Любовь прекрасна

Но день сложился иначе, чем омега предполагал. Не успел Чимин зайти в супермаркет, как встретил Янниса. — Привет, — улыбнулся омега, очарованием и свежестью походящий на юного парня. — Спасибо за сообщение, которое ты прислал после прогулки на яхте. Давай выпьем по чашечке кофе? Не без колебаний Чимин согласился. За неделю вынужденного безделья он почти решился отказаться от заказа этой пары. Усевшись в кресло в маленьком кафе, Яннис удовлетворенно осмотрелся. — Я люблю это место, здесь очень стильно. — Он заказал себе кофе и крошечное пирожное без крема и с завистью посмотрел на Чимина. — Как бы мне хотелось быть на десять сантиметров выше, тогда бы не пришлось считать каждую калорию. Чимин заговорил о строительстве на острове. Яннис был идеальным заказчиком: он точно знал, чего хочет, и вместе с тем соглашался с предложениями архитектора. — Кухня — очень важное место в доме, — сказал парень. — Мы с Рэном мечтаем о детях. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья, поэтому кухня должна быть просторной и практичной, чтобы я мог готовить самые изысканные блюда. Чимин увлекся разговором о будущем доме. Его уважение к Яннису возрастало с каждой минутой. Он чудесный омега и отличный заказчик, сказал себе Чимин, расставшись с ним, и надо радоваться, а не задаваться вопросом, почему Чонгук его так ненавидит. Разумеется, его беспокойство о счастье и благополучии дяди понятно, но подслушанный диалог на яхте был пропитан таким нескрываемым гневом, который трудно объяснить одной лишь заботой о родственнике. После ланча с Яннисом настроение Чимина заметно улучшилось. К тому времени, когда он добрался домой, дурные предчувствия, мучившие его всю неделю, почти развеялись. Автоответчик на телефоне мигал красным огоньком. Как загипнотизированный, Чимин не мог отвести от него глаз. Он выпил чашечку кофе с имбирным печеньем и только потом решился нажать кнопку. Бодрый голос Чон Сокджина произнес: — Дорогой! Не зайдешь ли навестить меня сегодня вечером? Мне удалось обнаружить кое-что интересное. Я вернусь домой к половине шестого. — Послышался легкий смешок. — Я мог бы рассказать о своем открытии по телефону, но у меня есть маленькая слабость — люблю видеть изумленные лица! Чимин переслушал сообщение в автоответчике и несколько минут стоял неподвижно, глядя в окно. Будет ли Чонгук у своего дяди? А почему, собственно, он должен там быть? Однако прежде чем отправиться в гости, он долго и придирчиво оглядывал себя в зеркале, подбирая тени и помаду, надел лазурную, под цвет теней шелковую блузку, льняные брюки, цвета слоновой кости, накинул шарф тончайшего натурального шелка, золотом отливающий на изгибах ткани. Тайное волнение не улеглось, когда Сокджин, встретив его, сообщил: — Я приглашал и Чонгука, но он занят. Садись, дорогой, и, пока я разолью нам вино, посмотри вот это! «Это» оказалось ксерокопией свидетельства о рождении некого Чимина, жившего полтора столетия тому назад. — Ты обратил внимание, милый? Чимин! — воскликнул дядя Джин, ставя перед гостем хрустальный бокал. — Его уменьшительное имя было Минни! Интересно, когда и как это имя перешло в вашу семью? Тот Со Чимин вышел замуж за Чон Хонвона и родил трех омег и пятерых альф. Вот тут-то и начинается ниточка, связавшая две наши ветви. У Чимина странно закружилась голова. Он положил документ на столик. — Возможно, — согласился он, — но как имя всплыло через столько поколений? Ведь у всех Паков, исключая моего отца, рождались исключительно альфы. Неужели вы полагаете, что они так свято помнили это имя? — Согласен, это кажется невероятным, — весело подмигнул Джин. — Альфы очаровательны, дорогой, но, по-моему, не способны запомнить ничего, кроме доходов собственной фирмы и результатов последнего футбольного матча. Разумеется, это не относится к моему Чонгуку. Иногда мне даже хочется, чтобы его память не была столь безупречной, потому что он имеет обыкновение напоминать мне то, что я предпочел бы забыть. Например, посетить стоматолога или окулиста. Доктора — милейшие люди, но почему-то всегда начинают беседу с вопроса о возрасте! И ведь мой дорогой племянник не только напоминает мне о врачах, но еще и следит, чтобы я непременно у них побывал! — Он очень ответственный, — произнес Чимин деревянным тоном. — Да, ему пришлось стать таким с детства. Бедное дитя! К сожалению, он был единственным, кому могла доверять его несчастная мать. — Чимину хотелось узнать об этом побольше, но Сокджин уже вернулся к прежней теме. — И все-таки ключ к разгадке кроется именно здесь. Я, конечно, не строю особых иллюзий. Мне слишком часто приходилось терпеть фиаско в подобных поисках. Расспроси твою маму, почему она назвала тебя именно так. И если выяснится, что это имя пришло от Паков, мы сможем с большим оптимизмом продолжить расследование. Час спустя Чимин, взволнованный неожиданным открытием, отправился