Сцены

У него острое чувство обратного, странного дежа вю. Ким вплывает в гостиную, уткнувшись носом в телефон, едва не спотыкаясь о свои же ноги, и падает на диван, приваливаясь к его боку. Порче откидывает руку, обнимая голые плечи, прижимает музыканта ближе и касается губами макушки, после снова возвращая свое внимание к экрану телевизора. У них выходные, с кровью выдранные у Кинна и менеджера Кима, на улице удушливая жара сменяется штормовым ливнем. – Ты очень занят? Ким все еще смотрит в телефон, задавая вопрос, но сползает по его телу вниз, устраивая голову на бедре. Че зарывается в растрепанные, слегка отросшие пряди, перебирая шоу в их подписке. – Вообще нет. Есть предложения? – Отлично. Ким поднимается с дивана и быстро касается его губ своими, касается ладонью лица, оглаживая скулу, и улыбается широко и нагло, заставляя Порче вспоминать свое давнее знакомство с дерзким и самоуверенным WiK’ом далекие три с половиной года назад. – Отвезу тебя кое-куда. Порче только кивает, провожая довольно покачивающего бедрами Кима взглядом, и откидывает голову на спинку дивана, рассматривая потолок. Прикрывает глаза, думая о том, что, видимо, получилось. От теплого чувства внутри сердце успокаивается, принимает тот факт, что Ким снова становится собой, отбирая обратно свою автономию. Он даже не знает, нужно ли ему вещи собирать. Кимхан собирает сам. Перед этим гремя досками и стеклом на кухне, веля ему не волноваться и не портить себе впечатление. Вручает ему сумку у входа, проталкивая ноги в резиновые шлепки, звонко целует в щеку. Порче притягивает любовника к себе за талию, вылизывает мягкий рот, удерживая второй рукой за шею, собирая улыбку и вкус газировки. – Готов? Ким обнимает его в ответ. Вдруг становясь словно сильнее, увереннее него. Снова выглядит старшим. Порче чувствует, как внутри разжимается пружина. – Еще бы. Вопреки ожиданиям, Ким тащит в полки ключи от четырех с половиной метров полированной красной итальянской классики, которые представляет из себя Ferrari 250 GT 1960 года выпуска, стоимостью почти сорок миллионов долларов. Подарок Кхуна, праздновавшего годовщину их корявых и больных отношений масштабнее дня смерти папочки. Порче задумывается над тем, куда можно поехать на тачке без крыши в сезон дождей. Оказывается, есть куда. Ким привозит их на пляж, частный и закрытый, куда въезд по пропускам даже для них, а сама береговая линия разделена на отсеки с крытой парковкой и достаточно высокими белыми деревянными беседками в каждом. Мужчина вытаскивает их сумки и тянет за собой к одной из беседок, устеленной изнутри досками из лиственницы, с креслами-мешками и даже небольшим столиком между ними. Ким бросает сумку на пол беседки и достает покрывало, тут же устраивая его на горячем песке. Вторая сумка оказывается холодильником из которого извлекаются две запотевшие бутылки клубничного лимонада и несколько прозрачных контейнеров. Порче видит в них фрукты и ягоды, в одном лежат стопкой аккуратные сэндвичи. – Ты когда это задумал? Порче сдирает крышку с одной из бутылок и делает глоток приторно-сладкой искристой жидкости, катая на языке вкус химической клубники и лимона. – Утром. По радию играл Стайлс, и я решил, что нам тоже надо. Порче отставляет бутылку на доски веранды, стягивает с себя футболку, тянется к Киму, помогая и ему избавится от лишнего элемента гардероба. Прижимается кожей к коже, улыбается и целует мягкие любимые губы. Ким светится изнутри от провернутой затеи. Не устраивал ему раньше простых сюрпризов, а на свиданиях они не были, кажется, вообще ни разу. Но вот эту вылазку точно можно считать таковым. – Что там за песня, говоришь? Порче едва заставляет себя оторваться от сладости чужого рта, утыкается во вкусную, пахнущую цитрусами кожу плеча, слизывая с нее вкус и щемящее в груди счастье. – Дай…телефон, – Ким прогибается в пояснице, пока тянется к сумке, – Че, блин. Порче смеется, сжимая тонкую талию еще сильнее. Медиа система не весть откуда издает звук подключения, и из колонок звучит летний и свежий гитарный риф. Он вслушивается в текст и снова целует Кима, чувствуя теплые ладони на своей спине. На вкус как клубника. Ким отстраняется, упираясь руками в его плечи, разворачивает их и поднимает его на доски. Устраивается между его разведенных бедер, продолжая целовать, спускается губами на шею и ключицы, тоже вылизывает. Порче запрокидывает голову, смеясь. Из колонок поют об арбузной лихорадке. Он сам чувствует лихорадку совсем призрачно знакомую. Из прошлой жизни, когда Ким также усаживал его на стол в старом родительском доме, прижимал к себе. Тогда музыкант казался прочной нерушимой константой, тем, кому неразумный Порче доверял душу и сердце. Сейчас смотрит в блестящие глаза и доверяет снова. На этот раз точно уверенный, что это – навсегда. Ким дотягивается до своей бутылки, вручает ему вторую. Холодные, покрытые каплями, скатывающимися по пальцам на голую кожу, бутылки остужают руки. Касания к животу запускают по позвоночнику волну щекотных мурашек. Шорты меняются на плавки, на коже остается липкий блеск солнцезащитного крема, музыкант тянет его в воду, остужающую в такую фантастическую жару. Из колонок звучат песни, все сильнее погружающие в атмосферу жаркого, сладкого лета. Порче вспоминает их поездку в Дубай, как вел себя Ким всего несколько месяцев назад, как сильно все снова изменилось между ними. Мокрый, покрытый морской солью с ног до головы, садится на доски беседки, ловит знакомую мелодию, невольно подпевает. Навык пусть и не потерян, но покрылся пылью. С Кимом все еще получается поймать гармонию. Они пьют лимонад, кормят друг друга с рук фруктами, слизывая потекший сок губами. Валятся в песок, почти обжигающий от жаркого зноя, купаются снова, встречая в воде прохладу недолгого ливня. Смотрят на море из беседки, сплетясь руками на небольшом столике, слушая шум прибоя и собственное сердце. Порче поворачивает голову, рассматривая острый профиль. Сжимает чужую ладонь, привлекает к себе внимание. Ким смотрит на него в ответ, зачесывая влажные пряди очками и забавно щуря глаза. – Спасибо. Ким улыбается, встает со своего мешка и устраивается рядом с ним, губами прижимается к плечу. – Я не хочу, чтобы ты все тащил на себе. – Мне уже не нужно. Из колонок снова играет Стайлс. Порче ворует идею, роняя Кима на расстеленное на досках полотенце, вылизывая соленый живот, наплевав на опасность этого действа. Музыкант гнется, притягивая его ближе за мокрые волосы, Порче слышит легкий, искристый смех, мешающийся с музыкой из колонок. Счастье. Любовь. Watermelon sugar high