that's wrong

Чанёля будто окатили ледяной водой с ног до головы. Он на пару секунд перестал дышать, пытаясь понять смысл только что услышанного. Это такая глупая шутка? Если так, то совсем несмешная. – Бэкхён, – недоумённо пробормотал альфа, растерянно улыбаясь, – не шути так... – Я не шучу! – повысил голос парень, затравленно глядя на Пака. – Я и есть твой старший брат... Чанёль отпустил Бэкхёна, а тот сдавленно выдохнул, закрывая руками лицо. Омега ведь не хотел рассказывать, хотел до самого конца хранить эту тайну от юноши. Почему он снова нарушил данное себе обещание? Для чего? – Я сначала ничего не понимал, – тихо говорил Бён, – не знал, от чего так радостно на сердце было, когда я тебя совсем крохой брал на руки. Спустя несколько лет я впервые уловил твой запах, и с каждым годом чувствовал его всё отчётливее. Когда же я окончательно понял, что мы с тобой истинные, я... у меня не найдётся слов, чтобы описать своё состояние в тот момент. – Бэкхён задрожал и обхватил плечи руками. – Я пытался понять, что мне делать. Мне было страшно, и я не придумал ничего лучше, чем просто сбежать. Я до сих пор помню тот день... как я быстро собирал сумку, а ты кричал, плакал, просил меня не уходить, обнимал и прижимался ко мне. – Это какой-то бред. – ошарашено выдохнул Чанёль, хватаясь за голову. – Такого быть не может. – Я тоже на это надеялся. Однако, встретив тебя сейчас, удостоверился, что всё это – ебучая правда. – Бэкхён зажмурился, стараясь сдержать удушающие слёзы. – Я надеялся, что со временем обо всём забуду, или хотя бы эта правда не будет меня так тревожить. Но сейчас... Чанёль пошатнулся и сделал шаг назад, в замешательстве прикасаясь пальцами к губам. Он всё ещё не хотел верить в рассказ омеги, просто не мог поверить. Юноша медленно мотал головой, отступая всё дальше от Бёна, в его голове всё превратилось в кашу, мыслить здраво совсем не получалось. Омега, заметив, как увеличивалось между ними расстояние, испугался. Его начали одолевать противоречивые чувства: с одной стороны мысль о неправильности его отношений с родным братом, а с другой – чувства, появившиеся к истинному. – Чанёль... – дрожащим голосом окликнул альфу Бэкхён, медленно делая шаг к нему. – Что нам делать? – Я... – Пак в ужасе уставился на Бэка, вновь делая шаг назад, – я не знаю. Откуда мне знать? Я ничего не понимаю. Я так не могу... прости. Чанёль больше не смотрел на Бэкхёна, а крутил головой по сторонам в поисках своих вещей. Бён оторопело смотрел, как альфа быстро переодевался, и не верил во всё происходящее, как и в свои чувства. Паника начала накрывать с головой, и лишь одна мысль осталась в его голове, что набатом била по вискам. Парень на дрожащих ногах медленно подходил к альфе, тянул к нему руки, не замечая слёз на своём лице. – Чанёль, ты решил уйти?.. – всхлипнул омега. – Не надо, не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одного. – Прости... – выдавил Чанёль, аккуратно убирая тонкую кисть со своего плеча. Бэкхён неверяще мотал головой, вновь пытаясь ухватиться за альфу, однако тот увернулся от его прикосновений, уже направляясь в коридор. Парень пытался его остановить, заглянуть ему в глаза, а истерика подкатывала к горлу. Когда Пак уже положил руку на дверную ручку, чтобы выйти на улицу, Бэк схватил его за свободную и прижал её к себе, пытаясь утянуть юношу обратно вглубь комнаты. – Нет, – уже рыдал Бён, прижимая руку Чанёля со всей силы к себе, – не уходи, умоляю! Не оставляй меня! – Пожалуйста, отпусти меня, Бэкхён. – сдавленно произнёс Чанёль, выпутываясь из сильной хватки старшего. Чанёль пытался осторожно отстранить омегу, но не рассчитал силу, и запутавшийся в собственных ногах Бэкхён упал на пол. Попытки подняться на дрожащих ногах оказались безрезультатными, а потому он на коленях пополз к альфе, вытягивая руку вперёд, но остановился ровно в тот момент, когда услышал звук закрывающейся двери. В этот момент Бэкхён почувствовал, будто внутри него что-то оборвалось, и он обессиленно рухнул на бок, подгибая ноги и прижимая колени к груди. Дрожь усилилась, и Бён разрыдался пуще прежнего, не сдерживая хриплых криков. Бэкхён остался один. Он остался наедине со своими мыслями, эмоциями и чувствами. Этого он боялся больше всего на свете.

