Париж — это всегда хорошая идея

      Сначала Йеджи было обидно, что отпуск она получила именно весной и поехала в Париж в марте, но потом она поняла всю прелесть цветущего города любви и свою удачу.       Париж пробуждался: начинались всевозможные фестивали и ярмарки, открывались аттракционы, на которых можно было потрепать себе нервы и вдоволь накричаться, а кафешки на каждом углу предлагали места на террасах, залитых светом.       Йеджи улыбалась, мило щурясь, когда на лицо падали лучи ласкового весеннего солнышка, и наблюдала за счастливыми парочками. Они целовались и держались за руки, пока бродили по набережной Сены. Птички мелодично пели, и с ними она встречала своё утро в отеле на бульваре Сен-Мишель.       Хотела бы она устроить с подругами пикник или насладиться аперитивами в баре после тяжёлого дня, или сходить на Неделю моды. Или следить за буйным цветением глициний, магнолий и каштанов. Возможно она бы устроила романтический вечер с любимым человеком, но такого человека у неё не было.       Это вполне исправимо — она же в городе любви!       Ещё прелесть весеннего Парижа в том, что туристов было значительно меньше, чем летом, хотя мероприятий целая куча. Она могла бродить по улочкам и площадям, не переживая, что попадёт кому-нибудь локтём в глаз из-за сильной толкучки.       Вторая прелесть — цветущие розы, олицетворяющие французскую весну. Они повсюду — в садах, парках и цветниках. Куда бы Йеджи не направилась, её преследовал сладкий аромат роз и их нежно-розовые бутоны.       Сейчас она шла к фонтану Обсерватории, расположенного на том же бульваре, что и её отель. Пропустить один из самых известных фонтанов города она не могла. Глаза разбегались, она не знала, куда и смотреть: на ярко-зелёную шелестящую листву деревьев или на величественную композицию.       Фотографии не сравнимы с реальностью. Йеджи восхищённо ахала, обходя фонтан по кругу и цепляясь взглядом за детали и фигуры. Доносился шум воды и жужжание разговоров. Туристов можно было разглядеть сразу: всё видно по их горящим глазам. Парижане, наблюдающие эту картину каждый божий день, были более равнодушными.       Взгляд задержался на светловолосой девушке. Она сидела на краю фонтана, опустив плечи так, что нельзя было рассмотреть её лицо и глаза. А Йеджи постоянно обращала внимание на глаза, ведь они зеркала души. Подойдя ближе, она расслышала тихие всхлипывания, заглушённые ладонью.       Тогда-то устоять она не смогла. Бросить человека в беде это не про неё.       — Эй, — тихо шепнула Йеджи, присаживаясь рядом с девушкой, — всё хорошо?       Вопрос вышел глупым: и так очевидно, что всё не хорошо, но это первое, что ей пришло в голову. Девушка убрала ладони от лица и подняла голову. Их взгляды столкнулись, и Йеджи окунулась в светлые чистые глаза, несмотря на заплаканность.       — Всё хоро… — голос дрогнул. Сама себе не дала договорить. Поняла, что это наглая ложь. — Нет, не хорошо.       Йеджи поджала губы. Никогда в жизни она не ощущала себя такой неумёхой в том, что касалось утешения и поддержки. Уж слишком привыкла она к одиночеству. Когда ей было плохо, её спасало вино, а когда было хорошо, то тогда уже она не думала, а просто наслаждалась моментом.       Сейчас, честно говоря, она тоже не думала. Взяла и ринулась на помощь.       — Хочешь поговорим? — вздохнула Йеджи, подбирая осторожные фразы. Сердце разрывалось, когда она смотрела в её покрасневшие глаза и видела высохшие ручейки слёз.       Девушка отрицательно помотала головой. Её нежелание поговорить понятно. Йеджи ей незнакомка, и это как минимум.       — Хочу есть. И перестать думать, — голос предательски задрожал. Девушка шмыгнула носом и утёрла рукавом водолазки лицо.       Мысли в голове Йеджи пронеслись вихрем, пока она не остановилась на одной из них.       — Эм-м, я знаю одну блинную рядом.       — Давай.       Йеджи вздохнула от облегчения и бодро поднялась с края фонтана, потом подала руку девушке. Ладонь соприкоснулась с чужой ладонью, и внутри прошлись сотни электрических разрядов. Как же давно она ни с кем не держалась за руки, никого не тянула вперёд за собой.       Как же давно она была не одна, а с кем-то.       Их глаза снова столкнулись. Вглядываясь в них, Йеджи поняла, что сделала всё правильно. Затуманенный и тоскливый, но всё ещё тёплый и чистый взгляд незнакомки заворожил её окончательно.       Подумаешь, прогулку по фонтанам Парижа пришлось отложить, а она планировала в каждый кинуть монетки, чтобы вернуться сюда ещё не раз. Вот, насколько весна в городе любви ей понравилась.

