that's wrong

Выбрав одно из многочисленных кафе, открывшихся на территории университета, преподаватели со студентами соединили два столика, дабы расположиться одной большой компанией. Миловидная девушка в костюме горничной подошла к ним и ярко улыбнулась, учтиво поклонившись. Меню было достаточно простое, поэтому молодые люди не слишком долго определялись со своим выбором. Медленно вечерело, но погода, на удивление всем, продолжала радовать, а солнце – согревать. Бэкхён сидел рядом с Чондэ и Джэсоном, а напротив него занял место Чанёль. Бэк изредка бросал косые взгляды на истинного и хмурился. Ему казалось, что юноша с лавандовыми волосами после похода на страшный квест, созданный в стенах университета, был чем-то мысленно занят. И его думы были не самыми радужными, судя по грустным глазам и поджатым губам. Омега уже подумал о том, что нужно будет поговорить с ним до начала их концерта и узнать, что не давало покоя студенту. Невероятно быстро вернулась официантка и начала расставлять перед молодыми людьми закуски и лимонады. Пока она щебетала над ними, Бён прикусил губу, глядя, как девушка то и дело мягко касалась широкого плеча альфы, и наклонялась к столу именно рядом с ним, чтобы поставить очередную тарелку или бокал. Чондэ, заметив раздражённый взгляд друга, во всю наблюдавшего за ней, несильно ударил его по ноге своим коленом, обращая на себя внимание. Когда же брюнет посмотрел на него, Ким еле заметно вопросительно поднял одну бровь. Преподаватель по теории музыки лишь выдохнул и покачал головой, опуская взгляд вниз и скрещивая пальцы на руках. И правда, чего это он. Неужели приревновал? Что за глупости. – Кстати да, – спохватившись, произнесла официантка, всё так же мило улыбаясь и хлопая пушистыми ресничками, – в нашем кафе есть одно правило. – И какое же? – Наши гости должны сыграть в «yaja time». То есть, старшие и младшие меняются местами. – А это обязательно? – нахмурился Бэкхён в который раз. – Хён, – пухлые губы Кёнсу тронула загадочная улыбка, – ты что, боишься? – Вообще, это правила кафе. – пожала плечами официантка. – Но, конечно, заставлять я не буду. Девушка, тихо посмеявшись, отошла от их столика, а студенты обратили внимание на своих преподавателей, предвкушая отличное времяпровождение в кафе. Чондэ переглянулся с Бэкхёном и понял, что эти ребята не дадут им и шанса предотвратить неизбежное. Глаза студентов горели странным, немного пугающим пламенем. И никто даже не подумал о том, чтобы отказаться от этой игры. Ведь это – правило кафе. А правила нарушать никак нельзя. – Чондэ, – пододвигая стакан с лимонадом преподавателю, важно произнесла Соён и похлопала парня по плечу, – ты прям молодец, хорошо показал себя в доме с привидениями. Не то, что некоторые. – Спасибо, нуна. – легко улыбнулся преподаватель и склонил голову, принимая правила игры. – Но Ёнбэ-хён тоже был очень крут. Бэкхён давно себя не ощущал самым младшим. Последний раз подобное было, когда он только поступил в университет и стал студентом. Чондэ, когда они познакомились, некоторое время сохранял дистанцию и придерживался формальностей, распространённых в Южной Корее и завязанных на возрастных ограничениях. И компания, в которую привёл Ким своего нового знакомого, также их придерживалась. Только спустя почти год Чондэ предложил Бэкхёну уже забить на эти правила и общаться полностью неформально. Как ни странно, Бён тут же согласился, и их дружба стала ещё сильнее. Многие, правда, не понимали причин, из-за которых Чен решился на такое. А причин сам альфа и не искал, просто предложил и всё. Тем более, что таким образом он стал ближе к первому и единственному, самому дорогому человеку в жизни. Бэкхён настолько ушёл в свои мысли, что потерял нить диалога. Когда же его вдруг начали тормошить с обеих сторон, он потеряно поднял голову и заметался взглядом по ребятам. Джису тихо посмеялась и добродушно потрепала преподавателя по волосам. – Бэкхён, ты такой бледный и тощий, – Ёнбэ, еле сдерживая улыбку, переложил ттокпокки со своей тарелки в тарелку Бёна, – тебе надо лучше питаться. Но ничего, хён о тебе позаботиться. – И Джэсон-хён тоже о тебе позаботиться! – нервно выпалил Джэсон, тут же перекладывая несколько листов нори Бэкхёну. – Бэкхён-хён, – иронично захлопал глазами Чондэ, складывая ладони вместе и положив голову на плечо омеги, – а вы позаботитесь о своём хубэ? Бэкхён не сумел сдержать вырывающийся наружу смех. Он прикрыл рот ладонью, и зажмурился, а в уголках глаз проступили слёзы. Тут же вошедшие в кураж студенты запричитали, начали нарочито серьёзно рассказывать омеге о правилах приличия, при этом пытаясь его покормить и постоянно тиская. Чанёль, который единственный не участвовал в этой игре и не проронил ни слова, как только они здесь оказались, спустя пару минут не выдержал и резко вскочил с места. Бросив напоследок о том, что пошёл курить, он даже не обернулся на зов друзей и не обратил внимания на недовольные восклицания. Бэк взволнованно провожал юношу взглядом, прикусывая нижнюю губу и начиная нервно теребить пуговицы на рубашке. – Что случилось с Ёлем? – вздохнула Соён, подперев ладонью подбородок. – Он какой-то задумчивый с того самого момента, как мы были в доме с привидениями. Что успело произойти? – Пойду, попытаюсь поговорить с ним. – кряхтя, Кихун стал подниматься из-за стола, однако его остановил Бэкхён. – Давай, я схожу, хорошо? – мягко улыбнулся омега, уже направляясь в ту сторону, где минутой ранее скрылся его истинный. Бён не знал, но начинал догадываться, по какой причине у Чанёля так сильно изменилось настроение, от солнечного, как сегодняшний день, до пасмурного. И Кихун не факт, что сумел бы вытащить его из этого состояния, даже, возможно, не узнал настоящей причины. Однако, если бы он заставил друга рассказать правду, то брюнет бы сильно разозлился на не сумевшего держать язык за зубами младшего. Бэкхён пытался отыскать Чанёля, и уже начинал злиться, ведь его нигде не было. И куда он мог пойти курить? Омега уже успел выйти за территорию университета, но всё было бессмысленно. Чертыхаясь, он закрыл на мгновение глаза и запрокинул голову, зачёсывая пальцами тёмные волосы, после чего чёлка по бокам вновь упала на лицо, закрывая собой обзор. Ему срочно нужно было поговорить с Чанёлем. Он не знал точных причин ни своего желания, ни причин Пака так спешно оставить своих одногруппников и преподавателей. Омега лишь понимал, что должен что-то сделать, чтобы юноша с лавандовыми волосами вновь улыбался, а не хмурился и злился. Всю территорию вокруг университета Бэкхён оббежал. Он