***

Бэкхён резко дёрнулся и простонал, не открывая глаз. Все мышцы болели, голова трещала по швам, и не было никаких сил, чтобы приветствовать новый день. Когда осознание всего начало постепенно возвращаться, Бэкхён от всего сердца пожалел, что вообще проснулся. Перевернувшись на другой бок, он почувствовал слабый аромат имбиря и тут же распахнул глаза, но, разочарованно выдохнув, вновь закрыл их. Омега помнил, как валялся посреди коридора и бился в истерике, накрывшей его с головой. Вчера он узнал, что такое безумие, это уж точно, и сейчас надеялся, что в состоянии аффекта не разгромил звукозаписывающую студию. Он даже не помнил, как оказался в комнате с музыкальными инструментами, как схватил ту самую дурацкую игрушку из тира, что сохранила ещё остатки аромата истинного, как прижимался к ней и шёпотом повторял чужое имя, то осыпая проклятиями, то признаваясь в нежных чувствах. И как он обессиленно повалился на футон, теряя сознание, он тоже не помнил. Зато во тьме под веками он сейчас отчётливо увидел побледневшее лицо Чанёля, исказившееся в ужасе и непонимании. Вспомнил, как альфа его оттолкнул в момент, когда Бэк больше всего нуждался в нём. Парень не винит младшего: по сути, они просто поменялись местами, и при мысли об этом Бён саркастично усмехнулся. Чанёль не виноват ни в чём, он даже знать не мог, насколько страшны те самые воспоминания, которых он лишился. Бэкхён планировал нести груз прошлого в одиночку, но вчера он осознал, что не может вынести его. Эта ноша оказалась неподъёмной, а под настойчивым взглядом альфы удержать рот на замке просто не получилось. Чанёль так сильно хотел знать, почему истинный отталкивал его, а теперь, зная всё без исключения, он рад этому? О чём он теперь думает? А что теперь делать самому Бэкхёну? Он расстался с Сэхуном, приняв одно из самых тяжёлых решений в своей жизни. Его моральное состояние сильно расшатала история об истинном блондина, но слабый лучик надежды ещё теплился, пока в порыве страсти омега не осознал всю неправильность ситуации. Тогда безумие и подступило в первый раз за тот вечер. Сейчас, когда эмоций уже не осталось, Бён задумался, а получилось бы у него переступить через эти мысли, дать совершиться его с Чанёлем слиянию? Если бы омега попытался сделать вид, что всё в порядке, сумел бы он в это позже поверить всем сердцем? И, в таком случае, проснувшись сегодня в ласковых объятиях истинного, был бы он счастлив, или сошёл бы с ума по-настоящему? Впрочем, какая к чёрту разница, как могло быть, если этого никогда не произойдёт? Бэкхён поступил так, как поступил, а теперь ему остаётся только принимать результаты и последствия своего выбора. Омега расстался с Сэхуном, чтобы быть с Чанёлем, но, в конечном счёте, остался один. Кто же в этом был виноват? Можно было бы свалить всё на дрянную судьбу, забавлявшуюся с Бэкхёном с самого начала. А можно было бы обвинить во всём самого Бэка, который сам выбрал свой путь. Возможно, поступай омега иначе, много собственной боли и вины за чужую можно было бы избежать, однако ему было страшно. Ему и сейчас всё так же страшно. Бэкхён натужно присел на футоне и поморщился, оглядывая комнату. Тишина давила сильнее чем обычно. Медленно поднявшись на ноги и подождав, когда пройдёт головокружение, он начал осматриваться в студии. Всё было на своих местах, ничего он в беспамятном состоянии не поломал, и это хоть немного радовало. Проверив мобильник на наличие пропущенных звонков и сообщений, он хмыкнул: никому он не был нужен вплоть до вечера, когда и проснулся. В коридоре на полке он заметил связку ключей с таким же, как и у самого омеги, брелоком с фестиваля. Преподаватель понимал, что оставаться здесь он не имел права, а потому, хмурясь и еле переставляя ноги, пошёл переодеваться и собирать свои скудные пожитки. Всё это время он поглядывал на телефон, обдумывая свои последующие действия. Звонить Чанёлю он не собирался из-за непоколебимого страха перед тем, что мог ему сказать альфа. И оставалось совсем немного вариантов. Пока он нехотя собирал футон и убирал его в шкаф, он всё продолжал думать об одном звонке. Когда же дело было сделано, Бэк остановился посреди комнаты, тупо глядя в выключенный экран телефона, в отражении которого можно было заметить помятое собственное лицо. На выдохе он поднёс телефон к уху с набранным номером и стал ждать. На удивление, ответили ему достаточно быстро. – Зачем звонишь? – раздался на том конце бесцветный голос. – Я бы хотел через тебя передать ключи от звукозаписывающей студии Чанёлю. – сухо ответил Бэкхён. – Ладно. Закончив этот короткий диалог, Бэкхён обессиленно опустил руку, сжимающую телефон. Он бы не хотел встречаться с этим человеком, однако, помимо причины, высказанной вслух, была ещё одна. Она не была какой-то невероятной, Бён всего лишь хотел честно поговорить с ним, задать вопросы, которые его мучали долгое время. Ещё раз обойдя всю студию, иногда надолго застывая на одном месте, вспоминая те чудесные моменты, успевшие запечатлеться в сознании, Бэк с сомнением уставился на плюшевого кота, улыбающегося омеге. Медленно наклонившись, он ухватил игрушку за одну лапу и потащил её по полу. Усадив её возле стены, он присел на колени и с тенью улыбки погладил серого кота по голове. Поджав дрожащие губы, он прикрыл ладонью глаза, стараясь не разреветься вновь. Отдышавшись и приведя сердцебиение в норму, он резко поднял голову и протяжно выдохнул, после чего с большим усилием поднялся на ноги и вышел в коридор. Обувшись, закинув рюкзак за спину, омега схватил связку ключей и вышел на улицу, стараясь более не задерживаться, не прощаться с этим местом слишком долго.