***

      В блинной тепло и уютно. Лучи настойчивого солнца пробивались сквозь намытые окна и одаривали всех присутствующих светом. Йеджи устала щуриться от солнца, поэтому заняла место в углу и сделала пометку потратиться, но купить достойные солнцезащитные очки.       Она ощущала себя странно, окружённая неизвестными людьми: официантом с блокнотом и ручкой в руках и той девушкой с фонтана. Следы грусти уже пропали с её лица: она умылась в уборной блинной, но шмыгать носом не перестала. Взгляд всё ещё рассеян, а неловкость ситуации ощущалась в покрасневших щеках. Йеджи, честно говоря, тоже неловко.       — Я возьму блины с мороженым, — Йеджи листала меню, задумчиво почёсывая макушку. — Ванильный шарик и… йогуртовый. Вот, эти два, они звучат интересно.       Когда официант обратился к её спутнице, она пожевала губу, смазанным взглядом прошлась по меню и наконец шепнула «То же самое», едва ли разборчиво. Её голос всё ещё подрагивал, от чего у Йеджи сердце разочарованно сжималось.       — Кстати, мы так и не познакомились. Я Йеджи.       — Юна, — уныло кивнула Юна.       Беседа застопорилась на этом моменте, и неловкость окатила Йеджи с удвоенной силой. Вопросы о том, что делать дальше, крутились в голове, а ответы не хотели озарять голову Йеджи. Оставалось дожидаться официанта с едой: тогда можно будет начать стандартный диалог о восхитительном вкусе блинов.       Но и еда не помогла. Юна уставилась на тарелку с тонкими блинчиками, покрытых шоколадной глазурью. Нарезая блины и разламывая мороженое на кусочки, она не сказала ни слова.       Молчание напомнило Йеджи о её жизни. Что ж, она всегда была одинокой. Было глупо ожидать, что сейчас что-то резко изменится.       — Ты хотела поговорить.       Йеджи вздрогнула от неожиданности нарушения тишины, а потом сообразила и кивнула. Даже не удивилась переходу с «вы» на «ты». Она же первой и спросила «Хочешь поговорить?», а не «Хотите?» Юна лишь поддержала начатое.       — Хотела, — шумно вздохнула Йеджи. — Не знаю, можно ли такое спрашивать, но… почему ты плакала?       Юна закусила губу, сдерживая обратно спешащие на волю слёзы. Наверняка, она задумалась, было ли хорошей идеей вспоминать о новой ране. А рана явно новая, иначе слёзы бы давно закончились.       — Меня бросили. Не могу в это поверить, — горячо прошептала Юна. — Мы должны были праздновать годовщину, даже специально поехали в Париж, — голос из дрожащего быстро стал ожесточённым и сердитым. Возмущаться было приятнее, чем без конца плакать. — А потом она сказала, что мы не можем быть вместе.       — Она?..       — Она, — раздражённо подтвердила Юна. — Оставила меня одну с разбитым сердцем в Париже. Городе любви, чёрт возьми. Я что, в мелодраме?       Йеджи приоткрыла рот, но побоялась прерывать гневные тирады Юны, льющиеся из неё бурным потоком.       — А, стой, ты про то, что она, а не он?       Перемены в Юне стали заметны сразу же, стоило ей выговориться и облечь свою злость в слова. В ней не осталось той заплаканной грустной девочки, сидящей на краю фонтана и ревущей по поводу расставания. Теперь она возмущалась, причём весьма ярко и с жестикуляцией. Ни хрупкости, ни слабости, ни дрожи по телу.       — Да, про то, что тебе тоже нравятся девушки.       — Тоже?..       Похоже, они нашли схожесть — цепляться за одно определённое слово из всей сказанной фразы.       — Что ж, это было неловко, — рассмеялась Йеджи в надежде разрядить обстановку.       — Что есть, то есть, — Юна дёрнула плечом. — Зато совпадение.       После минутных гляделок Йеджи сдалась и отвела взгляд, а Юна усмехнулась и загремела столовыми приборами, вернувшись к блинам и мороженому. Улыбка выглянула на их лица, и Юна уже больше не казалась разбитой и печальной, а Йеджи — одинокой.       