that's wrong

Бэкхён, нервно покусывая пальцы, ходил взад-вперёд по коридору больницы, не отходя далеко от кабинета, в котором сейчас находился Чанёль. Омега ужасно нервничал, и причин для этого было достаточно. И он даже не мог до конца понять, какая из них является для него самой тяжёлой. У Чанёля сильно распухла рука: он её, в конце концов, даже сжать не мог без боли, и оставалось надеяться, что нет серьёзной травмы. Скоро сюда должен приехать Чунмён – один из родителей альфы. Бэкхён боялся того, что может произойти, если тот его всё же узнает. Хотя прошло уже очень много времени, возможно, Бён изменился достаточно, чтобы остаться лишь преподавателем по теории музыки из университета, в котором учится Пак. Брюнет не особо верил в высшие силы, но сейчас он был готов уверовать, лишь бы эта встреча прошла без лишних проблем. Вдруг дверь в кабинет открылась, из неё вышел врач и, не замечая Бёна, куда-то заторопился. Омега неуверенно подошёл к кабинету ближе и заглянул в него. Студент сидел на кушетке: плечи и голова были опущены, он всё смотрел на свою руку и пытался сжать пальцы, однако только лишь тихо шипел от боли и разочарования. Бэкхён прошёл вглубь комнаты и остановился перед юношей, прижав ладони к грудной клетке и потирая друг о друга большие пальцы. Пак поднял взгляд на омегу и улыбнулся, чуть отодвигаясь в сторону на кушетке и предлагая ему сесть рядом. – Чанёль, – медленно усевшись рядом с юношей, Бён взволнованно посмотрел в глаза Паку, – врач что-то уже сказал? – Нет, он пошёл за снимками руки. Как раз вернётся и сообщит всё. – Прости меня, – нахмурился Бэкхён, отводя взгляд в сторону, – это всё моя вина. Если бы я просто дал бы эту чёртову сигарету тому придурку, всё было бы в порядке. Чанёль вновь опустил голову, шумно выдыхая, после чего аккуратно взял тонкую кисть омеги в свою здоровую и повернул её тыльной стороной, осматривая ожог. Повезло, что кожа не сильно вздулась, а покраснение уже понемногу сходило на нет. Юноша поднёс её ближе к своему лицу и почти неосязаемо коснулся губами. Бён тут же вспыхнул, на миг раскрыв глаза шире, однако руку не убрал. Переплетая свои пальцы с чужими, альфа осторожно положил голову на чужое плечо. Бэк неосознанно потянулся другой рукой к макушке Чанёля и стал убаюкивающе гладить по волосам. – Это мне надо извиняться. – тихо произнёс Чанёль, прикрывая глаза. – Я не сумел тебя защитить, а ведь должен был. В итоге ты ранен, и тебе больно. – Если бы не ты, мне было бы куда хуже... – Бэк печально улыбнулся. – Да и я в порядке. Боль почти не чувствую. И тут Бэкхён не соврал: он из-за своих переживаний, которые донимали его сильнее с каждой секундой, почти не чувствовал физической боли, она ушла на второй план. А слова Чанёля заставили сердце биться сильнее, а щёки – покраснеть с новой силой. Пак и так сделал слишком много, и, действительно, если бы не он, то Бэкхён бы сейчас валялся где-то на улице без сознания. Омега стал рассматривать лицо юноши, подмечая разбитую губу и синяк, появляющийся под глазом. И почему-то Бён был уверен, что от ударов неадекватных придурков тело студента тоже испещрено кровоподтёками. Внутри Бэкхёна эмоции превратились в бурю, от которой нельзя было скрыться. Брюнету было больно от того, что Пак, который всегда улыбался и шутил, чувствовал сейчас печаль и тоску, переживал за омегу больше, чем за самого себя. Наплевав на всё, Бён развернулся всем телом к альфе и, переместив руку с волос лавандового цвета на щёку, поцеловал юношу в лоб. Чанёль на мгновение застыл, непонимающе глядя в глаза напротив, но чуть позже нежно улыбнулся. – Всё будет хорошо, не переживай ни о чём, пожалуйста. – прошептал альфа, уткнувшись лбом в чужое плечо и втягивая носом приятный аромат миндаля. – Вроде это я должен был сказать нечто подобное в нашем случае. – тихо посмеялся Бэк, прикрывая глаза. Их некую идиллию прервал мужчина, что резко открыл дверь и влетел в кабинет. Бэкхён вздрогнул от неожиданности и с ужасом перевёл взгляд на появившегося человека. Он совсем не был готов сейчас к этой встрече с Чунмёном. Дыхание сбилось, руки начали предательски дрожать. Бэкхён опустил взгляд в пол, начиная медленно отстраняться от истинного. Чанёль тоже поднял голову и недоумённо посмотрел на мужчину средних лет, что тяжело дышал, перемещая взгляд то на Чанёля, то на Бэкхёна. – Папа? – непонимающе захлопал глазами Пак. – Что ты тут делаешь? – Твой преподаватель позвонил и сказал, что ты в больнице. – голос Чунмёна выражал сильное волнение. – Что произошло? Бэкхён еле заметно покосился на мужчину, осматривая его. Чунмён выглядел совсем иначе, чем запомнил его парень. Омега отрастил волосы цвета воронова крыла, чёлка по бокам так и норовила скрыть его карие глаза. Одет он был в классические