успел устать, но прохладный ветер приятно остужал, что помогало не растерять все свои силы. Осталось лишь искать альфу в стенах университета, поэтому брюнет шустро взбежал по лестнице и зашёл внутрь. В коридорах было крайне оживлённо и душно. Постоянно носились преподаватели и студенты, то загруженные реквизитом, то налегке. Бён уже подумал, что его идея найти Пака в принципе была провальной, однако вскоре он уловил аромат имбиря и немного расслабился. Следуя за шлейфом терпкого аромата, Бэкхён заметил выходящего из аудитории Чанёля с какой-то девушкой. Та стиснула руку альфы и что-то восторженно ему говорила. Бён остановился и нахмурился, продолжая смотреть на них двоих. Чуть позже из того же помещения выбежала ещё стайка миловидных девушек и окружила юношу со всех сторон. Студентки что-то щебетали, искренне улыбаясь Паку, а тот дружелюбно улыбался и тихо смеялся в ответ. Бэкхён вдруг понял, что ему ужасно неприятно на это смотреть. Однако отвернуться он тоже не мог, будто его стопы приклеились к тому месту, на котором он стоял. Бэк задал сам себе вопрос, от чего же он начал чувствовать закипающую злость, и совсем не хотел на него отвечать. Он знал ответ, и ему это не нравилось. Это было неправильно. Бэкхён стиснул руки в кулаки, когда Чанёль всё же обратил на него своё внимание. Улыбка с лица альфы стёрлась. Он поспешно попрощался со студентками и пошёл навстречу так и не сдвинувшемуся с места брюнету. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Пак спрятал руки в карманах джинс. – Почему ты здесь? – нахмурился Чанёль. – Я искал тебя. – Бэкхён прикусил щёку изнутри и шумно вздохнул. – Нам нужно поговорить. Не так просто было бы сегодня найти укромный уголок, где точно никто бы не услышал обрывки разговора студента и своего преподавателя, а потому единственным местом, где можно было на это понадеяться, оказалась курилка. Бэкхён, оказавшись в маленьком бывшем подсобном помещении, подошёл к окну и сразу же закурил, жадно вдыхая табачный дым. Пак прикрыл за собой дверь, но остановился в центре комнаты возле стола, также доставая сигарету и поджигая её. Бэкхён сам сказал, что им нужно поговорить, однако до конца не понимал, с чего вообще начать. И какую тему он хотел затронуть в принципе. Он медленно обернулся, краем глаза находя стоявшего от него на расстоянии альфу и нахмурил нос, тут же разворачиваясь обратно к окну. Бён успел почти полностью докурить сигарету и понял, что глупо было чего-то ожидать, поэтому, полностью развернувшись к студенту, он присел на подоконник, немигающим взором всматриваясь в Чанёля. – Твою смену настроения заметили все без исключений. – начал Бён, выпуская табачный дым изо рта. – Скажи, что случилось? Чанёль не отвечал, продолжая курить и смотреть куда-то в пол. Бэкхён хотел дождаться, когда альфа сам заговорит, но это всё не происходило. О чём сейчас думает Пак? Почему молчит? Что же такого произошло, что он не хочет или не может объясниться? – Чанёль? – Мне сложно подобрать слова, чтобы ты понял, что я ощущаю. – Пак опустил веки и покачал головой, а после посмотрел прямо в глаза омеге. – Это из-за меня? – Не совсем, – поморщился альфа, – скорее, это проблема во мне. – Объясни, пожалуйста. – вымученно простонал Бэкхён. – Я хочу понять. – Теперь ты понимаешь, какого мне было? – усмехнулся Чанёль, но тут же прикусил язык, ощущая, как от этих слов напрягся Бэк, и вернул разговор в прежнее русло. – Просто... мне мало того контакта с тобой, который у нас есть сейчас. И, когда я вижу, как другие спокойно могут касаться тебя, прижиматься, мне неприятно. И кажется, будто все для тебя особенные, кроме меня. – Чанёль, ты ревнуешь? – Да, чёрт возьми! – проскрежетал зубами Пак. – Джэсон к тебе прижимается, ты его гладишь, с Чондэ вы обжимаетесь постоянно. Даже Ёнбэ перепало! И всё в порядке, а я к тебе прикоснуться не могу на людях. Ты ко всем так нежно и трепетно относишься, всем мило улыбаешься. Альфа тихо зарычал, начиная сильнее злиться. И злился он на ситуацию, ни в коем случае не на Бэкхёна. Чанёль понимал, почему всё происходит так, почему мастер группы просил его хранить в тайне их истинность. Но от этого легче не становилось. Да, Чанёль тоже хотел иметь возможность физической близости, тем более, что он имел на это особое право. – Чанёль, – устало потирая лоб и сняв очки, шумно выдохнул Бён, – ты же понимаешь, что это глупо? Что к Чондэ, что к другим студентам я отношусь хорошо, потому что они – прекрасные люди, и я о них беспокоюсь. Также, как и они беспокоятся обо мне. – У вас с Чондэ действительно ничего не было? – Ты снова об этом? – Бэкхён начинал раздражаться. – Мы с Чондэ – очень давние и близкие друзья. – И насколько близкие? – скрестив руки на груди, спросил Пак. – Не поверю, что вы ни разу не целовались. – Да что ты несёшь! – омега резко встал с подоконника. – Ни разу мы с ним не переступали черту! И вообще, – Бэк криво улыбнулся, смотря на студента исподлобья, – ты не забыл, что у меня парень есть? В помещении наступила тишина. Они смотрели волком друг на друга, но никто не решился прервать затянувшееся молчание. Только позже, опустив взгляд на пепельницу, Чанёль затушил сигарету. Когда он вновь посмотрел на брюнета, Бён увидел совсем не то злое выражение лица, что было у юноши пару секунд назад. Теперь на лице Чанёля можно было разглядеть нотки боли, непонимания и обиды, от чего Бэкхён растерялся. Дыхание у омеги стало учащаться, пока он молча наблюдал, как Пак разворачивается и выходит из курилки, закрывая за собой дверь. Силы будто разом покинули Бэкхёна, от чего он с выдохом присел обратно на подоконник, опустив голову. Он сам просил Чанёля объяснить ему причины поведения, а по итогу, кроме того, что назвал их глупыми, так ещё и напомнил о том, что наверняка Чанёль предпочёл бы забыть. И кто Бэка потянул за язык? Зачем он заговорил о Сэхуне? Омега почувствовал себя той ещё сволочью. Вокруг него бегал истинный, с которым он обжимался по углам, пока никто не видит. А дома ждал преданный ему человек, с которым он уже долгое время разделяет быт и постель. Как на зло Бэкхён вспомнил, что однажды, в одну из первых встреч с Паком, он его поцеловал. Даже несмотря на то, что тогда омега был против, это уже можно считать изменой. Тем более, что, даже если не было бы физической измены, эмоциональная точно присутствовала. И ведь Чанёль ни в чём не виноват. И, на самом-то деле, Бэкхён прекрасно понимал его. Ведь, как бы он ни хотел признавать, а всё равно почувствовал укол ревности, глядя на сбившихся вокруг Пака девушек. И, может, сила их ревности