Хорошая девочка: теорема зеро

Распределенные системы — системы, в которых компьютерные ресурсы и задачи распределены по нескольким компьютерам или узлам сети.

Три года спустя. Июль 2021 года. Нью-Йорк, Уэтчестер

      Денек выдался погожим. Ветер трепал отросшие волосы и шелестел листьями деревьев, гонял вдоль обочины мелкий мусор. Пенни прибавила скорость и свернула на улицу, ведущую к школе для одаренных подростков, насвистывая себе под нос заевшую в голове песенку, которую крутили по радио всю последнюю неделю. Ее розовый байк послушно мчался вперед по практически безлюдной дороге, и Пенни, в общем-то говоря, чувствовала себя даже неплохо. Настроение было хорошим. С утра она ездила на субботнюю ярмарку, где продавали фермерские продукты. И теперь в корзинке, которую к байку прицепил Уэйд, лежали тканевые сумки со свежими фруктами и йогуртом. Йогурт еще и достался паучихе с небольшой скидкой, поскольку старушка, которая продавала молочные продукты, совершенно очаровалась покупательницей с фотоаппаратом. Кроме того, удалось сделать яркие фотографии прилавков и фермеров. Хороший улов за это утро!       Пенни заехала на территорию школы и остановила байк, снимая с шеи кофр с фотоаппаратом. На крыльце школы валялась, сонно щурясь от солнца, Альпин. Паркер поднесла свой Олимпус к лицу и щелкнула затвором, навсегда запечатлевая на пленке ленивую кошку.       — Ты снова не надела шлем! — услышала девушка знакомый возмущенный голос. Она вернула на объектив фотоаппарата крышку и обернулась, виновато улыбаясь Уэйду. Он был одет в джинсовый комбинезон и тащил в руках сухие ветки. Видимо, опять обрезал запущенную изгородь, пытаясь привести ее в порядок. — Сколько раз я тебе говорил, Пенни, — продолжал ворчать наемник, подходя ближе. — Твоя тупая башка расколется пополам, и никакая ускоренная регенерация не поможет. Мало того, что ты гоняешь, как сумасшедшая…       — Уэйд, — прервала его Пенни, глядя исподлобья. Тот закатил глаза и вздохнул обреченно: бороться с ней было бесполезно. — Я в порядке. Ездила недалеко. Смотри, что купила, — позабыв о короткой перепалке, девушка нырнула в корзину байка и достала свою добычу. Она открыла одну из сумок и продемонстрировала Уилсону содержимое. Красные бока крупных яблок аппетитно блеснули. Уэйд покачал головой, но ничего по этому поводу не сказал.       — Я собираюсь завтра поехать на базу, — внезапно сменил он тему. — Хочешь со мной? Отвезем Эдди яблок. Ему понравится.       Пенни отвела взгляд, делая вид, что очень занята своим байком. Оседлала она его не так давно, наверное, чуть больше года назад. Но на самом деле, компактное средство передвижения, подаренное Тони, здорово облегчало жизнь. Теперь паучиха была гораздо более мобильной, могла сама поехать в город, если хотела, и никакая машина не нужна. Одна проблема: Уэйд ворчал на то, что девушка упорно отрицала необходимость шлема. Но она действительно не видела в этом смысла.       На дорогах больше не было пробок, а улицы Уэтчестера вообще больше напоминали деревенскую глушь. Пенни водила осторожно, пусть и ездила иногда быстро. Ничего с ней не случится при таком-то трафике. Точнее, при его отсутствии.       — Ладно, понял, — хмыкнул Уэйд. — Поможешь мне ветки убрать? — он кивнул в сторону изгороди, возле которой валялись обрезанные сухие ветки. Пенни спешно кивнула, радуясь тому, что наемник оставил идею с совместной поездкой на базу хотя бы временно.       — Конечно. Только переоденусь, — она виновато улыбнулась и, прихватив покупки с ярмарки, направилась в здание школы. Альпин приподняла голову, когда девушка проходила мимо нее, но так и осталась лежать на нагретом камне, разнеженная солнцем.       На самом деле, Пенни вовсе не избегала Эдди или Джеймса, которые обосновались на базе Мстителей. Аренда квартиры в Бруклине истекла еще два года назад, и с тех пор Паркер с Уилсоном перебрались в школу профессора Ксавьера, где обосновалась Джессика с дочерью и Наташа, которая помогала журналистке справляться с ребенком. Эдди и Барнс переехали на бывшую базу Мстителей и потихоньку занимались работой, которую раньше выполнял ЩИТ. Помогал им Ракета, который остался совсем один.       Организацию расформировали вскоре после исчезновения Ника Фьюри. ЩИТа больше не было. Мстителей — тоже. Агенты разбрелись, кто куда. Кто-то покинул службу, переехал, занялся личной жизнью или общественной деятельностью. Некоторые, включая Лэнса, с радостью перебрались под руководство носителя симбиота и Белого Волка. Насколько Пенни знала, работы у них было не то что бы очень много. Первые полгода они еще подчищали следы за Мистером Негативом и Бандой Десяти Колец, да занимались всякими мелкими преступниками. Потом вместе с миссис Поттс организовали фонд борьбы с мародерами. К инициативе присоединилось правительство, и со временем дело разрослось. Его члены занимались перераспределением ресурсов. Короче, рутина, касаться которой у Девушки-Паука не было никакого желания. Потому и на базе Мстителей она старалась особо не появляться. Гораздо больше ей нравилось, когда Джеймс и Эдди приезжали в школу.       У Земли осталось мало героев. Доктор Беннер здорово изменился за последние три года, теперь работал в «Оскорпе» и, насколько Пенни знала, был довольно дружен с доктором Октавиусом. Своего старого друга Паркер тоже навещала, но гораздо реже, чем ей бы того, возможно, хотелось. Каждый раз ей стоило огромных усилий заставить себя поехать в Манхэттен и посетить здание корпорации, где теперь не было Гарри, хотя она и знала, что Фелиция и Отто ей всегда рады.       Тэен недавно наконец открыл свой джаз-клуб на деньги, которые ему отдала Пенни. Те самые, которые ей заплатил Старк за их фейковую помолвку. Парень долго и упорно отказывался от помощи, но паучиха настаивала, и он, наконец, сдался. По отзывам гостей, клуб был замечательным, а главное, помогал Тэену хотя бы немного отвлечься от потери любимой. Тэен стабильно раз в месяц писал Пенни, рассказывал о том, как идут дела, и каждый раз звал ее посетить клуб, но Пенни каждый раз находила отговорки. Она всегда думала, что придет в клуб Тэена вместе с Гвен.       А Гвен больше не было.       Однако же, жизнь продолжалась.       Пенни оставила купленные продукты на кухне, переоделась и вернулась на улицу, принявшись помогать Уэйду убирать оставленный после его бурной деятельности мусор. Впрочем, польза от этого все же была: изгородь теперь выглядела куда лучше. Покончив с работой, они уселись на крыльце. Альпин замурлыкала, почувствовав, как Пенни ласково гладит ее мягкую шерстку. Кошке жить в школе нравилось. Для нее здесь было настоящее раздолье: большое здание, зеленая территория вокруг, куча людей и мутантов, каждый из которых считал своим долгом угостить красавицу чем-нибудь вкусненьким или хотя бы почесать за ушком. У Альпин была только одна печаль — она скучала по Джеймсу.       По нему скучала и Пенни. Ей все еще не хватало совместных завтраков, и она со светлой грустью и ностальгией вспоминала те месяцы, которые они вчетвером провели в бруклинской квартире. В месте, где она впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой, которое стало для нее домом.       Но вообще-то, паучиха старалась поменьше вспоминать прошлое. На то оно и прошлое, что давно минуло. Нечего по нему слезы лить. Исправить ничего нельзя, остается только идти дальше, быть благодарной за то, что у нее есть и беречь тех, кто остался рядом.       — Привет! — раздался позади звонкий детский голос. Услышав малышку, Альпин сорвалась с крыльца и скрылась в парке. Пенни и Уэйд обернулись, глядя на появившуюся в дверях Беатрис. На ней был ярко-голубой сарафан с красивым белым воротничком, а ее рыжие волосы заплетены в две красивые косы с лентами. Явно работа тети Нат. Пенни усмехнулась при виде аккуратной прически девочки, прекрасно зная, что уже через полчаса от кос не останется ничего. У Беатрис явно было шило в одном месте. Она никогда не сидела без дела, носилась по школе, как заведенная, приставала ко всем, придумывала какие-то игры. Но ее здесь любили все без исключения, в том числе и профессор Ксавьер, который упорно пытался привить ребенку любовь к чтению и науке. Получилось с переменным успехом.       В последний год Беатрис стала реже пить подавители, и ее способности начинали понемногу проявляться. Джессика считала, что еще слишком рано отменять лекарства полностью, но постепенно приучать дочь к тому, что она способна заглядывать туда, куда не мог никто больше, стоило. В юном возрасте дети легче переживают любые потрясения, и Джесс была уверена, что Беатрис сможет справиться со своим даром.       — Привет, лисенок, — просиял Уэйд при виде девочки. — Ты уже проснулась? Пенни привезла яблоки, хочешь? — поинтересовался он. Беатрис задумчиво нахмурила брови, потом отрицательно помотала головой.       — Помоги, — потребовала она, выставляя вперед правую ногу. Не могла самостоятельно справиться с застежкой на босоножках. Уилсон только покачал головой и быстро разобрался с проблемой. Беатрис звонко чмокнула его в щеку в качестве благодарности и неуклюже плюхнулась на крыльцо между паучихой и Уэйдом, заправляя выбившуюся из прически седую прядь за ухо. — Спасибо, Уэйд. Пенни, мне нужно с тобой поговорить, — повернувшись к девушке, произнесла Беатрис.       — Что случилось? — не удержалась от улыбки Пенни, глядя на невероятно серьезное выражение лица малышки.       — Это конвенционный разговор, — все так же серьезно добавила Беатрис, и Паркер усмехнулась. Беатрис росла невероятно умным ребенком, но слово «конфиденциальный» ей явно пока не давалось.       — Понял, оставлю вас одних, дамы, — улыбнулся широко Уэйд, поднимаясь на ноги. Он пошел вглубь парка, прилегающего к школе, и Пенни с Беатрис проводили его взглядами, пока мужчина не скрылся среди деревьев.       — Так что за разговор? — повернулась Пенни к девочке.       — Ты сегодня снилась мне, — неожиданно широко улыбнулась Беатрис. Ее глаза заблестели, словно она собиралась рассказать паучихе какую-то невероятную тайну.       — Правда? И что же я делала в твоем сне?       — Ты была невеста, — понизив голос до шепота, будто это была какая-то страшная тайна, произнесла Беатрис. Она чуть подалась вперед и задрала голову, и Пенни наклонилась ниже, чтобы девочка могла говорить ей прямо на ухо, доверяя свой маленький секрет. Пенни улыбнулась. Беатрис часто рассказывала ей о своих снах, в которых все чаще и чаще отражалось будущее. Обычно Беатрис видела какие-то недалекие и бытовые события. Особенно сильную грозу, праздник, устроенный ко дню Независимости, новый ремонт в кабинете профессора Ксавьера или новую прическу Наташи.       — Неужели? — приподнимает одну бровь Пенни. Беатрис поджимает губы и кивает, хмурясь. По затылку Пенни бегут мурашки. Чувство странное, давно забытое.       Волоски слегка приподнимаются, и это можно списать на ветер, но ощущение слишком уж особенное, чтобы его с чем-то перепутать. Паучье чутье впервые за долгое время о чем-то предупреждает ее.       — Ты выходила замуж за Железного Человека, — шепчет Беатрис в самое ухо Пенни.       Перед глазами темнеет. На мгновение Пенни кажется, что она сейчас потеряет сознание. Она хватается рукой за каменную ступеньку, и мелкая крошка осыпается вниз из-под ее пальцев. Глаза Беатрис испуганно расширяются, когда она видит такую странную реакцию, и девочка хватает свою старшую подругу за предплечье. Голова Пенни идет кругом, и в мыслях возникают яркие образы: белоснежные вспышки, море цветов, ливень. Все смазывается.       — Беатрис, сколько раз просила, не приставай к Пенни.       — Я рассказывала ей про сон, мам! — возмущается Беатрис, вскакивая на ноги. В голове у Пенни все еще звенит, словно там взорвалась петарда. Она медленно поворачивается, глядя на Джессику. Рыжая одета в деловой костюм, ее волосы заколоты в тугой пучок, а на носу солнечные очки.       — Что за сон, детка? — хмурится Джессика.       — Это секрет, мам, — отмахивается от нее девочка. Джесс закатывает глаза, беря дочь за руку.       — Ясно, — сдается она без боя. — Готова ехать? Доктор Беннер и доктор Октавиус уже заждались нас, — напоминает рыжая. Беатрис радостно взвизгивает, воодушевленная предстоящей поездкой в «Оскорп» на плановый «прием». — Беги скорее в машину, тетя Нат подвезет нас.       Как раз в этот момент на подъездную дорожку школы выезжает из гаража машина Наташи. Шпионка опускает стекло и высовывается наружу, улыбаясь бегущей к ней Беатрис. Джессика задерживается ненадолго, приподнимает очки на лоб и смотрит на Пенни обеспокоенно.       — Ты в порядке? — наконец спрашивает она. Пенни рассеянно кивает.       — Все нормально, наверное, перегрелась. Жарко сегодня. Мы с Уэйдом ветки убирали, — зачем-то объясняет она. Джессика недоверчиво смотрит на нее еще несколько секунд, решая, поверить или нет. Как бы хороша Паркер не была во лжи, редактор «Дейли Бьюгл Нью-Йорк» почти всегда раскусывала ее, как орех.       — Действительно, — протягивает задумчиво рыжая. — Сегодня жарко.       — Передавай привет Отто, — просит ее на прощание Пенни. Джессика оборачивается через плечо и кивает, улыбаясь.       Они все стараются улыбаться чаще. Даже если не хочется. Если долго притворяться, что все в порядке, то вполне можно в это поверить.       Двор школы пустеет, когда машина с визгом срывается с места, и снова погружается в привычную тишину и безмятежность. Пенни продолжает сидеть на крыльце, стараясь прийти в себя. Это мог быть просто сон, так ведь? У Беатрис сейчас такой возраст, когда она очень остро все воспринимает. Она весьма впечатлительная юная леди, а на днях они как раз все вместе смотрели «Двадцать семь свадеб»…       Ты выходила замуж за Железного Человека.       