Геройские несовсем будни

По какой-то совершенно непонятной причине Веном всегда появлялся невовремя и каждый раз производил настолько колоссальные разрушения, что до битвы, что во время, что убегая. Кадзухе уже начинало казаться, будто для злодея главное не выполнить какие-либо свои цели, а просто привлечь максимум внимания. И с каждым разом все агрессивнее, и ладно бы он так делал по каким-то особым случаям, так видеть его стали все чаще. Благо, после драки какое-то время будет затишье, именно после Венома все остальные противники как будто под землю проваливаются, и даже непонятно хорошо это или плохо. И вновь битва. Вновь сбитые костяшки, множественные ушибы и переломы. Все как всегда. И хоть срастется все за пару дней, в данный момент приходится идти, придерживаясь за стенку. До его квартиры еще пару кварталов перебежек и он окажется дома, сможет перевязать раны и выпить обезболивающие. Только такие мысли сейчас позволяют двигаться вперед. — Так-так, это же дружелюбный сосед. — доносится со стороны, и Кадзуха ненавидит этот голос. Всем сердцем призирает, но не может ничего сделать. Он уже знает все ядовитые нотки, все тональности данной речи. Оборачивается, только чтобы убедиться, что ему не померещилось. Лучше бы мерещилось, но такие мерзкие улыбки ни один из его злодеев не переплюнет. — Сиканоин Хэйдзо пришел по мою душу. — констатирует, — Знаешь, сейчас я немного не в том теле, чтобы… Договорить ему не дали. — У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. — взгляд победителя, точно что-то придумал. — Ты меня недооцениваешь. — усмехнулся Кадзуха, хотя от боли уже скручивало все внутренности. — Оу, поверь мне, я один из тех немногих, кто тебя не недооценивает. — разводит руки, пока в глазах мечутся искры веселья. — Что же, удиви меня. — скептически выгнутая бровь полностью давала понять брюнету, что льстить бесполезно. — Через два дня будет сделка у лидеров криминального мира, будь добр, не появляйся там. Ну от такой наглости не только глаза на лоб полезли, но даже руки как-то зачесались. Аж неудобно стало. — … с чего ты взял, что можешь мне говорить, кого ловить, а кого нет? — и все же в атмосфере чувствуется подвох. Паучье чутье врать не станет, точно есть. И всполохнувший зеленый в радужках напротив этому лишь вторит. — С чего ты взял, что у тебя есть выбор, а Каэдехара? — сукин сын… Кадзухе не удается проследить за дыханием, пульс уже открывает третье дыхание, в попытке удержать хотя бы трехзначное число. Блондин так и застыл, отрицая происходящее. Так-то знал и понимал, что рано или поздно этот гребанный детектив прижмет его за горло, но продолжал из раза в раз надеяться на лучшее. И в очередной раз удача подводит его. — Шантажировать будешь, да пошел ты. Если один человек уже докопался, то и до других недалеко. И Кадзуха не знает, как звучит его голос, толи злость, толи обида, но у Хэйдзо взгляд становится ну совсем уж хищный, тот сокращает расстояние, заставляя тем самым пригвоздиться к стене. — О, мой милый Кадзу, — он начал водить пальцем по костюму в районе груди, ощутимо проходясь ногтем по коже, — такую информацию я предпочитаю знать единолично. За источники не переживай. Не то, чтобы от этого стало легче.

***

В первый раз заваливаться в квартиру детектива было… страшно. Особенно когда рандомный коп передал листок от Хэйдзо, ничего не говоря, да и по лицу того было видно, что тот и сам ничего не понимает. Тем не менее, у него похоже нет выбора. Вот он стоит на пожарной лестнице и смотрит, как полицейский работает за столом. Сказать, что Кадзуха готов — вообще нет. Он аккуратно стучит по стеклу, чтобы привлечь внимание зеленых глаз, и тут же его получает. Детектив улыбается хищно, видя что паучок прибежал по первому зову, неторопливо подходит к окну и, будто на пробу, открывает, призывая войти. — Уж думал, ты не придешь. — вместо приветствия проговаривает, отходя обратно к столу. Кадзуха осматривается: комната не сказать, что блистает чистотой, но запущенным пространство не выглядит, хотя и жилым тоже его не назовешь. Все походит больше на склад документов. — Зачем звал? — Просто проверить, придет ли дружелюбны сосед. — пожимает плечами. И Каэдехара готов в ту же секунду развернуться и уйти, но Сиканоин смотрит с таким прищуром, с такой блаженностью во взгляде, что становится ясно — пиздит. — Говори. — На этих выходных пройдет сходка глав бандитских группировок. Я хочу, чтобы ты туда не совался. — об этом Кадзуха знал, но с чего бы такие требования. — Извини… — начинает блондин, но оказывается перебит: — Ты прощен, — Хэйдзо подходит вплотную, показывая всю серьезность только взглядом, — а теперь послушай. Эту операцию мы готовили пол года, и я не позволю, чтобы какая-то твоя выходка сорвала все. — Многова хочешь. — язвит только чтобы съязвить, ведь понимает, что ничего больше сказать не может. И детектив это понимает, потому вальяжно отходит, уже спиной проговаривает: — Если ты все понял, то не мешай работать. И Кадзуха сбегает, по иному сказать нельзя, уже на свежем воздухе понимает, насколько Сиканонин задавливает его авторитетом. Оттого и бесится.