была разной по определённым причинам, может, она и была глупой и беспочвенной. Главное, чтобы каждый из них понимал причины появления этих неприятных чувств. Бэкхён не выдержал и вновь закурил, выкидывая в пепельницу окурок, что давно уже истлел. Он задумался о том, что поступил совсем неправильно по отношению к Чанёлю. Но ведь и альфа затронул Чондэ, речь о котором уже заходила. И, раз он вновь вспомнил о друге омеги, значит, не поверил, что между ними ничего не было. А не получилось ли бы так, что в какой-то момент Чанёль заставил бы сделать выбор между ним и Ченом? Поток мыслей Бэкхёна прервал как раз Чондэ, резко открывший дверь и закативший глаза, заметив курящего друга. – Бэкки, поторапливайся, – замахал рукой альфа, – концерт уже вот-вот начнётся! Бэкхён постарался улыбнуться другу, чтобы тот ничего не заподозрил, после чего быстро потушил сигарету и побежал вслед за альфой. Нагнав его, брюнет почувствовал, как рука Кима легла на его плечи. – Ну что, спустя несколько лет, готов снова оказаться на сцене? – весело поинтересовался преподаватель по вокалу. – Думаю, что я начну сильно переживать за несколько минут до выхода на неё. – усмехнулся Бэкхён. – Да ладно, ты всегда прекрасно справлялся. – вздохнул Чен, похлопав омегу по плечу. – И выглядел ты всегда бесподобно на сцене. Сцена любит тебя. Омега неоднозначно хмыкнул, но отвечать не стал. Вскоре они уже пробрались за кулисы сцены, где вовсю сновали взволнованные студенты, заканчивая последние приготовления. Выглянув в просторный зал, Бэк даже присвистнул, оглядывая целые ряды ожидавших представления людей. На первых рядах он уже успел заметить нескольких достаточно известных композиторов, продюсеров, а также людей из определённых музыкальных компаний, штампующих попсовые айдол-группы. Самому Бэкхёну как-то тоже предлагали пройти собеседование в одном из таких агентств, однако ему никогда не было дела до этого. Ему не хотелось становится знаменитостью, убивать своё здоровье, лишь бы добиться быстро сменяющегося идеала на этом поприще. Эта работа была связана с определёнными рисками, да и никто никогда не был до конца уверен, обретёт ли группа широкую популярность или загнётся под давлением более успешных. – Хён! – услышал Бэкхён за спиной и, обернувшись, увидел Соён. – Мы тебя уже потеряли! – Всё хорошо, я здесь. – еле заметно улыбнулся омега. – Все остальные собрались? – Да, только тебя и ждём... Бэк кивнул и направился к сбившимся в кучку студентам своей группы. Подойдя к ним, он увидел, что ребята волнуются, но при этом взбудоражены и готовы уже показать всё, на что только способны. А они, как знал Бён, способны на многое. – Ну что, дорогие мои студенты, – тепло улыбнулся Бэкхён, оглядывая всех и задерживая взгляд на единственном понуром Чанёле, – мы к этому готовились, стремились сделать всё как можно лучше. И я верю, что публика от вас будет в восторге. Даже если на выступлении что-то пойдёт не так, главное – не поддаваться панике. Верьте в себя и в свои силы. А я буду, нет, я уже верю в вас сильнее, чем кто-либо другой. Вы – прекрасные музыканты. Ваша музыка затронет струны души любого человека, как уже затронула меня. Давайте насладимся этим вечером! Растроганные студенты тут же подняли шум, радуясь таким приятным словам мастера и все вместе обнялись. Бэкхён зажмурился, чувствуя, как глаза предательски увлажняются. Он не соврал, пока говорил вдохновляющие речи. Бён сам верил в собственные слова и желал, чтобы в них поверили и молодые люди, некоторые из которых сегодня впервые окажутся на сцене. Они заслуживали самых громких аплодисментов в мире. Спустя десять минут свет в зале погас, а сцену осветили мощные прожекторы, вылавливая из тьмы кулис вышедшего к публике Кима Чондэ – ведущего этого музыкального шоу. Чондэ ещё во время его обучения часто любили ставить ведущим. Возможно, всё по той причине, что он комфортно себя чувствовал, стоя на сцене и произнося заученный текст вперемешку с небольшими диалогами со зрителями и полной импровизацией. Его улыбка и смех расслабляла всех: как зрителей, которым этот парень не давал заскучать, так и ожидающим за кулисами выступающим, не давая испугаться сцены. Так как, к большому удивлению Бэкхёна, в группе не оказалось прогульщиков, и все честно ходили на занятия, идея Бёна оказалась нереализованной. Впрочем, это только радовало. И, по итогу, открывающим номером сегодняшнего концерта было выступление Бэкхёна с Кёнсу. Брюнет вместе со своим студентом стоял наготове, а позади них столпились одногруппники До, тихо поддерживая молодых людей. Омега в последний раз обернулся на ребят и постарался не показать им грусть, которая до боли сжимала ему сердце каждый раз, когда он смотрел на своего истинного. Бён, прикусив нижнюю губу, попытался выдать подобие улыбки, после чего отвернулся, сжимая в руках микрофон со всей силы. – И первыми выступят для вас один из наших чудесных преподавателей – Бён Бэкхён, вместе со своим учеником До Кёнсу с песней – Moonlight! А в подтанцовке будут студенты с хореографического курса! Давайте же тепло их поприветствуем! Руки Бэкхёна предательски задрожали. Он так давно не выходил на сцену, что воспоминания давно успели стереться. Его охватило невероятное волнение, зато Кёнсу, кажется, вообще не переживал, занимая своё место по правую сторону от центра сцены. Бён в спешке подошёл к своей точке и наклонил голову, закрывая глаза и пытаясь выровнять дыхание. У него было немного времени, пока танцоры с реквизитом в виде стульев занимали каждый свою позицию. Омега как раз успел сосчитать до десяти, как наступила тишина, а через мгновение зазвучала музыка. Брюнет поднял голову и приблизил микрофон ко рту, так и оставаясь с закрытыми глазами. Голос, к счастью, не дрожал, и вскоре Бён успокоился, полностью растворяясь в тексте песни. Он открыл глаза и взглянул в зал, что затаённо вслушивался в переплетающиеся голоса вокалистов, следили за каждым движением танцоров. Песня была чувственной, вокал – пронизывающим. В какой-то момент, ближе ко второму куплету, Бэкхён искоса взглянул в сторону кулис и заметил своих студентов, что слушали двух парней затаив дыхание. Заметив печальный взгляд Чанёля на себе, он отвернулся, боясь, что его голос всё-таки дрогнет. Но всё шло хорошо, никто нигде не сбился, не забыл слова. Вокальная партия шла ровно, движения были точны. В отличие от эмоционального состояния Бэкхёна, но оно лишь помогло ему точнее передать те ощущения, которые должны были достичь слушателей. Когда песня подошла к концу, Бён тихо выдохнул. В тот же момент на них