При этом Йеджи выглядела как любительница пеших прогулок без цели, долгих философских разговоров по ночам и тёплых вязаных свитеров вкупе с очками. Юна выглядела как работяга, которая не расставалась с телефоном даже на законных выходных, как любительница чёткости, планов и множества целей, которые нужно обязательно выполнить.       Йеджи мало думала, предпочитая сразу делать, выбирала слушать, а не говорить, в то время как Юна ощущалась её противоположностью. Такие разные. Это было заметно даже после небольшой беседы. Их объединяло сейчас одно — они обе одиноки. Только Йеджи уже давно свыклась с этим, а Юне ещё предстояло справиться с разбитым сердцем.       — Спасибо за… всё, — улыбнулась Юна и отодвинула от себя пустую тарелку. — Мне правда стало лучше. Я пойду. Не буду мешать твоему отдыху.       — Пожалуйста, — с готовностью кивнула Йеджи, но не успела сказать, что всё хорошо и Юна ей не мешала, как та уже встала из-за стола и задвинула за собой стул.       Юна двинулась к выходу. Всё, конец. Теперь можно было вернуться к прогулке по самым известным фонтанам Парижа, только вот настроение пропало. Ровно в тот момент, когда Юна, поджав губы, покинула блинную. Ушла так просто и быстро. Будто до этого Йеджи её не утешала.       И почему она только зациклилась на этом?       Йеджи мотнула головой, отмахиваясь от ненужных рассуждений, и доела блины с мороженым. Удивительно, но йогуртовый вкус она оценила лучше стандартного ванильного. Только почему-то в её мыслях не шарики мороженого, а светлые глаза Юны, с каждой секундой загорающиеся всё больше.       Но они разошлись, как корабли в море. Никто и не говорил, что они пересекутся ещё раз. Йеджи просто поддержала Юну тогда, когда та в этом явно нуждалась.

***

      Прогулка по фонтанам много времени не заняла, потому что Йеджи быстро надоело притворяться, что она думала о строениях и конструкциях, кустах роз и очередной пекарне. В её галерее фотографий за этот день почти не имелось, потому что она только и вспоминала о заплаканных глазах Юны, а потом — ярко горящих.       В конце концов Йеджи перестала себя мучить и поплелась обратно в отель. В скромном номере ей ожидали голые стены и одноместная постель, застеленная, потому что кроме себя самой её некому осуждать. На журнальном столике ещё осталась упаковка от довольно неплохих на вкус суши и пара наборов столовых приборов.       Тишина впервые показалась ей напряжённой, хотя она давно привыкла к ней. Привыкла настолько, что уже не нуждалась в заглушении тишины и пустоты посредством юмористических шоу или громкой музыки, под которую обычно танцевали в ночных клубах. Сегодня она настолько в отчаянии, что была готова купить подписку на аудиокниги. На время отпуска.       Как закончится отпуск, она вернётся в работу. Забудет про искусство Парижа, про высокую кухню, фонтаны и манящий аромат роз. Забудет про блинную с вкусным йогуртовым мороженым. Про стеклянные глаза Юны.       Про саму Юну точно стоило забыть.       Надо же, Йеджи так изголодалась по человеческим взаимодействиям, что даже зацепилась за простую помощь человеку в беде. Юна ей правда приглянулась. Она такая… живая. Вроде бы слишком похожа на других, но всё-таки отличалась от них. Обычная пчёлка-трудяжка, приехавшая отдохнуть, чтобы в итоге понять, что отдых не для них.       Но она выглядела такой красивой в гневе на бывшую, что Йеджи не могла не восхититься ею. В конце концов она слаба перед искусством. Хотя, конечно, она не должна была поддаваться таким глупым мыслям. Они просто разделили вкусный обед и милую короткую беседу.       — Почему всё так сложно? — раздражённо вздохнула Йеджи и запустила ладонь в волосы, взъерошивая шоколадно-коричневые локоны.       