Пенни опирается локтями о колени и закрывает лицо ладонями. Беатрис не помнила Тони, она была слишком маленькой, когда он еще был жив, но она слышала о погибшем герое Земли, Железном Человеке, и Пенни прекрасно понимала, насколько сильно девочку впечатляла его личность. У нее в комнате даже стояла коллекционная фигурка, которую ей сама же Пенни и подарила. Правда, на полке рядом красовались еще и Капитан Америка, и Халк, и Тор, и Черная Вдова, и Соколиный Глаз. Все Мстители. Беатрис была их фанаткой. Просто сложилось одно и другое?..       Паркер потирает лицо, отгоняя глупые мысли. Это всего лишь сон. Просто сон очень впечатлительной маленькой девочки, ничего больше. Пенни три года назад приняла непростое решение — жить дальше, не оглядываясь в прошлое. Наслаждаться каждым днем, ценить то, что у нее есть, не мечтать о большем. Она не надеялась на чудо, не надеялась на то, что можно все исправить, что все внезапно может стать так же, как было до щелчка. Как и просил Эдди, Пенни нашла в себе надежду. Надежду на то, что завтрашний день наступит. Этого было более, чем достаточно.       Она больше не мечтала о том, что может быть счастлива. Нельзя быть счастливой, когда у нее вырвали половину сердца и обратили в пыль. Нельзя быть счастливой без Гвен, Гарри, Мэй, Питера; без всех остальных, кто был частью ее жизни и внезапно исчез. Без Тони.       Но Пенни старалась. Действительно старалась по мере своих сил! Она отдавала всю себя тем, кто остался с ней рядом, они были ее поддержкой и опорой, а она — их, и этого было достаточно. Она смирилась с тем, что теперь в ее жизни всегда будет лишь «достаточно». Она склеила разбитую вазу, но наполнить ее до краев уже не получится. Вот и все. Конец. Финиш. Баста. Пенни зажмурилась, умоляя свое глупое сердце не разгораться нелепой надеждой. Но Беатрис была не просто очень впечатлительной девочкой.       Беатрис видела в своих снах будущее.       — Ну как вы тут, отшельники? Боже, ну и помойку вы тут развели, — возмущается Наташа, заходя в одну из больших комнат базы, которую переоборудовали в рабочий кабинет. Из маленькой блютуз-колонки играет рок-н-ролл, а на длинном столе, как обычно, беспорядок. Валяются какие-то бумаги, коробки из-под пиццы и китайской еды, открытый ноутбук. Чуть в стороне от стола развернут огромный голографический экран, а по небольшому телевизору позади него показывают очередную серию турецкого сериала. У шпионки голова пухнет от какофонии звуков, но двоих парней, работающих в кабинете, похоже, совершенно ничего не смущает.       Эдди сидит за столом, закинув на него ноги, и хмурится, что-то просматривая на голографическом экране. Джеймс валяется на диване и ковыряется в своем телефоне, напряженно поджав губы.       — Ничего не трогай, у нас тут все строго организовано, — отзывается Эдди, закрывая вкладки и отвлекаясь от своего дела, чтобы поприветствовать заехавшую к ним в гости шпионку. На голографическом экране появляется неподвижная картинка с наружной камеры наблюдения перед входом в главное здание базы.       — Да уж, оно и видно, — морщит нос рыжая.       — Ты по делу или так? — серьезно спрашивает носитель симбиота, поворачиваясь на своем крутящемся геймерском кресле к женщине.       — А у вас плотный график? Нужно было позвонить секретарю перед визитом? — улыбается Романофф, скидывая с дивана ноги Джеймса и плюхаясь на освободившееся место. Белый Волк на это никак не реагирует.       — Для вас всегда свободны, мисс Романофф, — подмигивает ей Брок. — Просто думали, ты завтра с Уэйдом приедешь.       — Я отвозила Джессику с Беатрис в «Оскорп». Решила заскочить к вам, — поясняет рыжая. — Чтобы два дня подряд не мотаться. В школе полно дел. Ну, — она снова осматривает комнату. — А как у вас? Где Небула с Ракетой?       — Порядок, — хмыкает Эдди. — Синюшка с енотом разбираются с угнанными грузовиками с гуманитаркой… Конвой в Балтимор, помнишь? Какие-то козлы перехватили, — он вздыхает. — Мелкие неурядицы случаются, но мы справляемся. Танос, похоже, был финальным боссом. Злодеи мельчают, — делится он, крутя между пальцев ручку. Он задумывается на мгновение над собственными словами, с горечью понимая, что финального босса они как раз-таки не одолели. Эдди вздыхает и переводит тему: — Бакет запал на девчонку из группы поддержки.       Брови Наташи пораженно приподнимаются. Она поворачивается к Джеймсу, который мгновенно мрачнеет, и требовательно пихает его в бедро. Последний год Барнс вел группу поддержки для всех, кто потерял близких после щелчка. Кто бы мог подумать, верно? Но у него действительно хорошо получалось. Обычно немногословный, он без труда находил нужные слова, а еще прекрасно справлялся с тем, чтобы выслушать тех, кому было больше не с кем поговорить.       — Рассказывай, кто она? — хитро щурится Наташа. Рыжая всерьез беспокоилась за старого друга Стива. Он, как и она, тяжело переживал исчезновение Роджерса. И то, что Пенни отстранилась от него после своего возвращения из космоса, справляться с потерей помогало плохо. Они все еще, разумеется, общались, но все вокруг видели, как переменились их отношения. Наташе все виделось ясно, как божий день: паучихе было не до романтических отношений, и та старалась не слишком много времени проводить с Джеймсом. Все видели, как глубоко она погружена внутрь себя.       Всем было непросто. Барнс на девушку не злился. Просто старался держаться поблизости и не мозолить ей глаза. Чувства никуда не исчезли, но изменились неуловимо, превратившись в нечто иное. Со временем Джеймс понял одну простую, но важную вещь. Однажды возникнув, любовь не умирает, но она вполне может трансформироваться.       Он недовольно нахмурился и нахохлился, как воробей, переводя взгляд с Эдди на Наташу и обратно. Брок рассмеялся тихо.       — Ее зовут Лина, она вроде писательницы, я так и не понял, если честно. До щелчка работала музыкальным критиком, потом вся ее семья исчезла, и она уехала в Индию на два года. Вернулась недавно, пытается влиться в общество, и вот, пришла в группу поддержки, — рассказывает носитель симбиота. — Красотка та еще. Только наш солдафон ссыт к ней подкатить.       — Опять? — изгибает бровь шпионка. — Баки, ты же это уже проходил. Надо действовать решительнее.       — Да ну вас, — вспыхивает Джеймс, поднимаясь с дивана, и уходит прочь. Эдди снова тихо хихикает и убавляет музыку, все еще играющую из колонки. В кабинете становится немного тише.       — Он само очарование, — Эдди улыбается, снова принимаясь крутить ручку. — Но я рад, что кто-то завладел его вниманием. После того, как Пенни его отшила, он был сам не свой.       — Она его не отшивала, — качает головой Наташа. — Ты же знаешь. Не говори так.       Несколько минут они молчат, переглядываясь и размышляя обо всем, что произошло за последние три года. Наташа не выдерживает:       — Нужно было время, чтобы между ними все устаканилось. Такие сильные чувства, ты же понимаешь, Эдди, — говорит она медленно, чуть понизив голос. — Опыт, который им обоим был нужен. Они были хорошей парой, и я, на самом деле, была уверена, что у них что-то получится, но вышло, как вышло, — шпионка грустно вздыхает. — Так или иначе, они все еще привязаны друг к другу, и хорошо бы, чтобы снова стали более близкими. Не как любовники… Боже, — она потирает лицо ладонью, путаясь в словах, но носитель симбиота кивает несколько раз, давая понять, что согласен с ней и что свою мысль она смогла донести. — Да, вот о чем я говорю. Надо держаться вместе, вот что. Я имею в виду, что мы все для Пенни, как семья, и это не изменится. Понимаешь, — женщина замолкает на секунду, хмурясь. Уголки ее губ печально опускаются. — Я была одна. У меня не было никого, кого я могла бы назвать близким. А потом у меня появились родные люди. Родные не по крови. Семья, которую находишь, а не в которой рождаешься. Мы доверяли друг другу, прикрывали спины, поддерживали в самые тяжелые времена. С ними я становилась лучше. Они делали меня лучше. Потом случился раскол, и я чувствовала себя так, словно родители развелись, — горько усмехается она. — Благодаря Пенни все снова стало как прежде и даже лучше. Семья стала больше. Я была уверена в том, что больше никогда не буду одна. А потом все рассыпалось… Буквально. И вот уже сколько их нет, а все пытаюсь быть лучше. Стараюсь ради той части семьи, которая все еще со мной.       Эдди внимательно слушает, глядя в стол. Когда Наташа замолкает, он вздыхает и поднимает на нее глаза.       — Я понимаю, Нат. Это правильно. То, что ты говоришь. Что нужно стараться ради тех, кто остался, — говорит он тихо. — Ты не одна, и я не один. Мы все вместе, что бы не происходило.       — Да, — задушено откликается Наташа. Она вытирает глаза ладонями и шмыгает носом. После щелчка она стала гораздо более сентиментальной. Плакала чаще. От радости и от горя. Романофф всегда старалась быть стойкой и не показывать миру своих эмоций, но теперь, почему-то, делать это было легче. Необходимо. — Я просто так скучаю по ним, — шепчет она, всхлипывая.       Носитель симбиота встает со своего места и подходит к шпионке, осторожно приобнимая ее за плечи. Успокаивая своим присутствием. Веном внутри него тревожно просыпается, чтобы подкрепиться чужой болью, и тянется навстречу израненной душе. Плечи Наташи вздрагивают.       — Я тоже по ним скучаю, — еле слышно произносит Брок. — И я не могу смириться с мыслью, что однажды все-таки придется их отпустить.       Внезапно кабинет пронзает громкий звук оповещения системы безопасности. Эдди и Наташа резко поднимают головы, насторожившись. Кто-то проник на территорию базы? Шпионка и бывший журналист переглядываются и хмурятся. В дверях показывается обеспокоенный Джеймс.       — Что происходит? — спрашивает он. — Я проверю, — тут же решает парень, разворачиваясь.       — Стой, погоди, — Наташа поднимается с дивана, глядя на изображение с камеры наружного наблюдения, выведенного на голографический экран. — Эдди? Это старая запись? — дрожащими губами спрашивает она, подходя ближе. Двое парней следуют за ней, и все трое останавливаются возле изображения с прямой трансляцией. На дорожке у входа стоит какой-то тип и энергично машет руками. Рядом с ним красный фургон весьма потрепанного вида.       — Нет, это эфир, — тихо отвечает Эдди, включая звук с камеры.       — Что еще за мужик? — хмурится Барнс.       В колонках раздается незнакомый голос, искаженный микрофоном камеры наблюдения:       — Эй! Есть кто дома? Мистер Капитан Америка? Черная Вдова? Кто-нибудь? Это я! Помните? Пару лет назад, в аэропорту, в Германии?..       — Я знаю его, — Наташа пораженно прикладывает ладонь к губам, не в силах отвести взгляд от изображения. Ее большие глаза широко распахнуты, и весь ее вид говорит о том, что этого человека здесь никак быть не может. — Это Скотт Лэнг. Он… он числится в списках испарившихся после щелчка, — поясняет она, повернувшись к Эдди и Джеймсу.       Пенни, скрестив руки на груди, следит взглядом за Скоттом Лэнгом, который меряет шагами переговорку на базе Мстителей. Она его помнит. Они встречались во время схватки в аэропорту Берлина, на нем был странный костюм, и он то уменьшался, то становился огромным, как небоскреб. Лица его Пенни, понятное дело, под шлемом не видела, но узнавала голос. Вне всяких сомнений, это был именно Скотт.       И он должен был быть мертв.       Однако же Скотт был живее всех живых. Он нервничал, его руки слегка тряслись, и он постоянно взволнованно касался мочки своего уха, бросая странные взгляды на собравшихся. Пенни с Уэйдом приехали на базу вечером, после того, как ужин в школе Ксавьера прервал звонок от Эдди. Наташа уже была здесь. Взволнованная ничуть не меньше, чем Скотт. Глаза ее снова были покрасневшими, и это беспокоило Пенни.       — Ну, — начал наконец Скотт, остановившись на месте. — Кто-нибудь из вас шарит в квантовой физике? Просто чтобы я понимал, насколько подробно мне стоит все рассказывать, — поинтересовался он. Джеймс и Эдди недоуменно переглянулись. Наташа пожала плечами:       — Поверхностно. Чтобы поддержать светскую беседу в кругу умников, — призналась она, поджав губы. Пенни промолчала. Пожалуй, из всех присутствующих она была больше остальных погружена в эту тему, хоть и вряд ли могла назвать себя экспертом. Все-таки диплом год назад она получила по совсем другой программе. Но в школе для одаренных подростков у нее было достаточно времени, а библиотека Чарльза Ксавьера — обширной. Да и кабинет под небольшую лабораторию для паучихи мутант любезно выделил. Короче, Паркер изучала все подряд. Углубилась немного в генетику, совершенствовала свои навыки программирования, занималась физикой, в том числе затрагивала и квантовую. Но без фанатизма.       — Ясно, понял, — спешно кивнул Лэнг. — В общем, три года назад, как раз незадолго до щелчка Таноса, я погрузился в квантовый мир. Квантовый мир, чтоб вы понимали, — он энергично машет в воздухе руками, — он вроде маленькой вселенной. Проникнуть в него можно, уменьшившись. Хоуп, это моя… — он внезапно замолкает, растерявшись. Глаза его быстро бегают из стороны в сторону, и Пенни замечает, что они вдруг начинают поблескивать так, словно Скотт сдерживает слезы. — Ну, — все еще не может он подобрать слова, снова нервно касается своей шеи. — Короче, она должна была вытащить меня. Но тут Танос, и, — снова спотыкается мужчина. — Я там застрял, — наконец договаривает он. В переговорной воцаряется тяжелое молчание, которое нарушает Эдди, сочувственно хмурящийся:       — Представляю, что это были за три года для тебя, — произносит он. — Как ты вообще?..       — В том-то и дело, — перебивает его Скотт. — Для меня прошло три часа. Всего три часа, — повторяет он, переводя взгляд с Уэйда на Наташу, затем на Джеймса. — Квантовый мир живет по другим законам. Вы понимаете? Время в квантовом мире работает по-другому. Да, сейчас мы не можем им управлять, но что, если бы смогли взять хаос под контроль? Найти способ войти в квантовый мир в одной временной точке, а выйти из него в другой? Скажем, до Таноса? — тараторит воодушевленно муравей.       — Стоп, — останавливает его жестом Уэйд. — Ты сейчас говоришь про машину времени? — скептически выгибает бровь наемник.       — Да какая там машина времени, — усмехается Скотт. Затем хмурится и все же неохотно признает: — Эм. Ну да. Машина времени.       — Звучит как бред, — фыркает Джеймс, качая головой. Пенни устало прикрывает глаза. Ее сердце взволнованно колотится так сильно, что будто вот-вот проломит ребра. По спине бегут мурашки. Девушка стискивает зубы, умоляя свой внутренний голос заткнуться. Это невозможно. То, о чем говорит Лэнг, невозможно, и все на этом. Она сжимает кулаки, стараясь не позволять ростку надежды прорасти в душе.       — Да нет, вовсе не бред, — хмыкает Наташа. Она задумчиво смотрит на своих друзей, размышляя о чем-то. — Но возможно, потребуется время. Попросим о помощи Брюса, вместе с Пенни и Ракетой они придумают, как управлять квантовым миром, — осторожно произносит она. Переводит взгляд на паучиху. Та смотрит в пол. — Пенни? Что скажешь? — Романофф делает к ней шаг. Голос ее звучит робко, словно она сама не уверена в своих словах. Хочет услышать, что скажет Паркер. Девушка нехотя поднимает голову, смотрит на Скотта, не в силах скрыть раздражение. Взглянуть на Наташу сил не хватает.       — Это невозможно. Мы просто не вернемся назад, — наконец сурово произносит она.       — Но я вернулся, — возражает Скотт, указывая на себя. Пенни закатывает глаза:       — Ты погрешность, ясно? Шанс на успех один к миллиарду. И вообще, я не такой уж крутой эксперт, — напоминает она, переводя взгляд на Эдди. Тот стоит у стены, скрестив руки на груди. — Но даже я понимаю, что это бред. Абсурд. Доктор Беннер вам то же самое скажет, я уверена.       — Но если представить, что время не линейно, — вмешивается в разговор Брок. Он подходит к стеклянной доске, берет спиртовой маркер и рисует длинную линию. — Если… если оно может быть таким же, как пространство? Если можно перемещаться в нем не только вперед, но и назад? — он рисует стрелки вдоль линии, рассуждая вслух. — Просто нужно подходящее средство передвижения, вот и все. Камни где-то здесь, — он рисует несколько точек на линии. — Мы можем прийти туда, забрать их, щелкнуть пальцами и вернуть всех, кто исчез.       Его голос вздрагивает, когда он вслух озвучивает то, о чем думал каждый в комнате. Пенни устало потирает лицо руками.       — Ага, или налажаем, как обычно, — не сдерживается все же паучиха, поднимаясь со своего места. Она подходит к доске и стирает ладонью рисунок Эдди. Ее рука становится красной от маркера. Похоже на кровь. — Помрем к чертовой матери.       — Нет, все будет в порядке, если следовать правилам путешествий во времени, — с энтузиазмом поправляет ее Скотт. Он делает несколько шагов, останавливаясь рядом с девушкой. Его глаза светятся надеждой. Словно он единственный здесь не погас, не перегорел, ведь для него не было прошедших трех лет. — Ну, с собой не общаться, ставок на спорт не делать, — перечисляет он. Пенни поднимает руку, заставляя его заткнуться.       — Ты хочешь сказать, что этот твой потрясающий план основывается на «Назад в будущее»? — спрашивает она, прищурившись и с вызовом глядя в глаза мужчине. Он тушуется, видимо, не ожидая от нее такой суровости. Конечно. Скотт ведь запомнил ее совсем зеленой. Когда они виделись, Пенни впервые надела свой красно-синий спандекс, была полна веры в лучшее и еще не понимала, на что подписывается. — Вот и славно, а то повеяло невменяемостью, — цедит она сквозь зубы. — Квантовая физика так не работает.       Пенни и Скотт продолжают сверлить друг друга взглядами. Она уступать не собирается. Он тоже. Остальные молчат, ожидая, что будет дальше, и не вмешиваются. Скотт почти шепотом произносит:       — Если есть малейший шанс, мы должны хотя бы попытаться.       — Мы пытались, ничерта не вышло, — рычит Пенни, теряя терпение.       — Я только что узнал, что потерял дорого мне человека! — неожиданно повышает голос муравей. — И я знаю, что вы все потеряли кого-то важного, и ты тоже. Есть шанс разыграть партию заново, попробовать снова, все исправить! Неужели ты не хочешь вернуть тех, кого любила?..       Его глаза снова блестят, и теперь Пенни явно видит в них слезы. Она отводит взгляд, чувствуя, как снова ноют старые, так и не зажившие раны. В груди словно кто-то тупым ножом ковыряет. Ей больно, снова больно! Так мучительно, что охота на стены лезть.       — Я лишь не хочу потерять тех, кто остался, — шепчет она еле слышно. Разворачивается и направляется к выходу из переговорной, твердо настроенная покинуть базу как можно скорее.       По дороге в школу Ксавьера Пенни немного успокаивается. Ветер свистит в ушах, лента дороги послушно вьется под колесами байка. Теплый летний вечер опускается на округу, в городе немного душно и тихо. Паучиха не хочет думать обо всем, что сегодня случилось, но в мыслях все равно крутится на повторе разговор с Лэнгом. Сердце сжимается от тоски, стоит лишь допустить вероятность того, что вернутся Мэй, Гарри, Гвен. Тони. Девушка быстро моргает, прогоняя непрошенные слезы, которые мешают обзору. Не стоит поддаваться эмоциям, пока едешь на байке, чтобы утренние слова Уэйда не стали пророческими.       На подъездной дорожке стоит знакомый автомобиль. Несколько мутантов таскают ящики из багажника. Пенни недоуменно смотрит на коробки, гадая, что же внутри. В холле сталкивается с Хэппи.       — Пенни, привет! — радостно приветствует он девушку. Паучиха обнимает мужчину.       — А где Пеппер? — спрашивает она, отстраняясь.       — Работает допоздна, — серьезно отвечает Хоган. — Вот сейчас закончу у вас тут и поеду забрать ее, — его губы изгибаются в улыбке, от которой Пенни одновременно и хорошо, и горько. Она счастлива, что хотя бы у этих двоих все в порядке, но все равно ничего не может сделать со своей завистью. — Я привез тебе кое-что из мастерской Тони, — сообщает Хэппи и демонстрирует нечто, упакованное в картон. — Погляди только.       Мужчина снимает картонку, под которой оказывается знакомый холст. Это портрет Девушки-Паука, который еще на первом курсе учебы Тони подарил Пенни. Холст висел в ее комнате в общежитии, затем перекочевал в башню. Забрать его паучиха не успела. Потом Старк игнорировал ее. А потом стало совсем не до картины. Пенни поджимает губы, погружаясь в воспоминания. Вид холста вызывает в ней смешанные чувства, но она все же находит в себе силы поднять глаза на сияющего Хэппи и поблагодарить его:       — Спасибо, Хэппи, — она выдавливает из себя улыбку. — А что в коробках?       — Оборудование, — неопределенно поясняет он.       — Останешься на ужин?       — Нет, спасибо, Пенни, — Хоган широко улыбается, передавая холст в руки девушки. — Говорю же, мне нужно Пеппер забрать. Мы планировали поужинать вместе. Но обещаю, на недельке заскочим к вам.       Они прощаются, и вскоре автомобиль Хэппи покидает территорию школы. Паучиха заходит на кухню, чтобы взять себе перекусить. Она знает, что скоро вернутся Наташа и Уэйд, и честно говоря, совсем не хочет с ними пересекаться. Боится возможного разговора о путешествии во времени. Боится, что они попытаются ее переубедить. Поэтому запирается в своей маленькой мастерской, тем более, что и повод есть. Нужно разобрать коробки, привезенные из башни.       Паркер возится до глубокой ночи, разбирая наследство от Тони. Заодно наводит хотя бы видимость порядка в мастерской. Подумав немного, все-таки вешает холст с портретом Девушки-Паука на свободное место на стене. Смотрится правда хорошо.       Пенни старается отвлечься, занять себя чем-то, чтобы не думать, но мысли все равно ворочаются в беспокойной голове. Она долго не может заснуть, крутясь в постели. На душе паршиво. В конце-концов Пенни сдается и выходит на задний двор школы, посидеть на качеле в тишине ночи и проветрить голову. Она слегка раскачивается, отталкиваясь ногами от земли, и смотрит на темно-синее небо, по которому рассыпаны звезды. За три года небо над Нью-Йорком изменилось, стало куда более ясным. Пенни видит Млечный Путь. Различает созвездия. Мир кажется огромным и тихим. Пустым.       Девушка сидит во дворе школы до тех пор, пока темнота на горизонте не надрывается, и по небу не разливается тонкая полоса рассвета. Глаза болят от усталости и недосыпа, ноги затекли от долгого сидения в одном положении, но Пенни не может найти в себе сил на то, чтобы вернуться в постель.       Ей больно и страшно.       Больно.       Больно.       Проходит несколько дней.       Жизнь продолжает течь так же, как и прежде. Во всяком случае, для Пенни Паркер. Она просыпается по утрам, седлает свой байк и едет кататься по округе. Фотографирует прохожих, которые вышли на утреннюю пробежку или прогулку к озеру. Фотографирует уток в водоеме, уличных котов, почтальонов; ищет в простых вещах что-то чудесное. Это напоминает патрулирование, только теперь нет нужды охотится на карманников и бандитов, нарушающих покой мирных граждан. Конечно, после щелчка Таноса преступность не исчезла совсем, но по большей части люди были заняты другим. Иногда Пенни с Уэйдом выходили на ночное патрулирование, но обычно в городе было тихо. Это напоминало паучихе те времена, когда она только становилась на свой сложный путь.       Возвращаясь в школу, Пенни завтракала, потом помогала с текущими делами профессору Ксавьеру. После обеда она сидела в библиотеке и читала что-нибудь, а вечером играла с Беатрис. Уэйд и Наташа, вопреки ожиданиям, никак не пытались обсудить с ней произошедшее недавно. Но Пенни не была идиоткой и замечала, что они каждый день уезжают куда-то. Наверняка пытались что-нибудь придумать и торчали на базе Мстителей. Паучиха делала вид, что ничего не знает и не видит.       Очередной день подходил к своему завершению. Пенни только что закончила проявлять последнюю пленку и, повесив снимки сушится, вернулась в мастерскую. Она собиралась закончить работу над небольшим улучшением для кресла профессора Ксавьера — там оставалось всего ничего.       — Карен, включи что-нибудь послушать и открой проект «Токийский дрифт», — распорядилась девушка, запирая дверь мастерской и включая свет. Мастерская была совсем небольшой, раньше здесь располагался кабинет естествознания, но его перенесли в помещение побольше. Большую часть комнаты занимал стол, составленный из нескольких. На одной его части, самой маленькой, стоял ноутбук, и это было самое чистое место здесь. Другую часть занимали чертежи, книги, которые нужны были Пенни под рукой, а также разные записи, которые она делала во время работы. На крайней части стола располагался проект, над которым девушка трудилась сейчас. Столешница здесь была застелена клеенкой и старыми газетами, но дерево все равно было прожжено в нескольких местах паяльником.       Пенни потребовалось время, чтобы освоиться с этим инструментом. Да и со всеми остальными. Но ей нравилось, что она может создавать что-то с нуля и до финального результата. Делать маленькие вещи, помещать в них умную начинку и дарить своим друзьям. Так у Эдди появилась ручка, которая могла самостоятельно писать под диктовку его почерком — что-то на грани фантастики, но на самом деле, механизм был довольно простым. У Барнса в машине поселилась умная магнитола, в которой болтала Карен: Джеймсу с ней общаться было явно проще, чем с иными современными технологиями, более привычными другим людям. Пенни делала и игрушки для Беатрис, и также занималась техническим обеспечением работы сайта «Дейли Бьюгл Нью-Йорк». Короче говоря, в мастерской она явно не скучала.       Девушка согнулась над столом, ковыряясь в приблуде для профессора, и тихонько насвистывала себе под нос, подпевая городскому радио, которое включила Карен.       — Вот блин, — шикнула она, обжегшись о паяльник. Убрала его на подставку и потянулась, разминая затекшие плечи. — Карен, мне нужны диоды… красненькие такие. Куда я их положила?       — Посмотрите на стеллаже у двери, — предложила ИИ. Пенни поднялась со своего места и поплелась к шкафу, на котором был полнейший кавардак. Какие-то блокноты, тетради и книжки валялись вперемешку с коробками, в которых хранились детали. Пенни поджала губы, ругая себя за беспорядок, и принялась заглядывать в каждую коробку в поисках нужных диодов. Те не обнаруживались.       Паучиха сунулась на верхнюю полку. Пришлось встать на цыпочки. Там было всего несколько небольших ящиков. Наугад поддев пальцами один из них, девушка ловко перехватила его, и тут же ей с крышки ящика на голову свалилась какая-то книжка.       — Ой, — пискнула Пенни скорее от неожиданности, чем от боли. Книжечка была совсем тонкой, в мягкой потрепанной обложке. Она с грустным звуком плюхнулась на пол у ног девушки. Пенни нахмурилась, оставляя коробку на ближайшую полку, и нагнулась, чтобы поднять книгу.       Это был «Алхимик».       Внезапно ее телефон ожил. Пенни вздрогнула, словно ее застали на месте преступления.       — Карен, кто там? — спросила она, озираясь в поисках своего телефона, который нигде не было видно. Паучиха положила книжку на стол возле ноутбука.       — Входящий вызов от «Киборга».       Пенни закатила глаза, переводя взгляд на большие настенные часы, оставшиеся с тех времен, когда здесь был кабинет естествознания. Стрелки близились к одиннадцати часам вечера. Не поздновато ли для звонков?.. Сердце тревожно екнуло. Вдруг что-то случилось?       Телефон валялся под чертежами воздушного змея, который должен был доставлять маленькие посылки. Напоминает дрон, но на самом деле, просто игрушка для Беатрис. Пенни смахнула их в сторону и торопливо приняла вызов, прижимая телефон к уху.       — Чего? — прозвучало менее дружелюбно, чем стоило бы.       — Пусти меня, — вместо приветствия потребовал Барнс.       — Куда? — не подняла Пенни.       — В школу, что непонятного?       Пенни сбросила вызов. Несколько секунд она размышляла над тем, стоит ли пускать Джеймса в школу, но беспокойство все же победило. Может, действительно что-то случилось. Не просто так же он примчался в Уэтчестер почти уже ночью. Вздохнув, Пенни вышла из мастерской и направилась к входной двери, которую запирали на ночь.       Барнс, стоящий на крыльце, хмуро посмотрел на нее и, не спрашивая разрешения, вошел внутрь.       — Где мы можем поговорить? — спросил он тихо, чтобы не тревожить покой обитателей школы, которые уже отправились спать. Пенни молча кивнула в сторону одного из коридоров.       Оказавшись в мастерской, Джеймс осмотрелся. Он уже бывал здесь, но каждый раз вел себя, как в музее, что очень забавляло паучиху.       — Карен, выключи музыку.       Стало тихо.       — Присаживайся, — Пенни подтолкнула к нему пустой стул, а сама уселась в свое кресло напротив парня. Джеймс сел, неловко поерзал, устраиваясь поудобнее, прокашлялся, словно не знал, с чего начать. Паучиха терпеливо дождалась, пока он соберется с мыслями и посмотрит на нее, перестав изучать обстановку, будто был на выставке. — Ну? — приподняла она вопросительно брови. На самом деле, она чувствовала себя немного неловко.       Они с Джеймсом давно не оставались наедине. Что-то между ними изменилось. И Пенни казалось, что изменилось безвозвратно.       — Как ты? — попытавшись улыбнуться, спросил Барнс. — Я рад, что ты больше фотографируешь. Снимки… очень красивые, — оценил он, глядя за спину девушки. Там на нескольких веревках, протянутых между шкафами и оконными рамами — до потолка Пенни бы просто не дотянулась — висели на прищепках фотографии, которые паучихе особенно нравились. На пленке были случайные кадры, а также лица друзей.       — Спасибо, — на автомате ответила Пенни, глядя куда угодно, лишь бы не на Джеймса. — Я в порядке.       — Знаешь, я просто хотел сказать, — парень запнулся, но она чувствовала, что он теперь смотрит прямо на нее. За прошедшие три года уверенности в нем прибавилось, и понимание этого грело Пенни ее глупое сердце. — Что мы с Эдди всегда рады тебе. Ты почти совсем не появляешься на Базе. Эдди очень скучает.       — Мне нечего там делать. Но я тоже скучаю по Эдди, — она думает секунду, прежде чем добавить: — И по тебе. Просто приезжайте в школу чаще.       Джеймс поджимает губы. Пенни прекрасно знает это выражение его лица, когда он становится похожим на нахохлившегося воробья. Он расстроен, недоволен чем-то, чувствует себя идиотом. Ей бы не хотелось быть причиной этих эмоций, но она действительно не могла заставить себя чаще появляться на базе. Там было слишком много воспоминаний, а Паркер старалась держаться от них подальше.       Они молчат несколько долгих минут. Пенни гадает, зачем Джеймс приехал в школу поздним вечером, и теребит смешной браслет из ярких бусин, который ей на прошлой неделе сплела Беатрис.       — Ты больше не ходишь к доктору Рейган? — спрашивает он осторожно, глядя на Пенни, пытаясь прочитать по ее мимике что-то, что она не захочет озвучивать, но ее лицо остается непроницаемым, когда она пожимает плечами:       — Моя терапия завершена.       Ее голос звучит безразлично. Словно это ничего не стоило.       — Так сказала доктор Рейган или ты сама так решила?       — Предлагаешь мне в твою группу поддержки записаться? — горько усмехается Пенни. Она не хочет издеваться. Правда не хочет. Она гордится Джеймсом, восхищается тем, что он не только сам так достойно справлялся с горем, но и помогал другим. Но что-то мешает ей говорить об этом открыто и честно, хочется спрятаться за ироничными смешками. Наверное, чтобы не чувствовать эту почти что физическую стену между ними, которая выросла за это время. — Здравствуйте, я Пенни, мне навалял Танос, и из-за меня мы все здесь сегодня собрались, — смеется она, чувствуя, как спирает горло спазм. — Я в порядке, — серьезно добавляет Паркер, немного успокоившись. Джеймс хмурится. Она старается не смотреть на него, потому что знает, что ей снова захочется разгладить эту тревожную складку между его бровей.       — Пенни, ты же знаешь, что просить помощи не стыдно, — понизив голос, произносит Барнс. — Посмотри на меня. Ну же, — почти умоляет он, не в силах больше терпеть то, как бегают в панике глаза девушки. Он тянется, чтобы коснуться ее лица, но она упрямо отворачивается. Джеймс вздыхает. — Пожалуйста, посмотри на меня.       — Не надо этого, — огрызается паучиха, чувствуя, как горло спирает сильнее. Словно удавка затягивается туже. — Просто скажи, зачем ты пришел. Уж явно не узнать, как у меня дела.       — Почему ты не хочешь хотя бы попытаться все исправить? — сдается Барнс, чуть повышая голос. Пенни вздрагивает, как от пощечины, но отвечает сухо:       — Зачем ты продолжаешь цепляться за прошлое, Джеймс? Все кончено. Теория Скотта не имеет права на жизнь. Танос победил. Нам нужно учиться жить дальше, жить настоящим, а не тешить себя надеждами на то, что все можно вернуть.       — Посмотри на меня, Пенни.       — Если ты пришел затем, чтобы уговорить меня помогать, то лучше уходи.       — Посмотри на меня!       Он почти рявкает на нее, и паучиха снова вздрагивает, но все же сдается и поднимает взгляд, сжимая челюсть так, что зубы скрипят.       Его глаза серые. Как грозовое небо. Как холодная вода. В них нет солнца, нет радости, нет надежды. Пенни чувствует, как по спине бегут мурашки, когда она понимает, что Барнс, на самом деле, ни на что не надеется. Ничего не ждет. Им руководит что-то другое в желании все же проверить жизнеспособность теории Лэнга, но только что?.. Паркер не понимает. Она моргает несколько раз.       Джеймс пододвигает свой стул ближе. Его ножки противно скрипят о паркет.       — Что ты делаешь? — шипит на него Пенни. Вместо ответа Барнс тянет ее стул навстречу. — Джеймс, какого черта?       — Сядь поближе, — просит он. — Еще ближе, — Пенни нехотя отталкивается ногой от пола, чтобы кресло подъехало чуть вперед. Их колени соприкасаются. — Смотри на меня.       — Я смотрю, — снова шипит сквозь зубы девушка.       Она пялится на Джеймса несколько секунд, не моргая, и сначала он кажется удовлетворенным, но затем мрачнеет.       — Ты в гляделки со мной играешь? — догадывается он, хмурясь еще сильнее, чем прежде. Пенни не удерживается от нервного смешка. — Господи, Пенни!       — Господи, Джеймс! — передразнивает она его. — Чего ты добиваешься? Зачем ты пришел? Почему ты думаешь, что я буду тебя слушать? Я помогла тебе тогда, потому что Стив попросил меня, ясно? Мы не близки с тобой, я не могу дать тебе то, чего ты хочешь, не могу, не могу!       Пенни переходит на крик. Она знает, как жестоко звучат ее слова, знает, что это гребанная ложь, и знает, как больно она может ранить. Но сейчас это кажется единственным выходом. Может, если она оттолкнет от себя Барнса окончательно, он оставит попытки привлечь ее к их нелепому плану, который мог разрушить все, что у них осталось.       — Не говори так, — голос его вздрагивает. — Не говори, что мы не близки. Ты родной для меня человек, Пенни.       — Нет, ничего подобного! — горло сжимает тугой обруч, но Паркер все равно продолжает говорить, даже когда голос срывается. — Я же сказала, я лишь помогала тебе потому, что меня попросили, только и всего. Я просто пожалела тебя.       — Хватит.       Пенни дрожит. Ее руки трясутся, в ее глазах стоят слезы. Она смотрит на Джеймса, и чувствует, что сейчас разрыдается, как ребенок. Она боится, она так сильно боится. Боится потерять все, что у нее осталось, и его в том числе. Ей легче оттолкнуть его, заставить ненавидеть себя, чем рисковать, зная, что он тоже может погибнуть, исчезнуть, рассыпаться пеплом, оставшись лишь воспоминанием. У нее почти ничего не осталось. Она сжимает кулаки, умоляя судьбу не забирать то, что было дорого.       Она смотрит на Джеймса. На человека, в чьих глазах увидела самое ясное и прекрасное небо. На человека, который столько раз защищал ее, оберегал, который заботился о ней. Человека, который был причастен к гибели ее родителей. Человека, которого она любила.       Любила в таком широком смысле, что это было почти невозможно объяснить. Она любила его, как любила фотографировать, как любила свою тетю, старые ромкомы и сладкий кофе. Как любила Гвен, Гарри, Уэйда и Эдди. Это было глубокое чувство, которое ничем не вытравить, которое никогда не растворится, сколько бы времени не прошло. Менялись лишь обстоятельства, но любовь оставалась прежней.       Пенни жег стыд. За то, что она не позволила этой любви расцвести в ином смысле. За то, что сильнее, чем всех остальных, она любила человека, которого больше не было.       Ей кажется, что она сейчас заплачет, но слезы так и не срываются с ресниц. Пенни все еще дрожит, ей хочется так много сказать, за столькое извиниться, но она молчит, не в силах больше ничего произнести. Лицо Джеймса смягчается, словно он понимает все и без слов. Он наклоняется ближе и шепчет:       — Стив верил в тебя. Знаешь, что он говорил о тебе? Что ты самый храбрый человек, которого он когда-либо встречал. Что ты напомнила ему о том, какими мы хотели быть в юности, — он говорит медленно, чеканя слова, и каждое из них врезается в сердце очередной острой иглой. — Но когда ты ведешь себя так, мне начинает казаться, что он мог ошибаться насчет тебя, — в его глазах невообразимая боль, и Пенни не понимает, ее это страдание или его собственное. — А если он ошибался насчет тебя, то он ошибался и насчет меня.       Голос Джеймса срывается.       Он опускает голову, поджимая губы. Его плечи бессильно опускаются.       Сегодня они наговорили друг другу достаточно. Парень поднимается со стула и направляется к выходу из мастерской. Останавливается в дверях, чтобы обернуться и сказать:       — Доктор Беннер собрал прототип машины времени. Мы собираемся провести тест завтра утром.       И Джеймс уходит, тихо прикрыв за собой дверь.       Пенни опускает голову на стол. Дерево прохладное, и оно ощущается так приятно на контрасте с ее пылающим лбом. Несколько минут паучиха сидит в тишине, слушая бешеное биение своего сердца. Слышится тихий шум шин по гравию: Барнс уехал. Тикают часы. Паркер отрывает голову от стола и натыкается взглядом на «Алхимика». Не успев обдумать свои действия, поддавшись какому-то странному импульсу, она тянется к книге и открывает ее на последней странице.       «… жизнь и без них давала ему верные знаки. Он положил их в ларец — это тоже часть его сокровищ: камни будут напоминать ему о старом царе, которого он никогда больше не встретит. «Жизнь и в самом деле щедра к тем, кто следует Своей Судьбе, — подумал он и вспомнил, что надо пойти в Тарифу и отдать десятую часть старой цыганке. — Как мудры цыгане! Должно быть, оттого, что много странствуют по свету». Он снова ощутил дуновение ветра. Это был «левантиец», прилетевший из Африки, но на этот раз он не принес с собой запах пустыни, не предупредил о нашествии мавров. Теперь Сантьяго различил в нем такой знакомый аромат, звук и вкус медленно приближавшегося и наконец осевшего у него на губах поцелуя. Юноша улыбнулся: то был первый поцелуй Фатимы.       — Я иду, — сказал он, — иду к тебе, Фатима».       Девушка опустила книгу на стол и вытерла слезы, текущие по щекам.       Мысли пробуждали все то, что она давно закопала поглубже, о чем запретила себе вспоминать, что запретила себе чувствовать. И эмоции, живые, горячие, как лучи летнего солнца, жгли Пенни изнутри. Их было так много. Обида, злость, тоска, сожаление, вина, страх. Радость, спокойствие, надежда и любовь.       — Карен, просыпайся, — хрипло заговорила Пенни. — Проверим кое-что, ладно?       На голубоватом голографическом экране замелькали данные, таблицы, расчеты, сканы старых документов… Пенни поднялась на ноги и ходила вокруг стола, внося изменения в графики и формулы. Мозги кипели. Она то и дело уточняла что-то у Карен или лезла в толстый учебник, который последние пару месяцев валялся на полу и служил подставкой под сломанный тостер, до которого никак не доходили руки.       — Карен, задай форму ленты Мебиуса, только выверни, — Паркер не вытерпела: сама сунулась к модели, поправляя недочеты и помогая своей ИИ. — Запусти-ка спектральный анализ, — задумчиво пробурчала паучиха.       — Одну минуту, — отозвалась Карен. Пенни остановилась, глядя на меняющуюся модель и задумчиво кусая губу. — Создаю модель.       Голограмма закрутилась, меняясь, пока не замерла, и Карен с гордостью не сообщила, что процесс завершен. Пенни вытаращилась на результат совместных трудов с искуственным интеллектом и, отшатнувшись назад, споткнулась о собственный стул.       — Черт! — выругалась она, закрывая себе рот ладонью.       — Черт, — раздался со стороны двери знакомый голос. Пенни вздрогнула, оборачиваясь. Дверь тихонько скрипнула, но паучиха заметила любопытную рыжую макушку. Беатрис продолжала стоять в коридоре возле мастерской, прекрасно понимая, что шансы быть обнаруженной выше, если она сейчас быстро побежит прочь.       — Эй, — окликнула ее Пенни. — Почему ты не в кровати? Где твоя мама?       Паучиха шагнула к двери, открывая ее шире. Беатрис довольно улыбалась, глядя на девушку снизу вверх.       — Черт, — повторила она снова.       — Фу, нет, это плохое слово, забудь, — взмолилась Пенни. — Твоя мама убьет меня, если узнает.       — Черт, — словно издеваясь, опять повторила Беатрис. Паркер закатила глаза, гадая про себя, куда делась Джессика. — Я проснулась, потому что услышала, как хлопнула входная дверь, — все-таки поделилась Беатрис. — Мне кажется, я слышала голос дяди Баки. Он еще здесь? Он с тобой? — она любопытно вытянула шею, пытаясь заглянуть за спину Пенни. Беатрис обожала Барнса: он все время таскал ее на своей железной руке, а она цеплялась за него, как обезьянка, и верещала от восторга. Паркер легонько хлопнула девчонку по лбу, выталкивая из мастерской.       — Пошли, найдем твою маму. У меня еще куча работы, поиграем в другой раз, ладно?       Беатрис капризно сморщила нос, но подумав, все же кивнула.       Пенни проспала. Она собиралась поехать на базу Мстителей рано утром, пропустив завтрак в школе, но проснулась уже ближе к обеду. Все потому, что провозилась в мастерской почти до самого рассвета и задремала прямо за столом. Но зато закончила то, что отняло у нее целую ночь. Паркер с трудом разлепила глаза, осмотрелась по сторонам, дезориентированная, затем вывалилась из мастерской и направилась к себе в комнату. Быстрый прохладный душ помог хоть немного привести мысли в порядок и проснуться. Девушка переоделась, завязала волосы в высокий хвост, перехватила на кухне сэндвич, и, жуя на ходу, отправилась выгонять свой байк из гаража.       Вскоре она уже мчалась по трассе в сторону базы Мстителей. Погода сегодня снова была, что надо, но настроение у паучихи — так себе. Она тревожилась, волновалась о том, что не успела приехать на базу вовремя, и надеялась, что не случилось ничего непоправимого. Наконец она свернула в лес, вскоре деревья расступились, и девушка остановилась у входа в главное здание базы. О ее приближении, конечно же, присутствующих на базе оповестила система безопасности. Встречать ее вышел хмурый еще больше, чем обычно, Джеймс.       Пенни, взвизгнув тормозами, остановилась возле него и заглушила мотор, криво улыбаясь парню.       — Доброе утро, чего такой кислый? — усмехнулась она. — В младенца превратили? — поинтересовалась Пенни, слезая с байка.       — И в младенца тоже, — совсем не радостно отозвался Барнс.       — Такое случается, — вскинула брови девушка. — Пытаясь прогнать Скотта сквозь время, вы прогнали время сквозь Скотта. Не волнуйся, нам очень повезло, что это можно пофиксить. Я тут собрала кое-что, — Паркер достала из корзинки, прицепленной к байку, свой рюкзак. Порылась в нем немного, прежде чем продемонстрировать Джеймсу устройство, отдаленно напоминающее наручные часы. — Рабочий хрононовигатор. Чтобы во времени не потеряться.       Пенни не удерживается от того, чтобы торжествующе улыбнуться. Что ж, она наконец-то поняла, почему Тони так любил красоваться. Это и вправду было приятно, когда она могла сделать что-то, что не смогли другие. Когда подвернулась вдруг возможность блеснуть своим умом и находчивостью.       Барнс неуверенно улыбается.       — Ничего себе, — бормочет он. — Пенни, я… я даже не знаю, что сказать. Спасибо.       — Не благодари пока, — пожимает паучиха плечами. Их взгляды пересекаются. Пенни вздыхает тяжело. Мысли еще немного путаются, в голове легкий туман: сказывается бессонная ночь. Шея болит из-за короткого сна в неудобном положении. Но все это — сущие пустяки. — Джеймс, я хочу попросить тебя кое о чем, — посерьезнев, говорит девушка. — Мы можем попытаться вернуть тех, кто исчез, но пообещай мне, что мы не потеряем тех, кто остался. Я не хочу умирать, правда. И я не справлюсь, если погибнет Уэйд, Эдди, Наташа или… или ты.       Джеймс смотрит на нее внимательно и серьезно. Затем кивает.       — Никто не умрет, я тебе обещаю, — произносит он так, словно действительно может каким-то образом повлиять на это. Но Пенни почему-то хочет ему поверить. — Идем, — улыбается парень. — Ты должна это увидеть.       С этого дня на базе Мстителей закипает работа.       То, что они задумали, требует гораздо большей подготовки, чем Пенни могла бы предположить. Днями напролет она вместе с доктором Беннером и Ракетой собирает — подумать только — машину времени. Пенни их странная команда даже нравится. Можно сказать, что сбылась одна из ее мечт — поработать с доктором Беннером. Хотя ей все еще трудно привыкнуть к его изменившемуся внешнему виду. После того, как Брюс каким-то образом нашел общий язык со своим вторым «я» он так навсегда и остался зеленым великаном, который теперь, правда, носил обычную человеческую одежду и очки. Пенни подозревала, что к изменениям в Брюсе был каким-то образом причастен Эдди. Вот уж у кого есть опыт принятия непростой части себя.       Так или иначе, вскоре основная часть работы была завершена. С последними штрихами Пенни могла справиться сама, а вот доктор Беннер с Ракетой отправились в небольшое путешествие. После долгих обсуждений и споров было принято общее решение привлечь к делу Тора.       Тот обосновался в Новом Асгарде — небольшом поселении выживших жителей на границе Англии и Шотландии, и в делах тех, кто остался в штатах, никак не участвовал. Насколько Пенни знала, бог грома вообще не выходил на связь. Она полагала, что он был слишком занят делами своего народа. Как никак, он все еще правитель, имел особую ответственность и был нужен людям, которые пытались начать новую жизнь в чужом для них мире. На попытки связаться с ним по каналам связи Тор не реагировал, поэтому доктор Беннер и енот вызвались навестить своего старого знакомого.       Пенни погрузилась в какую-то новую для себя рутину. Просыпаясь утром, она ходила с Баки на пробежку, затем завтракала со всеми на общей кухне, и Эдди снова, как когда-то, заваривал для всех травяные сборы. Больше всего времени уходило на работу над машиной времени и создание специальных костюмов, а вечерами все собирались в гостиной и взволнованно обсуждали хрупкий план, который постепенно обрастал деталями. Пенни чувствовала себя странно. С одной стороны, она снова работала со своими друзьями. Только теперь не было рядом Фьюри, чтобы он посмеялся над ними и пробурчал что-то, назвав их про себя «бандой дебилов». Зато с ними были Наташа, Ракета и доктор Беннер, который оказался таким, каким его Пенни и представляла: умным и добродушным. Только похож был больше на Фиону, чем на самого себя. Хотя скорее, это и был он. В смысле… такой, каковым на самом деле является. Как Фиона, короче. Мысли об этом Пенни забавляли и помогали отвлечься от мыслей о предстоящем «хрононалете».       — Брюс с Ракетой вернулись, — Наташа заглянула в ангар, в котором Пенни с Уэйдом доделывали последние детали изобретения. Уилсон отложил гаечный ключ в сторону и посмотрел на паучиху, ловя ее взволнованный взгляд.       Момент икс неизбежно приближался.       Они собрались в рабочем кабинете, где обычно сидели Эдди с Джеймсом, чтобы обсудить все в деталях, прежде чем начать. Пенни никак не могла перестать коситься на Тора. Он явно провел эти три года совсем не так, как она предполагала, и теперь едва ли был похож на самого себя. Бог грома обзавелся не аккуратной бородой и длинными волосами, которые скатывались в дреды, а также внушительным пузом. Всем своим видом он демонстрировал, насколько же ему не интересна вся эта суета вокруг, и даже сейчас, на самом, возможно, важном собрании, которое когда-либо проходило в этих стенах, он сидел с бутылочкой холодного пива в углу комнаты.       Паркер устало потерла воспаленные веки, думая о том, что Тор, скорее всего, просто не влезет в костюм, который для него подготовили. Предыдущая ночь выдалась бессонной: девушка волновалась о том, будет ли машина времени работать, как надо, но утром они провели первый удачный тест.       — Что ж, — прокашлявшись, начал Уэйд. На голографическом экране позади него появились изображения камней бесконечности. Все притихли, внимательно слушая наемника. — Не все здесь присутствующие имели неудовольствие сталкиваться с камнями, и даже те, кто все же сталкивался, думаю, не совсем понимает их суть, — Уилсон мельком взглянул на Пенни, и она поджала губы. — Камни бесконечности образовались в результате Большого Взрыва, и они представляют собой сгустки сингулярностей, спрессованные в кристаллы. Каждый из них отвечает за отдельный аспект бытия и имеет форму артефакта, благодаря которой с ними можно более безопасно взаимодействовать. Всего камней шесть. Синий камень пространства заключен в Тессеракт, желтый камень разума, красный камень реальности — в эфире, фиолетовый камень силы — в сфере, зеленый камень времени заключен в Глаз Агамотто. Последний оранжевый камень души хранится на Вормире.       — Спасибо за экскурс в матчасть, бро, — похвалил Дэдпула Ракета. Уэйд скромно улыбнулся, перелистывая слайд.       — У нас ограниченное число частиц Пима, которые необходимы для погружения в квантовый мир, поэтому мы разделимся на команды и отправимся в несколько разных точек времени, — став еще более серьезным, продолжал Уэйд. — Пенни, Скотт, Баки и доктор Бэннер отправятся в две тысячи двенадцатый год, в день нападения Читаури на Нью-Йорк. Доктор Беннер — на вас камень времени.       — Да, мне нужно будет забрать его у Стивена Стрэнджа в доме на Бликер-стрит, — согласно кивает Брюс. По его лицу кажется, что он совершенно не сомневается в собственных силах и уверен в том, что добыть камень получится без особых проблем.       — Хорошо. Пенни, Джеймсу и Скотту придется добыть еще два камня: Тессеракт и камень разума, который заключен в скипетре Локи.       Пенни снова трет глаза. Она все еще весьма смутно представляет себе, как они с этим разберутся, но чувствует на себе ободряющий взгляд Наташи.       — Вторая команда — я, Эдди, Наташа и Небула, — отправится на Мораг в две тысячи четырнадцатый год, — продолжает Уэйд. Ракета снова перебивает его:       — Вас к камню силы приведет Квилл. Я понятия не имею, где именно на Мораге хранится камень, но Квилл нашел его там. Вам останется только перехватить камень у него, — поясняет енот. Пенни косится на синючку, с которой три недели болталась в космосе. После этого они совсем не общались, но Небула помогала Эдди и Джеймсу со всеми делами, сама вызывалась присоединиться к хрононалету, и наверное, заслужила доверие команды. Но паучихе все равно было как-то не по себе от ее присутствия. Наверное, Небула просто ассоциировалась у нее с ощущением безнадеги и приближающейся неизбежной смерти.       — Да, — соглашается Уилсон. — Этим займемся мы с Эдди.       — Я запутался, Мораг — это человек? — наклонившись к Броку, тихо спрашивает Джеймс, который с каждой прозвучавшей фразой становится все более мрачным.       — Мораг — планета, Квилл — человек, башка ты с ржавыми шестеренками, — объясняет ему Ракета.       — А мы с Небулой в это время заберем камень души с Вормира, — добавляет шпионка, проигнорировав болтовню Белого Волка и енота. Уэйд поворачивается к экрану, сверяясь с планом, и продолжает:       — Тор, тебе придется вернуться в Асгард, в момент, когда эфир находился там. С тобой полетит Ракета, — он смотрит на бога грома, который никак не реагирует. — Эй. Большой Лебовски, ты с нами? — раздражается наемник. Ракета пихает Тора в бок, и тот вздрагивает, приподнимая свои темные очки, с которыми был не в состоянии расстаться с того момента, как его привезли на базу. — Ты уснул?! — Уэйд скрещивает руки на груди.       — Я добуду эфир, — просто отмахивается от него Тор. Ракета недовольно фыркает.       Уэйд устало вздыхает, обводя взглядом всех присутствующих. Да уж, просто команда мечты. Половина — совершенно разбитые, другая — неподготовленные. Не говоря уже о том, что почти никто из них толком-то и в космосе не бывал. Успех всего предприятия находился под очень большим вопросом, но отступать уже было нельзя. Столько усилий потрачено, нужно довести дело до конца.       — Ладно. Забираем камни и возвращаемся домой, — понизив голос, продолжает Уэйд. — Поместим камни в новую перчатку, которую сделали доктор Беннер и Пенни, щелкаем перчаткой и возвращаем все, как было.       — Можно вопрос? — осторожно спрашивает Джеймс. — Просто ради интереса. Почему мы не можем просто перенестись в тот момент, когда Танос был еще ребенком и прикончить его?       — Фу, Бакет, — шикает на него носитель симбиота. — Ты звучишь еще хуже, чем те чуваки в интернете, которые мечтают вернуться в прошлое и убить маленького Гитлера, — кривится Эдди.       — Ну во-первых, это омерзительно, — соглашается с Броком Уэйд.       — Во-вторых, это так не работает, — вмешивается в разговор доктор Беннер, поправляя очки на своем широком зеленом лице. — Изменив прошлое, мы не изменим будущее. Когда мы перенесемся в прошлое, оно станет будущим, а будущее, из которого мы прибыли, — нашим прошлым, соответственно, — нетерпеливо объясняет Брюс.       — Я уже вообще ничего не понимаю, — бурчит Барнс.       — Получается, все фильмы про путешествия во времени — чушь собачья? — лицо Скотта, до этого молчавшего, пораженно вытягивается. Доктор Беннер хлопает себя ладонью по лбу.       Пенни задумчиво кусает внутреннюю сторону щеки, глядя на нахмурившегося Джеймса. В душе шевелится беспокойство. Что если ничего не выйдет? Они так старались, столько времени и сил потратили, но кажется, что все равно совершенно не готовы к тому, что задумали. Наверняка что-то пойдет не так, у них иначе ведь и не бывает. Пенни хотелось бы верить в то, что они выкрутятся.       Стоила ли игра свеч? Ставки слишком высоки, а риски — немыслимы. Любой из них может не вернуться. Случиться может вообще что угодно, нельзя предусмотреть вообще все.       Ночью Паркер снова не может заснуть, и в конце концов идет на кухню, чтобы выпить успокаивающий чай, заботливо оставленный Эдди в термосе на столе. После этого становится немного легче, и паучиха все же проваливается в рваный сон без сновидений. Она могла бы снова не сомкнуть глаз до рассвета, ворочаясь в постели, прокручивая в голове сотни разных сценариев, пытаясь найти выход из ситуаций, которые могли бы возникнуть — даже из самых нереалистичных. Но завтра предстоял невероятно трудный день, и ей следовало хотя бы попытаться выспаться.       И все равно Паркер проснулась раньше всех. Она вышла на пробежку, чтобы взбодриться и привести голову в порядок. Роса на траве еще не обсохла. Лес, окружающий базу, еще дышал ночной прохладой, и где-то в чаще даже ухала сова. Над гладью озера стелился утренний туман. Природа вновь казалась молчаливым сторонним наблюдателем, застывшем в ожидании и волнении. Пенни вернулась на базу, чтобы сварить на всех кофе. Кончики ее пальцев слегка дрожали.       