***

На встрече он не появляется, но наблюдает со стороны. То и дело ждет, что что-то пойдет не так и тогда дружелюбному соседу нужно будет вмешаться. Но его помощь не требуется. У Хэйдзо все идет слишком хорошо, будто по сценарию. И вот Каэдехара самолично видит, как детектив простреливает колено одного из бандитов. В мыслях укоризненно качает головой за неоправданную жестокость. Хотя и не сказать, что прямо уж неоправданную. Если бы не выстрел, то ктото из копов точно бы не вернулся домой, но все же… Это был единственный выстрел за эту операцию.

***

Далее Хэйдзо залег на дно. Никаких оповещений о следующей встрече не было. И Кадзуха явно их не искал, но сейчас, после очередной битвы с Веномом, с открытой раной и сочащийся кровью, у него, верно, нет выбора. У него никого нет, кто бы знал, кроме детектива, а без помощи… до утра он не дотянет. И Кадзуха знает, что совершает ошибку, он точно будет корить себя за это, но нет ни времени, ни сил. Он обессиленный падает на ту же самую лестничную клетку, создавая шум, приподнимается на локтях, вглядываясь в темноту комнаты. Детектив спит на своем рабочем столе, словно давая последний шанс блондину уйти, не совершать такую ошибку, обратиться к кому то другому. Но Кадзуха стучит, не давая себе больше отходов, лишь надеется, что тот от стука проснется. И Хэйдзо поднимает голову, сонными глазами оглядывается на звук, и те сразу же округляются, с шоком и неким ужасом глядят на героя. Детектив подрывается с места, в миг оказывается у злополучного окна, открывая его. — Что ты… — его глаза становятся еще ошарашенными, Кадзуха никогда еще не видел такое его выражение лица. Сиканоин сразу подхватывает блондина, перетаскивая в квартиру. — Черт, только попробуй заляпать мне кровью… — последние, что слышит Каэдехара, прежде чем окончательно отрубиться.

