как минимум говорило об их более близком общении. — Ну, да. Мы с ним в клубе познакомились. А теперь он ко мне на стрижку в салон ходит. Мы не прямо-таки друзья, но хорошими знакомыми нас точно можно назвать, — улыбнулся Бинни, а Рюджин заметно поморщилась. И в страшном сне она не могла представить, что человек подобный Хван Хёнджину, мог так близко подобраться к её близкому окружению. Чанбин, видя пробежавшую эмоцию на лице бывшей жены, вдруг легко и немного болезненно улыбнулся: — Он напоминает тебе его, да? Девушка, застигнутая врасплох, состроила возмущённое выражение лица и хотела возразить, а потом обиженно поджала губы и отвернулась. Со Чанбин, этот парень, всегда считывал её слишком легко. Будто бы даже знал её лучше неё самой. Иногда это даже раздражало. — Джинни хороший парень, — улыбнулся ей Бинни, — Немного его заносит иногда, соглашусь, и немного он нарцисс, но в целом человек хороший. Не делай о нём поспешных выводов, Рю, — слабо посмеялся молодой мужчина, — Ты знаешь, что он недавно ко мне приводил своего друга и попросил ему волосы подстричь? — И что? — нахмурилась Рюджин, — У тебя работа такая — людей красивыми делать. — Дело в том, что Джинни заплатил за друга и попросил оставить это в тайне от него. Хотя я отказывался и предложил просто бесплатно подстричь, потому что его друг — сирота, выходец из детского дома и экономит каждую копеечку. И на подачку мог бы обидеться и отказаться. А Джинни позарез надо было сделать из него красавчика, просто чтобы его друг чувствовал себя увереннее в обществе. Рюджин уставилась на бывшего мужа. На её лице пробежало сразу несколько сложных эмоций: возмущение, торг и некое чувство вины за свои поспешные выводы. А потом, когда Бинни вбил последний гвоздь в крышку гроба неверия, женщина и вовсе сконфузилась. — Он дочь нашу спас сегодня, Рю, — произнёс Со, — Поэтому триста раз готов гарантировать, что он не такой, как тот парень. Хотя возможно производит именно такое впечатление. — Он бесстыже подкатывает ко мне и уже просто достал, — заявила Шин, сложив руки на груди. Бинни вдруг засмеялся и попросил девушку всё это не воспринимать всерьёз. По его мнению, Джинни вряд ли действительно желал именно этого. Скорее просто игрался, или как выразилась бы сама Рюджин, самоутверждался. — Я думаю, ты должна немного по-другому на него посмотреть и дать студенту шанс. — Говоришь, прямо как мой дядя! — закатила глаза Рю. — Видишь? — засмеялся Бинни, — Послушай более старшего и опытного человека! — Иди ты! — фыркнула шутливо девушка, и первая пошла по коридору на выход. Чанбин слегка посмеялся и поспешил следом. Пак Джинён с Миён их наверняка заждались. Дедуля с дочкой на улице не скучали. От слова совсем. Они в уличном автомате выбили какую-то вкусняшку, а ещё Джинён прочитал девочке целую лекцию о правилах поведения на дороге. И когда родители вернулись, то малышка с гордостью поведала о новом выученном уроке жизни. — Нельзя бегать по дороге и надо всегда смотреть по сторонам! — звонким детским голоском вещала девочка, пока отец усаживал на её детское кресло в своей машине и пристёгивал ремнём безопасности. — Молодец, правильно! — одобрила Рю, тем временем усаживаясь на переднее сидение около водителя, — Чему ещё дедуля тебя научил? Что ещё нельзя делать? — Без папы и мамы никогда не выбегать на дорогу! Только взявшись за ручку! — сообщила малышка. — Умница! — похвалил дочь Бинни, потрепав её по макушке и закрыв заднюю дверь машины. Он вызвался развезти всех по домам и первый по маршруту дом, был домом Пак Джинёна. Сам Со уселся на водительское, пристегнулся и завёл машину. — И впредь Миён что обещала? — продолжил лекцию дядя Рю. — Быть очень внимательной и всегда слушаться взрослых! — заключила девочка и все в машине рассмеялись. Эта малышка была умна не по годам. Очень быстро и легко впитывала всю информацию, и не смотря на свой столь юный возраст, умела даже немного анализировать. Женщина очень гордилась своей малышкой и знала, что если Миён пообещала, то так будет и