В тот зимний день

      Активно штрихуя, Кавех даже испуганно вздрогнул, когда его внезапно ударили погремушкой. Он успел в этот момент поднять карандаш и даже не сделать лишнюю черточку, не испортив своеобразный рисунок, что смог набросить. Тяжело вздохнув, Кавех повернул голову, глядя на хмурую мордашку. Сначала он даже не понял, что произошло толком, слишком сильно влившись в процесс написания наброска, позабыв, что вообще-то сегодня кое-кто остался за главного, пока папа-барс ушел по рабочим делам. Веритас, пошатываясь, сидел на полу вокруг огромного количества игрушек, держа в ручке звенящую погремушку, и с периодичностью тряс ей, ударяя льва. Котенок хмурился, чмокая большой соской, возмущенно даже смотря на мужчину. Кавех моргнул, как тут же Веритас ударил его еще раз. — Ай! — ойкнув, Кавех дернулся и попытался отложить альбом, как мальчик забил того погремушкой, что тот не удержался и рассмеялся, стараясь прикрыть себя локтем. — Ну все-все! Маленький пушистый хвостик забился по столу, как котенок потянулся к альбому. Но не успел — Кавех быстро поднял его вверх. — Нет, солнышко, это трогать тебе нельзя, — проговорил он, собираясь уже подняться с пола и убрать альбом и прочие принадлежности, как рядом внезапно замычали, захныкав. Кавех вновь дернулся, охнув. Он сразу опустил альбом, вырвав лист с наброском, откладывая его в сторону. С детьми Каве находил общий язык почти сразу, да и дети сами тянулись к нему, поэтому желание котенка он понял почти сразу — все детишки, замечая, как он работает, просили им что-то нарисовать или самим разрисовать всё, что было у Кавеха. Уложив альбом на свои колени, Кавех аккуратно подвинул его к нему, замечая, как хвостик мальчика заинтересовано завилял. Веритас подполз, хлопнув ладошкой по белому листку, и присел перед ним, уставившись на него. — Хочешь порисовать, милый? — улыбнувшись, он протянул руку, погладив котенка по голове. Дернув ушками, Веритас снова хлопнул ладошкой, хмурясь всё сильнее. Кавех слегка сжал губы, складывая в голове, что ему делать. Ну удумал же решить заняться своим делом перед ребенком… Он улыбнулся, взял карандаш и протянул его. — Будешь рисовать? — маленькие пальчики схватили карандаш и стали осматривать, но Кавех придерживал, чтобы не случилось что-то страшное. Веритас сжимал пальцы, а потом повел карандашом к альбому, стукнув стержнем по листу. — Нет-нет, смотри, милый. Аккуратно придерживая за ручку малыша, он осторожно повел карандашом по листу, проводя линию. Ахнув, Веритас выплюнул соску и заагукал, потянув рукой, чтобы Кавех продолжал рисовать. — А-па! — воскликнув, Веритас стал водить карандашом. А Кавех умиленно улыбнулся. Активно рисуя, точнее, как положено почти годовалому ребенку, водить каракули по листу, Веритас махал хвостиком, по-детски о чем-то лепеча ему. Кавех следил за малышом, взглядом, до ужаса мягким, полным любви, и также тепло улыбаясь. — Нарисуешь что-то папе? — поглаживая котенка по голове, иногда почухивая его ушко, Кавех промурчал, привлекая внимание. Веритас захлопал глазками, услышав знакомое ему слово. Он посмотрел на карандаш в своей ладошке, сжал пальцы сильнее, а потом провел еще пару линий, протянув потом ему. — Па-па, — карандашом он ткнул ему в грудь. — Да, папе, — повторил Кавех и сам завилял хвостом. — Нарисуешь ему? Он точно будет рад. Веритас же насупился, замотал головой и снова ткнул карандашом. — Папа! Карандаш он положил на изрисованный лист и похлопал ладошкой по нему, хмуря бровки. Кавех же прыснул, хмыкнув. — Я? — Веритас кивнул. — Я папа? — а Кавех спросил, довольно потянув улыбку. — Да! Папа! — котенок уже возмущенно пропищал, хлопая ладошкой. — Па! Посмеявшись, Кавех взял его под ручки, поднимая к себе и целуя в его мягкую щеку. Он его заобнимал, пока котенок замурчал, виляя хвостом, а сам ручкой всё тянувшись к альбому. — Давай вместе нарисуем, м? — Да!