домой и сразу же позвонил матери. — Твой отец сказал, что если у нас родится омега, он хотел бы назвать его Чимином, — медленно проговорила Чеен. — В честь своего папы? — Нет, того звали Со Джун. Он сказал, что Чимин — родовое имя Паков. Я не возражала, оно мне нравилось, и, когда ты родился, я так и зарегистрировала тебя. — Она немного помолчала. — Тебе нравятся эти люди, Минни? — Очень, — быстро отозвался омега. — Тебе бы они тоже понравились. Чон Сокджин — прелестный омега. Просто язык не поворачивается назвать его старым, столько в нем задора. А Чонгук очень похож на меня. — Чимин гордился тем, что ему удается говорить сдержанно и весело. — Пожалуйста, поподробнее, — тревожно настаивала Чеен. Чимин принялся рассказывать, насмешив мать до слез. Голос его искрился весельем, но на душе скребли кошки. Каждое слово, каждая мысль о Чонгуке отзывалась в нем желанием, столь же неотвратимым, как жизнь или смерть. Положив трубку, Чимин задумчиво подошел к окну. Где сейчас Чонгук? С кем он? С омегой, который нежно касается его руки, называет любимым и дрожит от обещаний его пронзительных синих глаз? С омегой, который был с ним в то воскресное утро, когда альфа в последний раз звонил ему, и который, наверное, провел с ним предыдущую ночь? Когда Джин сказал ему, что Чонгук занят, он вздрогнул, уговаривая себя не придавать этому значения. Он хотел его, хотел как никого на свете, даже с Юнги он не испытывал ничего подобного. Страстное желание терзало его ночью и днем. Но это было не просто сексуальное влечение. Он совершил еще большую глупость — он позволил себе влюбиться в Чон Чонгука! Любовь поймала его в свои цепкие коготки, сделав заложником собственных поступков, заставив в полной мере ощутить беззащитность. Это вселяло в него ужас, потому что Чонгук, казалось, не испытывает к нему ничего, кроме легкого влечения, — так обычно реагируют альфы на привлекательного омегу. Его молчание давало понять, что Чон не намерен продолжать отношения. Охваченный вихрем неуправляемых эмоций, Чимин прижался пылающей щекой к прохладному оконному стеклу и прикрыл глаза. Немного успокоившись, он позвонил Джину и улыбнулся энтузиазму пожилого омеги, когда тот с азартом кладоискателя, обнаружившего заветную карту, заявил: — Теперь я точно знаю, откуда начинать поиски. Наверняка это проделки одного из сыновей того Чимина. — Вы можете никогда не узнать, какого именно, — охладил его пыл Чимин. — Мой дорогой, наши ветви должны где-то пересекаться. Разумеется, мы можем никогда не докопаться до истины, но сама попытка доставляет мне столько удовольствия! А у дяди Джина и Янниса много общего, подумал Чимин, положив трубку. Чимин переоделся в шорты и майку, бросил в сумку полотенце и отправился в спортзал в надежде, что час напряженных занятий на тренажерах выветрит из его головы образ альфы, чье лицо он вспоминал каждый раз, когда смотрел в зеркало. Этого не произошло, но он изрядно устал. Вернувшись домой, Чимин принял ванну с можжевельником и розмарином, надел ночную рубашку, накинул пеньюар и отправился в спальню. Неожиданно раздавшийся в домофоне голос заставил его вздрогнуть. — Это Чонгук. Мне нужно видеть тебя. Омега похолодел. Может быть, лучше промолчать, делая вид, что его нет дома? Нет, это трусость и малодушие! — Хорошо, — отозвался Чимин и бросился надевать джинсы и блузку. Звонок в дверь раздался в тот момент, когда он застегивал последнюю пуговицу. Как странно, подумал омега, прижимая руки к груди, от одного этого голоса его сердце начинает лихорадочно биться. Парень открыл дверь и взглянул на Чонгука. Темная, непроницаемая синева его глаз влекла в неизбежность. Холодный озноб пробежал по спине. — Что-то случилось? Уже поздно. — Только начало одиннадцатого. — Голос его был резким. Собравшись с духом, Чимин с вымученной улыбкой сказал: — Мне не хочется показаться негостеприимным, но для меня это поздно. Обычно в одиннадцать я уже сплю. — Я тоже, — сказал альфа бесцветным тоном и добавил: — Я разговаривал с дядей Джином. — Об имени? Он так разволновался. — Чимин проглотил комок в горле. — Может, присядешь? — Лучше бы я не заезжал к нему сегодня, — бросил альфа. — Конечно, — хрипло сказал Чимин, — ведь ты был занят. — Я солгал. — Мужчина пересек комнату и остановился у окна, разглядывая сад. Чимин подумал, что никогда больше не сможет стоять там, не вспоминая этот вечер, когда сердце готово было выпрыгнуть из груди, а кровь стучала в висках. Впервые омега не узнавал в нем собственные черты. Это был не двойник, не дальний кузен, связанный с ним через поколения предков тоненькой ниточкой кровного родства. Это был Чонгук. И он любил его. — Но отказаться было не простым делом, — повернулся он к омеге. — Не прикладывая к этому никаких усилий, ты перевернул всю мою жизнь. Чимин вскинул голову и бесстрашно смотрел, как мужчина подходит к нему. — По тебе этого не скажешь. — Голос