Противостояние Льва и Леопарда

Доран ликовал: теперь Деви смотрела на него. Так, как раньше смотрела только на Камала. И теперь уже за их переглядками наблюдал Рай. Он понял метания Деви, те самые, из-за которых она стала его избегать. Но он ее не винил — только себя. Ведь и дураку известно, насколько влюбчиво сердце юной девушки к тем, кто оказывает ей малейшие знаки внимания. А он довольно долго этого не делал. В отличие от Дорана, который времени зря не терял. — Стой, — оклинул его Камал после очередного собрания дюжины, кладя свою тяжелую руку ему плечо, задерживая тем самым Дорана в зале. — Камал. Как поживаешь? Леопард осмотрел помещение на предмет людей. Едва последний человек вышел, заговорил: — Оставь эти прелюдии себе. Я вижу тебя насквозь. Отменил помолвку Деви, пытаясь заполучить ее расположение. Получил. Вот только… — Камал повел бровью, смотря льву прямо в глаза. — Она не настолько глупа, как ты думаешь. Доран лишь рассмеялся в ответ: — Ты что, только что назвал госпожу Шарма — глупой? — Скорее наивной. Она еще не настолько проницательна, чтобы заметить твои очевидные опытному глазу манипуляции. — Ты не знаешь того, что знаю я, не имеешь представления об истинных мотивах моих поступков, ослепленный ревностью. Но время все расставит по местам. А вообще… — Он помедлил, явно обдумывая свои следующие слова. — Мне искренне плевать, что ты об этом думаешь, Камал. Ведь я сделал это не для тебя, а для нее. — Ты, — Камал ткнул его в грудь одними пальцами, — сделал это для себя. Доран едва покачнулся и зло усмехнулся: — Скучаю по временам, когда мы были друзьями, а не соперниками. — Мнишь себя моим соперником, Доран? Как смеешь? — скривился Камал, сокращая и без того опасно близкую дистанцию. Обычно он хорошо умел сохранять холодный рассудок. Но каждое новое слово Дорана, казалось, становилось новой последней каплей. И так раз за разом… Он не знал, когда настанет предел чаши терпения, но чувствовал, что этот момент уже совсем близко. Деви, потерявшая сережку, вернулась в зал собраний и натолкнулась на занятную картину. Камал почти вплотную стоял к господину Басу, устремляя на него гневный взгляд. Они были похожи на двух хищников за секунду до того, как броситься друг на друга. Мужчины перевели взгляд на нее. Дивия покрылась мурашками с головы до ног. А еще — непомерным чувством стыда. Ведь она отчего-то совершенно точно догадывалась, в чем причина их столкновения. — Что вы тут… делаете? — Деви была готова провалиться под землю от глупости собственного вопроса. — Камал учит меня манерам. — Отозвался Доран. — Надо признать, весьма безуспешно. — Вот как… — Только и ляпнула она. Наставник посмотрел на Деви, очевидно, прикидывая степень ее заинтересованности Дораном. Нахмурился: ответа не нашлось. Внутри заклокотала ядерная смесь из любви, ревности и ярости. Наконец, сказал ей тоном, не терпящим возражений: — Иди вниз, Дивия. Она возмутилась. Он никогда не говорил с ней в подобном тоне, тем более — в присутствии других членов дюжины. Доран наблюдал за ее реакцией с интересом. В его глазах она словно бы прочла согласие со своими мыслями. И это придало ее ответу Камалу уверенности: — С чего бы? Полагаю, я имею такое же право вести беседу с членами дюжины, как и ты. Камал сверкнул на нее гневным взглядом. Доран опередил его: — Кажется, госпожа Шарма, ваш наставник не хочет, чтобы вы по какой-либо причине задерживались здесь для… бесед. — Он усмехнулся, акцентируя внимание на последнем слове. Оно прозвучало дерзко. И тогда предел настиг Камала или это он достиг предела. Он резко, наотмашь ударил кулаком по лицу самого палача, призвание которого — проливать кровь других. Дивия в ужасе вскрикнула и подлетела к Камалу. — Что ты такое творишь?! — Схватила его за плечи. Затем взглянула на Дорана, согнутого пополам, но все же устоявшего на ногах. Спешно приблизилась к нему, осторожно взяла за подбородок, с которого стекала капля крови. Камал поднял на них невидящий взгляд. Затем грустно улыбнулся. От этой его эмоции у Деви кровь застыла в жилах. Это все моя вина… Я заигралась. Вопреки мыслям, она выплеснула из себя совсем не то, о чем подумала: — Вы, два взрослых, состоятельных мужчины, ведете себя как неотесанные мужланы! Ты, — обратилась она к Камалу, — да что с тобой вообще такое? Распускаешь руки посреди бела дня! А если бы кто-нибудь увидел? Доран усмехнулся, сплевывая кровь. — А ты, — повернулась она к нему, сильно толкнув рукой в плечо, — перестань ухмыляться, или я сама лично сотру ухмылку с твоего лица. И уже не побоюсь того, что это кто-нибудь увидит! Деви неосознанно перешла с Дораном на ты. Казалось, больше нет