Что ты такое?

Набс поселился в комнате юнлингов, но на ночь возвращался к Скайуокерам. Его там принимали словно родного, Энакин с удовольствием обучал владению Силой, а Асока помогала со сложностями в обучении, она тоже полюбила Набса и готова была принять в семью. Она так не сказала про свою беременность, за всеми этими волнениями по вызволению пуб было как-то не до того, а потом была так рада примирению с мужем и возвращению домой, что не хотелось тревожить установившийся мир. Энакин больше не давал повода к обидам и недовольству и Асока была счастлива с ним как в юности, дети видели это и радовались с ними вместе. Эзра знал немногим больше, но Асока не разрешила пока ничего говорить. — Мама, а почему ты не хочешь сказать? — удивленно спросил ее подросток — Папа явно обрадуется, да и я уже хочу знать кто будет у нас, брат или сестра. — Не знаю, сынок, — откровенно сказала Асока — Боюсь отчего-то, сама не могу понять почему, да и не до того сейчас, других проблем много. Эзре это казалось странным, но из любви к приемной матери он согласился хранить пока ее тайну. Однако осторожно напомнил той, что скрывать это вечно у нее не получится. Энакин же, хотя и не знал ничего, тем не менее старался оказывать Асоке всевозможную заботу и внимание, тем более та иной раз чувствовала себя неважно. У тогруты часто кружилась голова и мучила слабость, но она объясняла это нервами и тот старался брать на себя все обязанности Асоки по миссиям и дому. Дети тоже помогали ей. Однажды Энакин правда предложил Асоке обратиться к целителю Неме, чтобы та выписала ей успокоительное и она сочла это здравым. Только причина была другой - тогруте казалось, что с ее беременностью не все в порядке и лучше будет узнать это сейчас, пока срок еще маленький и возможно решить проблемы как можно скорее. Но тогда придется сказать родственнице мужа обо всем и та могла проговориться Энакину. Такой прецедент уже был у них незадолго до свадьбы, но теперь все иначе. И договорившись с целителем о приеме на завтра, Асока сосредоточилась на программе обучения для Набса и Урры. Так же не следовало забывать и Тобиаса, пускай тогрута и не все знала из того, что он сделал с пубами, уже известной ей информации было достаточно для праведного гнева взрывной Тано. — Энакин это просто ужасно! — воскликнула она когда Скайуокер поведал ей рассказанное Мастером Че — Я готова растерзать его собственными руками! Вырвать кишки и намотать его на шею, а потом отрезать его мерзкое достоинство и затолкать в глотку этому уроду! Энакин привлек вскочившую тогруту к себе и прижав к груди, крепко обхватил ее плечи, чтобы удержать. — Тише, любимая, — сказал он как можно более ласково — Поверь, я не допущу того, чтобы этот гад ушел от наказания, только прошу тебя, не лезь сама в это дело, я не смогу жить если ты рискнешь собой или я потеряю тебя из-за него. Асока пообещала любимому, что не станет этого делать, хотя все внутри нее так и требовало активной деятельности. Она всегда была такая, еще во время Войны клонов не раз показывала свою готовность рвануть в бой по первому требованию и даже без него. Энакин, тогда еще не муж, а просто учитель, здорово с ней намучился. Конечно сейчас тогрута научилась сдержанности и перестала идти на поводу у своих порывов, призывая на помощь благоразумие. Но в ситуациях, подобных этой, такое давалось ей большим трудом. Лишь только желание не повторять недавнюю ошибку Энакина, из-за которой они едва не расстались навсегда заставляло держать себя в руках. Но за то никто не мешал самому Скайуокеру собирать компромат на Тобиаса при помощи Артура и его знакомых. Сенатор, чувствуя висящий над ним Домоклов меч, залег на дно и не предпринимал никаких активных действий. Он даже работал аккуратно, не брал взяток и никому не хамил. Нельзя было придраться к его действиям, но было понятно, что это лишь ширма и главный удар еще впереди. Тобиас тщательно готовит его. И о том, каким он будет неожиданно подсказала Урра. Невольно, но сказала еще одну правду. Кора утром пришла к Артуру и рассказала, что ночью Урра периодически вскрикивала и говорила, не просыпаясь о том, что ей довелось пережить в доме сенатора. Это было еще более ужасно, чем удалось увидеть Мастеру Че. Та не стала глубоко проникать в разум пубы, чтобы не травмировать его, однако теперь, видимо полностью расслабившись и поверив, рассудок Урры начал выдавать то, что было в закромах.  — В общем, она сказала, — начала рассказывать Кора, едва зайдя в кабинет Артура, которому доверяла больше других — Что этот сенатор…О нет, я не смогу так просто это произнести…

***

После того, как между сенатором, его друзьями и Уррой состоялся первый интимный контакт, их домогательства не только не прекратились, но и приняли новые формы. Куда более извращенные и мерзкие, что уже не скрывались ничем. Каждую субботу они собирались в доме Тобиаса. Там Урра ощущала себя актрисой на сцене, чьи роли и реплики были заранее написаны кем-то другим. Она старалась не показывать своих истинных чувств, подавляя внутренний протест и стыд. Понимала, что возможности сбежать у нее нет, просто некуда и никак. Приходилось невольно принять предлагаемые правила, чтобы как-то выжить в этих нечеловеческих условиях. Лишь ночами, когда все заканчивалось и девочка могла остаться наедине с собой, свернувшись клубком в углу клетки, она вспоминала прошлое. То счастливое и недолгое время, где в ее жизни было все - родные, друзья, хорошее отношение и счастливое детство. Только эти воспоминания и могли утешить, поддержать и сохранить связь с настоящей собой, не давая забыть, кто есть Урра на самом деле. Со временем её выступления превратились в рутину, лишённую искренности. Для «гостей» это было лишь развлечением, своеобразным способом отдохнуть от своих забот. Однако для Урры каждое субботнее собрание становилось всё большей нагрузкой, разрушающей её изнутри. Ей приходилось бороться с собственными мыслями: в какой момент она перестала быть собой и превратилась в чью-то игрушку? Сможет ли она вернуть себе контроль над собственной жизнью? Она наряжалась в одежду медсестры, ученицы, служанки... И каждый раз по жребию она проводила с одним из дружков «ролевую игру». Единственное, что её успокаивало, так это то, что она оставалась невинной. Только и это похоже оставалось лишь вопросом времени. Это произошло неделю назад. Во время жеребьёвки выпал сам сенатор Тобиас. Урра была одета в неприличное нижнее бельё: тонкие стринги и чёрный лифчик, который только неловко висел, так как женских округлостей у неё не было в силу возраста. Груди у пуб вырастали лишь ближе к совершеннолетию. — Думаю, сегодня мы устроим ей брачную ночь. Держите её! — сказал Тобиас, похотливо лапая Урру и намереваясь сунуть потные толстые пальцы ей в трусики и затем сорвать их. Урра пискнула, когда её схватили и раздели, раздвинув её бёдра. Она сжимала их как могла, но силы были неравные и скоро колени оказались широко раздвинуты, открывая место, где несчастная была уязвимее всего. Урра заплакала от отчаяния — это последнее, что было не тронуто. Но её спас вопрос одного из дружков: «А что, если её сблизить с другой пубой?» Сенатор даже не успел расстегнуть ширинку. он был в восторге от этой идеи.. .