укороченные брюки чёрного цвета, небесно-голубой пуловер, из-под которого небрежно торчала белая рубашка. Чунмён подбежал к сыну и присел рядом с ним, по другую сторону от Бэкхёна. Бён с грустью подумал о том, что морщины уже тронули лицо мужчины. – Нет причин для беспокойства, папа, – мягко улыбнулся Чанёль, – всего пару царапин от пьянчуг. – Ты, что, ввязался в драку? – с укором произнёс Чунмён, поглаживая юношу по плечу. – Как? Зачем? – Я хотел защитить хёна. – Хёна?.. Чунмён нахмурился и чуть склонился, пытаясь разглядеть парня, что сидел по другую сторону от него и прятал глаза. Бён был готов сквозь землю провалиться, лишь бы его так пристально не рассматривали. Он взволнованно облизал губы и сделал вид, что заметил что-то интересное в окне, лишь бы не встречаться взглядом со взрослым мужчиной. Чанёль повернулся к Бёну и накрыл своей широкой ладонью чужую, которая покоилась на колене, и несильно сжал её. Уши преподавателя покраснели, а он пытался унять дрожь в руках, лишь бы никто не заметил, как он робел. Бэк боязливо обратил внимание на Пака, желая заткнуть ему рот до того, как он успеет произнести хоть что-то. Однако ему это не понадобилось, ибо в кабинет вошёл врач с бумагами и снимками магнитно-резонансной томографии в руках, и все трое тут же обратили на него всё своё внимание. – Итак, заключение готово. – спокойно произнёс врач. – Прошу остаться в кабинете только родственников пострадавшего. Бэкхён открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же сомкнул губы, морщась будто от боли. Ему ничего другого не оставалось, лишь кивнуть и сделать так, как сказал медицинский работник. Правда, у самого Чанёля были свои мысли по поводу этого. Альфа сжал сильнее тонкую кисть в своей и не дал брюнету подняться с кушетки. Бён посмотрел на юношу и еле заметно покачал головой, пытаясь тем самым попросить Пака молчать. – Хён может остаться, – твёрдо сказал Чанёль, – не нужно его выгонять. Врачу было в принципе всё равно, поэтому он пожал плечами и закрыл этот вопрос. Пока он подготавливал бумаги и снимки, Бёну становилось всё жарче. Он чувствовал, как папа Чанёля прожигал в нём дырку взглядом. Не в силах это терпеть, преподаватель поднялся с кушетки и отошёл к окну, скрещивая руки на груди. От волнения ему казалось, что его стошнит прямо здесь. Когда он попытался поглубже вдохнуть, почувствовал боль в районе грудной клетки и поморщился. – Ну, что же, – прокашлялся врач, – переломов и разрыва связок, к счастью нет. У вас растяжение связок запястья руки. – То есть, всё в порядке? – с надеждой спросил Пак. – Растяжение – это уже не в порядке. – нахмурился доктор. – Кисть нужно будет фиксировать эластичным бинтом, также нужны будут мазь и таблетки, которые помогут в лечении. И две недели нельзя напрягать руку. Бэкхён, услышав последний слова врача, обеспокоено повернулся в сторону Чанёля. Тот с ужасом глядел на мужчину и медленно мотал головой. Он широко раскрыл глаза и неуверенно улыбнулся. Бён ещё сильнее себя возненавидел, ведь в итоге альфа не сможет играть на гитаре во время концерта. При этом во многих песнях именно его ставили за гитарные партии, а в одной песне он вообще должен был играть на барабанах. По виду юноши было сразу понятно, что его такой расклад совсем не устраивал. – Но как же так, доктор, – пробормотал Чанёль, – мне через неделю нужно играть на музыкальных инструментах. – Если вы не хотите ещё больше травмировать руку, то, будьте добры, дайте ей две недели покоя. – твёрдо произнес врач. – Я выпишу рецепт сейчас. Если будете соблюдать все показания, то восстановление займёт немного времени. – А за неделю она никак не восстановится? – не унимался Чанёль. – Чанни, врач же сказал, – Чунмён печально выдохнул и вновь положил руку на плечо сына, несильно сжимая его, – нужно две недели. – Но фестиваль... Пак плотно сжал губы и нахмурился, болезненно зажмуриваясь и запрокидывая голову назад. Бэкхён растерянно смотрел на альфу, боясь подойти к нему. Он хотел его как-то поддержать, однако не мог и шага сделать в направлении к нему и его папе. Чунмён заметил неуверенность парня, но промолчал. Доктор вышел из кабинета, оставляя троих наедине. Чанёль тихо поблагодарил мужчину, что сидел с ним рядом, после чего обратил внимание на Бэкхёна. Он молча протянул к нему руку, тем самым подзывая к себе. Бэкхён сначала сделал шаг назад, вжимая голову в плечи, однако альфа так и продолжал ждать с протянутой рукой, с надеждой глядя в глаза истинного. Тут Бён уже не сумел сдерживать свои эмоции и подошёл к юноше с лавандовыми волосами. Чанёль осторожно коснулся тонких пальцев омеги. – Ты как, хён? – тихо спросил Пак. – Это я у тебя должен спрашивать... – пробормотал парень, смущаясь. – Я прошу прощения, – неловко произнёс