омеги прозвучал резко и отрывисто. — Ты меня еще плохо знаешь. — Саркастическая улыбка изогнула его губы. — Те двое, что знают меня хорошо, сразу заметили неладное. Дядя Джин оптимистически заявил, что все само пройдет, а секретарша дала мудрый совет принимать витамины и заняться аутотренингом. Мужчина потянулся к нему, но в его глазах не было любви, только страстное непреодолимое желание, такое же всепоглощающее, как его собственное. Чимин не сопротивлялся, но и не ответил на его призыв, когда чужие губы коснулись его рта. Он просто неподвижно стоял, пока альфа целовал его с искусством опытного мужчины, стараясь пробудить омегу к жизни. Его терпение достигло цели — Чимин вдруг вздохнул, сдаваясь, и обмяк в его руках, подчиняясь велению собственной страсти. Чимин был не в состоянии размышлять. Он был сражен присутствием этого мужчины, ошеломлен до головокружения, до обморока жаром его тела, силой рук, горячей сладостью губ, его запахом, вкусом его кожи… вкусом счастья. — Я не собирался этого делать. — Едва переводя дыхание, Чонгук оторвался от его губ. — Я поклялся себе, что не стану торопиться, потому что, хоть и узнал тебя немного ближе, мы все еще чужие друг другу. Хриплый голос альфы отдавался в каждой клеточке его существа, электрическими разрядами пронзая тело. — Ты все время боролся с собой. Что заставило тебя переменить решение? Чонгук провел рукой вверх по его спине, коснулся завитков волос на его шее и чуть наклонил голову омеги так, что глаза их встретились. — Когда я, не в силах совладать с собой, позвонил дяде Джину, ты уже уехал. И вдруг мне в голову пришла идиотская мысль, что, если с тобой в дороге что-нибудь случится, я так никогда и не узнаю вкус твоего поцелуя. И никогда не прощу себе этого… От холодящего мрака этих слов сердце омеги почти остановилось. Чужие зрачки расширились, только узкая синяя полоска окаймляла их темную глубину. Очень медленно и спокойно альфа сказал: — Это правда. — Если ты умрешь, я пойду за тобой, — произнес Чимин, сам ужаснувшись этой страшной истине. — Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного. — Знаю, — отозвался Чонгук. — Именно поэтому я изо всех сил старался не показать, как ты действуешь на меня. Я чувствовал то же самое, борясь со стремительным потоком эмоций, которые не мог ни остановить, ни контролировать. Чимину отчаянно хотелось сбросить одежду и увлечь его в спальню. — Я… мы… нам не нужно слишком торопиться, — едва выговорил омега, с трудом прояснив подавленные жгучим желанием мысли. Наклонившись, альфа поцеловал нежную впадинку за его ухом. — Как твоя спина? — тяжело дыша, переменил тему Чонгук. — Неделю не проходила, доводя меня до исступления, но сейчас все в порядке. Он пошел на кухню, автоматически наполнил чайник, поставил на плиту. — Мне не хочется уходить, но я должен это сделать. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что со мной произошло, — сказал Чонгук, входя в кухню. — Мне тоже. Я не хочу, чтобы ты оставался. Они молча ждали, когда закипит чайник. Пока Чимин заваривал чай, альфа сказал: — Согласно моему досье, у тебя долгие годы ни с кем не было… — он замялся, подыскивая подходящее слово, — близких отношений. Чимин достал из буфета чашки и, не оборачиваясь, спросил: — А у тебя? — У меня были омеги, но я так и не встретил такого, за которого хотел бы выйти замуж. — А как насчет той, что была с тобой в то воскресное утро, когда ты звонил мне? — Это Дженни, жена Кая, который лечил мои ожоги. Помнишь? Она с двумя детьми была в церкви, и малыши загорелись желанием навестить крестного отца. — Чимин бросил на него суровый взгляд, который смягчился, когда Чонгук сказал: — Я ухватился за эту соломинку и позвонил тебе, когда все они были рядом. — Почему? Альфа заколебался, потом медленно ответил: — Опасался, что поддамся твоему безмолвному призыву и не смогу контролировать себя. — А для тебя это очень важно. — В его словах не было вопроса, только констатация факта. — Да, — чуть склонившись, Чонгук рассматривал огненные настурции на окне. — Наверное, потому, что я с детства презирал отца за неумение владеть собой. Он изменял моей матери со дня свадьбы. Помню, когда в восемнадцать лет я переживал муки первой любви, то и тогда не позволял страсти безраздельно завладеть собой, как это происходило с отцом. Выходит, он держал свои чувства в узде до тех пор, пока не встретил его? Чимин не успел насладиться своим триумфом, как Чонгук мягко, но непреклонно потребовал: — Расскажи мне о человеке, с которым ты был помолвлен. — Я искал покоя. — Чимин тщательно подбирал слова. — Но я так обидел его, причинил столько страданий, что мне стало еще хуже. В конце концов я просто возненавидел себя за то, что использовал Тэмина. — Использовал? -- Я влюбился в скверного человека. — По-прежнему не глядя на Чонгука, он открыл холодильник и достал молоко. — Не в Тэмина, насколько я