Ядовитый цветок с горы Мэйхуа

- Устроил из моего клана бордель – пошел вон! Не успела Шицзин войти в приемную, как из-за двери вырвался огромный клуб дыма. По запаху это были успокоительные, что целительница сама прописала Няньцзы, однако у всего есть ограничения – запах лекарства вызывает зависимость при долгом употреблении. Этот многоуважаемый придурок Няньцзы-сси - одна сплошная головная боль! Он улегся на диванчике и курил трубку. Одежда? Кажется, за последние годы он забыл, что это такое – мужчина полностью скинул с себя всё на свои плечи. Тонкий пояс, завязанный лишь для вида, болтался и касался пола. Шелковистые волосы отливали фиолетовым на свету, а ночью становились темнее бездны, что притягивали все внимание. Шицзин была недовольна тем, что Няньцзы никогда не заплетает волосы, оставляя их на попечение ветра, при этом они всегда с легкой небрежностью покоились на плечах, будто их только расчесали. Утонченные линии и изгибы тела пробуждали извращенные мысли даже у самых строгих аскетов. Однако этот гад в таком вызывающем виде все равно умудрялся выглядеть статной и благородной шлюхой. Недовольство Шицзин гость проигнорировал, прекрасно зная, что она все равно поможет. Таким образом вести себя целительница могла только с Няньцзы, никого второго в этом мире с похожей привилегией не найти. - Где в этот раз Шицзини* одарит меня своей любовью? * имена с окончанием [и] – это милое/ласковое употребление имён. Глава клана Мао – Мао Няньцзы говорил ленно, но с присущим ему довольством и кокетством в тоне. - Ты ошибся местом, мой дорогой Няньцзы, павильон Хонюнсу* на соседней горе, буквально. *红罂粟 - Красный мак - Оскорбляешь меня. Дорогу туда я давно запомнил. Свяжи меня и скрой лентой глаза - все равно найду Хонюнсу. - Я поняла. Хэ Ён, неси веревки. - Подожди-подожди, я же пошутил. – Нервно рассмеялся мужчина. Он ведь знал, что эта женщина способна на многое, даже на то, что в самых порочных мечтах представить не мог, а потому испугался угрозы. - Прошу, помоги, Шицзини. – Няньцзы, потрепанный жизнью и подавленный своей проблемой, мог лишь отшучиваться, в надежде, что это хоть немного сократит его страдания, отвлечет и спасет от гнета десятилетних мук. - Хэ Ён, проветри приемную и уведи всех подальше. Как и всегда. – Обреченно добавила наставница. - Не нужно этого делать, Шицзини. Как только я переступаю порог клана Мэйхуа – меня начинают сторониться! – Недовольно пробурчал Мао Няньцзы. - Забыл, что случилось пять лет назад? – Освирепела глава Мэйхуа. - Какая ты злопамятная! Это было пять лет назад! Пора отпустить и забыть об этом! Такого больше не повториться. - Если я допущу подобное еще раз – не увидишь ты следующего дня! Пойдем. Хэ Ён, бесшумно стоявший в стороне, снова бренно наблюдал за тем, как его наставница уединяется с этим невыносимым, отвратительным человеком. Проблема в том, что Мао Няньцзы отравлен особым ядом, название которого не хочется даже упоминать вслух. Суть его в том, что человека настигает неконтролируемое страстное желание. Со временем яд становится только сильнее, и теперь эта нужда у Няньцзы без вмешательства Шицзин возникает практически ежедневно. Если он не будет что-либо с ним делать, то его тело изнутри захватывает невыносимая боль, подобна той, когда человек живьем сгорает на костре. Еще больше проблем вызывает то, что это не психическое расстройство, на которое всей душой надеялся Хэ Ён. Так можно было бы просто прогнать сексуального мошенника и навсегда запретить подходить к его дорогой наставнице. В особое уныние вводит то, что, кажется, этот яд неизлечимый. Сколько бы лазеек и путей Шицзин не находила – их не хватало надолго. Из-за этого Няньцзы-сси стал ее частым посетителем. Глава клана Мао Няньцзы стал посмешищем мира боевых искусств. Из-за предательства его дорогого друга тот почти лишился статуса муримина и подающий надежду юноша стал кобелем, который не может прожить и пару дней без секса. Шицзин-ним нашла несколько альтернативных способов Няньцзы достичь кульминации, и все они были довольно странными. Например, связывание – такое и вправду работало и хватало на пару дней. Давление