посыпались аплодисменты и овации. Улыбнувшись залу, Бэкхён поклонился вместе со студентами, и они поскорее ретировались, а на смену им вышел с сияющей улыбкой Чондэ, который успел обнять Бэкхёна, прежде чем альфу вновь увидели зрители. Ким что-то говорил в микрофон, однако Бён его уже не слышал, полностью фокусируя внимание на Джису, у которой вновь на глазах стояли слёзы, на Соён, что трясла вокалистов и горячо хвалила их. И на Чанёле, что ни произнёс ни слова, однако выражение его лица смягчилось. Через один номер на сцену вышел Ёнбэ со своей песней «Eyes, nose, lips», а аккомпанировала ему Джису на рояле. Девушка очень сильно переживала, но Бён её постарался успокоить до того момента, как она в своём белоснежном вечернем платье, юбка которого спускалась чуть ниже колен, не вышла на залитую ярким светом сцену. Она аккуратно присела за банкетку и, глубоко вздохнув, открыла крышку музыкального инструмента, тут же опуская тонкие пальцы на клавиши. Ёнбэ внимательно украдкой следил за ней, и, когда студентка оказалась готова, еле заметно кивнула парню, через мгновение начиная наигрывать мелодию. Ёнбэ прекрасно чувствовал свою песню. Его грустная улыбка, молящий взгляд, мягкий голос заставляли что-то в душе трепетать, резонировать со строчками песни. И ведь правда, каждый человек мог совершить ошибку, из-за которой могли разрушиться отношения. Бэкхён еле заметно повернул голову в сторону, зная, что где-то там стоял Чанёль. Прикусив большой палец руки, омега задумался, не успел ли он совершить ошибку, из-за которой даже таким непонятным отношениям с истинным мог настать конец? Он погорячился, Бён и сам это прекрасно понимал. Но не он один виноват в том, что сейчас между ними появилось расстояние. Они оба были неправы, но кто-то из них должен сделать шаг навстречу другому. И омеге бы не составило труда наступить на свою гордость и первому признать свою неправоту. Но не сейчас, не при всех. Из собственных раздумий его вывел начавший громко аплодировать и кричать Намджун, что на репетициях так сильно смеялся над этой песней. Сейчас же он вовсю поддерживал вокалиста, что уже закончил своё выступление и кланялся зрителям. Бэкхён, как и все остальные поздравили Ёнбэ и Джису, сказали много приятных слов по поводу их прекрасного номера. Через несколько номеров Бэкхён вновь должен был выйти на сцену, но в этот раз аккомпанировать старшекурснику Киму Джонгхёну. Чувствуя дрожь, которая началась с рук, а потом перешла на всё тело, омега незаметно сбежал в туалет. Оперевшись руками на раковину, он выкрутил кран и пытался восстановить вновь сбившееся дыхание. Несколько раз сполоснув лицо ледяной водой, он напряжённо посмотрел в зеркало. Когда Бэкхён в первый раз услышал песню Джонгхёна, он стыдливо сбежал из аудитории, стараясь как можно быстрее добраться до того места, где его никто не найдёт. Сумев сдерживаться только до того самого момента, в следующую секунду он упал на кожаный потрёпанный диван и разрыдался. Его охватила немыслимая истерика, которой он не мог дать понятные хотя бы ему самому объяснения. От чего его сердце сжалось до микроскопических размеров, почему он не мог успокоиться, желая лишь выкрикивать одно слово прости? Откуда столько отчаяния и слепой боли? И Бён был бы рад оказаться где-то в другом месте во время исполнения студентом этой песни, однако тот попросил преподавателя выступить с ним на концерте. Что означала фраза Джонгхёна о том, что Бэкхён понимает и чувствует больше, чем кто-либо другой – омега даже не хотел пытаться понять. Но он согласился исполнить песню вместе с ним. Сейчас ему казалось, что это было самым худшим его решением. Опустив мокрые от воды ресницы, Бэкхён глубоко задышал, но внутри него всё ходило ходуном и не спешило останавливаться. – Давай же, Бэкхён, – пробормотал парень сам себе, – ты справишься. Омега вернулся за кулисы аккурат под представление песни и её исполнителей. Студенты, заприметив спешащего к ним преподавателя, выдохнули с облегчением. Джонгхён уже стоял в ожидании Бёна, одетый в чёрный костюм. Студент меланхолично улыбнулся, когда омега поравнялся с ним, и молчаливо кивнул в знак приветствия. – А сейчас на сцену выйдет студент Ким Джонгхён, который уже в этом году выпускается, с песней Elevator! Аккомпанирует ему Бён Бэкхён. Встречайте! Чондэ, заметив неважное состояние друга, тут же перестал улыбаться. Бён отвернул голову, пряча глаза от взволнованного преподавателя и подошёл к чёрному роялю, тут же усаживаясь за него. Брюнет тряхнул руками, после чего положил их на клавиши. Взглянув на студента, он коротко кивнул. Вдох. Выдох. И пальцы Бэкхёна затрепетали над клавишами. Минорная гамма поглощала без остатка. Омега и хотел бы оставаться безучастным, не растворяться в песне, как обычно он это делал. Но это было выше его сил. Движение тела вторило движениям пальцев рук. Где-то сильнее и резче, где-то мягче и спокойнее. Иногда Бэкхён прикрывал глаза, морщась будто от физической боли, однако та была моральной. И в какой-то момент он открыл глаза, но вместо чёткого ряда белых клавиш он увидел лишь размытые очертания. Слёзы вновь было невозможно сдерживать, они вырывались из него. Также вырывались и эмоции, походя на беснующийся океан. Искусав губы до боли, Бён хоть немного мог контролировать своё состояние. В противном случае, он бы не смог играть. Он бы остановился и разрыдался бы на месте. От чего же эта песня заставляла Бэкхёна тонуть в скорби, разрастающейся чёрной беспросветной дырой в груди?.. Но, несмотря ни на что, Бэкхён продолжал дрожащими пальцами жать на клавиши, размазывая по ним собственные слёзы. Он ничего не видел, но всё чувствовал. Когда же прозвучала последняя нота, Бэкхён судорожно выдохнул, ощущая себя так, будто и вовсе не дышал до этого. Постаравшись незаметно стереть остатки слёз, он поднялся и поклонился залу, после чего на ватных ногах зашагал со сцены в кулисы. Джонгхён, поравнявшись с преподавателем, мягко опустил ладонь на его спину. – Спасибо. – шепнул ему студент Ким. – Мы всё сделали правильно. Мы хорошо потрудились. Бэкхён, только скрывшись за плотной чёрной тканью от взглядов зрителей, тут же остановился, взволнованно глядя вслед уходящему Джонгхёну. По какой-то причине омеге невыносимо хотелось догнать юношу, остановить, попросить остаться рядом с ним и со всеми студентами. Однако Бён только дёрнул рукой, тут же её опуская, будто понимая, что он всё равно не сможет его остановить. Он провожал его взглядом вплоть до тех самых пор, пока тот не скрылся за толпами студентов, снующих туда-сюда, готовясь к своим