Пенни старалась не думать о том, ради чего они это делают. Она боялась, что если позволит этим мыслям звучать слишком громко, то не сможет действовать трезво, не сможет быть собранной и сосредоточенной на миссии, а этого допускать было никак нельзя. Сегодня требуется ее ясный ум, все ее способности и навыки на сто двадцать процентов. Одной надежды мало. Нужно упорство, храбрость и сила.       — Доброе утро, конфетка, — Уэйд остановился возле девушки и несколько секунд наблюдал за тем, как из краника кофеварки в кофейник стекает темная горьковатая жидкость. — Как ты?       Паучиха пожала плечами, выключая кофеварку и забирая полный кофейник. Поставила его на обеденный стол, подложив под стеклянное донышко плетеную салфетку. Уэйд, так и не дождавшись ответа или хотя бы приветствия, полез в холодильник на поиски чего-нибудь, чем можно подкрепиться утром.       — Мне страшно, Уэйд, — совсем тихо произнесла Пенни. Наемник замер, захлопнул дверцы холодильника и повернулся к девушке, внимательно глядя в ее большие глаза. — Мне правда очень страшно, — повторила она. Второй раз произнести это оказалось немного проще. Пенни поджала губы и опустила глаза, пытаясь справиться с дрожью во всем теле.       — Эй, ну. Иди сюда.       Уилсон шагнул ей навстречу, заключая в свои медвежьи объятия, и Пенни с радостью уткнулась носом ему в грудь, обвивая руками мужчину. Ей захотелось расплакаться как следует, хныкать и скулить, позволяя тяжелым каплям намочить футболку наемника, но она только стиснула зубы и зажмурилась.       Уэйд успокаивающе гладил ее по голове.       — Мне тоже страшно, — признался он тихо. — Но в этом нет ничего такого. Нам предстоит очень сложное дело, мы никогда ничем подобным не занимались раньше, поэтому страх — вполне нормальная реакция. Важнее, что я верю — все получится, — Уилсон чуть отстранился, чтобы посмотреть паучихе в глаза. Она шмыгнула носом.       — Уэйд, — задушено позвала его Пенни. Он вопросительно приподнял брови, слегка улыбаясь. — Я тебя люблю.       — И я люблю тебя, конфетка.       Они неохотно разомкнули объятия, возвращаясь к приготовлению завтрака. В момент, когда Пенни резала сыр, на кухне появился Лэнг.       — Нет-нет, молочные продукты — плохая идея, — всполошился он, заметив нехитрый завтрак, который готовили Пенни и Уэйдом. — Хроносдвиг может непредсказуемо отразиться на неподготовленном организме, поэтому желудок лучше не перегружать, — пояснил мужчина, роясь в шкафах в поисках подходящей альтернативы. — Сварим кашу? — доставая с верхней полки коробку геркулеса, с улыбкой поинтересовался Скотт.       Пенни выдавила ответную улыбку.       После завтрака начались последние приготовления к миссии. Больше всего времени, как и ожидалось, ушло на то, чтобы запихнуть пузо Тора в костюм, заранее подготовленный. Он ворчал и возмущался, на что Эдди только жестко заметил, что «они не предполагали, что костюмчик нужно было покупать в магазине для жиртрестов». Наконец, все были готовы.       Лучи солнца, которое к этому времени уже поднялось высоко над горизонтом, красиво освещали помещение просторного ангара через большие окна. Машина времени поблескивала хромированными деталями, терпеливо ожидающая, когда ей уже воспользуются. Конструкция была довольно сложной, но прекрасной, пусть и слегка небрежно собранной: широкая круглая платформа, а над ней — многочисленные металлические лепестки, слегка покачивающиеся на своих тонких креплениях.       Участники предстоящего хрононалета поднялись на платформу и заняли свои места, встав в круг. Пенни переглянулась с друзьями, почувствовала, как ободряюще сжимает ее руку стоящий рядом Уэйд.       — Настроим хрононовигаторы, — дрогнувшим голосом напомнила она. Через пару минут заранее известные параметры были заданы. На головах закрылись специальные шлемы.       — Напутственной речи для поднятия боевого духа не будет? — усмехнулся Скотт. Уэйд покачал головой. — Может, скажете что-нибудь? — растерянно посмотрел на них муравей. — Хочется какой-то поддержки, знаете ли. Сержант? — он остановился на Джеймсе, и тот задумчиво опустил взгляд.       — Я не Стив, мотивационные речи — не мой конек, — голос Барнса прозвучал как-то виновато. — Давайте просто сделаем то, что должны. Будьте осторожны, держитесь рядом, помогайте друг другу, — все же произнес он. — У нас две цели. Вернуть то, что потеряли. И сохранить, что имеем.       Их с Пенни взгляды встретились. Паучиха сморгнула слезы. Они снова переглянулись, и Наташа деланно-бодро попрощалась:       — Мы на минутку.       Механизм машины времени пришел в движение. Зашевелились лепестки, загораясь голубоватым свечением, платформа слегка затряслась от увеличивающейся нагрузки, просторное помещение наполнил тихий, нарастающий гул, затем голубоватый свет вспыхнул ярче, и ангар опустел.

2012 год, Нью-Йорк, Манхэттен

      Скотт был прав насчет того, что хроносдвиг непредсказуемым образом влияет на организм. Пенни едва не упала, успев ухватиться за покореженную машину. Все тело ощущалось как-то странно, а желудок нещадно крутило. Муравей усмехнулся, глядя на позеленевшую девушку.       — Ты в порядке? — обеспокоенно нахмурился Джеймс, который и сам выглядел немногим лучше. Пенни рассеянно кивнула. Постепенно ее отпускало, и она могла оглядеться. Они находились в каком-то переулке, и на самом деле, разрушенный из-за вторжения Читаури Манхэттен узнать можно было с трудом. Пенни довольно смутно помнила тот день. Вторжение прешельцев застало ее дома: она не пошла в школу из-за больного живота. Они с Мэй взяли документы и ценные вещи, сели в машину и самостоятельно эвакуировались, покинув город, едва в небе появились инопланетные корабли. Воспоминания об этом были далеко не самыми приятными. Паркер тогда всерьез испугалась, не предполагая даже, что всего через пару лет ее укусит генномодифицированный паук, а еще через некоторое время она по своей воле вернется в этот день с помощью машины времени. Ну и бред.       Откуда-то издалека доносились отголоски стихающей битвы. Похоже, Мстители разобрались с угрозой. Тем лучше.       — Хорошо, — кивнул Джеймс. — Доктор Беннер, отправляйтесь на Бликер-стрит. Мы остаемся здесь. Помните: без лишних движений. Не шумим, следим за временем, — напомнил парень. Брюс шутливо отдал ему честь, давая понять, что все помнит и готов к работе. Внезапно на соседней улице раздался оглушительный рев, а через мгновение мимо переулка, в котором они оказались, пролетел автомобиль. Следом за ним появился и виновник торжества: Халк остановился, продолжая реветь, а затем помчался дальше, круша все на своем пути.       Доктор Беннер прикрыл глаза ладонью, чтобы не видеть этого.       — Какой стыд. Я прошу прощения, — пробормотал он.       — Все в порядке, доктор, — приободрила его Пенни. Ответом ей послужила виноватая улыбка, после чего они наконец распрощались, и Брюс удалился в сторону Бликер-стрит.       — Ладно, а у нас какой план? — поинтересовался Скотт, нетерпеливо подпрыгивающий на месте. В голове у паучихи все еще звенело, но она напомнила:       — Нам надо в башню Старка. Наташа говорила, что скипетр Локи с камнем разума и Тессеракт можно перехватить там сразу после битвы. Мы со Скоттом поднимемся в гостиную на жилом этаже, а ты заходи снизу, Бак.       Джеймс согласно кивнул, и все трое двинулись к башне. Сейчас она выглядела весьма потрепанной: вместо сверкающей надписи «Старк» осталась только одна буква, что было весьма символически. Пенни старалась унять дрожь в коленях и подготовиться к тому, что сегодня ей придется столкнуться с Тони. С Тони, который еще даже не слышал ни о какой Пенни Паркер.       Девушка сжала зубы. Нельзя давать волю чувствам. Сначала — дело, и уже потом, вернувшись на базу Мстителей, она закроется в своей спальне и вдоволь наплачется, позволив эмоциям выплеснуться. Вне зависимости от того, получится у них или нет. На подходе к башне они разошлись. Джеймс направился в здание корпорации через главный вход, а Пенни, облачившись в броню Железного Паука с уменьшившимся Скоттом на плече, просто поднялась к жилому этажу. Она не стала надевать любимый красно-синий костюм. Во-первых, он лишал ее возможности быстро изменить внешний вид, что могло пригодиться для маскировки, а во-вторых, был слишком ярким и заметным, в отличие более темного железного костюма. Светить спандекс не хотелось.       Потребовалось некоторое время для того, чтобы проникнуть внутрь, но Пенни успела достаточно хорошо изучить башню за то время, что провела здесь. К горлу подкатил ком, когда она тихонько прокралась в коридор и высунулась в гостиную.       Он был здесь.       На нем была футболка с Led Zeppelin, и он выглядел прекрасно даже не смотря на то, что только что сражался и едва не пожертвовал собой, чтобы спасти мир. Сердце паучихи, кажется, замерло. Она никак не могла поверить в то, что видит своими глазами. Это был Тони. Живой, здоровый, разве что немного уставший. Он говорил что-то, шутил… Его губы изгибались в улыбке, его глаза сверкали. Он был так близко. Сделать всего несколько шагов — и можно было бы обнять его. Живого. Настоящего. Прижаться к его плечу, почувствовать ласковый поцелуй в висок.       Пенни сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Этот Тони такого жеста бы не оценил: он ее не знает. Она для него — чужой человек, который каким-то образом пробрался в его дом, и будет лучше, если они не будут разговаривать и он даже не заметит ее присутствия. Так будет лучше для всех. И для миссии. Паркер несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь вернуть себе душевное равновесие. Это не ее Тони. Но она здесь как раз затем, чтобы вернуть себе своего. Нужно сосредоточиться и не отвлекаться.       В гостиной кроме Старка были остальные Мстители. Соколиный Глаз, который тоже рассыпался в пыль вместе со своей семьей. Капитан Роджерс. Наташа, Тор и Халк. Все они возились с богом обмана, братом Тора, Локи. Пенни в очередной раз поразилась тому, насколько братья были не похожи между собой. На этаж поднялись агенты ЩИТа.       — Это еще кто такие? — раздался в наушнике тихий голос Скотта. Пенни вздрогнула: она вообще забыла о том, что уменьшившийся Лэнг сидит у нее на плече.       — Агенты ЩИТа, — отозвалась она. — Вообще-то, ГИДРы, но Мстители тогда об этом не знали, — поясняет девушка, наблюдая за тем, как присутствующие в гостиной спорят о чем-то, толкаясь вокруг кейса с Тессерактом и скипетра Локи. Она еще раз обводит взглядом собравшихся и внезапно сталкивается глазами с Локи.       Бог обмана открывает рот, но Тор его тут же затыкает, надевая ему на лицо что-то вроде высокотехнологичного намордника. Но сердце Пенни все равно успевает пропустить удар. Локи продолжает с любопытством смотреть на паучиху, но сказать что-нибудь и тем самым выдать ее, уже не может.       — Лэнг, — зовет она. — Прыгай в чемодан. Дождись, пока они спустятся на первый этаж, переберись на Старка. Нужно будет забраться к нему в реактор и устроить небольшое короткое замыкание. Воспользуемся паникой, и я заберу кейс, — шепчет она.       Муравей пикирует вниз и ныряет в кейс как раз вовремя. Кейс запирают, его забирает Тони, и Мстители загружаются в лифт. Халк не помещается, и с грохотом несется вниз по лестнице. На другом лифте уезжают агенты ЩИТа со скипетром. Пенни медленно считает про себя до пяти, возвращаясь к окну, чтобы успокоиться.       — Джеймс, скипитр в лифте, — сообщает она, стараясь не слишком торопиться, пока спускается по стенке вниз. Сердце гулко стучит, кровь шумит в ушах, но Паркер в который раз приказывает себе успокоиться и просто делать то, что должна. Но она все еще думает о Тони. Господи, если бы только она могла просто остаться здесь, рядом с ним. Послать все к черту.       Паучиха пробирается в комнату охраны, вырывает дверцу одного из шкафчиков, мельком подумав о том, что Хэппи наверняка ужасно разозлится, когда увидит это. Эта мысль вызывает у нее нервную усмешку. Девушка торопливо переодевается и выходит в вестибюль. Как раз вовремя: из лифта выходят Мстители с Тессерактом, и Пенни опять не может оторвать взгляд от Старка.       — Эй, Дюймовочка, — шепчет она. — Старк здесь. Начинай.       — Понял, внедряюсь в тело Старка, — отзывается Скотт. Пока они болтают, в двери корпорации входят люди в костюмах. Они преграждают путь Мстителям, не позволяя покинуть башню.       — Можно узнать, куда вы идете? — с презрением в голосе интересуется один из мужчин, выглядящий, как кто-то особенно важный. Отвечает ему Тор:       — Обедать, потом в Асгард. А вы кто?       — Александр Пирс, начальник как бы начальников Ника Фьюри, — поясняет богу Тони раздраженно. От одного только звука его голоса у Пенни подкашиваются предательски ноги, а в голове становится пусто. Ее глупое сердце просто не понимает, почему Пенни просто не может подойти к нему сейчас, и мозг упрямо твердит, что это не тот Тони, которого паучиха знает и любит.       — Господин секретарь, попрошу, — цедит сквозь зубы Пирс, пока Пенни борется со своими чувствами, стоя чуть в стороне и наблюдая за происходящим. — Настоятельно требую сдать пленника мне.       — Локи ответит перед Одином, — возражает Тор.       — Сначала перед нами, Одину придется потерпеть, — бросив на бога раздраженный взгляд, настаивает на своем Пирс. Ну и неприятный же он тип. Пенни даже рада, что не была с ним знакома. — И пожалуйста кейс, он уже семьдесят лет принадлежит ЩИТу, — добавляет госсекретарь.       — Ускорься, Стюарт Литтл, — бормочет Пенни. Пирс тем временем вцепляется в кейс, но Старк не спешит его отпускать, и в итоге они просто толкаются нелепо на месте, перетягивая кейс туда-сюда, и каждый не собирается уступать другому.       — Он же не умрет? — обеспокоенно уточняет Лэнг.       — Да давай уже! — рявкает Паркер. На самом деле, она довольно смутно представляла себе, какие последствия ждут Тони из-за замыкания в реакторе, но надеялась, что ничего серьезного не случится. Как раз когда она думает об этом, Тони хватается за сердце и падает на пол, выпуская кейс из рук. Металлический чемоданчик прокатывается по полу прямо к ногам паучихи. Она торопливо наклоняется, чтобы поднять его, и разворачивается, чтобы покинуть башню как можно скорее.       Ее сбивает с ног резко открывшаяся дверь пожарной лестницы.       Пенни больно ударяется об пол, не говоря уже о том, как сильно ее приложил Халк, вылетевший с лестницы в вестибюль. Девушка шипит сквозь сжатые зубы, пытаясь подняться, и судорожно оглядывается в поисках выпавшего из ее рук кейса. Возле валяющегося на полу в другом конце холла Тони собралась толпа, Пирс требует врача, люди паникуют. Локи, оставшийся без присмотра, на Старка не смотрит.       Он наклоняется и хватает Тессеракт из открывшегося от удара кейса, а затем просто исчезает.       Все происходит слишком быстро и точно не так, как планировалось. Вот как раз и то, о чем Пенни больше всего беспокоилась: непредвиденные обстоятельства, к которым никак нельзя подготовиться. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Тессеракт увели прямо у них из-под носа.       — Кажется, этого в плане не было, — слышит она голос Лэнга в наушнике.       — Мы все запороли, — шипит Пенни.       — Скипетр у меня, — вклинивается в разговор Джеймс. — Что у вас там происходит? — интересуется парень, но прежде чем Пенни успевает что-либо сказать, он добавляет тише: — О, черт. Я не Локи и драться с тобой не хочу, — судя по всему, он обращается уже к кому-то другому. Пенни наконец удается подняться на ноги. В голове опять звенит, только кажется, даже сильнее, чем после прыжка в прошлое через квантовое измерение. Еще бы.       — Скотт, идем, — устало зовет Пенни, ковыляя к боковым дверям, чтобы не проходить мимо Тони, который уже очнулся после сердечного приступа.       Они с муравьем ждут возвращения Барнса в том же переулке, куда перенеслись из будущего. Пенни, опустив голову, сидит на бордюре и пытается справиться со своей тревогой.       Этого стоило ожидать, верно? Они же команда дебилов, верно Фьюри говорил. У них вечно все идет не так. Иногда это просто мелкие неприятности, а иногда из-за этого «не так» гибнут люди. Вот и теперь ничего у них не вышло. Облажались в очередной раз. Как и всегда.       Тело ноет после незапланированного столкновения с Халком. Пенни хочется расплакаться, и она до боли кусает губы, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Есть только одна вещь, которая волнует ее больше, чем провал, и это встреча с Тони. Девушку все еще трясет, когда она снова и снова прокручивает мысленно его образ, который всего полчаса назад был таким реальным, осязаемым, живым. Его теплые глаза, усмешка, бархатный голос. Все, что стало далеким призраком, воспоминанием, размытым во времени.       Она знала, что встретится с ним здесь, но оказалось, что подготовиться к этой встрече было невозможно.       Раздаются знакомые шаги, и вскоре в переулке показывается Джеймс со скипетром в руках. Пенни поднимает на него глаза и отмечает про себя, что Барнсу, как не странно, идет держать в руках скипетр Локи. Эта мысль вызывает у нее горькую усмешку.       — Простите, задержался. Встретил Стива, — сообщает Белый Волк хмуро. — А где Тессеракт? — осмотрев девушку и Скотта, спрашивает Джеймс. Пенни поджимает губы:       — Мы облажались.       — И что будем делать? — вздыхает Баки, садясь рядом с ней на бордюр.       — Дай в себя прийти, — огрызается паучиха. — Меня шандарахнуло Халком.       Ей тут же становится стыдно за эту вспышку, но она ничего не может поделать с защитной реакцией. Ей больно, стыдно и страшно, она снова чувствует себя неудачницей, понимает, что всех подвела. Идиотка.       — Локи увел Тессеракт, — решает ввести Джеймса в курс дела Скотт. — Камешек нам никак не достать. И что теперь? Нам нужно собрать все шесть камней, не будет шести, ничего не получится, — бормочет он, расхаживая из стороны в сторону. — Все зря, все старания напрасно, — муравей раздраженно пинает какой-то мусор, сжимая губы в тонкую полоску. Джеймс наблюдает за ним, затем осторожно интересуется:       — Может, есть еще какие-то варианты?       — Какие варианты, чувак? — вспыхивает Скотт. — У нас по одной частице на каждого, ясно? Никуда больше не прыгнуть, иначе домой не вернемся!       Он продолжает ходить по переулку, заламывая руки и не находя себе места от досады, злости и разочарования. Пенни притягивает колени к груди и кладет на них голову, поворачиваясь к Джеймсу, лишь бы не смотреть на нарастающую истерику Лэнга. Она и сама бы с радостью сейчас паниковала и билась головой о стены, только толку от этого не будет.       Между бровей Баки — тревожная складка. Он напряженно о чем-то размышляет несколько долгих минут, затем неуверенно произносит в полголоса:       — Думаю, есть один вариант разжиться частицами и добыть Тессеракт.       — Что ты сказал?       Скотт резко останавливается на месте, во все глаза уставившись на Барнса. Тот пожимает плечами, не отрывая взгляда от паучихи.       — После того, как ЩИТ расформировали, большую часть архивов организации передали нам с Эдди. Я изучал их в свободное время, там много всего интересного, — продолжает парень, аккуратно подбирая слова. — Кажется, есть небольшой период времени, когда Хэнк Пим еще работал на ЩИТ и Тессеракт был у них, и, если я правильно помню, на военном объекте в Нью-Джерси можно найти частицы и камень.       Сердце Пенни падает куда-то в желудок. Нехорошее предчувствие щекочет где-то внутри, а на затылке приподнимаются тревожно волоски.       — О чем ты? — спрашивает она.       — Просто доверься мне, Пенни, — просит Джеймс. — Я помню координаты базы, на ней проходил подготовку Стив, прежде чем стать Капитаном Америка.       — Вы про что? — Скотт нетерпеливо дергается, переводя взгляд с паучихи на Барнса и обратно. — Мне-то скажите тоже! — требует он.       Джеймс поднимается на ноги и протягивает скипетр муравью.       — Скотт, доставь скипетр на базу.       — А вы куда? — хмурится Лэнг. — Нет, — отрицательно машет он головой, отказываясь верить в то, что они и впрямь выкинуть что-то подобное. — Ну нет, ясно? Это дурной, дурной план. Если не выгорит, вы там и застрянете!       — Спасибо за поддержку, пискля, — усмехается Пенни, тоже вставая со своего места. Тело все еще болит. Да уж, после еще одного хроносдвига ей будет явно хуже, чем после первого. Слава богу, что сейчас у нее с доктором Беннером хорошие отношения: еще одного удара от него она точно не переживет.       — Слушай, сержант, это звучит как полное дерьмо, эта твоя идея, — Скотт встает между ними, упирая руки в бока. — Не впутывай в это моего товарища-насекомое хотя бы. Давай я с тобой отправлюсь, идет?       Пенни смотрит на Лэнга, как на идиота.       — Пауки — арахниды, Скотт. Никаких товарищей-насекомых, — хмыкает она. Лицо муравья пораженно вытягивается, и он поворачивается к Джеймсу в поисках поддержки:       — Чувак, она всегда была такая противная?       Джеймс игнорирует его, глядя паучихе в глаза, в которых плещется сомнение. Он поднимает запястье, на котором надет хрононовигатор, и она делает то же самое. Сержант вводит нужные координаты сначала на своем устройстве, затем — на Пенни. Снова поднимает на нее глаза и спрашивает тихо, едва шевеля губами:       — Ты мне доверяешь?       — Да, — не раздумывая, кивает Пенни. Они одновременно нажимают кнопки пуска и исчезают, оставляя Лэнга в переулке одного. Перед прыжком Паркер думает о том, насколько тщательно Джеймс изучал архивы ЩИТа, а также о том, что три года назад нашла там она.

1998 год, Нью-Джерси

      Сухой воздух раскален так, что дышать почти невыносимо. Берцы солдат, бегающих по площадке, поднимают клубы желтой пыли. На военной базе кипит жизнь: люди в форме и в гражданской одежде спешат куда-то, громко разговаривают друг с другом, выглядят серьезными и озабоченными своими проблемами. Пенни в очередной раз осматривается, и взгляд ее останавливается на солдатах, которые перестали бегать и теперь отжимались.       Это так странно, находиться в точке времени, где она никогда не была. Сейчас середина лета девяносто восьмого, значит, до появления на свет Пенни Паркер еще около месяца. А она уже здесь. Дышит этим пыльным воздухом, ходит по этой земле, прогретой жарким солнцем. Пенни усмехается от неясной тоски, колящей сердце.       — Господи, я будто снова в сороковых, — ворчит Баки, отряхивая военную форму, которую они несколько минут стащили со склада. Пенни смеется тихо, переводя взгляд на парня. На самом деле, ему невероятно идет.       — Тебе очень идет, — озвучивает паучиха свои мысли, но Джеймс только кривится, поправляя фуражку. Пенни тоже пришлось переодеться: ее футболка и джинсы, а тем более костюм паука привлекали бы слишком много нежелательного внимания. Поэтому на ней теперь красуется лаборантский халат и брюки от военной формы, которые пришлось перевязать веревкой на талии, чтобы не сваливались — подходящего по размеру ремня на складе они не отыскали. Зато длинные штанины прекрасно скрывали неуместные в этом времени кеды. — Ладно, ты хоть примерно представляешь, где может быть Тессеракт? — спрашивает она, снова озираясь по сторонам. Территория базы просто огромная, а то, что они ищут, может быть буквально где угодно.       — Вряд ли на полочке в кабинете прапорщика, — хмыкает Барнс, хмурясь от недовольства и яркого солнца, слепящего глаза.       — Где бы ты спрятался, если бы был фашистской организацией на базе ЩИТа? — Пенни понижает голос. Джеймс косится на нее, и девушка тушуется: — Эм, прости, — спешно извиняется она. — Ну так, есть идеи?       — У всех на виду я бы спрятался.       Джеймс кивает на треугольную постройку, напоминающую убежище, и они направляются туда. Пенни приходится торопливо перебирать ногами, чтобы подстроиться под широкий шаг Барнса. Зато как органично он вписывается в окружение. Если бы она не знала, что он не отсюда, никогда бы не догадалась. Они заходят внутрь и сразу направляются к лифту. Похоже, это строение уходит глубоко вниз, в подземные этажи, судя по количеству кнопок в кабине лифта.       — Я проверю этажи, начиная с последнего, — говорит Джеймс тихо. — Найду лабораторию Хэнка Пима, заберу частицы. Тессеракт, скорее всего, на самом нижнем ярусе, на складе. Встретимся на улице, хорошо?       — Есть, сержант, — шутливо отдав честь, соглашается Пенни.       Лифт медленно ползет вниз. Такая непривычная скорость. Паркер пялится на двери лифта, размышляя о том, был ли мир настолько медленным, или же просто слишком ускорился к две тысячи двадцать первому году. Барнс прокашливается, привлекая к себе ее внимание, и паучиха вопросительно смотрит на него, повернувшись.       — Что такое?       — Мы можем не вернуться, — совсем тихо вдруг произносит Баки. — Но даже если мы вернемся, совсем не факт, что у остальных получится добыть другие камни. Я… я не хочу прощаться или вроде того, но ты же понимаешь, как сильно мы рискуем.       — Эй, — Пенни находит его руку и слегка сжимает, натыкаясь пальцами на холодный металл. Джеймс вздрагивает от прикосновения, но все так же упрямо смотрит перед собой, вытянувшись по стойке «смирно». — Все будет хорошо.       — Я должен сказать тебе кое-что.       Барнс поворачивается к ней, и сердце девушки вздрагивает. По спине пробегает дрожь. Она снова вспоминает о том, что Джеймс изучал архивы ЩИТа, и горло сдавливает тугой обруч. Среди сотни вариантов, если отбросить все остальные и оставить самый очевидный и невероятный, то именно он и будет верным. Пенни не хочет этого разговора. Но еще до того, как Джеймс открывает рот, она знает, что он скажет.       — Я был в том самолете, на котором разбились твои родители.       Слова повисают в душном воздухе тесного лифта. В потухших голубых глазах — непомерное чувство вины.       Пенни улыбается уголком губ и сжимает металлические пальцы крепче.       — Я знаю, — отвечает она. Глаза Джеймса пораженно расширяются. Они смотрят друг на друга, и Пенни продолжает улыбаться, чувствуя, как снова начинает ныть старая рана.       Барнс хочет сказать что-то еще, возможно, спросить, как давно и откуда паучиха знает об этом, но лифт внезапно останавливается, его двери разъезжаются, и внутрь входит женщина. Пенни резко одергивает руку, прежде чем незнакомка могла бы это заметить. Женщина подозрительно смотрит на пассажиров, затем нажимает кнопку нужного ей этажа. Дальше они едут в молчании, снова не глядя друг на друга. Женщина, проехав пару этажей, выходит. На следующем этаже Пенни и Баки расстаются. Она снова отдает ему на прощание честь, а он только поджимает губы.       Дальше она сама.       К счастью, Барнс оказывается прав: на самом нижнем этаже действительно находится хранилище, заполненное разнообразными ящиками и стеллажами. Пенни все еще немного потряхивает после разговора с Джеймсом, поэтому ей требуется некоторое время на то, чтобы успокоиться. Она включает на складе свет и осматривается. Картонные коробки и деревянные ящики ее не слишком интересуют, вряд ли Тессеракт хранят в открытом доступе. Пенни проходит дальше и замечает тяжелый металлический ящик. А вот это уже что-то интересное.       Паркер снова озирается по сторонам в поисках чего-нибудь, во что можно было бы переложить Тессеракт после того, как она, конечно, достанет его из ящика. На глаза попадается кожаный портфель. Не раздумывая, паучиха вытряхивает из него какие-то, непременно, важные документы, и возвращается к ящику. Решает не мудрить: приложив силу, просто отрывает крышку и сует в ящик нос. Вот и он!       