понимаю? — Альфа не ревновал, но в голосе звучали металлические нотки. — Ах, да, в того, что был похож на альфу, которого мы как-то встретили в ресторане. Ты любил его еще до встречи с Тэмином. — От тебя ничего не укроется. — Омега старательно переливал молоко из пакета в молочник. — Да. Я использовал Тэмина, чтобы вырваться из того ада, куда сам себя загнал. Он с лихвой расплатился за мой эгоизм. Чимин поставил поднос на низкий столик в гостиной и разлил чай. Он сел напротив, вытянув длинные ноги. Страх сжимал его сердце. Будет ли Чонгук презирать его, как презирал себя он сам? Но так или иначе, он должен рассказать ему все. Отхлебнув маленький глоток, омега медленно начал: — Когда мне был двадцать один год, я считал, что прекрасно разбираюсь в жизни. Тогда я встретил альфу, — парень посмотрел на Чонгука, — высокого, крепко сложенного, сильного, властного, похожего на тебя. Мужчина вскинул брови. — Лицом? Ростом? Манерами? — Нет. — Омега снова поднес чашку к губам. — Казалось, он держит в своих руках весь мир. Остроумный, проницательный, он обладал каким-то невероятным магнетизмом. Это покажется глупым, но он совершенно околдовал меня. — Он не отрывал глаз от чашки, колебавшейся от дрожи его пальцев. — Он просто подавил меня, — горько заключил Чимин. Чонгук с каменным лицом слушал его рассказ. — И когда я окончательно запутался и готов был пойти за ним на край света, выяснилось, что он женат. — Снова молчание. Чимин бесшумно поставил чашку и сказал с жесткой усмешкой: — И весьма счастлив в браке. Он не собирался оставлять жену и детей. Он хотел сохранить все, как есть, и недоумевал, почему это невозможно. — И ты прекратил все отношения… — Я отказался встречаться с ним, но очень страдал. Я хотел его… — С трудом подыскивая верные слова, омега продолжал. — И именно в это время познакомилась с Тэмином. У него было все, чего недоставало Юнги, — доброта, деликатность, честность. Он говорил, что я самый прекрасный омега на свете. Поначалу я не обращал на него внимания, но он все время оказывался рядом. И полгода спустя я, как идиот, позволил уговорить себя на помолвку. — Он знал о том негодяе, с которым ты встречался? — холодно прозвучал вопрос. Чимин, не поднимая глаз, кивнул. — Я пытался примириться с судьбой, но через пару месяцев вернул ему кольцо. Он был такой добрый… он… он… — Ты полагал, что если выйдешь за Тэмина, то останешься верен ему и не поддашься искушению возобновить отношения с тем, прежним? Чимин поморщился от его беспощадного вывода, но подтвердил: — Именно так. — Что заставило тебя передумать? — За две недели до свадьбы я наконец сообразил, что делаю, — почти беззвучно произнес омега. — Я понял, что никогда не смогу полюбить Тэмина, и отказал ему. Это разбило его сердце. Пережив сильнейший стресс, он был вынужден оставить университет. Он подавал большие надежды в архитектуре, а теперь работает чертежником в Пусане. — Я не собираюсь утешать тебя, — сказал Чонгук. — Ты поступил глупо, но ты был слишком молод и наивен. — Ты ничего не понял, — начал омега, но Чонгук оборвал его с такой отчужденностью в голосе, что омега похолодел. — Я понял, что ты до сих пор считаешь себя обязанным Тэмину и испытываешь чувство вины. — У него было будущее, которое я разрушил. Нахмурившись, Чонгук поставил на стол чашку и заявил: — Если бы не ты, то кто-то или что-то все равно вызвало бы нервный срыв. Дело не в тебе, а в нем самом. — Это очень жестоко. — Да, но это правда, — пожал плечами Чонгук. — Тэмин был очень эмоциональный? Припомнив изматывающую встречу с папой Тэмина, Чимин вздохнул. — Пожалуй. Как и его папа. Но я не могу себе этого простить, Чонгук. Если бы я не встретил Юнги, то не согласился бы на свадьбу с Тэмином… — У него нервы, вероятно, были в постоянном напряжении, ты просто оказался катализатором, — снова не дал договорить ему Чонгук. Жестокие слова покоробили Чимина, но, взглянув на альфу, он понял, что его невозможно переубедить. Омега молча покачал головой. — И с тех пор ты избегаешь альф? — Я ненавидел себя за то, что, потеряв контроль над собой, стремился к человеку, для которого был лишь игрушкой, что искалечил жизнь Тэмина. И поклялся никогда не попадать в подобные ситуации. Поэтому каждый раз, когда возникало что-то серьезное, я решительно обрывал это. — Поэтому никто не причинял боли тебе и ты никого не огорчал? — Да. Чимин допил чай и быстро, боясь передумать, спросил: — Почему ты так не любишь Янниса? Ни один мускул не дрогнул на чужом лице. — Потому что она красивая, умная, жадная до денег тварь. Боюсь, он промотает состояние Рэна, а потом бросит его. Он же, настолько ослеплен им, что его это просто убьет. То был беспощадный приговор, вынесенный с ледяной бесстрастностью судьи. Мурашки побежали по его спине, но Чимин насмешливо улыбнулся. — Я знаю его три года. Он был моим секретарем, — сказал Чонгук, игнорируя неудовольствие, написанное