и использование дополнительных лекарственных стимуляторов было достаточно, чтобы не вмешиваться посторонним. Еще она использовала иглоукалывание и свои секретные техники, они работали намного лучше, но все же целительница всегда советовала «комплексное лечение». Глава клана Мэйхуа заставляла своего друга принимать разные лекарства, и ослабляющие потребность и усиливающие ее, чтобы помочь. В конце концов, теперь она просто мечтает кастрировать Няньцзы, чтобы уже самой забыть об этой проблеме, которая касается ее напрямую… Только это, к сожалению, не поможет. Глава Мао хоть и был частым посетителем Хонюнсу, совсем не любил проводить там время. Скорее он был человеком, что стал бы ждать своего одного единственного партнера в «чистоте и невинности», однако развращающий тело и разум яд слился с ним до мозга костей уже давно. Няньцзы лучше придёт к своей подруге, что видела его во всех ипостасях, чем повернет в сторону Хонюнсу. Ему была отвратительна сама мысль о том, что приходиться поддаваться своим желаниям и пользоваться услугами борделя, поэтому посещал он те места крайне редко, когда у Шицзин нет возможности ему помочь. - Почему ты так рано пришел? Ты буквально был здесь 28 часов назад. - Я больше так не могу… - Расплывчато, но весьма понятно пояснил Няньцзы. - Твой яд разрушает три основы – душу, плоть и разум. – Тяжело вздохнула Шицзин. - Ты так и не понял, что это означает? - … Не хочу даже думать об этом…. - Хоть ты на второй стадии, ты хорошо держишься... Однако не стоит увлекаться лекарствами, тебе стало бы чуть легче, если бы все же чаще посещал Хонюнсу. - Ни. За. Что. Меня ты устраиваешь. Шицзин помогает Мао Няньцзы сколько себя знает. Она видела, через что тот прошел, чтобы добиться всего, что он сейчас имеет, и это восхищало. - Няньцзыни. – Ласково позвала целительница, но продолжать не стала. Она не всегда будет рядом, ведь жестокий мурим не будет вечно благосклонен к лекарям. Но нет необходимости об этом говорить - пусть глава клана Мао продолжает думать так, как он того желает. Несмотря на весь трудный путь, ее друг оставался открытым и незапятнанным жестоким миром, немного праздное баловство ему подходило. На свое удивление Шицзин чувствовала себя комфортно рядом с ним и уже долгое время находилась в отчаянии, что не могла избавить его от проклятого яда. Глава клана Мао же считал, что у него неоплаченный долг перед подругой. С таким упорством на протяжении почти четырнадцати лет лечить его не сумел бы никто. А держать лицо при встрече с таким клиентом перестали бы уже на втором «приеме». После всех манипуляций и иглоукалывания в подарок Шицзин обычно сидела рядом с Няньцзы, охраняя его отдых, и читала. Изредка она поглядывала на палочку благовоний, ожидая, когда та догорит. - Можно я на ночь останусь здесь. – Усталый взгляд скользнул по изысканной резьбе на потолке и остановился на бумажном окне, через щель которой проглядывался лунный свет. - Оставайся. - Нет в этом мире больше таких чистосердечных и искренних людей как ты. - Таких, что встречаются с главой торгового клана ради хорошенькой оплаты? – Самоирония редко срывалась с уст целительницы. Опять же – влияние постоянных дерзких шуточек Няньцзы. - Хэй, я еще не оплатил тебе сегодняшнюю ночь! – Рассмеялся Няньцзы и весь утыканный иголками развернулся к подруге. - Тогда можешь собирать вещи. – Заметив, что последний пепел сорвался с палочки благовоний, Шицзин подошла к главе Мао. Тот походил на ежа-наоборот – вся грудь и живот были в серебряных иголках. Выглядел он в такие моменты забавно и неуклюже. - Я пошутил, не выгоняй меня. Ай! – Жалостливый звук сорвался с губ муримина, когда целительница вытащила первую иголку. - Ты слишком изнеженный. - Только благодаря тебе. - Именно, если бы не я, тебя бы давно кастрировали, так, на всякий случай. - А это бы помогло!? – С надеждой вскрикнул друг и привстал на локти. - Какой отчаянный. – Шицзин искренне захотелось всплакнуть. - Няньцзы, ляг обратно. - Приказала целительница и надавила ему на грудь. Кожа муримина была непривычно гладкой и нежной, но и она не лишена шрамов – некоторые едва заметные