Чунмён, – но я не совсем понимаю... – Это – Бён Бэкхён, – не дожидаясь вопроса, произнёс Чанёль, – мой преподаватель из университета. А ещё он – мой истинный. Бэкхёна бросило в жар. Ноги перестали слушаться, и, чтобы не свалиться на пол, он всё же присел на кушетку рядом с альфой, опуская взгляд. Он очень боялся, что юноша таки произнесёт это. Но ещё больше его пугала возможная реакция Чунмёна. В помещении наступила давящая тишина, от которой Бэк чувствовал себя крайне некомфортно. Голова начала кружиться, а в помещении, казалось парню, не осталось кислорода. Он пытался глубоко дышать, но от этого паника будто ещё сильнее липла к нему как снежный ком. – Это... – пытался подобрать слова мужчина, – очень неожиданно. Жаль, что познакомились мы при таких обстоятельствах. – Это моя вина, прошу прощения. – на выдохе произнёс Бэкхён, так и не поднимая взгляда. И вновь наступила неловкая тишина. Бён осторожно взглянул на Чунмёна: казалось, будто информация об истинности сбила его с толку. Мужчина чуть хмурился, касаясь рукой подбородка, но больше не смотрел в сторону двоих молодых людей. Чуть позже в дверях вновь появился врач и позвал папу Чанёля с собой в коридор, чтобы о чём-то поговорить. Когда Бён остался наедине с юношей, ему стало немного легче, и он сумел расслабиться. Омега повернул голову в сторону истинного и поджал губы. Студент выглядел крайне опустошённым. – Чанёль, мне, правда, очень жаль... – Я ведь так хотел выступить на фестивале. – сокрушённо прошептал Пак. – Я так к этому готовился. Я не могу поверить, что вот так просто моя мечта потерпела крах. – Ты выступишь, – горячо произнёс Бэк, накрывая чужие руки своими, – мы с тобой выступим. Конечно, ты не покажешь всё, на что ты способен, но на сцене ты окажешься. Ты будешь моим голосом, а я – твоими руками! – Как это мило звучит. – Чанёль всё же улыбнулся, смотря на чересчур серьёзного омегу. – Спасибо тебе. Я рад, что мы окажемся на сцене вместе. Бэкхён счастливо улыбнулся, чувствуя, как на сердце становится тепло. Конечно, юноша всё ещё опечален итогами, однако ему стало лучше, а его улыбка не была такой грустной уже. Альфа тихо посмеялся и потрепал старшего по волосам. Омега шутливо скорчил лицо, от чего сам начал смеяться. А Пак, видя его таким, почувствовал, как на глазах начала скапливаться влага. Бэкхён был как яркое согревающее солнце, его глаза сияли, он был безумно милым. Хотелось его взять в охапку и больше никогда не отпускать, защищать его от всех бед и горестей. – Бэкхён, – тихо позвал парня Чанёль, – можно я тебя поцелую? Бэкхён тут же изменился в лице, округляя глаза в замешательстве. Такого вопроса он не ожидал, хотя, чему тут удивляться. Брюнет закусил губу, отводя взгляд и не смея ничего сказать. Внутри него боролись две стороны: одна кричала, что так нельзя, а другая желала этого. Борьба была не на жизнь, а на смерть. Чанёль чувствовал, что Бён сомневался, как ответить на его вопрос, а, значит, у него есть шанс. Альфа уже был готов сократить между ними расстояние, прижаться своими губами к чужим, однако их вновь потревожили: в кабинет снова открылась дверь. Чунмён с мягкой улыбкой посмотрел на своего сына. – Чанни, доктор сейчас подойдёт перевязать твою руку. – осведомил его темноволосый мужчина. – А я провожу твоего... преподавателя. – Хорошо, папа, – кивнул Чанёль, – ты только не обижай хёна, пожалуйста. – Даже и в мыслях не было. – добродушно усмехнулся Чунмён. Бэкхён почувствовал, как ком встал в горле. Он лишь понадеялся, что разговор, который точно сейчас произойдёт, пройдёт гладко. Но надо сказать спасибо человеку, потревожившему их двоих в данный момент. Ведь ещё немного, и Бэкхён бы совсем перестал контролировать ситуацию, свои чувства и самого себя всецело. Брюнет в последний раз улыбнулся, скрывая свою нервозность, Чанёлю и попрощался с ним. Медленно поднявшись с кушетки, он пошёл за Чунмёном, хоть ноги его еле слушались. Преподаватель, пока они выходили на улицу, старался отвернуться от заинтересованного взгляда родителя альфы. Лишь бы ему не стали задавать вопросы, на которые у него не было ответов. Бён зябко укутался в пуховик, подметив, что температура на улице ещё сильнее упала. Впрочем, может, оно и к лучшему. Омега, отходя от входа в больницу и закуривая, думал о том, что готов был окунуться в ванну, наполненную льдом, ибо с каждым шагом боль в теле давала о себе знать всё сильнее. – Бён Бэкхён, – позвал молодого человека Чунмён, останавливаясь посреди дороги, – я могу поговорить с вами? Кто знает, когда ещё мне выпадет возможность познакомиться с истинным моего сына. – Я прошу прощения, – Бэкхён остановился, но не развернулся к мужчине, и выдохнул табачный дым, – мне нужно поскорее домой вернуться... – Я не займу много вашего