на чужом лице, — причем высококлассным. Чимин стиснул зубы. Ему нужно было знать. — Вы были любовниками? Глаза его прищурились, но голос остался ровным. — Нет. Однажды, когда мы были в деловой поездке, он забрался ко мне в постель. Я вышвырнул его и уволил. Тогда он решил, что Рэн тоже подходящая кандидатура. Он действительно наслаждается деньгами и возможностями, которые дядя ему дал. Это все, что ему дано услышать об этой истории, решил Чимин, но ошибся. — Я страшно виноват, что из-за меня он окрутил Рэна. Он был так несчастен и одинок после смерти дяди Джея. — Твой дядя знает, что он пытался… заигрывать с тобой? Чонгук покачал головой. — Сомневаюсь. Во всяком случае, я ему ничего не рассказывал. Я даже не знал, что они встречаются. Они поженились, когда я по делам фирмы надолго уехал в Корею. Сейчас не время вспоминать тот разговор на яхте и не время рассказывать, что Яннис предостерегал его, решил Чимин. Ему нравился этот омега, пожалуй, Чонгук заблуждается на его счет. — Ты намерен принять их заказ? — Да, если они окончательно решат поручить строительство мне. — Чимин встретил проницательный взгляд его глаз. — Не могу сказать, что мне это по душе, — произнес альфа бесстрастно, — но у меня нет никакого права просить тебя отказаться. Ну почему он не может полюбить какого-нибудь милого, приятного человека? Такого, как Тэмин. Почему он бросается в крайности, то годами живя как монах, то кидаясь в водоворот сомнительных отношений с самым опасным человеком, которого только можно себе вообразить?.. — Невозможно в нашем возрасте не иметь прошлого. — Голос его изменился, стал глубже, обрел силу. — Но у нас есть будущее, Минни, и это больше интересует меня. — Меня тоже, — сдержанно сказал омега, его вдруг охватила безмерная усталость. — Ты измучился. — Альфа поднялся и, подойдя к нему, обнял. Чимин положил голову ему на плечо, и они стояли так, пока наконец Чонгук не сказал: — Мне пора. — Да, — еле слышно отозвался омега. Чонгук поцеловал голубую жилку на чужом виске. — Я позвоню завтра, и мы поедем куда-нибудь пообедать. — Да, — снова сказал омега. — Ты намерен всегда быть таким покладистым? — Нет, — пробормотал Чимин. — Замечательно, — рассмеялся мужчина, — мне нравятся смелые омеги. Зеленые глаза сердито блеснули из-под густых ресниц. — Давай на этом и остановимся. — Губы помимо его желания сжались в твердую линию. Чонгук мягко обнял омегу, жадно впился в чужие губы, сталкиваясь в диком танце с его языком, они долго целовались, но потом альфа нехотя отстранил его. Чимину хотелось растаять в его объятиях, уступить охватившей его сладкой истоме, но странное выражение чужих глаз удержало его. — Спокойной ночи, — хрипло попрощался Чонгук и вышел. Заперев за ним дверь, омега бессильно прислонился к стене, его душа была переполнена счастьем, голова тихо кружилась… У нас есть будущее, пело его сердце, наша страсть оказалась взаимной!                          *** Ресторан, в котором им предстояло провести вечер, был обставлен в лучших традициях современности. Ничего лишнего, все просто, но вместе с тем элегантно. Стулья сверкали черным лаком, резко контрастирующим с белыми стенами и тяжелыми льняными скатертями на столах. Чимин все еще находился под впечатлением своих лихорадочных сборов, не в состоянии забыть, как долго он простоял у гардероба, примеряя и отбрасывая одежду, пока наконец не приняла решение. Его прошлый опыт не имел значения. Мин Юнги водил его в совсем другие места: маленькие ресторанчики на окраине с темным бархатом драпировок, приглушенным светом ламп, подчеркивающим интимность обстановки. Последние семь лет он уверял себя, что ничто не сможет пробудить его чувственных эмоций. Потрясенный историей с Тэмином, тем опустошительным ударом, который он нанес альфе, омега воздвигал баррикады стыда и раскаяния, защищаясь от повторения подобной ошибки. И вот опять он отважился выйти из своей крепости и позволил Чонгуку приблизиться, вновь чувствуя себя робким путешественником в тех краях, которые приносили ему одно разочарование. Положив руки на колени, Чимин перебирал шелк длинных рукавов, рассматривал рисунок на ткани, сосредоточенно следуя взглядом за завитками его причудливого узора. Чонгук вовсе не похож на Юнги. Когда альфа приглашал его в ресторан, он не боялся того, что может встретить в нем своих знакомых. Он не женат, и у него нет детей — это не запретная любовь. Чимин хотел доверять ему, доверять во всем. — Ты выбрал? — спросил Чонгук, не спуская с него темных пристальных глаз. — Если нет, сделаем это вместе. Позже Чимин понял, что одной из причин, почему Чонгук выбрал этот ресторан, была великолепная еда. Глядя в меню с большим выбором блюд из даров моря, он остановил взгляд на тигровых креветках в остром соусе и спросил: — Откуда такое великолепие? — Из Австралии, — ответил он, приятно забавляясь чужим изумлением. Чимин заметил