делать. И заслуги эти, как считала Рю, были целиком и полностью в хорошем воспитании Чанбина. Он очень много времени уделял обучению дочери, хотя сам много работал. И женщине оставалось только поражаться, как он всё успевает? Машина тронулась и выехала с парковки. На фон Чанбин включил лёгкую музыку. На заднем сидении тихо переговаривались девочка и её двоюродный дедушка, а Рюджин смотрела в окно машины. Они ехали где-то около часа, пока вдруг Рю не потребовала остановиться. — Что случилось? — испугались Джинён с Чанбином. Последний тут же свернул с дороги на ближайшее место стоянки. Рю просто, молча, ткнула пальцем в окно. И мужчины посмотрели в том направлении. Из стоящей по соседствую машины, работающей такси, вылезали два парня. Студенты, чьё выступление сорвалось происшествием на парковке. Хван Хёнджин кажется хромал и полностью полагался на помощь поддерживающего его Ли Ёнбока. — Оу! — ехидно хихикнул Джинён. Его усмешка явно полагалась племяннице. Она так и слышала это повисшее, но не озвученное, в воздухе: «я же говорил тебе дать ему шанс, говорил ведь! Видишь? Я не прогадал!» Рюджин вдохнула, закатила глаза и отстегнула ремень безопасности. — Да! Да! — саркастично протянула молодая женщина, когда Чанбин заглушил машину, — Я ошибалась, а ты был прав, дядя! — Впредь тебе тоже следует слушать старших! — посмеялся Джинён, а девушка тем временем уже покинула машину. Бинни вылез вслед за ней. Он решил, что тоже должен лично отблагодарить Джинни за спасение его единственной дочки. Хван, выйдя из универа, понял, что даже при помощи автобуса при всём желании до дома не дойдёт, поэтому вызвал для них с Ликси такси. Блондин хотел отказаться сначала и поехать на автобусе, чтобы не тратить чужие деньги, на что Хвану пришлось убедить парня в том, что деньги берутся за поездку, а не за количество пассажиров и Феликсу вовсе ни к чему ехать другим транспортом. Ведь это не поможет каким-либо образом сэкономить Хёнджину: что с Ббоки, что без него он заплатит одну и ту же сумму. Так что блондин, в конце концов, согласился проехаться с ним. И вот они вылезли около дома Ёнбока, как перед ними, откуда ни возьмись вдруг материализовалась немного запыхавшаяся преподавательница. Она встала напротив них и, ни слова не произнеся, глубоко поклонилась несколько раз. Парни даже опешили немного. А когда к её поклонам присоединился ещё и Чанбин, который тоже не понятно как тут оказался, обоим студентам стало гипер-неловко. — Вы ч-чего это? — непривычно для себя заикнувшись, замахал руками Хван. Ему было очень неудобно от того, что перед ним на улице вдруг два человека, не намного, но всё же старше, раскланялись. — Я от всей души хотела тебя поблагодарить. Сказать огромное спасибо за то, что спас нашу дочь! — произнесла Рюджин, сделав ещё несколько поклонов. Самым неожиданным для Джинни стало то, что глаза её вдруг увлажнились от нахлынувших слёз. Молодой женщине казалось, что она уже пережила это всё и успокоилась, но вновь увидев парня, увидев какие последствия он словил от того, что кинулся под колёса машины, спасая Миён, преподавательница не смогла сдержать эмоций. — Д-да, н-ничего такого! — неловко рассмеялся Джинни, мельком кинув взгляд на притихшего под его рукой, Ббоки. Тот как обычно, опустил голову вниз и спрятался за волосами. Хвану было неудобно ещё и за то, что благодарили лишь его одного. А ведь он, может и спас, но увидел всё это благодаря Ёнбоку и только ему. Но сказать родителям малышки, что это не только его заслуга, он тоже не мог, так что продолжал неловко отбрыкиваться от всех благодарностей. — В смысле ничего такого? Ты, блин дочь нашу спас! — воскликнул Бинни, сделав несколько шагов по направлению к парню и несколько раз похлопав его по плечу, — Я должен тебе теперь по гроб жизни! — Что я могла бы сделать для тебя? — перебила бывшего супруга Рюджин, обратившись к брюнету. — Да ничего не надо, правда! — вновь замахал руками Хван. Тем более героем он себя уж точно не ощущал. Миён может и спас, но вот ту незнакомую