времени. – настаивал тот. Бэкхён незаметно нахмурился, украдкой поглядывая на Чунмёна. Папа Чанёля, кажется, действительно лишь хотел познакомиться с ним поближе, однако Бён чувствовал, что по какой-то причине тот был настороженным. Парень тихо выдохнул, прикрыв на мгновение глаза, и всё же развернулся к мужчине. Правда, смотреть в глаза тому было очень сложно. – Хорошо. – кивнул Бён головой. – Я предполагаю, что у вас есть определённые вопросы ко мне? – Всё верно, – Чунмён мягко улыбнулся, – вы уж простите мне моё любопытство. Скажите, сколько вам лет? – Двадцать семь. – Бён спрятал часть лица под воротник пуховика от волнения. – Надо же... – немного шокировано раскрыл глаза мужчина. – То есть, у вас разница в семь лет. И вас это не смущает? – Честно говоря, я об этом не задумывался... Бэкхён не врал: в истинности с Чанёлем было столько других проблем, что разница в возрасте для него была лишь каплей в море. Но в этот момент омега отчётливо вспомнил слова Джэсона во время игры в «Я никогда не...»: возраст, разница в нём – обычные предрассудки. Наверное, Бэк с этим был согласен. Правда, любить и быть счастливым от этой любви – возможно ли такое? – Вы встречаетесь? – задал следующий вопрос длинноволосый мужчина. – Ещё нет. Бэкхён мысленно дал себе пощёчину. Чёрт возьми, в смысле «ещё»? О чём ты вообще думаешь, Бён Бэкхён? Становилось жарко, сердце пыталось разломать грудную клетку и сбежать куда подальше. Парень уже чувствовал, что разговор становится опасным. Правда, самому Бэкхёну тоже хотелось задать один вопрос, однако решиться на это было бы очень опрометчиво с его стороны. – Сколько вы уже знакомы? – Около двух месяцев. – По вашему общению, я не заметил, чтобы кого-то из вас что-то не устраивало. Так почему же вы не встречаетесь? – не унимался мужчина. – Мы пока всё ещё друг друга узнаём. – уклончиво ответил Бён, – Я сомневаюсь, что тут же начинать встречаться с человеком, даже если он твой истинный – здравая мысль. – И правильно, торопиться некуда. – Чунмён как-то печально улыбнулся. – А у вас вопросов нет, которые хотели бы задать? Папа Чанёля будто читал мысли преподавателя. Бён неуверенно потоптался на месте, взвешивая все за и против. Однако любопытство оказалось сильнее здравого смысла. – Я слышал, что у Чанёля отчим... – осторожно начал парень. – Они ладят между собой? От слов молодого человека, Чунмён нахмурился и поджал губы. Казалось, эта тема была для него тяжёлой и болезненной. Бэкхён уже пожалел, что задал интересующий его вопрос. Да и он ведь мог узнать об этом от самого альфы, а мог и вовсе никогда не поднимать эту тему и не теребить чужие старые раны. – Чонин уже восемь лет назад стал частью нашей семьи, – губы Чунмёна тронула грустная улыбка, – за это время они смогли поладить. Отчим Чанёля, может, и требовательный человек, но добрый и справедливый. И любит он его как родного сына. – Рад это слышать. – улыбнулся Бён. – У вас прекрасный сын. – Благодарю за такие слова. Бэкхёну показалось, что в воздухе перестала наконец витать неловкость. Парень немного расслабился, затягиваясь. Он уже открыто смотрел на папу Чанёля, а мрачные мысли понемногу отступали, давая расслабиться. – Скажите, а когда Чанёль начал увлекаться музыкой? – О, это началось достаточно рано, – выдохнул мужчина, – в этом он весь в родного отца. В нашем доме часто звучала музыка, потому что отец Чанёля был музыкантом и танцором. Так что я даже не сомневался, что он пойдёт по стопам отца. – А отчим чем занимается? – Чонин и сам связан с музыкой. Он – хореограф международного класса. – Тогда становится понятно, почему вы говорите, что он требовательный. – хохотнул Бён. Чунмён закивал и посмеялся тихо ответ, прикрыв рот ладонью. Он выглядел сейчас жизнерадостным, однако взгляд его всё равно отдавал толикой грусти. Бён вздохнул, задумываясь о чём-то своём. Докурив, он выбросил окурок и потянулся за следующей сигаретой. Разговор выдался спокойным и благополучно близился к своему завершению. Бэк уже начал замерзать, он ужасно устал и хотел уже поскорее оказаться в кровати. Прикурив, Бён затянулся и вновь взглянул на взрослого мужчину. – Думаю, мне всё же пора идти. – выдохнув табачный дым из лёгких, тихо сказал преподаватель. – Был рад с вами поговорить. Бэкхён вежливо поклонился, хоть это и доставило ему дискомфорта и боли. Он собирался уже развернуться, чтобы отправиться домой, как голос Чунмёна заставил его замереть на месте. – Постойте, Бён Бэкхён, – мужчина задумчиво сдвинул брови к переносице, – а мы раньше с вами нигде не могли пересекаться? Мне кажется ваше лицо знакомым. Вы мне явно кого-то напоминаете... Сердце Бёна пропустило пару ударов. Именно этого он всё это время боялся как огня. Он медленно повернул голову в сторону тёмноволосого мужчины, а