***

Открывает глаза он уже засветло и первое, что видит — светлый потолок. Что же, Сиканоин не вышвырнул его, уже радует. Приходится приподняться, чтобы увидеть, что перевязка сделана. Все тело ломит, на нем куча синяков и порезов, но ничего не кровоточит. И только сейчас понимает, что лежит на чужой кровати без костюма, почти голый. Хэйдзо обнаруживается неподалеку, все так же спящим на столе. Как часто он так делает? И только Кадзуха хочет что-то сказать, как детектив просыпается, видимо он копошений в кровати, проходит оценочным взглядом, скорее всего проверяет все перевязки, не пошла ли кровь, но юноша под таким взором невольно смущается. Видимо никаких проблем нет, ибо Хэйдзо откидывается на кресле, потирая глаза. — Блять, я думал ты помрешь здесь. Никогда больше так ко мне не заваливайся. Только сейчас Кадзуха замечает те синяки, что плотной тенью лежат под зелеными глазами, сотню раз искусанные губы и чрезмерно угловатые черты лица. Даже неловко становится. — Извини, я бы никогда, просто мне… ну… не к кому больше. — выдавливает, будто отдавая на суд слова. В очередной раз ловит на себе взгляд зеленых глаз, взирающих вопросительно. Кажется, будто детектив сильно удивлен ответом. — Серьезно? — смотрит, как плавно брови сводятся в переносице, — Что прям вообще не к кому, нет там… подружки? — Нет, я бы никогда… это слишком опасно, если кто-то узнает. — Хм. А то, что для тебя это тоже опасно ты не задумывался? — Кадзуха чувствует, как Хэйдзо переходит в наступление. — Ну не могу же я бездействовать. Та сила, что у меня, тоже накладывает ответственность. — Это не твоя ответственность — ловить преступников, а моя. Твоя родители вообще знают где ты шляешься по ночам и откуда у тебя такие синяки? — Тетя, — поправляет, — и нет, она не знает. Не хочу, чтобы она переживала. — Кадзуха, ты еще ребенок, твоя ответственность это в школу ходить, как и у всех нормальных детей. — закатывает глаза. — Я не ребенок. — Тебе девятнадцать. Ты еще несовершеннолетний. — Каэдехару это бесит, детектив общается с ним поучительным тоном, будто он и впрямь ребенок. — Но я и не смогу жить нормально. Я ненормальный и уже не смогу стать нормальным. — Ты вообще задумывался, что можешь умереть? Что будут чувствовать твои близкие? Кадзуха в тупике. Хэйдзо в очередной раз удушает его, задавая такие вопросы, на которые у блондина нет ответа. -… — Ясно. — сказал, как отрезал, вставая из-за стола, — Идем, герой, постараюсь найти тебе чего-нибудь поесть. И Кадзухе приходится встать, откликнуться на саркастичное «герой», и, невзирая на боль, отправится вслед за брюнетом. Кухня у того маленькая, но не уютная. Больше кажется, что тут детектив и вовсе не появляется. В открытом холодильнике Кадзуха краем глаза замечает лишь бутылку спиртного и больше ничего, но Сиканоин все же откапывает откуда-то из закромов два яйца сомнительного происхождения и качества. Но наспех приготовленная яичница смотрит на него вытекшими желтками и не выглядит сильно ядовитой, так что приходится есть. — Ты ужасно готовишь. — констатирует, вместо благодарности. — Спасибо, я знаю. Хэйдзо на него не смотрит, и это раздражает не меньше взгляда зеленых очей. — Если я для тебя ребенок, то сколько тебе? — Двадцать четыре. Нет, Кадзуха не вскипает. Внутри него бурлит, шипящими искорками выплескиваясь наружу. — Сам то недалеко ушел. — Помолчал бы.

***

В следующий раз, после очередной битвы, Кадзуха решает отблагодарить детектива за оказанную помощь. Хотя, возможно, опять заваливается к нему без должной причины. Не скажет же он, что пришел поблагодарить. А Хэйдзо своим традициям не изменяет, все так же перебирает бумаги. Ладно хоть сейчас отвлечется. — Ты дома находишься, только потому что с работы выгоняют? — произносит, самолично открывая окно, вальяжно усаживаясь на подоконник. — Какого хера? — спрашивает Сиканоин, видимо подразумевая неожиданный визит гостя. — Эй, не ругайся при детях. Я, между прочим, с гостинцами. — размахивает пакетом и кофе из круглосуточной забегаловки. — Серьезно, покормить меня пришел? — чуть ли ни смеется. — Давай-ка тут не возмущайся. — встает только чтобы получить настороженный взгляд. — А ну стоять! — детектив подрывается с кресла, — Быстро в ванную, не сори мне тут. Здесь в последний раз убирались еще во времена предыдущих хозяев. Вот такого исхода блондин явно не ожидал, так и остался в шоке смотря на владельца квартиры. — Что застыл? Дам я тебе чего-нибудь из своего. Что же… похоже у него и выбора то нет. Выйдя из душа в одежде Сиканоина, Кадзуха слышит копошения на кухне, туда и отправляется. — Ты уверен, что тебе двадцать четыре? — шутит, намекая на размер одежды, что сидит на нем как влитая. — Пф, это ты просто переросток. Ладно хоть больше не воняешь. Видит, что к еде брюнет не притронулся, но кофе распивает в наглую, Кадзуха ставит перед ним рыбную булочку. — Не знал что ты предпочитаешь, поэтому взял на свой вкус. — проговаривает, принимаясь за свою еду. — Хм, рыбное. — констатирует, сделав первый укус. — Не нравится? — В еде я не прихотлив, если ты не заметил. Кадзуха смеется. С каких пор между ними такая идиллия? Не уж то Хэйдзо человек? Ну нееет, в такой уж точно сложно поверить. Уходит Кадзуха далеко за полночь, уже предвкушая новую встречу.