номерам. Тряхнув головой, Бён тенью проскользнул мимо своих студентов, что во всю уже подбадривали девушку и двух парней, чьи имена уже перечислял Чондэ. Брюнету нужно было время на передышку. А лучше куда-нибудь присесть. И почему же эти две песни поставили друг за другом?.. Заприметив в дальнем углу закулисья забытые всеми стулья с первого выступления, Бэкхён тут же осел на один из них и закрыл глаза руками, прежде сняв очки и радуясь, что освещения здесь почти не было. Преподаватель даже успел позабыть, что он настолько может быть эмоционально несдержан. Казалось, что крайний выход на сцену вытряс из него все силы, однако, спустя минуту, он уже более-менее успокоился, чтобы добавить порцию горьких ощущений от следующего выступления его студентов. Ко всему прочему, в этот момент он совсем не хотел оставлять Чанёля одного. Переведя дыхание, Бён поднялся и вернулся к студентам, что молча наблюдали, как трое одногруппников готовили инструменты и занимали свои позиции. Чанёль стоял чуть в стороне от других, скрестив руки на груди. Бён видел только его спину, но точно знал, что Паку сейчас очень тяжело на душе. Он должен был стоять на сцене и блистать вместе с Кихуном, Соён и Джэсоном. Однако омега нарушил его планы, и теперь юноша мог лишь наблюдать. В момент, когда Кихун начал играть на гитаре партию Чанёля, альфа сгорбился и опустил голову. Бэк положил руку на сердце, участившее свой бег, и сжал её в кулак. Какая разница: правильно или неправильно? Если от правильности тебе больно, если от правильности ты делаешь больно другому? То какой тогда смысл поступать правильно? Бэкхён быстро сократил расстояние между ним и Чанёлем и порывисто обнял юношу со спины, скрещивая руки на животе и прижимаясь щекой к лопаткам. Он чувствовал, как постепенно Пак расслаблялся, и сам почувствовал облегчение. Омега ощутил, как альфа накрыл его руки своей, после чего аккуратно расцепил их. Бён испугался, что юноша с лавандовыми волосами захочет отстраниться, однако Чанёль лишь обернулся и обнял его здоровой рукой за плечи, прижимая уже к своей груди. В тёплых объятиях истинного эмоции брюнета утихали, шторм заканчивался. – Прости меня... – почти одними губами произнёс Бэкхён, заглядывая в кажущиеся чёрными глаза напротив. Эти слова, по мнению самого Бэкхёна, были самыми правильными, произнесёнными им когда-либо. – Я тоже должен извиниться. – покачал головой Пак. – Я не вправе требовать от тебя большего. – Не говори так... Омега прижался сильнее к Чанёлю и закрыл глаза, прикусывая губу. И ему сейчас было глубоко плевать, кто и что может подумать. Плевать, что Чондэ смотрел на них, плевать, что вокруг были другие студенты и преподаватели. Главное для парня было то, что он вместе переживает это мгновение со своим истинным. С Чанёлем – юношей с такой солнечной улыбкой, с озорными глазами и милейшими оттопыренными ушами. С тем, кто принимает его таким, какой Бэкхён есть. Принимает Бэкхёна, такого несовершенного и неправильного. Чувствуя тепло и нежность альфы, Бэкхёну стало легче дышать, и кричащий вокал с надрывной скрипкой не выбили пол из-под его ног, не заставили его опуститься на самое дно, что готово было встретить омегу с распростёртыми объятиями. Бён закрыл глаза и растворился в ощущениях и песне. Чанёль перевёл взгляд с истинного на сцену, и уже не чувствовал такой едкой обиды, что стоял не на сцене рядом с друзьями. Еле заметно улыбнувшись, альфа стал медленно и размеренно покачиваться, убаюкивая тем самым брюнета, что умиротворённо дышал в его объятиях. Когда песня подошла к концу, а зрители начали громко аплодировать, Бён не отстранился от Чанёля, но развернулся к студентам, в спешке покидавшим сцену, и прижался спиной к юноше. Никто, кажется, и не обратил внимание на то, что преподаватель находился в интимной близости со своим студентом. И Бэкхён мысленно усмехнулся своим излишним переживаниям на этот счёт. – В следующий раз я сам тебе переломаю руки, если не будешь выступать с нами! – пригрозил Кихун Чанёлю, сотрясая воздух перед собой кулаком, после чего рассмеялся. – Я тебя запру за месяц до выступления в комнате с мягкими стенами и полом. – Ну как, хён? – Соён широко улыбалась, заглядывая в глаза преподавателю. – Мы хорошо справились? – Вы были просто великолепны. – отвечая такой же счастливой улыбкой девушке, мягко произнёс Бён. Счастливые студенты начали горячо описывать свои эмоции, а Чондэ, еле заметно приподняв уголки губ, расслабился, видя дорогую ему улыбку друга, и вновь вышел на сцену, чтобы представить следующий номер. Спустя пару выступлений, на сцену должны были выйти Чанёль с Бэкхёном. Альфа заметно нервничал, но брюнет, находившийся рядом и уверенно сжимавший его ладонь в своей, не давал тревоге перед выступлением поглотить студента полностью и бесповоротно. – Чанёль, – обратился Бэкхён к юноше, поправляя воротник его рубашки, – ты – прекрасный музыкант. У тебя всё получится. – У нас всё получится. – аккуратно сдвинув с глаз парня непослушную чёлку, Чанёль с теплотой улыбнулся ему. – А теперь позвольте представить вам дуэт: студент второго курса Пак Чанёль и мастер его группы Бён Бэкхён! Они исполнят для вас кавер на песню Matt Maltese – As the World Caves In. Молодые люди со счастливыми улыбками вышли на сцену. И в этот раз Бён совсем не переживал, садясь за рояль. На душе было тепло, безмятежно. Он ведь ждал этого дня очень долго. Ему так сильно хотелось оказаться лишь вдвоём с Чанёлем на сцене. Повернув голову в сторону зрительного зала, он увидел лишь стоящего в центре Чанёля, освещённого яркой вспышкой прожектора, который, в свою очередь, обрисовывал лишь очертания высокого альфы. Юноша обернулся к преподавателю, еле заметно игриво щурясь, после чего кивнул ему. Бён, не скрывая счастливой улыбки, тут же вступил, начиная нежно касаться белоснежных клавиш. Взор Чанёля, может, и был направлен на зрителей, однако брюнет точно знал, что его голос обращался лишь к нему одному. Внутри разливалось такое приятное ощущение, а за спиной будто вырастали крылья. Бэкхён, играя виртуозно на музыкальном инструменте, полностью отдался в плен песне, голосу, мелодии. Он не сдержался, тихо подпевая Чанёлю, зная, что его собственный голос никто не услышит. И Бэкхёну было бы глубоко наплевать, если сейчас мир начал бы рушиться. Чанёль вкладывал в песню, в свой вокал все те чувства, что томились в нём. Он не знал, имеет ли право давать им свободу, однако музыкой всегда можно было рассказать то, что у тебя на сердце. С его лица не сходила лёгкая улыбка, совсем чуточку грустная. Закрывая глаза, он