на лице не было ни единой эмоции. – Нет, мы вряд ли где-то могли пересечься. – сглотнув ком, вставший поперёк горла, Бэк отрицательно покачал головой. – Вы точно в этом уверены?.. Паника Бэкхёна нарастала. Ему хотелось сбежать, но ноги не слушались. Он будто намертво примёрз к месту, на котором стоял. Губы начали предательски дрожать, от чего парень взволнованно облизал и туго сжал их. Чунмён всё продолжал пристально смотреть на омегу, стоящего перед ним. Время будто бы остановилось, наступила мрачная тишина. В какой-то момент глаза Чунмёна начали расширяться, он в ужасе открыл рот, прикрывая его ладонями. Он неверяще закачал головой, делая шаг назад. – Ты... – на выдохе произнёс мужчина. – Это ведь ты... – Не надо это произносить. – как-то чересчур резко прервал Бэкхён брюнета. – И Чанёль ничего не должен узнать. – Ты... – голос Чунмёна задрожал. – Как?.. Почему именно ты – истинный Чанни? – Если бы я знал ответ на этот вопрос. – горько усмехнулся Бэкхён, дрожащей рукой поднося сигарету к губам. – Не приближайся к Чанёлю. – в голосе ощущалась нарастающая истерика. – Я не хочу, чтобы и он из-за тебя страдал! – А я будто не страдал никогда из-за того, что произошло! – отчаянно воскликнул Бэкхён. – Да ты не представляешь, сколько боли причинил моей семье! – голос Чунмёна сорвался на крик. – Это всё – твоя вина! Я до сих пор не могу ничего забыть и по ночам просыпаюсь от кошмаров! – Я ни в чём не виноват... – тихо пробормотал Бэкхён, зажмуриваясь и опуская голову. Тут же хлынули слёзы. В памяти пронеслись кадрами те роковые события из прошлого, которые так отчаянно пытался забыть Бэкхён. Он не виноват, что всё вышло именно так. И, если бы у него была возможность всё исправить – он бы без раздумий это сделал. И не важно как, главное – исправить то, что исправить, на самом деле, невозможно. Брюнет судорожно задышал, стирая мокрые дорожки с щёк. Именно поэтому он надеялся никогда не встречаться с этим человеком. Чунмён и сам горько плакал, с ненавистью в глазах смотря на истинного его сына. Он понимал, что никто не сумеет ответить на его вопрос, однако в голове продолжал его прокручивать. Почему именно этот человек оказался истинным Чанёля? Мужчина вновь отрицательно закачал головой, пятясь назад, отдаляясь всё дальше от Бёна. Спустя пару шагов, он развернулся и медленно ушёл обратно ко входу в больницу. Бэкхён смотрел ему вслед, замечая как содрогаются чужие плечи от слёз. Омега поднял голову, взглядом упираясь в ночное беззвёздное небо. Прикусив до боли нижнюю губу, он разрыдался. Слишком больно. Сердце будто разрывалось, в голове гудело, все мышцы до последней напрягались настолько, что казалось, они разорвутся. В грудной клетке защемило, в лёгких не хватало воздуха. Бэкхён чуть наклонился вперёд, тяжело дыша и поскуливая, лишь бы не закричать. Простояв так с минуту, безуспешно пытаясь успокоиться, Бэкхён достал телефон, в надежде дозвониться до того, к кому мог сейчас обратиться. Однако мобильный его, видимо, разрядился. В итоге Бэкхён просто пошёл, куда глядели глаза, совсем не представляя, что ему сейчас в таком состоянии делать. Когда же он отошёл на достаточное расстояние от больницы, то заприметил телефонную будку. Он на автомате ввёл давно заученный номер телефона, при этом продолжая вытирать слёзы рукавом куртки. Бэкхён долго слушал гудки, но всё же ему ответили. – Да? – Чен, – всхлипнул Бэк, – это Бэкхён. – Бэкхён?! – воскликнул Чондэ. – Ты, блять, знаешь, как мы с Сэхуном переживали?! Он мне позвонил, сказал, что телефон твой отключен! Я уже успел в университет заехать в твоих поисках! Уже во все подряд больницы начал звонить! – Прости... – заскулил Бэкхён, а после разрыдался пуще прежнего. – Бэкки... что случилось? – Я... – Бэкхён пытался выдохнуть и закрыл лицо рукой. – Я встретил папу Чанёля... он меня узнал. Я могу остаться сегодня у тебя? – Скажи мне, где ты. Я вызову тебе такси. – Не стоит, я лучше пройдусь пешком. И скажи Сэхуну, что со мной всё в порядке... – Если ты в этом уверен... – Да, я уверен. Бэкхён на автомате шагал, а мыслями был где-то совсем не здесь, а в прошлом. В том прошлом, что мучало его давно. И в том, совсем недавнем. Слова Чунмёна выбивали землю из-под ног. Разве Бён виноват в том, что произошло? Нет, не он виноват, а стечение обстоятельств. И из-за этих внешних факторов он пришёл в ужас, он испугался. От всеобъемлющего страха он просто не мог понять, что ему стоит сделать. То было кошмаром наяву, от которого он просто сбежал, сверкая пятками. Да так сбежал, что до этого момента никто не мог его найти. И лучше бы оно так и продолжалось. Омега подумал о своих родителях. И даже представить не сумел, в каком отчаянии они были, когда их сын пропал. Но так было лучше для всех. Так считал Бэкхён.