***

Бэкхён поёжился, хоть холодно ему не было, пока топтался перед входом в неприметную кофейню, где он должен встретиться с тем, с кем разговаривал часом ранее по телефону. Нервно теребя в кармане штанов связку ключей, он смотрел на сгорбившуюся спину мужчины, нетерпеливо дёргающего ногой, сидящего за столиком и ожидающего омегу. Как говорится, перед смертью не надышишься, но Бён отчаянно пытался это сделать. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и вошёл в помещение под звон стеклянного колокольчика, выполненного в японском стиле. Мужчина сразу обратил внимание на искрящийся звук и тут же обернулся, встречая парня непроницаемым взглядом и коротким кивком. Бэкхён медленно присел за столик напротив брюнета, ощущая, как начинают дрожать его руки. Чунмён напряжённо приосанился, начиная постукивать пальцами по поверхности стола. Бэкхён не поднимал глаз, боясь столкнуться с его взглядом, и нервно всматривался в чужие руки, замечая тонкое и изящное обручальное кольцо на безымянном пальце. – Как Чанёль? – тихо, почти шёпотом произнёс Бэкхён. – А ты как думаешь? – язвительно ответил мужчина, но, выдохнув, начал говорить спокойнее. – Заперся в комнате, на разговор не выходит. А я ведь сразу ему говорил с тобой не связываться, и почему он не послушал меня. – По-твоему, я виноват в том, что мы истинные? – усмехнулся Бэкхён, стискивая пальцы в кулаки. – Ты виноват в его нынешнем состоянии. – холодно резюмировал Чунмён. – Ты почему сразу не объяснил ему всё? Или вообще бы не говорил об этом, ведь ты сам просил меня молчать. – Я и не собирался говорить... Бэкхёна бросило в жар. А ещё в нём разгоралась злость. Чунмён говорил так, будто ничего особенного в их ситуации с Чанёлем не было. Будто бы, будь мужчина на месте Бэка, то сделал бы всё правильно. В отличие от неправильного Бэкхёна. Он ведь не просто так сбежал в свои тринадцать лет из дома. Не просто так оставил своих родителей вместе с младшим братом. Он сам горько плакал, пока всё больше отдалялся от родных, любимых и любящих людей. От счастливой семьи, которой они были до того самого момента. – Что тогда, что сейчас, – мужчина скривил губы, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула, – ты причиняешь только боль. – А что я должен был делать? – загнанно прошипел Бён. – Ты бы мог сначала поговорить с нами! – О, да что ты, – обманчиво улыбнулся парень, – и что, ты бы поверил, что мы с Чанёлём истинные? Как бы ты на подобные высказывания отреагировал? Я испугался вашей реакции, мне было страшно, что вы не поверите, а, может, посчитаете меня отвратительным! – Я не знаю, как бы отреагировал. – выдохнул Чунмён. – Но бегство – точно не выход. Ты хоть представляешь, что мы чувствовали? Мы не знали, жив ты или мёртв. Я винил себя, хотя причин не мог найти... Я чуть сам не умер от горя! Ты разрушил нашу семью! – Говоришь так, будто мне было легко принять это решение. Я был испуганным ребёнком... Почему Бэкхён должен чувствовать вину за то, что сбежал? Он хотел как лучше, и в своём бегстве только и видел решение этой проблемы. Ему было тринадцать, о каких сложных выборах могла идти речь? Как ему надо было преподнести эту информацию родителям, чтобы не сойти с ума от страха? Тогда ему казалось, что взрослые решат, что он просто неудачно пошутил. А, может, приняли бы правду, но что они с этим могли сделать? Тогда, маленький мальчик, тринадцатилетний омега представлял, как родители смотрят на него с ужасом, презрением и ненавистью. Ему казалось, что они сами его выгонят из дома, а потому покинул их первым. Но хуже всего было Бэкхёну от той мысли, что Чунмён не пытался его понять. Естественно, парень прекрасно осознавал, как было тяжело мужчине в тот период, однако, спустя столько лет, Бён надеялся лишь на это треклятое понимание. Он чувствовал вину перед мужчиной, сидящим напротив, но ведь ни в чём не был виноват. Он надеялся, что его позабудут и будут жить дальше счастливо. И он не виноват, что Чунмён так и не смог отпустить прошлое. – Ты только и говоришь о том, что я разрушил ваши отношения с Исином... – вздохнул Бэкхён. – А тебя никак не беспокоит тот факт, что мы с Чанёлем – истинная пара? Тебя это совсем не смущает? – Когда я это понял, то впал в шок, естественно. – пропустив мимо ушей первые обидные слова Бэкхёна, Чунмён нахмурился. – Я до сих пор не понимаю, как это возможно вообще. – А, может, я приёмный? – с глупой надеждой спросил омега. – Если бы это было так, стал бы я об этом молчать? – усмехнулся Чунмён. – Хотя, конечно, в таком бы случае мне было бы проще. Это стало последней каплей, которую сумел выдержать Бэкхён. Он резко вскочил, тяжело дыша, и вцепился в край стола пальцами. Омега испепеляющим взглядом посмотрел прямо в холодные и мрачные глаза мужчины, и ему захотелось закричать, разнести всю эту кофейню в пух и прах, ударить кулаком по этому безразличному лицу. – Почему ты так говоришь?! – стараясь хоть немного подавить вспышку гнева, проскрежетал парень. – Потому что мой сын из-за тебя страдает. – не шелохнувшись, ответил Чунмён. – Но я тоже твой сын! – не выдержав, закричал Бэкхён, уже чувствуя, как глаза начинают увлажняться. – Ты, – медленно поднимаясь со стула, мужчина смерил омегу небрежным взглядом, – Бён Бэкхён. А Чанмин для меня уже давно мёртв. Закипавшая злость в мгновение улетучилась, уступив место растерянности и горечи. Бэкхён приоткрыл рот и резко выдохнул, уводя взгляд в сторону. Такое услышать было больнее, чем представлял себе омега. Забравшись рукой в карман, он выудил из него связку ключей и положил её на стол перед Чунмёном. Не сказав больше ни слова, Бён быстрым шагом направился вон из кофейни, по пути до боли кусая губы, чтобы не разреветься от переполнявших его чувств. – И да, – резко бросил Чунмён в спину уходящему, – Исин хочет с тобой встретиться. Ничего не ответив, Бён бросился вон из кофейни, даже не понимая, куда ему бежать. Ему просто хотелось потеряться, исчезнуть. Сделать так, чтобы о нём забыли раз и навсегда. Обида жгла горло изнутри, пытаясь вырваться с криком, но он упрямо подавлял в себе эти обжигающие эмоции. Он устал от них, он не хотел более ничего чувствовать. Обида, злость, страх, одиночество, вина – всё это осточертело ему. Конечно, он знал, что ему надо быть сильным, что на этом жизнь его не закончится, что можно будет начать всё с чистого листа, как уже однажды он сделал. Но кто ему мог дать гарантии, что прошлое не вернётся, вновь начиная изнутри его убивать? Бэкхён зарычал и ускорился ещё сильнее, кусая губы почти до крови. Коктейль эмоций бил по вискам, ускорял сердцебиение до боли в груди, заставлял дышать чаще. Он понял, что только делал вид, что сильный, что готов справиться со всеми последствиями. На самом деле, сил не было, ему нужен был кто-то, особенно в это мгновение, кто поможет поверить в то, что всё будет хорошо. Тот, кто протянет руку ему, кто не оставит. Бэкхёну нужна была поддержка и понимание, потому что со втаптыванием себя в грязь он успешно бы справился сейчас и без чужой помощи. Взяв в руки телефон, он тут же позвонил Чондэ, ведь он остался единственным дорогим ему человеком в жизни. И он был тем человеком, в чьё нахождение в своей жизни Бён всё ещё верил. Он хотел верить в то, что Чондэ никогда его не оставит, что бы ни случилось. Омеге нужно было услышать голос своего друга, тогда ему точно станет легче. Но гудки шли, а ответа не было. Звонок сбросился, а Бэкхён, всё сильнее сжимая мобильник в руке, боролся с желанием со всей силы разбить его об асфальт. Он вновь набрал номер, вновь слушал гудки на том конце линии, и сдерживать эмоции с каждой секундой становилось тяжелее. Почему в такой момент Чондэ не отвечал? Он был нужен своему другу как никогда ещё в жизни. Омега сам сбросил звонок и, продолжая идти вперёд, вытирал рукавом кофты льющиеся слёзы. Весь мир вдруг резко сузился до него одного, всё вокруг перестало существовать. Он остался один, никого не было рядом. А есть ли смысл в таком существовании? Всё, чего Бэкхён добился – это потерял всех, кого он любил. И каждый раз, когда появлялся человек, к которому омега начинал тянуться, он, в конечном итоге, терялся в воспоминаниях. Родители, от которых Бэкхён сбежал. Мисс Бён, заменившая собой родителей, и навеки уснувшая спустя несколько лет. Сэхун, с которым идеальные отношения оказались на самом деле совсем не идеальными. Чанёль, истинный Бэкхёна, но ещё и младший брат, который не сумел принять такой правды. А теперь ещё и Чондэ, всегда приходивший на помощь, но, возможно, уставший от своего неправильного друга и его неправильных действий. Резко завибрировавший телефон немного рассеял ту тьму, что сгустилась вокруг парня и не давала ему ничего видеть перед собой. Он поднял мобильный и облегчённо выдохнул: ему звонил Чондэ. Не замечая, что вышел на проезжую часть, Бён остервенело начал вытирать слёзы, но, прежде чем успеть ответить на звонок, он услышал громкий сигнал и застыл, в ужасе поворачивая голову в сторону на всей скорости несущегося на него автомобиля.