представлял перед собой лишь одного человека. Счастливо улыбающегося, задорно смеющегося, тянущегося к нему. И весь остальной мир был уже не так важен. Все люди планеты могли от Чанёля отвернуться, и лишь бы один человек оставался всегда рядом. И большего альфа не просил и не желал. Он ждал их встречи, ждал бы и дальше, но судьба всё же свела их. И никакое прошлое не могло заставить отвернуться от будущего, которое они могли бы вместе построить. Держась рука об руку, прошли бы любые преграды, помогая друг другу оставаться сильными. Когда вокал стих, а звуки рояля прекратились, раздались громкие аплодисменты. Чанёль обернулся к Бэкхёну, о чём-то задумываясь, и тут же перевёл взгляд на стоящего за кулисами Чондэ. Преподаватель Ким понял всё без слов, и усмехнулся при виде этого взгляда студента, полного прошения и надежды. – Да чёрт с вами. – оставаясь на месте, добродушно проворчал Чондэ и заметно кивнул тут же засветившемуся от радости Паку. – Эм, – неуверенно начал Чанёль, обращаясь непонятно к кому, – у нас есть ещё один кавер, который мы очень хотим исполнить. Бэкхён тут же ошарашенно впился взглядом сначала в Пака, а после и в ведущего, который лишь бессовестно заржал, тыча пальцем в омегу, что выглядел максимально комично. Показав большой палец, направленный вверх, преподаватель Ким тут же начал объяснять непонимающим студентам, что сейчас будет происходить. Бён же неуверенно повернулся к альфе, который только и ждал, когда на него обратят внимание. – Дурак. – одними губами прошептал Бён и прикусил нижнюю губу, стараясь скрыть улыбку. Чанёль, прочитав по губам послание омеги, тихо хохотнул, вновь разворачиваясь к ожидающему залу. – Песня называется All of me. Выступление было подготовлено наспех, однако, что Бэкхён, что Чанёль, были уже профессионалами, поэтому никаких проблем не испытывали, наигрывая лёгкую мелодию и распевая строчки песни. Чанёль вновь закрыл глаза, мягко раскачиваясь из стороны в сторону, контролируя свой голос. Бэкхён почти не смотрел на клавиши, руки сами перемещались и зажимали нужные. А его взгляд был устремлён лишь на Чанёля, который в свете софитов выглядел слишком романтично и идеально. И почему судьба создала такого Чанёля для Бэкхёна? Почему именно Чанёль связан крепкой красной нитью судьбы с Бэкхёном? Ответ невозможно будет найти, а потому Бён понадеялся, что больше он никогда не задастся этим вопросом. Ведь сейчас он счастлив, несмотря на все «но». Он желал и дальше быть счастливым, наплевав на предрассудки, на прошлое, что не давало спокойно жить и радоваться жизни. И как бы хотелось, чтобы этот миг не заканчивался. Ведь я отдаю тебе всего себя. А ты отдаешь мне всего себя. Когда звуки мелодии и голоса стихли, Бэкхён легко встал из-за рояля и закрыл крышку. Развернувшись к Чанёлю, он с улыбкой подошёл к нему, мягко вложив в протянутую руку свою ладонь и поравнялся с ним. Переглянувшись между собой, они поклонились публике и поспешили уйти за кулисы, где их уже ждали восторженные студенты. Они столпились вокруг парней и обняли их, прыгая и поздравляя с прекрасными и такими чувственными выступлениями. Бэкхён всё смеялся, от чего уже начинало сводить скулы, но он продолжал, даже не желая останавливаться. Обернувшись к стоящему на сцене Чондэ, он мысленно поблагодарил его за то, что позволил чуть дольше им оставаться вдвоём на сцене. Концерт близился к своему благополучному завершению. Оставался буквально один номер, и все, кто участвовал сегодня, столпились уже возле выхода на сцену. Отовсюду слышалось тихое гудение бодрых и счастливых студентов. Ближе всего к выходу стоял Кёнсу, который дружески обнимал волнующегося Джэсона и трепал его по волосам, мило улыбаясь. Тихий студент благодарно улыбался До, говорящему слова поддержки. Бэкхён, наверное, никогда не перестанет узнавать что-то новое о своих учениках и удивляться тому, насколько они друг другом дорожили. Вот уже начали раздавать микрофоны бэк-вокалу и, конечно, основному вокалисту. Чен уже говорил заключительные свои слова, перед тем, как на сцену шагнут в последний на сегодня раз молодые люди. – Надеюсь, – положив руку на сердце, говорил Чондэ, – вы почувствовали сегодня много эмоций от наших великолепных студентов и преподавателей. Каждый из них рассказывал истории, некоторые – свои собственные. И, может быть, кто-то из вас, зрителей, почувствовал, понял для себя нечто такое, что отрицал ваш разум, но сердце продолжало нашёптывать, в надежде, что вы его услышите и поймёте. И вот, настало время для последней истории, которую нам поведает До Кёнсу вместе с гитаристом Ли Джэсоном! И название ей – Rose! Кёнсу первым вышел на сцену, постоянно оборачиваясь, проверяя, идет ли омега за ним. После он помог подключить гитару своему одногруппнику. Они обменялись взглядами и Джэсон, глубоко вздохнув, поправив ремень, на которой держался музыкальный инструмент, заиграл. Когда мелодия началась, До начал перешагивать с одной ноги на другую, продолжая оставаться вблизи друга. Когда же замкнутый паренёк расслабился, Кёнсу всё же сделал первый шаг ближе к центру сцены. Почти сразу со всех сторон посыпались на сцену люди, кто в припрыжку, кто медленно и размеренно шагая, а кто-то торопился быстрее занять место ближе к центру рядом с Кёнсу. Бэкхён, схватив Пака за руку, и сам направился на сцену, подпевая в микрофон главному вокалисту вместе с ещё несколькими ребятами, которым тоже выдали микрофоны. Остальные же создавали достаточно громкий хор даже и без усилителей звука. Группа Бэкхёна сразу же убежала кто ближе к До, кто ближе к Джэсону, взаимодействуя с ними во время песни. И, заметив одногруппников, гитарист счастливо улыбнулся и полностью расслабился, чётко соблюдая ритмичность и перебирая пальцами по струнам, чем безмерно обрадовал других. Танцоры разбились на небольшие группки по сцене и вытанцовывали лёгкие движения, веселясь от души. Бэкхён заметил в толпе Джонгхёна, что дурачился вместе с ещё четырьмя парнями. Они выглядели бесконечно счастливыми, от чего у Бэкхёна заблестели глаза. Почувствовав на плече чужую ладонь, брюнет развернулся и утонул в искрящихся нежностью карих глазах истинного. Несколько мгновений он так и стоял, завороженно глядя на Чанёля, после чего ласково улыбнулся ему и тут же начал смешно пританцовывать. Пак широко улыбнулся и от души рассмеялся, подхватывая игривое настроение омеги. В какой-то момент краем глаза Бён заметил стоящего в кулисах Чондэ, который был там в одиночестве. Брюнет замахал ему рукой, подзывая к ним, однако преподаватель по вокалу его не заметил. Тогда