***

Прошло уже больше часа после того, как Бэкхён позвонил Чондэ. Альфа всё ходил по квартире, нервно дёргаясь каждый раз и подходя к окнам. Всё же надо было вызвать такси и не идти на поводу у друга, бьющегося в истерике. Ким ещё очень сильно надеялся, что Сэхун поверил в то, что он там ему навесил на уши по поводу его парня, не выходящего на связь несколько часов до этого. Впрочем, сейчас это казалось наименьшей из тех проблем, что могли возникнуть или уже возникли. Спустя ещё время, наконец, раздался звонок в дверь. Парень тут же ринулся в коридор, по пути чуть не упав, запутавшись в собственных ногах. Альфа открыл дверь и увидел брюнета, от вида которого он застыл в замешательстве: пуховик омеги был грязным, пыльным и в некоторых местах разорванным, зарёванное лицо было испещрено мелкими ссадинами, глаза опухли и покраснели. Чондэ в шоке раскрыл рот, глядя на омегу. Брюнет молчал, опустив голову. Он будто бы даже не дышал. Ким схватился за ткань пуховика в районе груди и потянул на себя не шевелящегося и стоящего за порогом Бэкхёна. Тот послушно вошёл в квартиру, после чего за ним закрыли дверь. Чондэ испуганно положил ладони на щёки омеги и поднял его голову, заглядывая в глаза. Бён всё ещё держался, стараясь быть спокойным, но давалось ему это отнюдь нелегко. Лицо его исказила гримаса боли и ужаса, он шмыгал носом, приоткрывая рот и шумно дыша. Альфа никогда прежде не видел его таким. Что бы ни происходило. Некогда сильный Бён Бэкхён, стойко выдержавший и переживший много чего, сейчас казался крайне слабым и беспомощным. Ким переместил одну руку на чужую шею, притягивая к себе Бэка, а другой обнял его за плечи, укладывая его голову на своё плечо. Он поглаживал сгорбленную спину брюнета, тихо нашёптывая что-то, убаюкивая. Только вот от таких действий, которые, казалось бы, должны были успокоить, раздирающие в клочья душу эмоции только набирали обороты. Парень ощущал, как мелко дрожал Бён, ощущал вновь проступившие слёзы, оставляющие мокрые следы на его футболке. Он готов был сделать что угодно, лишь бы Бэкхён почувствовал себя лучше. – Бэкки, дорогой, – на выдохе произнёс Чондэ, – всё будет хорошо. Это не помогло. Стало только хуже. В начинающемся приступе истерики, Бён тихо завыл, но с каждой секундой его голос становился лишь громче. Ноги больше не держали, он обнял альфу и повис на нём, постепенно опускаясь вниз. Чондэ, придерживая друга, осторожно опустился на колени вместе с ним, не разрывая объятий и ещё крепче прижал его к себе. Рыдания стали сильнее, перемешиваясь с болезненными стонами. Бэкхён плакал горько и отчаянно, как маленький ребёнок. Казалось, что чувства разорвут его на бесконечное количество мелких кусочков. Да так, что потом невозможно будет собрать обратно. Эмоции бушевали словно цунами, накрывали с ног до головы, не давая вдохнуть. Бён не хотел задохнуться, он хотел выпустить это всё из себя, от чего отчаянно закричал. И кричал до тех пор, пока не сорвал голос. Чондэ не пытался его остановить, лучше пусть его друг не держит эти разрушающие душевные муки в себе. Спустя время эмоциональные волны стихли, в Бэкхёне не осталось ни капли, всё вылилось за края. Омега обмяк в чужих тёплых объятиях, и о том, что он ещё жив можно было понять лишь по тяжёлому прерывистому дыханию. Ким осторожно снял пуховик с брюнета, а после, придерживая за талию аккуратно поднял, уводя его сразу в спальную комнату. Усадив его на кровать, альфа достал широкую футболку и домашние шорты, чтобы Бэк мог переодеться. Тёмноволосый парень принял вещи и обессиленно начал раздеваться. Смотря на чужие потуги, Ким стал помогать ему, стягивая изумрудного цвета свитшот и обомлел, когда увидел нагое тело. – Бэкки, что ещё произошло? – Ким стал рассматривать яркие кровоподтёки, украшающие бледную кожу. – Кто тебя так?.. – Кучка дегенератов. – безэмоционально усмехнулся омега. Ким хмуро покачал головой и вышел из комнаты, в скором времени возвращаясь с тюбиком в руках. Он присел на корточки возле брюнета и аккуратно выдавил небольшое количество лекарственной мази, начиная осторожно втирать её в кожу. Бэк хмурился, шумно вдыхая носом воздух, но не издал ни звука. Позже, когда альфа отложил мазь в сторону, он помог ему надеть футболку. Когда с переодеванием было полностью покончено, Чен помог парню улечься в кровать, после чего улёгся с другой стороны. Он обнял омегу со спины и прижался щекой к его лопатке. Чондэ страшно переживал и боялся за такого Бэкхёна. И не мог его отпустить. Бэкхён, выжатый досуха за этот вечер, быстро провалился в беспокойный сон. Чондэ же, наоборот, никак не мог уснуть, ощущая подёргивание чужого тела во сне, слушая слегка хриплое посапывание, иногда разбавляющееся тихими стонами, похожими на скулёж. Альфа надеялся, что никогда брюнет себя больше не доведёт до такого состояния. Надеялся, что тяжкий груз последствий не ляжет на хрупкие плечи и не раздавит самого Бэкхёна.