***

Сэхун закрыл глаза рукой, потирая виски, откинулся на стул и чуть отодвинулся от рабочего стола. Голова соображала плохо, работать совсем не хотелось, однако в подобные моменты он предпочитал заниматься именно этим, чтобы не впасть в апатию совсем. Минсок неустанно следил за другом, взволнованно поджимал губы и, прищурившись, вновь перемещал взгляд на свой монитор. Альфа медленно со вздохом поднялся и подошёл к небольшой кухоньке, располагавшейся в том же самом помещении. Заварив себе кофе, он развернулся к Минсоку, оперевшись рукой о столешницу, сделал глоток и сморщился от противного вкуса. – Когда это ты стал пить кофе без молока и подсластителей? – даже не оборачиваясь на друга, беззлобно хмыкнул парень. – А я думаю, почему так горько. – усмехнулся в ответ О. – Тебе горько от эмоций, – выдохнул Сюмин, разворачиваясь на стуле, – а ты ещё решил горечи себе добавить. Встав со своего рабочего места, омега подошёл к Сэхуну и забрал у него кружку, тут же доставая из мини-холодильника пачку молока. Добавив его, он закинул пару ложек сахара в кофе и размешал. Благодарно улыбнувшись, альфа принял свой напиток обратно. Минсок легко подпрыгнул и уселся на столешницу, склонившись и внимательно наблюдая за блондином. – Сэхун, – Минсок еле заметно улыбнулся, – я знаю, почему ты изменился. После того случая изменился и я сам. Но это ведь не означает, что ты должен сдерживать все эмоции в себе. Тебе сейчас грустно, и нужно наоборот выпустить из себя всё это, чтобы стало легче. Сэхун молча прикусил губу и опустил взгляд, всматриваясь в своё еле различимое отражение в кружке. Сделав глоток, он выдохнул и покачал головой собственным мыслям. Минсок успел привыкнуть к тому, что его давний друг мало говорит и эмоционально закрыт, но его это всегда беспокоило. Он не пытался лезть со своими нравоучениями, пока тому не стало совсем плохо. Однако, если бы он заранее знал обо всём, то и не чувствовал бы вины за то, что ничем не помог ему. Просто Сэхун всегда предпочитал рассчитывать только на свои силы, а чужая помощь была для него сродни признанию в слабости. – Тебе сейчас плохо, я это чувствую. – вновь заговорил Ким. – Если ты с головой нырнёшь в работу, это поможет, но только на время. Да и мне больно смотреть на тебя такого. – Ничего, я переживу. – вяло улыбнулся О, положив руку на плечо омеги. – Тогда пережил, и сейчас тем более переживу. Правда... – Сэхун запнулся на слове, но выдохнув, продолжил, – такое ощущение, что я всё ещё не могу отпустить... – Потому что ты хранишь это в себе, – Минсок положил ладонь альфе на грудную клетку в области сердца, – вот здесь. А ещё в голове. Чтобы отпустить, нужно прочувствовать, вытащить из себя все эти эмоции, а не сдерживать в себе. – Возможно, ты прав... Сэхун почувствовал вибрацию в кармане штанов и вытащил мобильный, тут же начиная хмуриться. Ему звонил Чондэ, друг Бэкхёна. Неужели омега ещё не рассказал ему о том, что они с Сэхуном расстались? О мотнул головой и сбросил звонок. У него не было желания разговаривать с кем-либо сейчас, не считая своего друга, а уж особенно с теми, кто должен был остаться в прошлом. Однако экран телефона тут же зажёгся из-за очередного звонка, снова притягивая внимание Сэхуна. Альфа вновь сбросил, но уже не так уверенно, задумываясь, не могло ли чего произойти. Чуть позже, не успел Сэхун сделать глоток кофе, пришло сообщение. Всё-таки отпив горячего напитка, О открыл сообщение, и в одно мгновение перестал дышать, а кружка выскользнула из его руки, тут же разлетаясь осколками по полу. – Твою мамочку, Сэхун! – от испуга воскликнул Минсок, тут же спрыгивая со столешницы и начиная собирать осколки. – Прости, Минсок-хён, – пробормотал Сэхун, сжимая девайс в руке, – мне... я... Мысли разбежались, и в голове стало пусто. Сэхун судорожно вдохнул и бросился в коридор, быстро надевая кроссовки и хватая ключи от машины. – Что случилось-то? – выбежал омега, но вопрос тревожно повис в воздухе, ведь от блондина уже и след простыл.

***

Чанёль пролежал всю ночь в своей комнате в родительском доме, но он не спал, не думал, а лишь равнодушно смотрел в потолок. Лишь когда первые лучи солнца окрасили комнату в кроваво-красный оттенок, альфа будто ожил. Он уселся на кровати и переместил свой взгляд на стену перед собой, глубоко дыша и начиная попытки трезво осмыслить всё то, что узнал. Бён Бэкхён – его истинная пара. Но также Бён Бэкхён – Чанмин, его страрший брат. И как такое могло произойти? Может, они ошиблись? Но ведь человек может ощутить только аромат истинного, никого более. А, может, они всё-таки не родные братья? А если родные, то что тогда? Пак нахмурился и начал искать свой телефон, когда же он нашёл его, то полез в интернет. Альфа хотел узнать, бывали ли уже подобные случаи в мире. Не могли же они с Бэкхёном быть единственными, с кем судьба так решила пошутить. И действительно, их случай оказался не единственным, правда, на различных форумах Пак нашёл истории не о родных братьях и сёстрах. Один человек писал, что они с двоюродным братом разъехались по разным странам тут же, как только поняли, что они истинные, чтобы никогда в жизни больше не пересекаться и забыть это как страшный сон. Другая история рассказывалась девушкой, и в ней сестра с троюродным братом решила попробовать создать семью, и у них даже родился на свет полностью здоровый малыш. Историй было немало, и все с разными финалами. Но ни одной истории о родных, кровных родственниках. Возможно, люди боялись порицания, а, возможно, их с Бэкхёном случай действительно первый в этом мире. Как бы то ни было, мыслей и вопросов в голове стало лишь больше. И самый главный вопрос – как им быть дальше – всё ещё оставался нерешённым. Вспоминая состояние Бэкхёна, когда Чанёль трусливо сбежал, юноша тяжело выдохнул, поморщился и закачал головой. Он поступил ужасно по отношению к омеге, но в тот момент альфа даже не понимал, что делает. Он даже не помнит, как добрался до родительского дома и молча ушёл в свою комнату, запираясь изнутри. Ему всего лишь нужно время, чтобы принять невероятно тяжёлую правду об их прошлом. Только вот, о прошлом ли? Ведь Бэкхён продолжает оставаться родным ему братом, и его побег этого никак не изменил, как и его новое имя. Чанёль думал об этом почти весь день, никак не обращая внимания на попытки его папы поговорить с ним. Только поздним вечером Чанёль кое-как встал с кровати, открыл дверь и вышел из комнаты. Альфа принял душ, после чего