Йеджи порывалась заказать алкоголя, чтобы успокоиться, но сердце и так билось учащённо. В итоге она преступила порог балкона номера и подставила лицо порывам холодного ветра. После обеда испортилось не только её настроение, но и погода. Точно стоило взять с собой флисовую рубашку, когда она пойдёт вечером к Эйфелевой башне.       Ветер быстро взъерошил и растрепал волосы. Даже завязанный хвост не помог, а сдел хуже: он ощутимо бил по шее и по лицу. Но Йеджи нравилось на балконе. Тоскливая прохладная погода освежала и помогала сосредоточиться на важных вещах. Стоило постараться и составить план на завтра: после фонтанов она перейдёт на сады и парки. Нужно поискать сами места, их адреса и удобный маршрут. Хотя, честно говоря, было проще нанять экскурсовода, чем заниматься планированием. Это не её конёк.       — Йеджи?       Йеджи сначала не поняла, что её звали, посчитав это слуховыми галлюцинациями, а потом вспомнила, что никто в Париже её не знал. Кто мог её звать? Разгадка оказалась на поверхности, потому что звучный голос Юны она узнала сразу. Он уже не дрожал жалостливо, как в начале их знакомства.       — Юна?       Йеджи оглядывалась по сторонам, выискивая глазами Юну, и только спустя пару минут поняла, что та жила в номере поблизости. Их балконы находились совсем рядом. Надо же, какое удивительное совпадение.       Интересно, в их случае случайности не случайны? Или стоило закатать губу, чтобы потом не страдать?       — Сколько лет, сколько зим, — усмехнулась Юна, завязывая пальто потуже. Йеджи заинтересованно подалась вперёд и руками схватилась за резные поручни балкона. — Кстати, прости, что оставила оплату на тебя. Обычно я думаю об этом заранее, но…       — Всё нормально, — оборвала её Йеджи. — Я же пригласила тебя.       — Ну, с моей бывшей так не работало, — закатила глаза Юна. — Боже, и почему я её терпела? Надо было расстаться с ней первой.       Йеджи чуть ли не подавилось воздухом. Ещё недавно Юна выглядела невероятно расстроенной по поводу разрыва с девушкой. Она даже потратила утро на то, чтобы выплакаться, а сейчас так легко и непринуждённо говорила о ситуациии, уже называя её бывшей, что это невольно удивляло. С глаз так быстро спали розовые очки?       — Я думала, что всё исправится. Я просто привыкла к ней, и с этим было тяжело расставаться, — Юна в процессе рассуждений подпёрла щёку кулаком. — Даже хорошо, что в итоге я оказалась в Париже. Смена локации помогла мне. Правда, когда я уходила из блинной, я почти сразу же заблудилась.       Лёгкая усмешка и самоирония Юны улыбнули Йеджи.       — В Париже теряются, а потом находятся. Так задумано.       — Что ж, тогда надеюсь, что раз я потеряла любовь, то и найду её в Париже.       — Удачи, — усмехнулась Йеджи.       Желание Юны она разделяла. Хотелось бы найти не то что любовь, а хоть какого-то человека, с которым будет комфортно. Чтобы после порядком надоевшего одиночества она привыкала к новой компании. Чтобы ей тоже было с кем смеяться и не бояться осуждения. Чтобы утопать в комфорте, нежности и любви. Чтобы не цепляться за каждую выпавшую возможность пообщаться.       — Прости, что опять так много говорю…       — Всё окей, Юна, — заверила её Йеджи. — Я рада пообщаться.       Юна растянула уголки губ в улыбке.       — Приму это к сведению, но мне уже пора уходить, к сожалению, — сказала она, глянув на время на телефоне. Её светлые волосы красиво упали на лицо, хоть и закрыли её лучистые глаза. — Надеюсь, в этот раз не заблужусь.       — Я сегодня буду у Эйфелевой башни, так что приходи, если заблудишься, — отозвалась Йеджи, надеясь, что не звучит слишком навязчиво.       — Приду.       Юна покинула балкон, на этот раз с приветливой улыбкой на губах.       Йеджи точно не понравились ощущения, набросившиеся на неё уже во второй раз. Юна помогала забывать об одиночестве, но когда она уходила, Йеджи, как и раньше, осталась затерянной и покинутой в этом большом мире, полном людей. Которым нет дела до других.