омега подбежал к нему и, схватив за руку, потащил на сцену ко всем. Ким даже не подумал о том, чтобы противиться, когда его друг утаскивал за собой. И то, что Бён подвёл его к студенту Паку его тоже ничуть не расстроило. Теперь они уже втроём ребячились на сцене, подпевая Кёнсу. Сам же До, который всегда был тихим и не особо эмоциональным, неуклюже танцевал на сцене, расплываясь в довольной в улыбке и контактировал с другими студентами, не забывая и о зрителях. Ближе к концу песни выступающие более-менее сгруппировались ближе к центру сцены и стали раскачиваться в такт песне все вместе. Кто-то обнимал друг друга за плечи, кто-то махал руками из стороны в сторону, но все без исключений улыбались, переглядываясь между собой. Бэкхён не сумел сдержать чувств и постарался незаметно вытереть влажные от слёз уголки глаз. Наверное, этот день запомнится Бэкхёну на долгие годы. На самом деле, он очень сильно надеялся, что навсегда. То тепло, та искренность, счастье и наслаждение, которыми пропитался этот день, их нельзя забывать. И когда-нибудь, в глубокой старости, омега очень сильно желал, чтобы воспоминания, которые он сейчас с жадностью поглощал, кинолентой пролетели в его памяти. Где навсегда он сам, Чондэ, Чанёль, его одногруппники и другие студенты оставались бы такими же счастливыми, молодыми и живыми. Вот песня подошла к концу. Выступающие начали кланяться, махать руками аплодирующим им зрителям и громко кричать. Вперёд вышел Чондэ, улыбаясь и так же махая ладонью зрителям. Занавес пришёл в действие, медленно скрывая от зала счастливых ребят. – Спасибо всем, кто сегодня был с нами! – громогласно произнёс Чондэ. – Будьте счастливы! Ещё увидимся!

***

– Тебе не обидно, что все сбежали на улицу смотреть на салют? – с сомнением спросил Чанёль. Бэкхён обратил внимание на альфу и с тихим смехом отрицательно покачал головой. Фестиваль подходил к концу и, как по обычаю, в конце все ожидали салют. Никто не хотел его пропустить, и именно поэтому, когда Бэк вызвался растаскать большую часть музыкального оборудования по аудиториям, всем только стало легче. Конечно, не все музыкальные инструменты он имел возможность перенести на место, но от него это и не требовалось. Чанёль тут же вызвался помочь преподавателю. И, несмотря на возражения Бёна, альфа не изменил своего выбора. – А ты не хотел бы посмотреть на салют вместе с одногруппниками? – в ответ задал свой вопрос брюнет, открывая окно, подставляя лицо прохладному ветру. Чанёль внимательно следил за парнем. Тот выглядел безмятежно и расслаблено, и по нему совсем нельзя было сказать, что он о чём-то сожалеет. Студент подошёл к омеге со спины и нежно обнял, утыкаясь носом в тёмную макушку и втягивая аромат истинного, наполняя им свои лёгкие. Бэкхён сомкнул веки и улыбнулся, растворяясь в этом мгновении. – Я никогда не выходил на улицу смотреть салюты. – тихо говорил Бэк. – Я всегда после концерта оставался в этой аудитории в одиночестве. Но это меня никогда расстраивало. Наоборот, те моменты были прекрасными. Меня окрыляли те ощущения, что я испытывал тогда. И каждый раз ко мне приходило вдохновение. Тем более, отсюда салют будет виден как на ладони. – парень медленно развернулся в чужих объятиях, заглядывая в глаза напротив. – А сейчас рядом ты, и это меня радует. – Я бы хотел посмотреть салюты с друзьями. – в свою очередь ответил Пак. – Но ещё больше я хочу быть здесь и сейчас с тобой. Бэкхён смущённо улыбнулся и отвёл взгляд. Чанёлю захотелось обнять его ещё крепче. Таких чувств альфа не испытывал ещё в своей жизни, а потому не мог дать точное им описание. Внутри всё натягивалось, дрожало, приводя его во взбудораженное состояние. В нём расплёскивалась нежность, вперемешку с трепетом и желанием оберегать, никогда не отпускать. Парни резко вздрогнули и обратили своё внимание на улицу, где вдруг включилась музыка. Песня оказалась достаточно популярной, судя по радостному шуму студентов. А ещё та была медленной и с темой о любви. Пак загадочно улыбнулся и отстранился от омеги, тут же сжимая его ладонь в своей и утаскивая за собой от открытого окна. Бён нахмурился, не понимая, что задумал альфа. Но, когда студент положил руки на притягательные округлые бёдра, начиная качаться из стороны в сторону в такт музыке, брюнет лишь тихо фыркнул и опустил ладони на широкие плечи юноши, сразу же подхватывая ритм песни. – Знаешь, – тихо зашептал Бён, боясь своим голосом нарушить атмосферу вокруг, – я первый раз с кем-то танцую медленный танец. – Я тоже. Молодые люди тихо рассмеялись, но почти сразу их голоса стихли. Тишину разбавляло лишь звучание романтичной песни, создающей определённое настроение. Парни смотрели друг другу в глаза, медленно двигались и наслаждались этим временем и обществом друг друга. Им не надо было слов, чтобы говорить о своих чувствах: за них это делали улыбки, взгляды и прикосновения. Вдруг на улице люди начали радостно вскрикивать, и, как только оба направили взгляды в окно, небо с громким хлопком окрасилось в искрящиеся яркие цвета. Не сговариваясь, они остановились, но не отстранились друг от друга. Бён с наслаждением прижимался к чужой груди, подняв голову и восторженно глядя на фейерверк. Чанёль то смотрел в окно, то на Бэкхёна, стараясь запомнить каждую деталь сегодняшнего вечера. И так было хорошо и правильно наблюдать за лицом омеги, окрашивающееся в разные цвета салюта, видеть детский восторг от громыхающих залпов, следить за подрагиванием ресниц и ловить отражения ярких вспышек в карих глазах. Не сдержавшись, Пак погладил Бэкхёна по волосам и поцеловал в макушку. Омега взволнованно взглянул на юношу, но тот уже с улыбкой смотрел на небо. Когда салют закончился, Чанёль отстранился от Бэкхёна, загадочно улыбаясь. – У меня есть кое-что для тебя. Бэкхён с интересом провожал взглядом альфу, что подошёл к своему рюкзаку и стал в нём копаться. Пак встал спиной к брюнету и склонился, от чего старшему ничего не было видно, даже вставая на носочки и заглядывая за чужое плечо. Сначала Пак что-то вытащил и неуверенно чуть обернулся к омеге, что скрестил руки за спиной и застенчиво топтался на месте. Нахмурившись, глядя как брюнет поправлял очки, он отвернулся обратно и убрал нечто в недра рюкзака. Спустя пару секунд, он вновь выудил что-то и уже развернулся к Бёну, тут же протягивая небольшой милый брелок в виде мультяшного пёсика, играющего на гитаре. На задней стороне брелока красовалась сегодняшняя дата. – Это памятный сувенир с фестиваля. – объяснил Пак, смущённо улыбаясь. – Я помню, что ты очень хотел его получить, поэтому я первым