Ядовитый цветок с горы Мэйхуа

Прощание со своим учеником вышло немного слезливым. Хэ Ён просил прощение, что покидает Шицзин и оставляет ее одну, но он клялся, что они еще обязательно встретятся. Сама глава клана Мэйхуа не смогла ожесточить сердце и вот так просто разлучиться с учеником. Она крепко обняла его и похлопала по плечу. Хэ Ён противился уходить, но когда понял, что прощание затягивается, то просто зажмурился и, воспользовавшись цигуном*, прыгнул с горы вниз, не позволяя себе даже обернуться. *цигун – совокупность техник, позволяющих мастеру боевых искусств передвигаться с поразительной скоростью, высоко прыгать, бегать по вертикальным поверхностям. Шицзин не обучала его такому уровню боевых искусств, лишь основам…Неужели и так загруженный делами Хэ Ён самостоятельно обучался боевым практикам? Какой трудолюбивый! Но почему он не рассказал? Боялся, что лишь потревожит наставницу своими хотелками? - Удачи тебе, Хэ Ён. Мурим жесток, но и ты найдешь в нем свое место. – Пожелала в след Шицзин. Она еще некоторое время смотрела в след и после вернулась в клан. Кроме Шицзин никто не провожал Хэ Ёна. Скорее от того, что тот не любил никого, кроме наставницы. Он бы посчитал это оскорблением, если бы другие члены клана Мэйхуа натянули на лица уставшие улыбки и пожелали ему удачи в пути. Хэ Ён уверен, что его отсутствие заметят только тогда, когда кто-то совершит ошибку, которую всегда разгребал он сам, если, конечно, Шицзин не успела это сделать за него. Как грустно расставаться, имея один статус, а после воссоединяться с совершенно другим. Шицзин сделала слишком многое по отношение к нему, но Хэ Ён все равно жаждал больше, чем того заслужил. Когда они встретятся после долгой разлуки, он отплатит ей за все. Хэ Ён прыгал с горы так, что ни один лепесток сливы не срывался с ветки. Наставница очень трепетно относиться к цветению сливы, эта пора - самая любимая за весь год и многое значит для нее. Однако гора Мэйхуа особенная не только для Шицзин. Хэ Ён помнил свое первое цветение сливы, когда его привели сюда еще зимой. И пусть оно не смогло затмить красоту и благородства поступка одной целительницы, он запечатлел этот момент глубоко в своем сердце. Вместе с новой жизнью Шицзин дала ему и силу для борьбы. - Хэ Ён, знаешь, почему слива цветет лишь зимой или ранней весной? Робкий и перепуганный мальчишка шесть лет назад промолчал. - Потому что только тогда она способна затмить своей красотой гору. Ее пора – это сейчас, когда морозы все еще сильны и больше никто не способен бороться против зимы. Слива хрупка и утончённа, но и она способна заставить всех вокруг трепетать. Шицзин сидела на краю веранды и наблюдала за тем, как ветер раскачивал деревья, поднимал волнами снег, превращая гору Мэйхуа в великолепное сочетание цветов, где жизнь дарили только красные, розовые и сиреневые оттенки. Девушка могла часами наблюдать за борьбой двух стихий, словно она является ее частью. - Цветущая слива – символ стойкости, победы, долголетия и чистоты. Ты понимаешь, о чем я говорю, Хэ Ён? – Снова позвала Шицзин мальчика, но ответа так и не дождалась. Девушка тяжело вздохнула. – Те, кто меня воспитал, говорили, что «вовремя» – это всегда прямо сейчас, не будь так, слива бы цвела летом, когда вокруг более благоприятные условия. Она повернулась к тени веранды, в углу которой забился мальчишка. Боялся ли он, был недоверчив или слишком мнителен, чтобы общаться с отщепенкой в собственном же клане, но Хэ Ён заинтересовался Шицзин. - Встать и идти дальше нужно именно сейчас. Никто не станет тебе устилать дорожку цветами к светлому будущему. Цели и мечты всегда будут скованны льдом, только упорство и стойкость поможет тебе достичь их. Мэйхуа Шицзин сорвала ветку сливы с одного дерева, росшего в саду, ни одно другое она никогда не трогала. Девушка передала маленькую веточку в перебинтованные руки Хэ Ёна, что до сих пор горели от страшных ожогов. Серебристые глаза сверкнули непониманием: - Значит, цветок сливы олицетворяет надежду на будущее? - Не надежду, а сам путь, я думаю. Цветок сливы вдохновляет бороться и не искать оправданий. Хэ Ён подполз к девушке, сел и, скрыв раны на лице за руками, разглядывал свой цветок сливы. Красивый и утонченный, стойкий и непреклонный. Кроме выше сказанного, цветы сливы напоминали Хэ Ёну пожар, в котором он чуть не погиб, взывая всей душой запечатлеть тот момент. Только теперь из безжалостного напоминания, те превратились во вдохновение на пути к цели. Яркое пламя средь зимы безжалостно захватило дома и никак не отступало, когда, казалось, ему уже нечего поглощать. На снегу отпечатывались следы крови и обгоревших останков. За полотном пламени во дворе обугленного ханока* виднелся силуэт крупного мужчины с горящими извращенной справедливостью глазами. Он в одиночку погубил целый клан. Не пощадил ни стариков, ни детей. Только чудо спасло мальчика, что тогда выжил морозной ночью с ужасными ожогами. *Ханок – традиционный корейский дом. Слова Шицзин имели двойное дно. Хэ Ён сомневался, что