среди присутствующих несколько лиц, которые он видел на страницах журналов, посвящённых кухне разных стран мира. Известный знаток вин наблюдал, как официант откупоривает бутылку, а его компаньон, судя по размерам, питающий страсть к кулинарии, с интересом изучал меню. Напротив, стараясь остаться неузнанным несмотря на запоминающуюся внешность, сидел актер из популярного сериала, который каждый вечер омега любил смотреть по телевизору. Странно, отметил про себя Чимин, он оказался гораздо ниже, чем выглядел на экране. Рядом — альфа со светловолосой дамой, от концерта которого во Флеминг-центре не осталось никакого впечатления, хотя в программе указывалось, что он был одним из ведущих пианистов в мире. — Выходит, это самый модный ресторан? — заключил Чимин немножко насмешливо. — Здесь хорошая еда, этого вполне достаточно. Чонгук заказал стейк, который выглядел так аппетитно, что Чимин почти пожалел о своих креветках. Но когда их принесли… О, они были восхитительны. Но сегодня, подумал омега, все кажется мне совершенно необыкновенным. И причиной тому был сидевший напротив альфа. Чонгук наблюдал за ним с такой снисходительностью, которая могла вызвать раздражение, если бы Чимин не угадывал горячее чувство, которое скрывалось за этой маской. Вместо того чтобы погасить его страсть, своей холодной надменностью Чонгук лишь еще больше разжигал ее. То, как альфа произносил его имя, как подносил к губам бокал, — все обретало для Чимина особое значение. Хотя его неуемное влечение к Юнги кануло в вечность, интуиция подсказывала ему, что на этот раз он легко не отделается. Юнги пробудил его сексуальность, но с Чонгуком все было иначе: просто-напросто омега любил его. Признавшись себе в этом, Чимин замер от сладкой мысли, что это чувство — возможный залог его будущего, полного наслаждения и счастья. Но Чимин не знал, насколько глубоки чувства Чонгука к нему. Безусловно, альфа хотел его — его желание распространялось волнами рядом с омегой, но стоит ли за этим нечто большее? Они провели вечер, поглощенные друг другом, обнаружив, что у них много общего и вместе с тем не меньше вещей, на которые они смотрят по-разному. Несмотря на это, Чимин понимал, что альфа только чуть-чуть приподнял маску. За маской обходительного современного альфы с широким кругом интересов и желанием помочь всему миру существовало хорошо охраняемое поле личных интересов. Чонгук искусно прятал от посторонних глаз свое нутро, обнаруживая лишь одержимость делом и авторитет, что, собственно, вполне соответствовало должности, которую он занимал. Чимин непроизвольно вздохнул, отгоняя непрошенное разочарование. Что ж, возможно, у него еще будет время узнать, что на самом деле кроется за этой непроницаемой маской. — Как, — спросил омега, — тебе пришло в голову заняться озонными генераторами? Чужие глаза блеснули иронией. — Я всегда интересовался наукой и бизнесом. Получил два образования, работал в одной фирме, пока однажды ко мне не пришел мой приятель с предложением. Он был жутко талантливый, сделал техническое открытие, основанное на применении титана и низкого напряжения. Его генератор был безопаснее и экономичнее. — Почему он пришел к тебе? — Думаю, потому, что я умею предостеречь человека от занятия не своим делом, — сказал альфа, прямо глядя ему в глаза. — Маркетинг не его конек, и он решил, что будет лучше, если этим займусь я. — Чонгук потянулся к нему, улыбаясь с легкой иронией. — Будешь продолжать расследование? Улыбка стала шире, когда на его щеках вспыхнул румянец: несколько дней назад Чимин ходил в библиотеку и столкнулся с Чонгуком в отделе журналов, где искал материал, касающийся альфы. — О, конечно. Ты ведь уверен, что каждый твой новый знакомый места себе не находит, пока не узнает о тебе всю подноготную! — вспыхнул омега. Чонгук громко рассмеялся и, откинувшись на спинку стула, произнес: — Между прочим, должен сознаться, что я тоже просил секретаршу подобрать мне журналы по архитектуре и дизайну, где упоминалось твое имя, и внимательно прочитал их. — Чимин просиял от удовольствия, а альфа продолжал: — Для твоего возраста ты добился блестящих успехов. — Спасибо. — Ты чертовски хорошо разбираешься в том, что делаешь. — Бархатная нота, зазвучавшая в голосе Чонгука, заставила натянуться нервы омеги. — Я не увидел там ни одного дома, который бы мне не понравился. Это был комплимент, который грел его сердце на протяжении всего вечера. Когда Чонгук подвез его к дому, они несколько минут сидели в машине, болтая о пустяках. Чимин смотрел в лобовое стекло на тихую, тускло освещенную улицу, волнение, не дававшее ему покоя весь вечер, совсем улеглось. — К сожалению, завтра мне нужно присутствовать на деловом обеде, — сказал Чонгук. — Я позвоню тебе… Когда альфа отклонился назад, Чимин искоса взглянул на него. Его взгляд скользнул по скульптурному очертанию его скул, прямому, чуть удлиненному