никакого смысла в напускных приличиях. Камал стоял в прострации, потирая кулак. Доран трогал челюсть, осознавая, что повел себя излишне дерзко. Оба чувствовали за собой вину. Дивия еще раз хлестнула взглядом каждого по очереди. Внезапно грудь резанула осязаемая боль. Инстинкты подсказывали ей: необходимо уже что-нибудь предпринять. И, следуя им, совершенно внезапно для себя самой заключила: — Не желаю видеть ни одного из вас. Затем поспешно удалилась, чувствуя озадаченные взгляды спиной. Придя в себя, Камал обратил взор на Дорана. — Этого добивался? Как складно все у тебя получилось. — Я вовсе не этого хотел, Камал! — Совершенно искренне, с чувством воскликнул лев. — Я хотел честной игры. Видит богиня, я не преступал проведенной тобой черты. И уж точно не пытался настроить Деви против тебя! — Теперь она и близко ко мне не подойдет, — тихо произнес Камал, безвольно опуская руку, которой еще мгновение назад нанес удар. Он будто не слышал товарища. — Отдаю твоей тактике должное. Затем наставник скрылся вслед за Дивией. — Камал! — окликнул его Доран в попытке объясниться. — Камал… — И только эхо собственного голоса послужило ему ответом. Прошло больше месяца с последних событий, окончательно лишивших Деви сна. Ее преследовал грустный взгляд Камала и разбитая губа Дорана, по которой стекает капля крови, пролитая первым. И ее собственные слова, раз за разом прокручиваемые в голове по бесконечному колесу Сансары: Не желаю видеть ни одного из вас. Наглая ложь, сказать которую в пиковый момент показалось ей единственно верным решением. Если она не может выбрать ни одного из них, она заставит себя отказаться от обоих, чтобы не причинять боли никому, кроме себя. Но, парадокс: больно было каждому. По-своему. Камал ушел в работу еще пуще прежнего, забирая большую часть обязанностей Деви на себя. Она знала, что так не может продолжаться вечно, но пока не могла найти в себе сил встретиться с ним. Так же как и он, но уже по другой причине: из-за страха увидеть ее глаза, ведь, как ему казалось, теперь он мог увидеть в них полное равнодушие. А это даже хуже ненависти или отторжения. Доран же вдарился в поиски предателя и, по словам Сарасвати, следовал какой-то уже давно найденной им зацепке. Так, он зачем-то собирался отправиться в горную резиденцию — ту самую, в которой пять лет назад произошло нападение. Ту самую, где пять лет назад погиб брат Дивии. Но о мотивах она могла лишь догадываться — большего подруга не успела подслушать у дверей кабинета матери. Сама Деви проводила много времени в конюшне. Она наконец-то уделила внимание Деймосу, чему тот был несказанно рад, а еще вернулась к тому, что так отчаянно любила в прошлом — верховой езде. С утра до ночи она выматывала себя катанием на лошади, а еще тренировками, к которым привлекла Архата. Тот, конечно, не мог сравниться с Камалом, но это было лучше, чем ничего. А когда помощник был занят бытовыми делами, справлялась сама, выплескивая все накопившиеся мысли и чувства с помощью физической активности. И возвращалась домой, только когда ощущала тяжесть собственного тела и каждую его мышцу. В один из таких дней, счет которым Дивия потеряла, ее окликнул знакомый женский голос: — Деви! Деви! Сарасвати бежала напрямик в конюшню, пугая только что начищенных Дивией лошадей. — Сара? — Удивленно бросила ей Деви, бросая дела. Предчувствие чего-то плохого настигло ее мгновенно. Подруга едва не влетела в нее. До боли сжала плечи. В заплаканных глазах младшей наследницы Басу читалась беспросветная тревога. — Сара, что случилось? Что ты здесь делаешь? — Деви, там… Там Доран… Он вернулся из резиденции… Он… — Он ранен?! — Да, и он плох… А еще там Камал. Деви, он ездил с ним! Он… Он вызвался помочь. Ты же помнишь, они раньше вместе… — Сара, успокойся! — Прервала тараторящую подругу Дивия, пытаясь вернуть ее в чувства. — Что с Камалом? Он тоже ранен? Сара, посмотри на меня! — Да, они оба… Доран у нас, Камал у себя. К каждому назначен лекарь дюжины. Мама была против того, чтобы я ехала к тебе… Она сказала, ты не выдержишь этого удара. Какая глупость, ведь тебе нужно об этом знать! Деви схватилась за голову. Приступ мигрени прошиб ее так же сильно, как и разрывающая душевная боль. Она вскрикнула, падая на колени, не в силах совладать со своим состоянием. — Деви! Сарасвати рухнула вслед за ней, тщетно пытаясь поймать. В следующую секунду Деви явственно поняла, кто для нее важнее всего. Кто бы знал, что для того, чтобы наконец разорвать возникший любовный треугольник, нужно ощутить близкое к этому человеку дыхание смерти. Превозмогая боль, она с зажмуренными глазами прошептала: — Мне нужно… Мне нужно к нему.