***

Бэкхёновское утро началось после обеда. Парень натужно пытался раскрыть глаза, которым ещё стоило привыкнуть к яркому свету. Впрочем, как потом подумал омега, это не свет был ярким: это тьма, в которую он вчера опустился, была беспроглядной. Бён развернулся в постели на другой бок и не заметил рядом спящего Чондэ. Зато, чуть позже, когда осознание происходящего окрепло, он ощутил приятный аромат еды, доносившийся с кухни. Медленно присев на кровати, чуть скрежета зубами от боли во всём теле, он взглянул в окно: на улице было серо, неприятно. Бён не удивился бы, если в скором времени полил бы дождь. Услышав тихий шум позади себя, он чуть обернулся, развернув и откинув назад голову, чтобы взглядом достать до дверного проёма, ведущего в коридор. Там стоял Чен, скрестив руки на груди. Бэк заметил под глазами друга мешки, лоб был наморщен, а уголки рта опущены. Брюнет прикрыл глаза и уронил голову, делая выдох. – Иди, поешь. – не шелохнувшись, произнёс Ким. – Хорошо. Но Бэкхён всё так же сидел на кровати в полуобороте, а Чондэ всё так же стоял, уперевшись плечом в дверной косяк. Время шло, но оба были обездвижены и молчали. Казалось, что кто-то просто поставил время на паузу. Первым не выдержал Чондэ. С тяжким вздохом, он опустил руки и направился к кровати, усаживаясь на корточки рядом с брюнетом, положив ладонь ему на колено. Он поднял глаза и встретился с ничего не выражающим взглядом Бэка. Ким смотрел на него с нескрываемым волнением. – Бэкки, – альфа еле заметно погладил его колено, – ты как себя чувствуешь? – Мне уже лучше, всё в порядке. – Бэкхён говорил очень тихо, но твёрдо. – Спасибо тебе, Чен-Чен. – Я тебя не оставлю в таком состоянии. Ты мне очень дорог, и я хочу, чтобы ты был счастлив. Бэкхён еле заметно улыбнулся, чуть хмурясь, будто почувствовал физическую боль от этих слов. Он и так знал, что Чондэ всегда придёт ему на помощь. Так было всегда. И он очень хотел бы, чтобы так и продолжалось. Чтобы его друг всегда был рядом. И в горе, и в радости. – Чен-Чен, – чуть позже позвал Бэк альфу, – помнишь, ты предлагал как-нибудь съездить со мной на могилу мисс Бён? – Помню... – нахмурился Ким. – Только не говори, что ты сегодня хочешь поехать? – Да, хочу. Я понял, что мне есть, что сказать ей. – Это из-за вчерашнего? – В том числе. – криво улыбнулся Бён.

***

– Молодой человек, послушайте меня, – врач смотрел на ушастого парня с ярким цветом волос и раздражённо дёргал плечом, – если вы не прислушаетесь к рекомендациям, то всё может стать гораздо хуже. Ещё бы немного – и связки бы не выдержали. Тогда предстояла бы операция, и на реабилитацию ушло бы гораздо больше времени. А тут всего каких-то жалких две недели. – Ладно-ладно, – буркнул Чанёль, надувая губы, – понял я всё. – Вот и чудненько. – зло сверкнул глазами доктор, после чего зафиксировал эластичный бинт на кисти юноши. Пак устало глядел на перевязанную руку и постоянно вздыхал. И думал о том, что никогда больше перед важными выступлениями не будет разгуливать ночью по улицам. И Бэкхёну не позволит. Вспомнив об истинном, Пак глянул на часы. Он начал нервничать, ведь его мастер вместе с папой достаточно давно уже ушли на улицу, а Чунмён так и не вернулся. Просидев на кушетке ещё пару минут, он набрал в лёгкие побольше воздуха, после чего поднялся на ноги, забрал свои вещи и вышел из кабинета, направляясь в фойе. Заметив там своего папу, сидевшего в кресле, сгорбившегося и закрывающего лицо ладонями, альфа не на шутку испугался. Пак ускорился, быстро оказываясь рядом с ним. – Мён, – наклоняясь к длинноволосому мужчине, Чанёль положил забинтованную ладонь ему на плечо, – всё в порядке? Чунмён вздрогнул от неожиданности и резко поднял голову. Чанёль нахмурился, сжимая губы в тонкую полоску: у его папы красные, опухшие глаза, он плакал. Но почему? Что успело произойти? Он успел поссориться с Бэкхёном? Или состояние Чунмёна никак не связано с истинным Чанёля? – Всё в порядке, – на выдохе произнёс мужчина, – просто устал. Поехали домой. Чанёль только сильнее свёл брови к переносице, совсем не веря в его слова. Однако студент решил чуть позже докопаться до истинных причин такого эмоционального состояния своего папы. Какое-то неприятное, угрожающее и нарастающее чувство чего-то