делом, оказавшись на фестивале, заглянул в лавку художников. Бэкхён из-за всех произошедших за сегодня событий, совсем позабыл о своём желании. И было приятно, что Чанёль запомнил. Благодарно обняв альфу, Бэкхён тут же отстранился, поглаживая милый брелок большими пальцами, бережно держа его в ладонях. Но ему было интересно, что достал изначально Чанёль. Омеге показалось, что альфа был в сомнениях в тот момент, будто решал, показывать брюнету что-то, или нет. – Чанёль, – мило прищурившись, позвал Бэкхён студента, – а до этого что было? – Ты о чём? – нахмурился Пак. – Ты сначала ведь что-то другое доставал из портфеля. – А-а-а, ты об этом... – протянул юноша, зарываясь пальцами в лавандовые волосы и неуверенно пожал плечами. – Ну, у меня был для тебя ещё один подарок, на самом деле. Но он тебе уже не нужен будет. Я купил для тебя новые очки, на замену тем, что ты разбил тогда в драке. – Ох, – от неожиданности стушевался парень, – я вчера зашёл в магазин оптики, потому что мне надоело видеть мир расплывчатым. – Так у тебя зрение плохое. А я всё думал, от чего ты постоянно щуришься... Чанёль неловко посмеялся, понимая, как он оплошал с подарком. Кроме того, что омега успел купить новые очки, так они ему нужны ещё и с диоптриями. Альфа немного расстроился, и даже больше по той причине, что всё ещё мало знал о своём истинном. Студент достаточно хорошо знал характер омеги, его увлечения и предпочтения, но о его жизни – почти ничего. Впрочем, сам Чанёль тоже не особо много успел поведать Бэкхёну. – Бэкхён, – на выдохе произнёс Чанёль, заметно нервничая и накрывая чужие ладони своими, – просто знай: я готов ждать тебя, ждать столько, сколько потребуется. И я точно уверен. Я уверен, что ты – чудесный человек. Я каждый день в этом убеждаюсь всё больше. И ничто, никакое прошлое не сможет изменить моего мнения о тебе. На лице Бэкхёна в миг померкла улыбка. Он взволнованно округлил глаза и попытался сделать шаг назад, однако Пак не отпустил его, надёжнее обхватывая чужие ладони своими, заставляя остаться на месте. Альфа долго думал, стоит ли об этом вообще говорить, однако понял, что ему было важно произнести эти слова. Сейчас Бён побледнел от сковавшего его тут же страха, однако, студент был уверен, чуть позже он поймёт, что бояться нечего. – Моя память оказалась стёртой, но папа рассказал, что у меня был старший брат Чанмин... – И что он ещё рассказал? – альфа почувствовал, как Бэк напрягся. – ... что ты причастен к его смерти. – прошептал юноша, подходя вплотную к брюнету. – Вот, значит, какого он мнения. – неожиданно саркастично усмехнулся Бэкхён, яростнее пытаясь отстраниться. – Бэкхён, послушай! Чанёль пытался ухватиться за чужие плечи и притянуть к себе, однако Бэкхён, будто сходя с ума, противился и отбивался. Чанёль всё звал его по имени, от чего брюнет почти впал в отчаяние. Глаза жгло слезами, и хотелось кричать. Эти слова огрели его будто битой по голове. Бэкхён ни при чём, он не виноват. А ещё ему стало действительно страшно. Ужас начал душить, ведь от чего Бёну ещё перестало хватать воздуха? Он опустил голову, вжав в плечи, и начал активно мотать головой. Сжав в руке брелок, парень закрыл лицо руками и остановился, начиная действительно задыхаться. Чанёль тут же крепко его обнял и поцеловал в висок, прижимая к себе. – Бэкхён, – шептал Чанёль на ухо согнувшемся будто от боли омеге, – услышь меня, пожалуйста. Я ничего не помню о своём старшем брате. Поэтому слова Чунмёна заставили только почувствовать грусть от того, что я ничего о нём не знаю. Но зато я знаю тебя, и уверен, что ты не мог совершить страшный и ужасный поступок. Я не знаю, что произошло, но сомневаюсь, что ты сделал нечто-то такое, из-за чего я бы не захотел быть с тобой. – Я ни в чём не виноват... – дрожащим голосом сбито прошептал Бён, чуть расслабляясь и утыкаясь заплаканным лицом в грудь альфы. – Я верю тебе. Бэкхёна несильно потряхивало, но ему, несомненно, стало легче от слов Чанёля. Правда, воспоминания о прошлом отзывались болью на сердце. Омега с силой зажмурился, будто пытаясь вытолкнуть из себя всю память о пережитом. Чтобы больше никогда не было так отчаянно страшно. Чтобы окончательно почувствовать себя свободным. Снять эти чёртовы оковы и выкинуть их куда подальше. Однако Бён не верил в чудеса и был почти уверен, что его никогда не отпустит пережиток прошлого. – Я даже завидую тебе... – хрипло пробормотал Бэкхён, поднимая голову на альфу. – Я был бы самым счастливым человеком, если бы мне отшибло память. – Ты мне расскажешь, что произошло на самом деле? – Ты... – прикусив губу, Бэкхён мотнул головой, прикрывая на мгновение глаза. – Я не готов. И, честно говоря, я не хочу вообще когда-либо поднимать эту тему. – Я не буду тебя заставлять. Бэкхён немного грустно, но благодарно улыбнулся и кивнул. Чанёль медленно поднял ладонь и прикоснулся к щеке старшего, аккуратно стирая дорожки слёз. Он ругал себя за то, что вновь поднял очередную тему, о которой уже шла речь, и которую истинный совсем не хотел обсуждать. Но, если говорить о Чондэ Пак не планировал, и это вышло само собой из-за трудно скрываемой ревности, то в этот раз он думал, что будет лучше сказать все эти выводы, к которым пришёл после поездки в старый загородный дом родителей. Таким образом, думал Чанёль, он сумеет уверить омегу в том, что прошлое ничуть не повлияет на его чувства в настоящем. И в будущем тоже. – Ох, – пробормотал Бён, аккуратно выбираясь из крепких объятий, – кажется, вдохновение снова пришло. Неловко посмеявшись и шмыгнув носом, омега взял юношу за руку и направился к роялю, попутно убирая дорогой его сердцу маленький брелок в карман джинс. Присев на банкетку, он откинул крышку музыкального инструмента, и опустил веки, прислушиваясь к мелодии, что тихим эхом раздавалась в его голове. Чанёль стоял рядом, с интересом наблюдая за преподавателем. Он заметил, как тонкие изящные пальцы омеги еле заметно подрагивали, пока тот задумчиво сидел, чуть шевеля губами. Вскоре брюнет всё же нажал на несколько клавиш друг за другом, вновь останавливаясь, чтобы чуть позже продолжить мелодию. Когда Бён начал играть более уверенно, Чанёль подхватил стоявшую неподалёку акустическую гитару и стул. Поставив стул сбоку от банкетки, Чанёль уселся, кладя гитару на колени. Ещё недолго прислушиваясь к тональности, ритму, отбивая его пальцами по деревянной поверхности, альфа начал подыгрывать Бэкхёну, на лице которого расцвела улыбка. А чуть позже Бён стал напевать с закрытым ртом вокальную партию, импровизируя. И он уже знал, о чём споёт в новой песне.