девушку не смог. Так что если тут молодые родители его благодарят, то возможно где-то ещё родные той незнакомки, узнай они, что Хван был в курсе всего, но не спас их дочь, сестру или подругу (нужное подчеркнуть), просто будут его проклинать. Прямо как те люди, что, не разобравшись, всегда винили в произошедшем с их близкими Ббоки. Увы, но человеческие существа слишком непостоянны. Им легче обвинить кого-то ещё, чем понять, что это была и их ответственность тоже. — Тогда я готова автоматом поставить вам зачёт! — заявила вдруг Шин Рюджин, посчитав это хорошей оплатой, — Вам не понадобится сдавать ваш доклад. — Что? Нет!!! — возмутился вдруг Хван к удивлению преподавательницы, — Так не пойдёт! Мы зря, что ли, готовились и ночами не спали? Корень его возмущений имел сразу несколько причин: во-первых, он заключил пари с другом. И такая лёгкая победа, пусть и ценой его собственного здоровья попахивала мухлежём и чем-то нечестным. Во-вторых, ему реально было жаль потраченных усилий. Они столько готовились не для того, чтобы им так просто и ни за что поставили оценку. Он жаждал показать свои способности и способности Ббоки. И, в-третьих, Хван хотел социализации блондина и этот доклад, огромный шаг вперёд. Чтобы Ликсик смог реализоваться в жизни, ему просто необходимо было пройти этот этап. Можно было бы найти ещё множество других причин, почему Хёнджин не желал соглашаться на такую лёгкую оценку, но и этих трёх вполне достаточно. Однако с его эгоистичным решением был совсем не согласен Ббоки. Он так обрадовался, услышав, что преподавательница согласилась поставить оценку просто за спасение малышки. Так обрадовался, что не придётся проходить этот ад с выступлением, а тут Хван взял и обломал всё это. Ббоки сильно насупился, и еле заметно боднул под ребро Хёнджина, показывая своё несогласие данным его эгоистичным решением. Рюджин удивлённо похлопала глазками. Она и так уже своё мнение на счёт этого студента поменяла после лекции бывшего мужа и вообще его рассказа о добрых поступках Хвана и, естественно, после спасения дочери, но этот парень продолжил её удивлять и дальше. Она-то думала, что он с удовольствием согласится на сделку на счёт автомата по предмету, и таким образом она станет ничего им не должна, но брюнет вдруг отказался. — Тогда что я м-могла бы сделать для вас? — растерянно произнесла молодая женщина. Джинни открыл было рот, чтобы вновь завести шарманку про то, что ему ничего не нужно, но вдруг посмотрел на насупившегося Ббоки, выдохнул и выдал: — Можно я тогда попрошу выступить только перед вами? Без остальных студентов. Услышав это, Шин Рюджин внимательно посмотрела на блондина под рукой Джинни. Его лицо хотя и плохо было видно за волосами, но всё же засияло от радости, когда Джинн попросил то, что попросил. Молодая женщина улыбнулась и кивнула: — Да, без проблем. — Спасибо огромное! — улыбнулся Хёнджин, — Мы пойдём, наверное? — Может подвезти? — предложил Бинни. — Нам в этот дом, — указал Хван на близстоящее здание, — Так что спасибо, хён, за предложение, но не надо. — Ладно, понял тебя, — кивнул молодой мужчина. В этот момент дверца машины Чанбина открылась и оттуда вместе с Пак Джинёном вышла девочка. Помня уроки взрослых, она внимательно осмотрелась по сторонам, потом посмотрела на дедушку, тем самым спрашивая разрешения на дальнейшие действия и, дождавшись его кивка, отпустила его руку и подбежала к родителям. Точно так же, как и они, глубоко поклонилась Хёнджину. — Спасибо, дяденька! — сказала девочка парню. — Не за что! — неловко засмеялся Хван, — Главное не бегай больше по дороге. — Да! — кивнула девчушка, — Миён будет хорошей девочкой! Хван рассмеялся, помахал на прощание Бинни, сдержанно кивнул его жене, и они с Ббоки направились к подъезду. Бывшие супруги проводили их спины взглядами и затем Рюджин произнесла: — Ты снова оказался прав. Он совсем не похож на того парня. Тому парню было плевать на всех. — Да, совсем не похож, — согласился с ней бывший муж, и семья направилась обратно к машине.