говоря все это, она не могла догадаться, какое желание воспрянет в юном сердце и будет двигать того вперед. Мэйхуа Шицзин не могла не знать, кого именно спасла. Сколько стоило принести домой мальчишку и опекать того, когда у самой еще шаткое положение в клане. Поднятые ветром ярко розовые лепестки мягко спланировали на белые волосы зачарованного Хэ Ёна и, хоть ничего красивого, как он считал, в нем самом нет, Шицзин засмотрелась, а после произнесла: - Будто лепестки сливы на снегу. От подобных слов мальчишка раскраснелся, прижал веточку к себе одной рукой, а второй прикрыл макушку. Но все же не выдержал такой бесстыдной «атаки» и сбежал из беседки. … Зимняя пора прошла, весна пролетела быстро, оставляя после себя сладкое дурманное послевкусие, для Хэ Ёна всё словно случилось во сне и вот уже сейчас он носит форму Мэйхуа. Плотно облегающая ткань сродни настоящей броне защищала юношу, дарила спокойствие и уверенность в себе. Потеряв в пожаре всё, принадлежность хоть к чему-то была ему необходима. Хэ Ён прилежно занимался, стараясь скорее догнать сверстников и, когда он не понимал чего-либо, то очень сильно боялся подойти к Шицзин. В этот раз в общей библиотеке клана Хэ Ён случайно нашел странные записи от руки, что спрятали в секретном отсеке за шкафом. Чернила стерлись, а текст плохо читался, но он сумел разобрать, что речь шла о яде Хэй Сюэ. Хэ Ён нашел будущую главу клана Мэйхуа во дворе, под плодоносящей сливой, где нос раззадоривал кисло-сладкий аромат. Шицзин что-то читала и изучала, постоянно переводя внимание то на одну рукописи, то на другую. Страшась быть наказанным наставницей за раскрытие подобных секретов, юноша решил начать издалека. - Шицзин-ним! - Зови меня наставницей, Хэ Ён. – Шицзин не отвлеклась от чтения, но уголки губ заметно поползли вверх. Голос ученика, в том месте, где не было никого близкого, ее приободрял. - Н-наставница. - Робко поправил себя юноша. - Что такое яд? - Всё есть яд и всё есть противоядие. Не всегда объяснения Шицзин были понятны с первого раза. Отвлекаясь от работы, девушка подняла голову и посмотрела на плоды дерева над головой. - Даже самые безобидные вещи в нужных пропорциях могут отравить и убить. Например, слива - совершенно неядовитое растения, используется в пищевых и медицинских целях, даже добавляется в вино. Однако каждая часть растения содержит в себе опасные вещества - в косточках сливы это цианид. Но для того чтобы отравиться нужна большая концентрация. Шицзин подвинула маленькую плетеную корзинку со спелыми сливами к Хэ Ёну, однако тот, испугавшись ее слов, отпрянул, как будто от огня. - Примерно чашка. – Пояснила наставница. - А что насчёт Хэй Сюэ? – Осмелился спросить Хэ Ён. Шицзин заметила в руках ученика клочок бумаги, что он крепко сжимал от волнения. - Хэй Сюэ - сильнейший яд поднебесной, однако и он имеет свои ограничения. – Девушка мягко накрыла своими ладонями руки юноши и забрала листок, который тут же сожгла. – Например, свойства Хэй Сюэ сохраняются не более 5-7 минут с момента его приготовления, далее он просто становится бесполезным. Так же есть шанс, что отравитель скорее сам умрет от действия яда - ему не обязательно проникать в кровь, хватит даже попадания на кожу. От Хэй Сюэ нет противоядия, но выжившие имеют пожизненный иммунитет к нему. - А кровь людей с иммунитетом может исцелить отравившихся? - Этого нельзя узнать наверняка. К сожалению, за несколько секунд невозможно сделать противоядие. - Получается, у таких людей совершенно нет шанса? Шицзин кивнула. - Рецепт Хэй Сюэ забыт. Такой опасный яд не должен существовать в муриме. Тебе не стоит о нем знать больше. Хэ Ён стал переступать с ноги на ногу. Пусть Шицзин не поинтересовалась, где ее ученик это взял, зато у Хэ Ёна появились вопросы: откуда в клане целителей такая запрещенная информация? Хоть голова была полна сомнений – тому ли человеку он доверился, однако на удивление слова Шицзин не вызывали у него подозрительности, лишь благоговейный трепет. - Хэ Ён. Не смей искать рецепт Хэё Сюэ. Это слишком страшный яд. – Предупредила Шицзин. - Я не хочу, чтобы кто-то пережил встречу с ним. - Наставница! Я не посмею! К тому же, зачем использовать Хэй Сюэ, если есть много других способов убить врага? - Какие дерзкие речи, юнец! – Прикрикнула Шицзин. – Ни один человек не достоин смерти, однако никто не заслужил жить. Не смей допускать мысли о том, что ты можешь вершить судьбы над другими людьми! Хэ Ён искренне испугался тона наставницы и упал на колени перед ней, предварительно чуть не заплакав. - Да, наставница. Я усвоил этот урок. Юноша низко склонил голову и прикрыл глаза в ожидании удара. В клане Мэйхуа он все еще являлся никем, поэтому не смеет противиться воле старших. Однако вместо хотя бы звонкой пощечины, Шицзин погладила Хэ Ёна по голове. Ее сердце не было способно на жестокость по отношению к нему. Она растрепала его бледно серый хвост, утешая, и сказала: - Краска почти смылась. Давай я помогу тебе нанести новую? - Н-наставница! Вы опять меня дразните!