почувствовал себя легче, и направился на кухню. Он не ел почти весь день и чувствовал себя ослабленным, правда, кусок в горло до сих пор не лез. Медленно жуя безвкусный ужин, он услышал, как открылась и почти сразу захлопнулась входная дверь. Вскоре на кухню зашёл Чунмён и облегчённо выдохнул, когда увидел своего сына. Присев за обеденный стол, он мягко улыбнулся Чанёлю, на что юноша в ответ лишь безэмоционально кивнул. Мужчина почувствовал дискомфорт, но продолжал сидеть перед сыном, нервно поглаживая свои руки. Спустя минуту молчания, он достал из кармана ключи от звукозаписывающей студии и положил их на стол. Чанёль, узнав предмет, нахмурился и взглянул на брюнета. – Ты виделся с Бэкхёном? – Да, он хотел передать тебе ключи. Альфа кивнул и вновь замолчал, буравя взглядом связку ключей. – Как он? – тихо спросил Пак. – Почему тебя это интересует? – закатил глаза Чунмён. – Потому что он – мой истинный. – в голосе юноши звучала сталь. – А ещё он – мой старший брат... Это даже высказать вслух было тяжело. Чанёль откинулся на спинку стула и закрыл глаза руками, шумно выдыхая. Это никак до сих пор не могло уложиться в его голове. Чунмён болезненно нахмурился и опустил голову, кладя руки на стол и переплетая пальцы между собой. Никто не мог принять такую правду, всем было тяжело. – Забудь его. – как можно мягче произнёс Чунмён. – Так будет легче. – Я так не могу. – Если захочешь – забудешь. – А ты сам забыл? – Чанёль устало вздохнул и опустил руки. – Папа, ты сам до сих пор ничего не забыл. Именно поэтому ты всегда такой грустный. – Я... – мужчина облизнул пересохшие губы. – Я долго, но упорно старался позабыть и жить дальше. Но теперь он вновь появился, и мне стало только хуже от этого. Ты не представляешь, какую боль утраты я пережил тогда. – Но ему тоже было больно, пойми это. – Чанёль сжал кулаки и зажмурился, вспоминая образ Бэкхёна. – Когда мы с ним встретились, он тоже вновь ощутил ту боль. Я только сейчас осознал, как ему было тяжело. Зная то, что он пытался скрыть, я начинаю понимать Бэкхёна и каждое его слово, каждый его поступок. Он – не плохой человек, и не заслуживает твоей ненависти. – Чанёль, ты не знаешь, через что я прошёл. – горько усмехнулся Чунмён. – Представь себе: ты теряешь своего драгоценного сына, не понимаешь, почему так произошло. Каждый день в течение долгого времени ты надеешься на чудо, что всё вернётся на круги своя, ваш дом снова станет тем светлым и счастливым местом, в которое захочется возвращаться. Но время идёт, а ничего не меняется: твой любимый муж больше не улыбается тебе, а твой младший сын потерял память. Вы с любимым пытаетесь поддержать друг друга, но когда встречаетесь взглядами, тут же вспоминаете тот кошмар. И так на протяжении нескольких лет. И ты начинаешь понимать, что как прежде уже не будет. Вы решаете разойтись с истинным, похоронить надежду на совместное будущее... и на то, что старший сын жив. В итоге ты начинаешь всё с чистого листа, по крайней мере, очень сильно стараешься. Находишь человека, с которым снова пытаешься построить семью. Чонин ведь очень хотел ребёнка... но я не сумел его этим осчастливить. Потому что я боялся повторения истории. Я винил себя во всём! – Чунмён не сдержал слёз и сипло выдохнул, начиная растирать мокрые дорожки по щекам. – А потом... потом оказывается, что тот, кого ты похоронил, жив. Твой старший сын жив. И все страхи, все твои действия, всё, к чему ты пришёл – это всё было напрасно. Я люблю Чонина, своего мужа, но чувства к Исину так и не прошли, я действительно не могу забыть его! Не могу забыть, как мы были счастливы. И какое счастье – ожидание ребёнка. И я уже никогда не смогу это ощутить, и Чонин тоже, если будет рядом со мной. Никто из нас не заслужил той участи, которая нам досталась. Под таким углом Чанёль никогда не смотрел на своего папу и на его чувства. Ему стало ещё тяжелее морально. Он встал из-за стола и подошёл к горевавшему омеге, аккуратно опускаясь рядом с ним на колени и обнимая его. Чунмён прав – никто не заслуживал такой участи. Во всей этой истории нет виновных – одни пострадавшие. – Папа, я понимаю. – зашептал Чанёль, прижимаясь к мужчине и силясь не заплакать самому. – Но жизнь не стоит на месте. Все мы ещё можем быть счастливы. Просто нужно идти дальше, не оглядываясь назад и не сожалея ни о чём. Человек ведь сам выбирает свой путь. – Ты похож на своего отца. Исин тоже всегда старался смотреть с оптимизмом в будущее. – сквозь слёзы улыбнулся Чунмён, погладив сына по голове. – Но, Чанёль, ты сам уже выбрал свой путь?.. – Нет. – с грустью усмехнулся альфа. – Я весь день об этом думал, и пришёл к выводу, что не имею права выбирать его в одиночку. – Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив. – Я буду счастлив, обещаю. Чанёль почувствовал утешение, его сердце более не сжималось от боли при мыслях о Бэкхёне. Альфа и сам не мог объяснить, что именно дало ему чувство успокоения, но теперь он точно мыслил здраво. И понимал, что они с истинным должны обсудить свои дальнейшие отношения, какими именно они будут. Чанёль хотел знать, какой Бэкхён видит их дальнейшую жизнь, вместе или порознь. Альфа должен увидеть его, чтобы понять, чего он хотел бы сам. Вместе они смогут выбрать этот путь. Телефон Чанёля, лежащий на столе, завибрировал, и буквально через секунду раздалась мелодия. Пак осторожно поднялся, взял мобильник в руки и, обнаружив, что ему звонил Бэкхён, улыбнулся. – Бэкхён, я как раз... – начал было Чанёль. – Чанёль! – прервал альфу чужой истеричный голос, совсем не похожий на голос омеги. – Преподаватель Ким?.. – сведя брови к переносице, непонимающе пробормотал Пак. – Бэкхён... – голос Чондэ прерывался хриплыми вздохами. – Его сбила машина! Он... – Он жив?! Чанёль сжал сильнее телефон, ощущая, как начинают дрожать его руки. Сердце было готово остановится в любую секунду. Почему это произошло? Почему всё это происходит с ними? Неужели судьбе недостаточно того, что они пережили? Почему тот выбор, который совершает каждый из них, приводит к таким результатам? Чанёль боялся услышать ответ на свой вопрос, его сковал страх, безумный страх. А вдруг он больше никогда не увидит улыбку на лице Бэкхёна? А вдруг он никогда не сможет больше услышать его смеха и смущённого «дурак» в свой адрес? Что, если последний раз, когда они видели друг друга, останется тем, когда Чанёль его оттолкнул? – Его оперируют сейчас... – глухо прошептал Ким. – Ничего неизвестно...