***

Изрисованные листы, где в основном теперь красовались цветные непонятные фигурки и каракули, лишь где-то среди них встречались понятные цветочки и уточки, что были нарисованы Кавехом, лежали на полу среди детских игрушек, погремушек и карандашей. Мимо них, перепрыгивая листы бумаги, прошлась Мэхрек, внимательно обнюхивая, что попадалось ей под лапки. В квартире царила так называемая тишина, а за окном уже был поздний вечер. Кавех осторожно за собой прикрыл дверь, оставляя ее немного приоткрытой, чтобы точно услышать копошение или плач котенка, которого он уже уложил спать. Веритас так заигрался рисованием, что свалился на пол, так и уснув с карандашом в ручке. Кавех даже тихо рассмеялся, сначала, конечно, испугавшись, но поднял засопевшего ребенка и отнес в свою кроватку. С ванны послышалось отключение воды, шелест душевой занавески и шлепанье, как с ванной комнаты вышел аль-Хайтам, придерживая полотенце на бедрах. Он молча глянул на льва, махнул хвостом и развернулся, направившись в его спальню. Кавех сильно ударил хвостом по стене, сжимая кулаки и разжимая их. Внутри почему-то всё забурлило, но так же быстро и прошло. Пройдя следом, Кавех задергал кончиком хвоста, ощущая знакомый запах персиков зайтун — сладкий настолько, что щекотал внутри нос, от чего он дернул кончиком, следом потерев его. Постучав и услышав утвердительный ответ в виде негромкого угуканья, Кавех зашел в спальню и снова забился хвостом, но теперь о деревянную раму двери, пока смотрел на обнаженную, рельефную спину, которую тут же скрыла ткань серой домашней футболки. Запах — такой же сладкий, окутал его теплом, и вызвал мурашки по коже. Кавех глубоко вдохнул этот манящий аромат, а его хвост задрожал. Он оглядел комнату и хмыкнул, шагнув вперед. — Ты не гнездуешься больше? — тихо спросил он, как заметил хмурый взгляд, вызвавший смятение. Кавех потер плечо и хмыкнул, как Хайтам прошел мимо, складывая аккуратно уличную одежду. — Угу, — ответ не удовлетворил его, поэтому Кавех подошел ближе, замечая, как пушистый большой хвост нервно дергался. Но не подойдя к барсу, Кавех прошел к кровати и сел на край, продолжая следить за ним. Он похлопал ладонями по матрасу, хвостом стуча в такт рук. — Как прошло? — спросил Кавех, прижав уши, напрягаясь от своего же вопроса. — Я же говорил тебе, — ответив, Хайтам слегка упрекнул того. Кавех от этого опустил голову сразу же, когда к нему повернулся Хайтам. Повисла тишина, и только через минуту к нему подошел барс. — Я что-то не так сделал? — спросив, аль-Хайтам сел рядом, всё еще мотая хвостом из стороны в сторону, пока Кавех вжал голову в плечи, отворачивая голову. — Я просто… Промямлив, Кавех потер шею, согнулся, а потом выпрямился, вздыхая. Он наклонился и опустил голову ему на плечо, пока Хайтам ровно сидел и следил за ним. Аль-Хайтам хмыкнул и улыбнулся, поцеловав того в макушку, а Кавех муркнул, забив хвостом по кровати — громко и шустро. — Ты уставший за все эти дни, и мне кажется, что я такими вопросами тебя раздражаю еще сильнее, — он промямлил. — Глупость. — Да, я понял, — Кавех улыбнулся и поднял голову, всматриваясь в бирюзу любимых глаз. Хайтам смотрел заинтересованно, но когда его быстро поцеловали, насупился и отвернулся, замахав быстро хвостом. Щеки немного покраснели, а сам он сжал пальцы в кулаки, прикусывая губу и отворачиваясь от льва вновь. Кавех улыбнулся и снова ткнулся лбом в его плечо. — Не раздражаешь ты, — через пару минут аль-Хайтам всё же ответил, когда румянец с щек немного сошел. — Я и правда уставший из-за этих всех разбирательств, еще и устройство… — Тебе одобрили?! — Кавех тут же подскочил. Его глаза заискрились, а сам он схватил барса за плечи, чуть оттягивая ткань футболки. Нависнув над Хайтамом, он наклонил (конечно, не специально, уверял себя он) его вперед, отчего откинул того на спину. Кавех приподнялся, выпрямив руки, и, зависнув, уставился на него. Аль-Хайтам смотрел в ответ, чуть хмуро, напряженно и скорее больше смущенно, так как щеки снова стали покрываться заметным румянцем, хвост забился, а запах персиков стал еще слаще. Кавеху стало жарко, а в животе завязался узел, как он дернулся, упав рядом, когда Хайтам его укусил за запястье руки. Свалившись на бок и зашипев, Кавех закинул ногу на него, рукой потянув за футболку, пока Хайтам дернулся, пытаясь перевернуться, но чужие нога и рука мешали. В итоге Хайтам по-кошачьи зарычал, барахтаясь по кровати, как Кавех потянулся, носом уткнувшись в шею, мгновенно остановив все движение. Аль-Хайтам тяжело задышал, уши сильно прижав к голове, вытягивая голову. А Кавех крепко держал, удобнее уложив ногу на нем, и чуть приподнял лицо, притронувшись губами в напряженные трапециевидные мышцы шеи и поцеловал, тут же отпрянув, тихо хихикнув. Хайтам глянул за плечо, словно напуганный котенок, хвостом прикрывая себя и дрожа кончиком. А Кавех же мягко посмотрел на него, как барс сразу же успокоился, громко вздохнув и перевернувшись на спину, и глянул хмуро на льва. — Тигнари говорил, что это время нормальное для течки, — сказал Кавех и придвинулся к нему ближе. — И ты же знаешь, что гнездование тебя успокоит, м? Кавех протянул руку и осторожно стал водить коготками по вздымающейся груди. Хайтам следил внимательно, сглотнув перед тем, как ответить. А запах стал сильнее. — Он… — Хайтам слабо усмехнулся. — Когда я сделал гнездо, то случились те неприятные вещи, — он проговорил тихо, а Кавех изменился в лице, потянувшись к нему, обняв. Хайтам тихо охнул и повернулся к нему, обняв в ответ. — Что-то не так? — Ты всё еще произошедшее с ним считаешь «неприятными вещами», — горько прошептал Кавех и поцеловал в ухо, заставив его вздрогнуть. А Хайтам промолчал, лишь забегав взглядом. — И что не так?