Похвалив саму себя мысленно, Пенни аккуратно перекладывает свою находку в портфель и закрывает его. Вдохновленная успехом своей миссии, она уже было собирается уходить, как ее окликает мужской голос:       — Прошу прощения?       Пенни выпрямляется, пряча за спиной развороченный ящик и портфель, и глупо моргает, глядя на мужчину, стоящего в дверях. Сердце стучит так громко, что девушка не слышит собственных мыслей. Это еще хуже, чем встретить Тони в Нью-Йорке в две тысячи двенадцатом. Это во много, во много раз хуже.       — Я вас знаю? — хмурится Ричард Паркер, медленно подходя ближе.       — Не думаю, — пищит Пенни. — Я посетительница из МИТ, заблудилась немного, — быстро выдает она первую пришедшую на ум ложь. Ричард недоверчиво смотрит на нее, пока Пенни продолжает тупо таращиться на него.       — Посетительница из МИТ, — задумчиво повторяет Ричард. — И как зовут вас, посетительница?       — П… — она вовремя затыкается, прикусив язык. — Патриция. Патриция Барнс, — наконец представляется Пенни первым пришедшим в голову именем.       — Я Ричард Паркер, — как-то холодно улыбается он. — Что-то вид у вас бледноватый, Барнс, — прищуривается Ричард, не отрывая от лица девушки глаз.       — Так может, на воздух?       Этот Ричард выглядит немного моложе, чем тот Ричард, которого Пенни запомнила. У него модная стрижка, и одет он в щегольской пиджак с широкими плечами, а в руках у него небольшой букет белых лилий, которые выглядят немного уставшими. Видимо, Ричард таскается с ними по жаре уже довольно долго. Пенни словно оцепенела и никак не может оторвать взгляд от своего отца.       — Ау, — он машет ладонью перед ее лицом, и девушка смаргивает наваждение, поспешно кивая:       — Да, конечно. На воздух было бы неплохо.       Ричард хмыкает задумчиво. Они вместе покидают склад и идут по коридору обратно к лифту. Пенни старается не пялиться на отца слишком явно, но никак не может заставить себя перестать коситься на Ричарда. Что он вообще здесь делает?.. С другой стороны, его брат ведь работает на ЩИТ, а Пенни до сих пор не знала, чем занимался отец до того, как вплотную занялся совместным проектом с Норманом Озборном. Видимо, у него были какие-то дела с ЩИТом. Пенни задумчиво кусает губы, теребя ручку портфеля с тессерактом.       В лифте по-прежнему нечем дышать. Кабина ужасно медленно ползет наверх, пока у Пенни происходит невероятная внутренняя борьба. Ей хочется поскорее убежать от отца подальше, и вместе с тем — побыть рядом еще немного, поговорить. Она думает о том, что хотела бы спросить у него, но на ум не приходит ни одного приемлемого в такой ситуации варианта.       — Цветы, — задушено пищит Пенни, и ей тут же хочется хлопнуть себя по лбу. Капитан очевидность в деле. Наверное, Ричард думает, что она круглая идиотка. — У вас сегодня свидание? — пытается она спасти положение. Мужчина внезапно улыбается:       — Да. Моя жена в положении, а я все время на работе.       Желание удариться башкой становится сильнее. Ну разумеется. Сейчас лето девяносто восьмого, Марта Паркер беременна и вот-вот должна родить.       — Поздравляю.       — Спасибо.       Между ними снова повисает неловкое молчание, хотя наверное, неловко тут только Пенни. Она почти слышит, как шевелятся ее мозги в попытке придумать что-то для развития диалога. Ричард на нее не смотрит, но на его губах все еще блуждает улыбка. Похоже, он думает о жене.       — На каком сроке ваша жена? — не сдается Пенни.       — На таком сроке, когда я отвратительно жую, так что придется снова ужинать на кухне, — пожимает плечами Ричард, улыбаясь шире. Пенни пытается улыбнуться в ответ на шутку, но выходит какой-то оскал.       — Уже знаете, кто родится? Мальчик или девочка?       — Хорошо бы дочь, — задумчиво отвечает Ричард, и сердце Пенни отзывчиво екает. — Меньше вероятность, что станет моей копией, — невесело заканчивает мужчина свою мысль.       — Что же в этом страшного? — голос паучихи снова предательски срывается на сдавленное пищание, словно кто-то наступил на собачью игрушку. Ричард снова смотрит на нее, задумавшись на секунду, затем произносит будто бы нехотя:       — Скажем так. Интересы общества редко когда перевешивают мои собственные.       Пенни сглатывает. Лифт останавливается, двери разъезжаются в стороны. Девушка и мужчина вместе выходят из кабины и покидают здание. На улице солнце кажется еще более ослепительным после приглушенного желтого света в лифте и полумрака подземного склада. Паркеры одинаково щурятся.       В те моменты, когда Пенни размышляла о том, что Ричард — далеко не такой хороший человек, каким она привыкла его помнить, она никогда не думала, что он и сам это осознавал. На самом деле, Пенни своего отца совсем не знала. В этом нет ничего удивительного: когда он погиб, она была еще совсем ребенком, запомнила о нем не так много, и, взрослея, идеализировала его образ. Лепила из него какого-то сверхчеловека, на которого всегда хотела равняться. В подростковом возрасте у нее было много кумиров. Чего только стоят фигурки Железного Человека и Капитана Америка на полках в ее комнате в квартире тети и дяди. Но настоящим идолом для нее всегда был отец.       Она хотела быть такой же, как он, когда вырастет. Поэтому увлеклась наукой, поэтому старалась учиться, чтобы поступить в лучший университет и получить шанс достигнуть чего-то. Поэтому она приняла вызов судьбы, примерила красно-синий спандекс, стала Девушкой-Пауком. Все — в отчаянной попытке стать такой же великой, как папа.       Но папа великим не был.       Он был просто человеком. Умным и талантливым, но все же просто человеком. Со множеством недостатков. Он пропадал на работе, забывая о семье, он был готов жертвовать чем угодно во имя того, над чем трудился, если у него теплилась хоть малейшая надежда на то, что он сможет достигнуть немыслимого успеха. Но не будь он таким, не создал бы формулу лекарства, которое, пусть и спустя много лет после его смерти, но все же стольким людям помогло излечиться. Не появился бы тот проклятый паук, и не стала бы его дочь той, кем теперь была.       Пенни смотрела в спину Ричарду, стараясь поспеть за ним, и думала о том, что не было изначально никакой судьбы. Все это лишь результат чьих-то выборов. Ее, Тони, Фьюри, агента Колсона, Джеймса, Нормана, всех остальных.       И Ричарда Паркера.       Его выборы были самыми важными.       Лепестки белых лилий колышутся на ветру. Они такие ослепительные, что глаза болят, когда Пенни смотрит на них. Эти выборы переплетались между собой, один за другим, они создавали ту реальность, в которой Пенни барахталась, слишком часто полагаясь на случай. Боясь брать ответственность на себя. Ей казалось, что став Девушкой-Пауком, она принимала решения самостоятельно, но это было не так. Она лишь плыла по течению, училась быть ответственной, но так редко делала действительно то, что должна была и что хотела. Пока она думает, Ричард замедляет шаг, и Пенни догоняет его, теперь следуя нога в ногу.       — Насчет имен определились? — спрашивает она дрогнувшим голосом, не желая расставаться с ним сейчас. Словно хочет сказать что-то еще, но сил на это не находится.       — Если родится дочь, жена назвала бы Петра, — отзывается Ричард. Пенни кривится, представив на секунду, что ее будут звать иначе:       — Я бы еще подумала.       Ричард резко останавливается и смотрит на свою дочь внимательно, будто напряженно пытается что-то вспомнить. У Пенни по спине бежит холодок, но она одергивает себя: он не может ее узнать, она еще не родилась.       — Мы с вами точно раньше не встречались? — прищурившись, повторяет Паркер. Пенни поджимает губы, шумно выдыхая, и качает отрицательно головой. — Такое лицо у вас знакомое, — задумчиво бурчит себе под нос Ричард. Они продолжают смотреть друг на друга, и Пенни мечтает навсегда сохранить этот момент в своей памяти, запомнить отца таким. — Можно вопрос? — Ричард немного наклоняет голову на бок. Пенни приподнимает брови, показывая, что внимательно слушает. — У вас есть дети?       — Нет, — севшим голосом отвечает девушка. — Пока… пока нет.       — Жаль, — поджимает губы Ричард. — Думал, может, дадите какой-нибудь дельный совет. Не представляю, каково это — быть родителем, быть отцом. Иногда мне кажется, что я совсем к этому не готов. Может, мы поспешили, стоило подождать год или два? — его взгляд становится задумчивым и отстраненным, словно мужчина просто размышляет вслух, в то время как паучиха жадно ловит каждое его слово. Ричард вздыхает устало, и внезапно его губы растягиваются в той самой улыбке.       Той улыбке, которая так прочно въелась Пенни в память. Ласковой, нежной, чуть кривой, но безумно красивой. Улыбке, которая расцветала на лице Ричарда каждый раз, когда он говорил со своей маленькой дочерью. С которой он прощался, отправляясь с мамой в их последний рейс.       Сердце Пенни, кажется, замирает. Глаза щиплет.       — Знаете, она еще не родилась, а я уверен, что нет ничего, что бы я для нее не сделал. Я уже люблю ее, — произносит Ричард, продолжая улыбаться. — Я почему-то уверен, что будет дочка. — Мужчина задумчиво чешет подбородок, и его лицу постепенно возвращается привычное спокойное выражение. Он еще раз смотрит на Пенни. — Простите, заболтал я вас. Наверное, мне нужен отпуск, ни на чем не могу сосредоточиться, все думаю о ребенке, который скоро появится… Ладно, приятно было поболтать. Счастливо вам, Барнс.       Он отворачивается, чтобы уйти, и машет Пенни рукой, в которой зажат букет белых лилий.       — Ричард, — окликает его Пенни. Он замирает. — Все будет хорошо, — зачем-то говорит Пенни. — Спасибо вам за все, что вы делаете для науки. И за то, что еще сделаете в будущем.       Отец недоуменно смотрит на нее несколько секунд, но затем его взгляд смягчается, и он улыбается. Пенни чувствует, как в груди разливается тепло, согревающее лучше, чем солнце, лучше любого самого теплого пледа или камина, лучше всего на свете. Это тепло живое, яркое, настоящее.       Бессмертное.       Оно сильнее страха, сильнее боли, сильнее судьбы и времени.       Оно — любовь.

2014 год, Мораг

      Мораг — мрачное место. Повсюду черные камни и странные строения, и все вокруг словно источает запустение и тоску. Небо темное, затянутое фиолетовыми тучами, шумит холодный ветер, пробирающий до костей. Эдди кривится, глядя на эту картину.       Среди этого хмурого пейзажа выделяется блестящий яркий сине-оранжевый корабль Стражей Галактики, который уменьшили до размера игрушки перед отправлением команды на Мораг, а теперь вернули к исходному размеру, чтобы на нем Наташа с Небулой добрались до Вормира. Романофф крепко обнимает Эдди и Уэйда по очереди, прощаясь, и дает наставления:       — На рожон не лезьте.       — Не волнуйся, возьмем камень и сразу назад, — заверяет ее наемник.       — Вы тоже будьте осторожны, — напоминает Брок. — Неизвестно, что вас ждет на Вормире. Здесь хотя бы все понятно: сидим себе, ждем, пока Квилл объявится и приведет нас к камню, — усмехается он.       — Вам лучше спрятаться, — подает голос Небула, до этого молча наблюдавшая за прощанием друзей со стороны. — Не только вы и Квилл в две тысячи четырнадцатом здесь, — продолжает она. — За камнем охотились Танос, моя сестра и я.       Уэйд хмурится, глядя на киборга с раздражением:       — Ты только сейчас об этом говоришь? — вспыхивает он. Небула смотрит на него равнодушно, словно не утаила вообще ничего важного, решив почему-то не предупреждать своих вроде как товарищей по команде о возможной опасности заранее. — И где ты сейчас? — смирившись, интересуется Уилсон.       Небула открывает было рот, чтобы ответить, но внезапно замирает, а потом начинает дергаться, словно у нее случилось короткое замыкание.       — Что это с ней? — недоуменно спрашивает Эдди, подходя к киборгу поближе, и как раз вовремя. Ее ноги подкашиваются, и она падает на колени. Носитель симбиота придерживает Небулу за плечо, не позволяя ей рухнуть на землю.       — Похоже, закоротило, — пожимает плечами Наташа. Шпионка и Уэйд склоняются над Небулой, пытаясь понять, что с ней случилось.       Внезапно ее голова дергается, и из глаза вырывается широкий синий луч, в котором дрожит и рябит помехами изображение. Эдди отшатывается в сторону, узнав одного из тех, чьи лица с трудом можно различить в картинке, транслируемой Небулой.       — Это Танос, — шепчет Наташа. — Что происходит?       Все трое переглядываются, но ответа ни у кого нет. Несколько минут они молчат, наблюдая за Небулой.       — Время идет, — хмурится Уэйд, выпрямляясь. — Квилл может появиться в любой момент. Нам нельзя упустить камень.       — И что нам делать? — смотрит на него Романофф. Наемник задумчиво кусает губы.       — Пусть она остается здесь, мы за ней присмотрим, — принимает он решение. — Наташа? Ты справишься на Вормире сама?       Шпионка задумывается на секунду, но затем решительно кивает.       — Да. Не беспокойтесь. Приглядите за Небулой и не упустите Квилла, хорошо?       Все трое снова переглядываются. Носитель симбиота хмурится — Веному не нравится идея отпускать Наташу на Вормир одну, а Эдди не нравится эта ситуация в целом. Но время действительно поджимает, они не могут просто сидеть и ждать, пока Небула придет в себя.       Наташа снова кивает и идет к кораблю Стражей. Вскоре она скрывается внутри, и корабль медленно поднимается с поверхности Морага, покидая грустную планету. Эдди с Уэйдом остаются наедине с тишиной и сломавшейся Небулой, и становится еще более жутко.       — Ну, — усмехается Эдди, стараясь приободрить себя и друга. — У нас ведь не может все пойти по плану, так ведь? Будем разбираться с тем, что имеем.       — Да, придется.       Уэйд поджимает губы, глядя вслед кораблю Стражей Галактики, который исчезает из виду, покинув атмосферу Морага.