светлые точки оставила сама Шицзин, когда только-только училась акупунктуре, более видные полосы оставили клинки врагов и старых друзей. Прошло слишком много времени, чтобы Шицзин могла скрыть напоминание о предательстве… - Кастрация, увы, не поможет. – С легким ехидством произнесла целительница. - Ты в этом так уверенна, почему? - Были прецеденты. – Эти слова прозвучали немного жутко для Няньцзы. – Если тебя волнует их судьба, то они погибли еще до того, как их настигла третья стадия. - Почему ты мне о них не говорила никогда!? – Обиженно произнес глава Мао. - Они не были моими пациентами - я только недавно собрала о них информацию, но ничего нового так и не узнала. - Это поэтому сегодня было так много народу? - Что же… - Неуверенно потянула целительница. – Это одна из причин. После многозначительного молчания и так предвещавший ответ на следующий вопрос, Няньцзы все же спросил: - Слушай, это правда, что король мурима – наш боевой брат – погиб сегодня? - Обычно вести из Мэйхуа не разлетаются так быстро. – Шицзин вмиг похолодела, отстраняясь. Она собрала все иглы в шелковую коробочку, что нервно поглаживала. - Я знаю, ты не руководствуешься эмоциями в принятии важных решений, однако Синдо убил твоих родителей, ты же не… - Не родных. - Тебя волнует только это? - Мы дружили, Няньцзы… Мы с главой Синдо были друзьями. – Отрезала Шицзин. - Хах, да… Дружили. – Глава клана Мао повторил это с нотками ностальгии старой дружбы. Только в этом слове скрывалось куда большее… Дружили – так считала только Шицзин, для Синдо Амая это слово больше походило на кинжал, вонзенный в его горло. Лицо Няньцзы на миг потемнело. – Наверное, он был счастлив, умерев у тебя на руках… Девушка предпочла сделать вид, что не услышала этого. Синдо Амай был безответно влюблен в Мэйхуа Шицзин, более того он был безнадежным романтиком. Поднимаясь по лестнице в клан Мэйхуа, Няньцзы заметил оброненный букет цветов из красных далий*. *Красные далии символизируют решительность и любовь. Сколько мечтал Амай сблизиться с целительницей, столько же он тонул в чувстве вины за смерть приемных родителей Шицзин. Его разрывало противоречие. Все знали насколько мудра и беспристрастна Шицзин, а потому убийство преступников не должно было значить для нее больше, чем убийство любого другого человека. К тому же этот секрет Амай хранил до самой своей смерти, не позволяя опорочить имя любимой. - Какой Амай дурак… - Няньцзы вспоминал главу Синдо только как исключительно справедливого и до ужаса преданного человека. Мурим не щадит никого. – Где на Амая совершили нападение? - Насколько я знаю, какой-то подлец проигнорировал правило нейтральной территории Мэйхуа и скрытым оружием нанес рану ядом Хэй Сюэ. Он сбежал, личность убийцы до сих пор большая тайна. - Хэй Сюэ! Ты уверенна? - Да. Никаких сомнений. - Возможно ли что… - Исключено! Я уничтожила все записи давным-давно. Ничего не осталось. – Шицзин оставалась холодной и отстраненной. - Ты совсем не переживаешь о том, что рецепт яда вновь появился в этом мире?! – Возмутился беспристрастности подруги Няньцзы. Он даже забыл натянуть на себя халат и встал перед ней, желая посмотреть в ее глаза. Шицзин абсолютно не переживала, так как на самом деле это не был Хэй Сюэ. Этот яд очень похож, но и на одну сотую не так опасен. Рецепт Хэй Сюэ знает только она, в глаза его видели лишь нынешние главы кланов, никто более. Отравлен Синдо Амай подделкой. Пусть главный симптом фальсификатор сумел сымитировать, однако человек, отравленный Хэй Сюэ, не мучается так долго – он либо умирает мгновенно, либо несет этот яд у себя в крови до конца жизни. Однако если фальсификатор знал о Хэй Сюэ и смог его подделать, то должен был иметь в виду навыки главы Мэйхуа. К тому же, убить Синдо Амая прямо под носом клана целителей – безрассудный поступок, а значит – он либо надеялся на благосклонность судьбы, либо на нравственность главы Мэйхуа. Шицзин, к счастью для фальсификатора, воспользовалась возможностью и убила Амая. Если бы она начала его лечить, тот со стопроцентной вероятностью бы выжил. Это тяжелый камень душил ее, но разве она могла поступить иначе?