***

…бессонница.

Утро Ббоки началось далеко не с кофе. И дело было даже не в том, что ему не нравился сей напиток, а в том, что он подскочил на кровати из-за крика, что раздался из зала. Да такого душераздирающего, что кожа покрылась марашками, а волосы по всему телу встали дыбом! Блондин быстро откидывает одеяло в сторону, выбирается из постели и спешит в зал. Там, на полу находит Хвана, что схватился за свою ногу обеими руками и громко кричал: — Да твою же мамашу за ногу! Как же сука больно! — Что случилось? — подбежал к нему Ликси. — Я на неё наступил, а там, блять, хрустнуло что-то!!! — завыл Хван. От вчерашнего супер-героя, так смело прыгнувшего под машину и спасшего маленькую девочку, перед которым раскланивались Чанбин с Шин Рюджин, ничего и не осталось. «И от человека, который не хочет в больницу тоже ничего не останется!» — подумал про себя Ббоки. Найдя глазами телефон парня, он схватил его и всунул аппарат ему в руку. — Быстро набрал скорую и поехал в больницу! — Нет! — заупрямился брюнет. — Да! Быстро набрал службу спасения! У тебя перелом возможно, придурок! — Нет там никакого перелома! — канючил Хван. И до того театрально делал это, что впору бы подумать, что он играет. Вот только слёзы настоящие и нога его опухла тоже по-настоящему. — Набрал живо! Сейчас же!!! — громко потребовал Ликси и сильно нехотя, сквозь слёзы и рыдания Джинни-таки позвонил в скорую. На вызов машина приехала очень быстро. Боясь, что эта придурь сольётся, попросит обезбола и откажется ложиться в палату, Ликси направился вместе с ним. До машины скорой помощи Хвана выволокли два крепких мужчины доктора, и, оказавшись внутри, брюнет всю дорогу продолжал жалобно скулить. Нога его не просто болела, она горела адским пламенем и Хёнджин был бы не против её отрезать прямо сейчас, лишь бы эта боль прекратилась. Надо ли говорить, какая весёлая и бессонная ночка у него была? Доехав до больницы, брюнету всё так же помогли добраться до палаты, оставив бумажную волокиту с заведением карточки на потом. Уж слишком сильно выл пациент. Туда же быстро прибежал врач хирург, который принялся осматривать ногу. Ликси в это время тихонечко сидел в углу палаты на стульчике. — Есть подозрения на перелом, — вынес свой вердикт доктор после небольшого осмотра, — Необходимо сделать снимок, чтобы убедиться. На лице Джинни после услышанного пронеслась вся гамма эмоций от шока до принятия, а Ббоки, закатил глаза из-за драматичности этого придурка. И жалел о том, что ещё вчера не настоял на обращении в больницу. Но Хван до того умело изображал, что всё у него хорошо, что даже Ббоки засомневался в серьёзности травмы. Хотя возможно вчера за Джинни говорил шок и адреналин, поэтому он не придавал такого большого значения своей травме. Брюнета посадили на кресло каталку и помогли добраться до кабинета рентгенологии, где сразу же вне очереди завели внутрь и сделали несколько снимков. Затем его отправили обратно в палату дожидаться доктора с конечным вердиктом. — Почему ты так больницы не любишь? — спросил Ликси, пока они дожидались специалиста. — Меня пугают люди в белом похоронном одеянии, — буркнул Джинни. — Ты придурок? — подняв одну бровь, спросил Ликси. — Да, — ответил ему Хван, надув губы. Но если быть откровенно серьёзным, то он, правда, не любил врачей и даже побаивался. Слишком часто в детстве пребывал в больнице и видел несчастные лица своих родителей. Например, после его заплыва в речке или отравления алкоголем. Это всё наложило некий отпечаток, так что теперь Хван лучше в Google полезет, и сам втихаря дома будет лечиться, чем поедет в больницу. По-детски глупо ли это? Определённо, да. Но ничего поделать с собой парень не мог. Поэтому когда вернулся врач с результатами снимков, сообщив, что Джинни повезло и это не перелом, а «всего лишь» растяжение связки, но, тем не менее, нога должна будет оставаться в покое и Хёнджину, как минимум около месяца придётся провести в больнице, парень тут же взвыл. — А можно без этого обойтись? Можно я дома буду валяться? — Не придумывай, блин! Не будешь ты там валяться! Так что оставайся тут под наблюдением врачей! — шикнул на него Ликсик. Не то чтобы он Хвана хорошо выучил, но что-то подсказывало ему, что как только боль утихнет, эта придурь начнёт скакать, словно молодой козлик, не давая конечности нормально зажить и восстановиться. — В больнице о тебе будут заботиться и помогать передвигаться, а дома тебе кто будет готовить и на улицу выводить? — спросил у парня Ли и тот, проглотив обиду, всё же согласился подписать документы о нахождении в больнице. Потому что даже представить, как всё это будет делать Джисон, Джинни не мог. Не тот уровень извращённости фантазии у него. Парня вновь посадили на кресло каталку, и врач позвал крепкого медбрата, чтобы тот отвёз Джинни вниз для оформления в регистратуре. Когда они спустились на первый этаж, Ликси обратился к брюнету: — Ну, пока что ли? Я домой, наверное, пойду уже... — В смысле??? — обернулся к нему Хван, — Ты меня тут оставишь?!? — Ну, да, — немного растерявшись ответил Ли, — О тебе есть кому позаботиться… — Ты меня реально оставишь тут совсем одного?! — вновь воскликнул Хван, делая упор на последних словах, будто не услышав крайней реплики блондина. — А что мне с тобой жить в соседней палате? — вопросом на вопрос ответил ему Ликси. — Да!— тут же обрадовался озвученной идее для выхода из ситуации Хван, схватившись за чужую ладонь, будто бы это могло помочь удержать парня, — Было бы неплохо! Это же ты меня сюда притащил и тебе тут оставаться! Феликс смерил этого придурка постным взглядом. Он не знал, какую эмоцию испытывать. То ли умиляться с наивного детского поведения, то ли раздражаться с наглости, то ли отвесить себе парочку фейспалмов от сложившейся глупой ситуации. Медбрат, что катил коляску с пациентом, наблюдая за молодыми людьми и слушая их диалог, тихонько посмеивался. Эти двое напоминали ему парочку, что только-только вступили в отношения и один из них настолько сильно не хотел расставаться и оставаться тут один, что начал умолять второго. — Состояние твоего здоровья тебя сюда притащило, а не я. И оставаться я тут не буду. Мне на учёбу завтра и послезавтра, и послепослезавтра, Хван, — сказал, как отрезал Ликси, вырвав свою ладошку из чужого захвата и пойдя по коридору на выход, — Так что давай! До свидания! — Останься хотя бы пока меня не положат в морг! — умоляюще крикнул ему вслед Хёнджин жалобным голоском. Ликс сразу же остановился и обернулся к парню на коляске. — Какой ещё морг? — нахмурился он и медбрат, что катил коляску Джинни. — А та палата, куда меня собираются положить на ближайший месяц не морг разве? — спросил Джинни, — Там холодно, стены белые, койка… И я без движения на ней. Морг же! Парень определённо перебарщивал в своей драматичности, но до того его выводы звучали искренне и наивно, что не казалось, что он несёт чушь какую-то. Такие слова в совокупности со страдальческим умоляющим выражением лица, растопили любое бы сердце, так что и у Феликса оно сжалилось. Закатив глаза, Ли согласился побыть с парнем ещё немного. Медбрат снова посмеялся и умилился с парочки, затем докатил кресло до регистратуры и сказал, что пока Хван будет оформляться, сам он кое-куда отойдёт, но обязательно вернётся, чтобы помочь пациенту добраться до палаты. Женщина лет пятидесяти на вид, работающая за стойкой регистрации поздоровалась с молодым человеком и попросила документы. — Ой, — сказал Хван, изобразив форменное удивление, — А без документов вы не принимаете, да? Он уже представлял, как счастливый едет домой, но