носу, резко вырезанным губам, и что-то дрогнуло в его душе. Мужчина сказал задумчиво: — Думаю, мы во многом похожи, но нам не стоит торопиться, по крайней мере некоторое время. Чимин кивнул. Его глаза подернулись грустью. — Мне пора. — Я не собираюсь целовать тебя в машине и не собираюсь подниматься к тебе, но я хочу пройти с тобой в сад. Омега вздрогнул. Как странно: он занимался сексом с одним альфой, целовался с несколькими, но одна мысль о том, что Чонгук поцелует его среди душистой прохлады сада, приводила его эмоции в беспорядок. — Хорошо, — сказал Чимин, пытаясь взять себя в руки, пока Чонгук выходил из машины и обходил спереди, чтобы открыть ему дверцу. На улице было пустынно, лишь одинокие автомобили нарушали тишину ночи. Никакой опасности! Но сработал присущий ему защитный инстинкт, которым он обладал в полной мере. Эта маленькая любезность приятно поразила омегу. Чонгук подал руку и, когда он вышел из машины, захлопнул за ним дверцу. Они остановились в пустынном саду рядом с кустом жасмина, издающим тяжелый запах, который разливался в насыщенном влагой воздухе. Не говоря ни слова, Чонгук обнял его и, прижимая к своей груди, всматривался в чужое лицо, будто пытался отыскать что-то важное. Темный блеск его глаз выдавал отчаянную страсть, которая рвалась наружу. Их губы сливаются в поцелуе, и это так правильно, будто они были созданы друг для друга. Время остановилось. Они бесконечно долго не в силах были оторваться друг от друга. И хотя ему удалось обуздать первый бешеный порыв, Чимин чувствовал, как трепетало его тело. Чонгук нарушил молчание. — У тебя такая необычная улыбка, — сказал он. — Это ты действуешь на меня так. — Омеге казалось, что голос звучит спокойно и ровно, несмотря на обжигающий поцелуй. — Ты хочешь, чтобы мы продолжили то, что начали? — Да. В его смехе звучало удивление и восхищение. – Даже если это приведет нас к безумию? — Я знаю, как это бывает. — Омега поднял руку и показал ему бьющуюся, словно маленький молоточек, голубую жилку на своем запястье. Обхватив омежью руку длинными пальцами, Чонгук приник губами к тому месту, где билась тонкая жилка. Чимин отклонил голову, наблюдая за ним и чувствуя странную слабость в коленях. Он быстро протянул руку и дотронулся до шеи альфы, где одна из артерий вела свой путь к его сердцу. С удовлетворением ощущая, что и его пульс бешено колотится, Чимин пробормотал: — Я не смею рисковать снова. Это приносит такую боль, если вдруг понимаешь, что ошибся. — У тебя так было с ним? — Голос Чонгука был бесстрастным, но Чимин без труда угадал в его вопросе скрытую ревность. Омега, нахмурившись, медленно провел рукой по его шее, но не отнял ее, а оставил на чужой груди. — Да, — признался парень, потому что хотел, чтобы между ними не было никакой лжи. — Но хотя я сейчас уже не тот человек, что был, когда понятия не имел о любви, о страсти, у меня не хватит смелости предаться этому снова. — Ты боишься? — Да. — Я тоже. — Голос Чонгука был полон чувства. — Годы, которые сформировали меня, прошли в доме, где я получил достаточно оснований для этого. Мой отец думал, что он вправе изменять и мучить мою мать. — Почему она терпела? Мужчина пожал плечами. — Одному богу известно. Она не была счастлива, но я был слишком мал, когда они умерли, чтобы понять что к чему. — И тогда ты переехал к Рэну и… — …дяде Джею. — Его жесткие черты смягчились. — Да, они любили меня и позволяли мне делать ошибки. Именно они стали для меня примером другой, более здоровой семейной жизни. Но свой первый урок я усвоил надолго. — Бедный Чонгуки… — Чимин обнял его. — Ты жалеешь меня? — спросил Чонгук не без удивления. — Жалею маленького мальчика, каким ты был, и очень счастлив, что Рэн и его омега любили тебя. — Парень нежно коснулся тыльной стороной ладони его щеки. — Я лучше пойду. — Спокойной ночи, Чимин. Прежде чем уйти, альфа мягким движением пальцев провел по контуру его губ с такой сосредоточенностью, как будто ничего важнее для него не существовало, затем на мгновение плотно прижал свои пальцы к чужим губам. Ласка заставила пульс омеги взвиться ракетой. Чимин ужаснулся открытию, что даже нежное прикосновение способно вызвать в нем бурю чувств. Чонгук больше не целовал его. И хотя Чимин был несколько разочарован, он не мог не восхищаться уважением мужчины к его чувствам. Он наверняка знал: одного его намека достаточно, чтобы Чимин уступил. Когда альфа ушел, Чимин поднялся на лифте и вошел в квартиру. Улыбаясь, он прислонился к двери, его сердце билось так, словно он бегом взлетел по лестнице… Что-то заставило его подойти к окну. Чонгук стоял внизу рядом с машиной. Заметив омегу, он поднял руку, слегка помахал, затем сел в автомобиль и уехал. Ослепленный счастьем, таким хрупким и вместе с тем очевидным, Чимин не смел шелохнуться, словно боялся расплескать его. Я люблю его, думал парень. Я люблю его так сильно, что даже не могу определить границы этого чувства! Не важно, что Чонгук пока не любит его. Это придет. А если нет, подумал омега, все еще взволнованый бездонностью своих переживаний, даже безответная любовь — награда свыше. И он не смеет отказываться от этого чувства! О, он будет страдать, если не дождется взаимности, но он любит его, и этого достаточно. Чимин задернул занавеску и отошел от окна.                          *** Следующий день оказался полной противоположностью предыдущему. На телефон пришел вызов к дантисту, управляющий строительством одного из домов позвонил и сказал, что гранитные скамьи прибыли разбитыми на три части и заказчик не находит себе места от ярости. С другого объекта сообщили, что крыша, которую он проектировал, не подходит к дому, а в довершение всего позвонила мать — напомнить, что Чимин обязан приехать на золотую свадьбу родителей Богома. — Я прилечу, — пообещал омега и быстро добавил: — Может быть, я буду не один. Мать спросила: — Одна спальня или две? — Ты обязательно должна быть такой прозаичной? — заметил Чимин и, к своему удивлению, рассмеялся. — Теперь такое время, ничего удивительного! — оправдывалась Чеён.— Лучше спросить, чем поставить кого-то в неловкое положение. — Две спальни, — сказал Чимин, но что-то в его голосе заставило Чеён усомниться. — Мы знаем его? — спросила она изменившимся тоном. — Я рассказывал тебе о нем — Чон Чонгук. — Тишина казалась неестественно долгой. — Я пока не говорил ему ничего, так что если ты возражаешь… — Нет, это любопытно, — сказала мать. Потом рассмеялась, и теплота вновь окрасила ее голос. — Я не совсем точно выразилась, я сгораю от любопытства увидеть его! И меня интересует, какие у тебя с ним отношения? — Мы просто встречаемся, — сказал Чимин уклончиво. — Снова молчание. — Ты не одобряешь, — вздохнул омега. — Я не знаю его, Минни, — но это… умно? — А почему, собственно, нет? — В раздражении от своей незащищенности Чимин спросил более грубо, чем хотел бы. — Я читала, что подобные вещи часто случаются с приемными детьми, — спокойно пояснила Чеён. — Когда они встречают членов родной семьи и видят свое сходство с ними, они чувствуют острое влечение. — Пока Чимин переваривал слова матери, та продолжала: — И потому, что они были лишены нормального детства, у них возникают различные комплексы. Это была неприятная мысль, Чимин сказал: — Я не думаю, что это всегда так, мама. И потом, мы не торопимся в своих отношениях. — Чудесно, — сказала мать. — Все делают ошибки, хорошо бы научиться извлекать из них пользу. Если Чон Чонгук захочет приехать, мы с радостью примем его. Чимин продолжил работать, чувствуя, что разговор с матерью придал ему бодрости, и, несмотря на то, что ему приходилось продираться через массу трудностей, его настроение явно улучшалось. Он выяснил, что скамьи прибыли на стройку уже разбитыми, вина лежала на хозяине склада, который не рассчитал мощность грузоподъемника. Это был очень важный фактор, со строителей снималась ответственность за грандиозные убытки, исчисляемые не одной тысячей евро. С крышей было больше проблем, поскольку все упиралось в альфье упрямство. Собрав весь свой такт, Чимин указал прорабу на те места в плане, которые были неправильно истолкованы, подчеркнув, что никто не застрахован от подобных ошибок. Поздно вечером, говоря с Чонгуком по телефону, он рассказал ему о всех перипетиях этого дня, наслаждаясь его вниманием, и даже набрался храбрости сказать: — Я собираюсь на годовщину свадьбы родителей моего отчима. Может быть, ты поедешь со мной? — Очень возможно, — сказал он. — Я как раз просматриваю свое расписание… Да, это будет прекрасно. — После того как они обсудили приготовления к поездке, он спросил: — Что еще расстроило тебя? — Ничего, — уклончиво ответил он. — Когда я не вижу тебя, — начал Чонгук мягко, — и не могу добраться до глубины твоих ясных зеленых глаз или угадать что-то по твоей улыбке, я могу по твоей интонации понять, что кроется за словами, даже когда ты что-то недоговариваешь. — Все в порядке, — сказал парень. — Когда-нибудь ты будешь рассказывать мне все. Омега поколебался, затем усмехнулся: — Не думаю, что я смогу рассказать все кому-нибудь, даже тебе. Я очень закрытый человек. — Ты просто не доверяешь мне, и, учитывая твой опыт, это естественно. Но это пройдет, Минни. И он тоже будет верить ему, подумал омега, кладя трубку. Внезапно все показалось ему удивительно понятным. Он расслабился и почувствовал себя счастливым. Мурлыкая что-то себе под нос, Чимин прошел в гостиную. Юнги лишил его уверенности в себе, поколебал веру в будущее, его отношение к Тэмину тяжелым грузом лежало на его совести. Сейчас он вновь обрел и самоуважение и уверенность, и это заслуга Чонгука. — Я люблю его, — шепнул Чимин, затем повторил это громче. Слова, которые он не произносил семь лет, звучали так волнующе, как если бы были созданы специально для него и Чонгука.