плохого успело родиться в Чанёле, пока он смотрел на спину впереди идущего Чунмёна, в то время как они приближались к машине. У папы Пака была самая простая модель, небольшая по размерам. Чанёль вместе с отчимом ни раз предлагал купить омеге машину получше, однако почему-то Мён был очень привязан к этой старенькой иномарке и не хотел её ни на что менять. Усевшись в машину, Чунмён тут же завёл двигатель и включил печку, чтобы салон машины прогрелся. Юноша внимательно следил за действиями и эмоциями родного человека и всё больше утопал в вопросах. Что произошло. Почему папа плакал. Почему он пытался скрыть этот факт. Чем больше альфа об этом думал, тем хуже мысли появлялись в его уставшей голове. Спустя время, Чанёль готов был взвыть от нехорошего предчувствия. – Папа, – потерев здоровой рукой веки, тихо произнёс юноша, – я же вижу, что ты плакал... Объясни, что произошло? Чунмён молчал, лишь напряжёнее стал вглядываться в дорогу и сжимать в руках руль. Чанёль ждал ответа, неотрывно глядя на мужчину. И почему же ему постоянно недоговаривали? Постоянно что-то скрывали от него? – Это как-то связано с Бэкхёном? – Чанёль продолжил задавать вопросы, не получая на них ответов, только видел, как костяшки на чужих пальцах всё больше белели, всё сильнее впиваясь в кожаную обивку руля. – Мён, это связано с Бэкхёном? Что произошло? Вы поругались? Он иногда очень эмоциональный, но я сомневаюсь, что он мог сказать тебе что-то обидное. А если и сказал, то не нарочно... – Чанёль, – резко прервал чужой поток мыслей Чунмён, всё так же смотря на дорогу, – дай мне слово, что ты не будешь больше общаться с Бэкхёном. Забудь о том, что он – твой истинный. – Что?.. – Чанёль округлил глаза и от растерянности посмеялся. – Что ты такое говоришь? Почему? – Этот Бэкхён – плохой человек. – чётко, без единой эмоции проговаривал каждое слово длинноволосый мужчина. – Он только лишь сделает тебе больно. – Да почему ты это говоришь? Почему хён в твоих глазах стал плохим человеком? Он добрый и отзывчивый. – дыхание Чанёля сбилось, лоб покрылся испариной от волнения. – Ты ведь сам мне говорил, что, если я найду своего истинного, то должен сделать всё, чтобы быть с ним счастливым! Чтобы не было так же больно как и тебе! Чунмён резко свернул с дороги на обочину и остановил машину, зажмуриваясь. Руки било мелкой дрожью, и Чанёль понял, что перегнул, когда напомнил о своём родном отце. Альфа и хотел бы извиниться, однако молча и понуро наблюдал за Чунмёном, чьё лицо буквально за мгновение исказилось в гримасе никогда не утихающей боли, но которую тот постоянно скрывал. – Я так говорю, потому что... – каждое слово давалось омеге сложнее и сложнее. – Потому что Бэкхён много лет назад сделал то, из-за чего наша семья пострадала. Включая и тебя самого. Голова у юноши закружилась. Он всё ещё не понимал, однако пазл начал складываться, даже несмотря на то, что всё ещё не хватало деталей. Может быть, именно по той причине изначально истинный Чанёля не хотел никоим образом связываться с ним? Может, поэтому в тот вечер, когда они провели весь день вместе в торговом центре, Бэкхён плакал и говорил, что сам Чанёль может позже пожалеть о том, что хотел с ним сблизиться? Но... почему он не помнит Бэкхёна? Что произошло когда-то давным-давно? И почему его папа знал об этом всём? – Что тогда произошло? – тихо, но отчётливо произнёс Пак. – Почему я ничего не помню? Чунмён шумно выдохнул, сгорбился и прислонился лбом к баранке. – Я хочу знать. – не унимался Чанёль. – Я должен знать! – Ладно, – резко ответил омега, – завтра я отвезу тебя кое-куда. – И расскажешь мне всё? – ...Да. Чанёль сдержанно выдохнул, но продолжал чувствовать сжимающее горло волнение. Разного рода мрачные предположения роем начали жужжать в голове альфы. Одно хуже другого. Но разве тот Бэкхён, которого знал Чанёль, мог совершить что-то настолько страшное, от чего даже мысль об их истинности у взрослого человека вызывала такие эмоции? А у самого Бэкхёна? По какой же причине его хён так безжалостно пытался сохранить расстояние между ними? И по этой ли причине Бэкхён всегда с толикой грусти и боли улыбался Чанёлю? Теперь уже Чанёль сомневался, что хочет услышать ту самую правду, которую так тщательно все пытались от него скрыть.