Ликси отвесил ему подзатыльника и, внезапно забыв про свою анти-социальность, ответил за Джинни: — Он позвонит своему другу! — Я не буду ему звонить! — возразил Хёнджин, за что снова получил лёгкий шлепок ладони по затылку. — Его друг принёсет все необходимые документы, — пообещал Ли. — А, хорошо, — кивнула женщина, — Тогда в течение дня будем ждать. А пока что вам необходимо заполнить небольшую анкету, подписать вот это, это и это. Она протянула парню кучу бумаг и Хван, тяжко вздохнув, принялся их заполнять. — Тут спрашивается про вредные привычки? Секс-зависимость считается? С ней ведь нельзя лежать в больнице? — спросил он чуть погодя женщину. Та хихикнула и сообщила, что это не считается. — Ты совсем придурок, что ли? — вновь спросил у него Ликс. — Я пытаюсь поднимать себе настроение любыми возможными способами! — возмущённо вскинул голову Хван, — Перед тем как меня положат в морг, а ты меня киданёшь! — Хватит преувеличивать! Тебя кладут в комфортабельную палату, и персонал тут о тебе сможет позаботиться. — А ты сам не сможешь обо мне позаботиться? — Двадцать четыре часа на семь? Нет, конечно! К тому же я не врач! Джинни обиженно надул губы и пробурчал: — А хотя бы принести из автомата напиток? — Какого автомата? — не понял его Ликси. — Вот того, за поворотом. Забыл что ли? — удивился Хёнджин, указав в нужном направлении. Сон из больницы они видели всего пару дней назад, а Ббоки уже успел забыть, где и что тут находится? — А, да. Сейчас принесу, — растерянно промямлил блондин, — А тебе какой? — Какой-нибудь, где побольше сахара. Он дофамин и сератонин поднимет и выведет меня из депрессии. Ббоки не стал ничего отвечать. Покачав головой и тяжко вздохнув, отправился к автомату за каким-нибудь напитком для Джинни. Тем временем, брюнет, закончив заполнять анкеты и другие бумаги, положил их на стойку регистрации, с удивлением обнаружив, что женщина, с которой он ранее общался, отошла к другому посетителю. Зато вместо неё появилась другая. Эта девушка была совсем молодой. В руках она держала кипу бумаг, открыла один из шкафчиков и принялась раскладывать там документы. Будь у Джинни хотя бы чуточку больше настроения, то он, скорее всего, немного пофлиртовал бы с незнакомой симпатичной медсестричкой. Но он находился в глубочайшей депрессии от перспективы провести около месяца в больнице, да и в целом его вид обаятельного и уверенного в себе парня-красавчика убивался тем фактом, что он сидел в грёбанной инвалидной коляске. Так что он решил, что ему лучше лишний раз не отсвечивать и просто наблюдать. Девушка тем временем закончила с раскладкой документов и повернулась к парню лицом. Она присела за рабочее место и что-то начала набирать на компьютере, затем распечатав нечто, достала толстенную папку, вновь принявшись раскладывать бумажонки по ней. Хван очень внимательно на неё пялился. «Симпатичная! Очень даже!» — первая мысль, что пробежалась в его голове. На вид ей не больше 25-26 лет. Наверное, только выпустившаяся студентка, стажёр, поэтому максимум, что доверили ей — это работу с документами. В какой-то момент девушка подняла руку с зажатым в ней простым карандашом, которым делала пометки в документах, и слегка почесала под своим медицинским колпаком, из-за чего предмет одежды слегка съехал на бок, открыв взору Хвана цвет её волос. — Ты?! — воскликнул громко он, не сдержавшись. Девушка от неожиданности испугалась, вздрогнула и обратила внимание на парня. Под её шапочкой так явно выглядывали ярко рыжие, ближе к красному оттенку кудрявые прядки. — Я-я? Ч-что я? — заикаясь, переспросила стажёрка. Её голосок звучал неуверенно и очень испуганно. Этого парня на коляске она видела впервые, но тем яростным взглядом, которым он сверлил её, вызывал в ней неподдельный ужас. Растерянная и