***

Чанёль не помнил, как выбежал из дома, как в принципе добрался до больницы. Он не мог нормально объяснить девушке, сидевшей на ресепшене, что ему нужно. А ему нужно было лишь знать, что с Бэкхёном. Когда же его всё же поняли, он не дослушал объяснения до конца, тут же срываясь с места. Коридор больницы был тихим и очень длинным, казалось, что он вовсе никогда не закончится, а Пак будет бежать по нему до конца своих дней. Но всё же вдалеке он увидел сгорбившегося и закрывающего лицо руками преподавателя по вокалу, сидящего на скамейке. Чанёль рвано выдохнул и ускорился. Рядом с Чондэ нервно расхаживал взад и вперёд высокий и бледный до ужаса блондин, смотря себе под ноги и напряжённо сцепив руки за спиной. Ким заслышал приближающегося студента и поднял на него покрасневшие от слёз глаза. Он тут же встал и, как только Чанёль подошёл к нему, обнял его, начиная дрожать всем телом. Пак обнял красноволосого парня в ответ, пытаясь успокоить его и самого себя. – Что произошло? – хрипло произнёс Чанёль. – Бэкхёна сбила машина, – вместо Чондэ тихо заговорил Сэхун, останавливаясь. – Он не заметил, как вышел на проезжую часть, а водитель просто не успел остановиться на высокой скорости. Его экстренно доставили в больницу, сейчас делают операцию. У него несколько переломов, в том числе рёбер, возможно разрыв лёгкого, сломана нога и повреждение печени. – Сэхун поднял тяжёлый взгляд на Чанёля. – Врачи сейчас не могут дать никаких прогнозов. Чанёль запрокинул голову и вымученно зажмурился, сильнее прижимая к себе Чондэ. Он более не видел смысла сдерживать в себе эмоции и заплакал, с ужасом думая о том, что их всех ждёт дальше. Бэкхён ведь не может умереть, он ведь не оставит тех, кому он дорог? Он был прекрасным человеком, который не заслуживал всего, что ему уготовила судьба. Прошло больше часа, а Чанёлю казалось, будто он выплакал всё, что вообще было в нём. Никто из них троих так и не ушёл, продолжая дожидаться вердикта врачей, однако никто к ним до сих пор не подошёл. Время всё шло, нервы были на пределе. Они молчали, каждый обитая в своих собственных мыслях, переживаниях и страхах. Пак в который раз стёр слёзы и украдкой взглянул на Сэхуна, бывшего парня Бэкхёна. Альфа так ни разу и не присел и уже еле стоял на ногах, его побледневшее лицо, нервно дёргающийся глаз прекрасно выдавали сильные переживания. А на Чондэ и лица не было, он обессиленно сидел рядом с Чанёлем и изредка шумно вздыхал, постоянно ёрзая на месте и сжимая руку юноши в своей. Наконец, спустя долгое и мучительное время, из операционной вышел врач и подошёл к молодым людям. По его лицу нельзя было точно предугадать, чем закончилась операция. Мужчина устало потёр виски и выдохнул, тут же поднимая взгляд на напряжённых альф. Чанёль сильнее сжал чужую руку в своей, Чондэ с проблеском надежды смотрел на хирурга, а Сэхун подошёл ближе к ним впервые за всё время. – Мы сделали всё, что смогли... – прикрыв на мгновение глаза, произнёс молодой мужчина. Чанёль, только услышав эти слова, широко распахнул глаза и резко встал, начиная тяжело дышать. Врач хмуро посмотрел на юношу и мотнул головой. – Молодой человек, вы хоть дослушайте меня до конца. – устало хмыкнул мужчина. – Всё, что могли – мы сделали. Бён Бэкхён находится сейчас в стабильном, но крайне тяжёлом состоянии. Сейчас его переведут в реанимацию, и будем надеяться, что не последует ухудшений. – Крайне тяжёлое состояние – это какое? – мрачно поинтересовался Сэхун. – Он лежит в коме. – кратко ответил хирург, после чего добавил. – Крайне повезло, что его быстро доставили. Если бы немного промедлили, он мог умереть как на хирургическом столе, так даже и не добравшись до больницы. Немного потоптавшись и поняв, что к нему вопросов больше нет, врач вскоре покинул молодых людей. Сэхун, державший всё это время себя в руках, обессиленно опустился на скамейку и тихо заплакал, закрывая трясущимися руками лицо. Чондэ подсел поближе к нему и крепко обнял, до боли искусывая свои губы. Чанёлю показалось, что он здесь лишний, потому отошёл от парней, останавливаясь перед окном. Солнце успело скрыться за горизонтом, уступая место луне и редким звёздам, скрывающимся за облаками. Пак тяжело выдохнул и коснулся лбом прохладного стекла, закрывая глаза. Никаких мыслей не было в голове, лишь пустота. Время, проведённое в ожидании, забрало все силы, как физические, так и моральные. И оставалось лишь молиться и надеяться, что на этом жизнь Бэкхёна не оборвётся. Ведь ему же есть, ради чего возвращаться?.. Когда эмоции у всех троих стихли, они вместе направились на выход из больницы. Выйдя на свежий воздух, Сэхун глубоко вздохнул и взглянул на Чанёля. Он его видел лишь один раз, когда забирал Бэкхёна из ресторанчика, в котором тот весело проводил время со студентами. Тогда он не придал значения увиденному и услышанному, но позже, мысленно возвращаясь туда, Сэ осознал значение некоторых действий и вопросов со стороны Чанёля и его одногруппницы. О понял, насколько был глуп, когда до последнего пытался удержать Бэкхёна рядом с собой. Всё же истинность – это дар свыше, он это знал как никто другой. И знал, насколько крепка эта связь. – Чондэ, – обратился Сэхун к преподавателю, – держи меня в курсе всех новостей, пожалуйста. – Да, конечно. – кивнул Ким. На прощание О обнял красноволосого парня, после чего обратил внимание на стоявшего рядом юношу. Блондин протянул ладонь Чанёлю, и тот чуть неуверенно пожал ему руку. Кивнув парням, альфа пошёл в своём направлении, оставляя их вдвоём. Чанёль искоса глянул на преподавателя, который с шумным вздохом вытащил из кармана пачку сигарет. Юноша, когда находился в родительском доме и услышал страшные вести, ни о чём не мог думать и вообще с собой ничего не взял: он тут же прыгнул в машину и на всех парах помчался в больницу. – Угостите сигаретой, преподаватель Ким? – Да, конечно. Благодарно кивнув, Пак вытащил из протянутой пачки сигарету, а Чондэ помог ему прикурить. Они стояли чуть в стороне от главного входа в больницу и оба смотрели в небо, будто пытались отыскать падающую звезду и загадать одно единственное желание. Город начинал засыпать, и на улице стояла вязкая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом листьев от слабых порывов ветра. – Преподаватель Ким, я на машине, так что могу вас подвезти до дома. – Спасибо, сейчас я точно от этого не откажусь... – Как вы думаете, – Чанёль затянулся и выдохнул сизый дым, после чего с горечью посмотрел на парня, – Бэкхён очнётся? – Я очень на это надеюсь. – поджав губы, Чондэ опустил голову. – Если он умрёт, я не переживу этого.