***

      Когда Йеджи выходила из отеля и шла к Эйфелевой башне, то понимала, что вряд ли Юна придёт к ней. Скорее всего это была банальная вежливость, и только Йеджи видела символичность в их повторяющихся встречах. Но огонёк надежды теплился в сердце. В этом вся Йеджи.       Закутавшись в флисовую рубашку, Йеджи бродила по площади и бросала грустные взгляды на Эйфелеву башню. Шум, исходящий от компаний друзей, раздражал как никогда сильно, как и парочки, делавшие фото поцелуев на фоне башни. В такой обстановке она чувствовала себя неимоверно одинокой.       Она не сразу поняла, что ситуация изменилась, когда столкнулась с девушкой. Её золотистые волосы будто бы светились в темноте и беспричинно хотелось протянуть к ним руку и коснуться шёлковых прядей. Только приглядевшись, Йеджи поняла, что это Юна.       Всё по канонам романтических фильмов, когда главные герои врезались друг в друга, а потом один из них помогал собрать вещи другому. Пару изменений было: у Юны в руках был лишь телефон, и тот не упал, так что собирать было нечего, а Йеджи вообще гуляла налегке. И тем не менее обязательный долгий зрительный контакт их ждал. Весь мир сузился до них одних и, пожалуй, Эйфелевой башни, добавляющей больше романтики в момент.       — О, это ты. Прости-и за столкновение, — залепетала Юна, первой нарушив тишину. — Я заблудилась, а эти гугл-карты совершенно непонятны для меня.       Йеджи мило усмехнулась. О, она понимала негодования Юны. Сама она максимально избегала использования любых карт, потому что сопоставление деталей, анализ и вглядывания в мелкие наименования — не для неё. Даже Юна, которая выглядела как заядлая планировщица, не оценила этого.       — Заблудилась, но нашлась.       — Именно, — заливисто и чарующе рассмеялась Юна. — Я начинаю понимать эту фишку.       Йеджи устало вздохнула и выдавила из себя улыбку. За этот день она так вымоталась, хотя даже закончила прогулку раньше запланированного. Дело в мыслях. Они забирали очень много сил, как и разочарования. Изначально не нужно было строить лишних надежд, но что-то изменить уже не под силам ей.       — Эй, всё в порядке? Ты выглядишь грустной. Мы что, поменялись ролями?       По ощущениям, они действительно поменялись ролями. Сейчас Йеджи готова присесть на край какого-нибудь фонтана и заплакать от накатившей усталости, как Юна сегодня в полдень. Только Юна плакала от разбитого сердца. Сейчас же она удивительно весела и бодра, но пройти мимо печальной Йеджи не смогла.       — Всё нормально. Просто немного устала.       — Уверена? Ты даже как-то мало говоришь, только слушаешь меня. Я начинаю чувствовать себя неловко.       Юна неловко рассмеялась, переминаясь с ноги на ногу. Йеджи приоткрыла рот в удивлении и с интересом взглянула на Юну.       — Ты первая, кто это заметил. Обычно всем всё равно.       — Мне нет. Ты не была равнодушна ко мне, а я к тебе. Да и в целом ты… интересный человек.       «Интересный человек» от Юны звучало выше всяких похвал. Надо же, она всё-таки умела заинтересовывать других людей. На сердце потеплело, и Йеджи даже приподняла уголки губ. Усталость потихоньку отступала, потому что Юна придавала энергию.       — Ты бы могла поделиться своей историей, — улыбнулась Юна, продолжая играть в гляделки, даже когда протягивала руки и обнимала Йеджи за предплечье, — если, конечно, хочешь.       Их знакомство вышло таким сумбурным и неожиданным для них обеих. Юна выбирала чёткие планы, а Йеджи предпочитала более медленное развитие событий, но что случилось, то случилось. Сейчас Юна обнимала её и предлагала обсудить её ситуацию абсолютно бескорыстно.       Йеджи сглотнула, ощущая ладонь Юны на плече даже сквозь ткань утеплённой флисовой рубашки. Взгляд Юны, любопытный и довольный, сосредоточен на Йеджи: на маленькой родинке на носу, на прядке, выбившейся из хвоста, на вывернутом воротнике рубашки и на пронзительных глазах.       — Ещё как хочу. А ты расскажешь, как прошла все стадии принятия так быстро.       Йеджи осталась зачарованной искренним смехом Юны. Не разрывая объятий, они побрели по улочкам Парижа, и лишь Эйфелева башня им свидетель.