напуганная, она вызвала в душе Хвана сомнения и охладила его пыл и ярость. Он сам вспомнил, как однажды сказал Ббоки: «и что теперь? Каждого у кого красные волосы будем подозревать?» И действительно. Не обязательно ведь все люди, которые выбрали для своих волос этот яркий оттенок, должны являться грёбанным Сонным Параличом. Так что парень сдувается и прекращает так пялиться на девушку. — Простите, пожалуйста, — извинился он перед ней, — Я просто обознался. — А-а-а, — протянула неуверенно незнакомка, нервно посмеиваясь, — Ничего страшного! Бывает! Тоже частенько путаю людей, когда забываю линзы надеть! Смеясь, она схватила все свои распечатанные бумажки вместе с папкой и поспешила скрыться от пугающего её парня за дверью, табличка на которой гласила «только для персонала». — Держи. Взял тебе холодный чай с виноградом, — раздалось прямо над Джинни, и брюнет вздрогнул. Смену его картинного драматичного настроения Ликси заметил сразу и поинтересовался: — Что-то случилось? — Ничего такого, — помотал отрицательно головой Хван, — Просто всё ещё расстроен от перспективы провести тут, почти месяц. — Да, брось! Тут будет комфортно. Я слышал от тех двух пожилых людей, которые сидят на той лавке, что тут очень вкусно кормят и персонал доброжелательный. — Да пофиг, — буркнул Хван, отвинчивая крышку от бутылки и делая несколько глотков, — Всё равно не хочу тут валяться. Ты заглядывать будешь хоть? Вопрос был простой и скорее даже риторически-шуточный, потому что Джинни просто занимал паузу в их диалоге, ничуть не сомневаясь, что блондин будет приходить и очень часто, но то, как замер Ликси и как заторможено ответил, сильно смутил Хвана. — Да. Конечно, буду заглядывать. При этом всём Ли ещё и взгляд будто в сторону отвёл. Логического для себя объяснения этому поведению Хван найти не мог, сколько бы ни думал над этим вопросом. И когда попрощался с парнем, и когда ему подсунули для подписи последние бумажки, и когда отвезли уже в палату и когда оставили там одного, и когда он позвонил-таки своей матери, а потом и Джисону, попросив об услуге… Брюнет так и не смог понять, что это такое было при прощании с Ббоки. Почему ему казалось, будто с этим парнем он общается в последний раз? Или он надумывал это всё себе? Тем временем Ббоки вышел на улицу и немного потоптался на крыльце, прежде чем спуститься вниз и глянуть наверх на окна, где, как он думал, находился Джинни. И мысленно с ним попрощаться. Навсегда. Это действительно в его понимании было последней встречей. Он приносит Хёнджину одни неприятности. Из-за него и его снов Джинни оказался на больничной койке. Из-за него ругается с друзьями. Из-за него не живёт обычной и счастливой жизнью молодого студента, всё время вынужденный нянчится с несоциальным Ббоки и решать проблемы, связанные с Параличом и не только. Это всё из-за него. И тот факт, что парня забрали в больницу, даёт шанс для Ёнбока эту оплошность исправить. Он не собирался к нему наведываться, он нагло соврал, когда отвечал на этот вопрос. А ещё, чтобы окончательно разорвать ту тонкую ниточку их связи парень достает из кармана телефон и блокирует абонента по имени «Джинни». Смотрит на погасший экран и горько всхлипывает, пустив несколько слезинок. Прощаться вот так — очень некрасиво и даже эгоистично, а ещё ужасно бьёт по собственному сердцу. Но ради благополучия хорошего человека, Ли готов взять этот удар на себя. Пусть Хёнджин считает Ёнбока мудаком, пусть думает про него что хочет. Главным здесь было то, чтобы Хван смог вернуться к нормальной жизни. Блондин утирает слёзы, прикусывает нижнюю губу, натягивает привычную чёрную маску с капюшоном и быстро-быстро, пока не расплакался окончательно, бежит в сторону своего дома. Оставляя позади не только больницу, но и своего единственного друга.