***

Когда синий спорткар подъехал к нужному дому, Чондэ с неуверенностью взглянул на дверь парадной, после чего перевёл взгляд на юношу, напряжённо вглядывающегося куда-то перед собой. Красноволосый парень вообще переживал, насколько беспроблемно студент будет водить машину в его нынешнем состоянии, но всё обошлось, и они спокойно доехали до его дома. Правда, отпускать Чанёля одного ему стало страшно, да и, честно говоря, самому Киму сейчас оставаться в одиночестве совсем не хотелось. Он подумал о том, что, возможно, они друг другу смогут сейчас помочь. – Не хочешь выпить? – предложил Чондэ, улыбнувшись одними уголками губ. – Очень хочу. – невесело усмехнулся Пак, заглушая мотор машины. Чанёль с интересом оглядывал просторный светлый коридор квартиры преподавателя и чувствовал себя не слишком уверено. Они с Кимом никогда не общались, даже значимую часть времени конфликтовали, если можно так выразиться. До того, как Чанёль повстречал Бэкхёна, преподаватель Ким вёл у них занятия по вокалу. В те времена студент ничего не знал о Чондэ, ведь они виделись лишь на парах, но и неприязни к друг другу тогда тоже не было. А после – раздражение было обоюдным, и только после фестиваля всё стало чуточку лучше, взгляд преподавателя смягчился, резких слов в сторону юноши больше не произносилось. Сейчас же, как казалось Чанёлю, на эфемерном уровне, они сблизились, и, возможно, только они друг другу могли помочь пережить это страшное и отчаянное время. Квартира преподавателя была безупречно чистая, Чанёль даже и предположить не мог, что Чондэ так на самом деле педантичен. Здесь было как-то по-особенному уютно и тепло: приятные глазу цвета, наличие текстиля в виде мягких подушек и пледов, стены квартиры были увешаны картинами и фотографиями. В спальной комнате над рабочим столом Пак нашёл композицию фотографий, на которых запечатлелись яркие эмоции двух счастливых друзей. – По мнению Бэкхёна, – Чондэ с нежностью смотрел на снимки, – очень важно запоминать подобные моменты, а фотографии могут помочь с этим. На фотокарточках сохранились прожитые моменты, которые действительно хотелось запомнить. На одном из снимков Чондэ с Бэкхёном в компании других ребят отмечали получение аттестатов. Тогда Ким закончил своё обучение в университете и, конечно же, без второкурсника Бёна тот вечер не мог пройти. На самом снимке Бэкхён игриво смеялся, открыв бутылку шампанского, которую он же заранее специально растряс, а Чондэ, облитый алкоголем, в шоке смотрел на друга. На другой фотографии Бён с закрытыми глазами сидел на бортике ванны, пока Чондэ с серьёзным видом прокалывал иглой-катетером ему бровь. Ещё был снимок, где друзья в прыжке запечатлены на пляже, а за их спинами медленно поднималось яркое солнце из-за горизонта. Также был изображён Новый год, когда они сидели на кухне, держа в одной руке наполненные стопки, а другой размахивали бенгальскими огнями и пели. На ещё одной фотографии – снова получение аттестата, но в этот раз поздравляли уже Бэкхёна, за которым бежал Ким с садистской улыбкой на лице и с бутылкой шампанского в руках. И на всех остальных фотографиях два парня веселились, восторженно улыбались, беззаботно смеялись. Чондэ очень любил и ценил время, проведённое с Бэком, часто вспоминал и те случаи, которые не были запечатлены на этих снимках. У него в принципе было очень много воспоминаний, связанных с другом, и каждое из них – бесценно. – Я теперь жалею о том, что отказался от затеи Бэкки обклеить всю стену нашими совместными фотографиями. – горько усмехнулся Чен, отходя от рабочего стола. Молодые люди прошли на кухню, Чондэ достал два небольших стакана и бутылку соджу, после чего открыл дверь на балкон, пропуская юношу вперёд. Чанёль с интересом осматривал небольшую открытую террасу под навесом. Здесь были размещены парочка мягких кресел с деревянными ножками и подлокотниками, небольшой столик между ними, на котором стоял глиняный подсвечник в виде морды кота и стеклянная пепельница, а ещё было много растений. На балконных перилах размещались корзинки с цветами, а к потолку возле стены были прицеплены кашпо с различными лианами. Тишина вокруг, разбавляемая редкими голосами птиц, вкупе с обстановкой успокаивали. Чондэ уселся в одно из кресел и жестом пригласил юношу занять место рядом. – У вас очень уютно, преподаватель Ким. – располагаясь в соседнем кресле, выдохнул Чанёль. – Можно просто Чондэ. – нахмурился альфа, поставив стаканы на столик и открыв бутылку соджу. – А за это надо сказать спасибо Бэкки. Пак внимательно следил за тем, как красноволосый парень разливал алкоголь, после чего поставил бутылку на пол, взял один из стаканов и сделал глоток, морщась. Студент последовал его примеру и наконец расслабился в кресле, смотря то на небо, то в свой стакан. – Моя квартира была очень пустой и безвкусной, – продолжил Чондэ, – до того, как здесь поселился Бэкхён. Ты знаешь, как мы с ним познакомились? – Нет, Бэкхён почти никогда не рассказывал о своём прошлом. – Тогда он только поступил в университет. – вздохнул Ким, предаваясь сладким воспоминаниям. – Почти в самом начале года, я, сидя в курилке со своей компанией, услышал, как они обсуждают какого-то первокурсника и ржут. Когда я начал расспрашивать, они мне задали вопрос, заметил ли я разноцветные стикеры, которыми обклеили информационную доску в холле. Позже я на них обратил внимание. Текст был на них написан от руки, и стало ясно, что так позабавило моих знакомых, – Чондэ коротко хохотнул, – некий первокурсник, Бён Бэкхён, искал человека, живущего в собственной квартире и готового приютить его. А вместо арендной платы он предлагал готовить, убираться, стирать и всё в таком духе. И мне, честно говоря, стало интересно, что это за Бён Бэкхён. То ли маленький наглец, то ли попавший в беду человек. И в первую нашу с ним встречу, я почувствовал что-то... что-то такое, что в тот момент объяснить не мог. Он не выглядел каким-то идиотом с большим самомнением, но и несчастным тоже не казался. Мой интерес ещё больше возрос, поэтому я согласился на его условия, и мы стали жить вместе. Он никогда не скрывал свои эмоции, был открытым и до умопомрачения восторженным. Он был таким светлым человеком, что ты и сам невольно начинал ему открываться. И кто бы знал, что ему пришлось пережить в прошлом... – Он вам рассказал, что мы – родные братья? – совсем тихо спросил Чанёль, сжимая стакан в руках. – Так, значит, он и тебе рассказал... – Чондэ вновь сделал несколько глотков соджу. – Бэкхён рассказал о вашей ситуации в тот день, когда ты увидел нас в кофейне недалеко от университета. Позже он поведал, как прошло его детство в приюте после того, как он сбежал из дома. До тех самых пор мы никогда не разговаривали о прошлом, потому что было заметно, что эта тема его ужасно пугает. И я никогда не понимал, почему же Бэкхён так радуется, казалось бы, обычным вещам, а всё оказалось донельзя простым: он был лишён возможности заниматься тем, что для нас казалось обыденным. Он пробовал всё, что только можно было, поэтому всегда соглашался на предложенные мной шалости, например, покраска волос, прокол пирсинга, ночные гуляния по городу, и именно так здесь появились цветы. Бэкки однажды в нетрезвом виде зашёл в круглосуточный цветочный, а вышел уже оттуда с какой-то разновидностью монстеры, название которой я не запомнил. Он сказал тогда, что всегда мечтал завести свой маленький сад, и, конечно же, одним растением это всё не закончилось. Когда Бэкхён съехал к Сэхуну, он не сумел забрать цветы с собой, а у меня рука не поднималась выкинуть их, поэтому я до сих пор продолжаю ухаживать за его мечтой. – Ему очень повезло с таким другом как вы, Чондэ. – еле заметно улыбнулся Чанёль, допив соджу и поставив стакан на столик. – Я не уверен в этом. – поморщился Чен. – До того, как его сбила машина, он мне звонил, а я не слышал этого. Может быть, если бы я сразу ему ответил, можно было избежать аварии. – Не вините себя, – мотнул головой Пак, – если кто и виноват, то я. Прошлым вечером Бэкхён рассказал мне о том, что мы – братья. А я как последний трус сбежал, оставив его в тяжёлом эмоциональном состоянии. Если бы я остался с ним... – По сути, – преподаватель допил соджу и достал бутылку, вновь наполняя стаканы, – всё, что происходит – это всё глупые стечения обстоятельств, приводящие к ужасному финалу. – Лучше сказать и нельзя было. – невесело усмехнулся юноша, чокаясь бокалами с Чондэ. – Но я очень сильно надеюсь, что настоящий финал окажется счастливым. – Я тоже... Дальше молодые люди молча пили и смотрели в звёздное небо. На улице стало прохладно, а лёгкий ветер играл в листьях пышных растений. Чанёль понял, что совсем мало знал о Бэкхёне, но после рассказов Чондэ, он ничуть не поменял своего мнения о нём. Его друг произнёс по истине правильные слова, ведь омега действительно будто источал свет, из-за чего многие к нему тянулись, но при этом он тяжело переживал своё прошлое, с которым справиться было невероятно трудно. Чанёль закрыл глаза, чувствуя, как влага скапливается в уголках глаз. Постоянные мысли о Бэкхёне убивали его изнутри, и альфа знал, что Чондэ чувствует себя точно также. Сейчас они молча разделяли своё горе, просто находясь рядом, и уже в этом ощущалась негласная поддержка. Пак подумал о Сэхуне, который тоже был сегодня в больнице, и который был единственным пытавшемся скрывать свой страх за судьбу омеги. Юноше стало интересно, этот парень сейчас тоже делил свою боль с кем-то, запивал её алкоголем, или же делал вид, что всё в порядке? – Честно говоря, – нарушил тишину Чанёль, – я не ожидал увидеть сегодня бывшего Бэкхёна. – Когда я звонил ему сообщить эту новость, то не имел понятия, что они расстались. – на выдохе ответил Ким. – Он уже потом мне об этом сказал, когда приехал. Он же мне сказал позвонить тебе, а я был в таком шоке от всех этих новостей, что не соображал вовсе. Номера твоего у меня не было, а потому Сэхун каким-то образом достал у мед работников сломанный телефон Бэкки, вытащил из него симку, вставил в свой, а потом дал мне мобильник, когда уже набрал тебя. Так что, если бы не он, ты до сих пор оставался бы в неведении. – Чондэ закачал головой, после чего влил себя очередную порцию соджу и цокнул языком. – Мы с Бэкки виделись буквально на днях, а после события начали сменять друг друга со скоростью света. Да даже во второсортных дорамах история не разворачивается так быстро! – А разве быстро? – поджал губы Чанёль. – Сколько времени потребовалось Бэкхёну, чтобы разобраться в себе? – Ему было трудно сделать выбор по очевидным теперь уже вещам, не вини его. – Нет, я вовсе не виню его. И никогда не винил. Я и сам не знаю, сумел бы сделать этот выбор на его месте. – Значит, – вздохнул Ким, – ты поменял своё решение после того, как узнал правду? – Честно говоря... – юноша сделал большой глоток и поморщился от обжигающего горло напитка. – Нет. Дело даже не в моём решении, а в чувствах. И чувства у меня остались такими же. Я влюбился в Бэкхёна, и это факт. А ещё я знаю его как свою истинную пару, а как брата даже не помню. У меня в принципе не было никаких воспоминаний о нём как о кровном родственнике. Но мысли о том, что наши отношения неправильные, честно говоря, гложут меня, а Бэкхёна даже сильнее. И, если он очнётся... если я смогу с ним поговорить, то надеюсь, мы вместе решим, что нам делать дальше. – Ты хороший парень, Чанёль. – улыбнулся Чондэ. – Надеюсь, ты не сильно злишься, что изначально я противился вашему сближению. Думаю, теперь ты понимаешь, по какой причине я так поступал. Для меня Бэкхён – самый близкий и родной на всём этом свете человек. Он был и остаётся первым и единственным, кого я подпустил к себе так близко. Не сказал бы, что у меня проблемы с доверием, но по какой-то причине мне всегда было хорошо одному, и мне никогда не нужны были близкие друзья. Но Бэкки... он всегда казался каким-то другим, и мне впервые в жизни захотелось с кем-то сблизиться. Ты уж прости за то, что я сейчас скажу, – Чен поджал губы и усмехнулся, – но для меня Бэкхён как младший брат, которого хочется всегда оберегать и защищать. И я думал, что защищаю его от содеянных в будущем ошибок, когда советовал не сближаться с тобой. – А можно ли быть уверенным в том, что то, что для тебя является ошибкой, то и для других будет являться тем же? Правильно, неправильно... мне кажется, всё субъективно. – Ох уж эта диванная философия... – фыркнул Ким. – Это всё алкоголь? – Скорее всего... – Впрочем, – выдохнул парень, закрывая глаза и полностью расслабляясь в кресле, – это неплохо. Я будто вернулся в прошлое на десять лет назад, когда так же любил обсуждать вопросы, ответы на которые за всё время существования человечества так и не были найдены.

***

Чондэ предложил Чанёлю переночевать во второй спальне, которую когда-то занимал Бэкхён. В комнате было пусто, а тишина в ней звоном отдавалась в висках. Альфа улёгся на кровать, на которой когда-то спал его истинный, упёрся взглядом в потолок, в который когда-то и Бэкхён смотрел, думая о чём-то своём. Сон не шёл, а мозг продолжал травить мыслями и образами. В ту ночь никто не мог уснуть. Последующие дни проходили словно в тумане. Чондэ вместе с Чанёлем каждый день приходили в больницу, надеясь услышать хорошие новости, однако новостей не было никаких. Бёну не становилось лучше, но и хуже тоже. Врач говорил, что это хороший знак. Пусть лучше не будет изменений, нежели произойдёт ухудшение состояния. Но как это могло радовать?.. Чанёлю очень сильно хотелось увидеть Бэкхёна, сильнее было только желание обнять его и поговорить, услышать его голос. Каждый день начинался и заканчивался мыслью, а сможет ли альфа это сделать. Впрочем, он был не один такой. И Чондэ, думающий о том же самом, был поддержкой для студента. Они постоянно проводили время вместе и разговаривали, правда, скорее, говорил преподаватель Ким, а Чанёль его слушал. Друг Бэкхёна постоянно говорил о нём, об их совместной жизни и самых запоминающихся моментах. Он постоянно улыбался, рассказывая очередную историю, смеялся с их безумности, а иногда горько и отчаянно плакал. Но ему становилось легче, пребывая в этих воспоминаниях. А Пак был только рад узнать, каким был Бэкхён во времена учёбы, как он жил и чем дышал. Так юноша узнал, что, оказывается, у омеги есть татуировка за ухом. Друзья просто шли мимо тату-студии, и Бэк предложил зайти. В конечном счёте, оба сделали маленькие татуировки: омега набил за ухом небольшие клавиши пианино, а Чондэ – то, что принято называть нотой у обычных людей, никак не связанных с музыкой. Чанёль удивился этому факту, а после ещё больше удивился, когда преподаватель по вокалу показал саму татуировку. Работа была сделана тонкой иглой и располагалась на боковой части среднего пальца левой руки, между ним и указательным. Такое действительно было сложно заметить, если не вглядываться. Чондэ ещё вспомнил случай, когда они вместе убегали от полицейских, вызванных недовольными хозяевами квартир, когда под их окнами молодые парни слишком сильно расшумелись. И Чондэ, вспоминая, как Бэкхён увлечённо знакомился и общался со стражами правопорядка и другими задержанными в изоляторе временного содержания, до сих пор поражался его жажде знаний. И Ким надеялся, что жажда жизни у его друга была также сильна. Наконец, спустя неделю, врач дал разрешение перевести Бэкхёна в обычную палату, и теперь Чондэ с Чанёлем могли его навещать. Однако врач также дал понять, что в любой момент состояние может как улучшиться, так и ухудшиться. И остаётся только ждать. Молодые люди очень нервничали, прежде чем в первый раз зайти в палату и увидеть лежащего в коме омегу. Ким растерянно хлопал глазами, глядя на своего друга, которого почти не узнавал. Чанёль медленно прошёл вглубь помещения и, не удержавшись на ногах, обессиленно упал на колени рядом с постелью. Некогда молочная кожа приобрела серый оттенок и будто стала тоньше, на руках, уложенных поверх одеяла, и на лице некрасивыми пятнами расползались гематомы, кости выпирали сильнее обычного, а грудная клетка будто не вздымалась от дыхания. Да и дышал Бэкхён с помощью аппарата для искусственной вентиляции лёгких. Вокруг постели – куча других приборов, тихо пищащих наперебой, и различные капельницы для поддержания организма. Чанёль рвано выдохнул и положил руку на чужую ладонь, казавшуюся непомерно холодной, после чего аккуратно сжал её. Чондэ, опомнившись, дёрнулся и мотнул головой, после чего двинулся к молча роняющему слёзы юноше, встав рядом с ним и положив руку на плечо. Смотреть на такого Бэкхёна было страшно, и казалось, что всё это – какой-то дурной сон, хотелось поскорее проснуться. – Бэкхён... – подняв покрасневшие глаза на бледное и исхудавшее лицо омеги, Чанёль печально улыбнулся. – Если ты меня слышишь, пожалуйста, просыпайся. Не покидай нас...