Любовь прекрасна

Чонгук жил на той стороне холма, что спускалась к заливу. Насколько хватало глаз, всюду была вода. Когда они подъехали к ограде, альфа вышел и нажал кнопки на входе. Загорелись огни, широкие ворота гаража медленно поползли вверх. Как только Чимин выключил мотор и вышел, тяжелая створка вновь опустилась. — Прошу. — Альфа жестом указал на дверь. Это были первые слова, если не считать указаний на дороге, которые он произнес с тех пор, как они простились с Каем. Чимин вопросительно взглянул на него. Ничего не изменилось в его лице, но было ясно, что он с трудом держится на ногах. Это шок, подумал омега и шагнул вслед за ним в небольшой вестибюль. Они вошли в кухню. Чонгук включил светильники, и теплые блики заплясали на полированном мраморе стойки. — Красиво, — сдержанно сказал Чимин. — Кто проектировал дом? После минутной паузы — Чонгуку потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, — он назвал фамилию известного архитектора. Омега удовлетворенно кивнул. — Он очень талантливый. Держу пари, интерьер кухни — работа Барбары О’Келли. Утвердительно кивнув, Чонгук направился к телефону. Чимин молча наполнил чайник и поставил на плиту. — Оправдываешь своё имя? — раздался позади него ироничный голос хозяина. — Ты говорил, «Чимин» по-корейски, кажется, «милосердие»? Или ты всегда слепо выполняешь распоряжения? — Да, если они исходят от врача. — Пока закипит вода и заварится чай, он побудет с Чонгуком, как об этом просил Кай, размышлял он, не отводя глаз от чайника. — И если с тобой все в порядке, то и мне необходимо выпить чашку чая. — Разумеется, — отрывисто сказал он. Его резкость причиняла омеге боль, но придется смириться, он просто обязан проследить, чтобы Чонгук выпил что-нибудь горячее и сладкое. Чимин разыскал заварной чайник, чашки, блюдца, сахарницу, ложечки, налил в молочник сливки и поставил все это на поднос. Когда чай был готов, он взял поднос и спросил: — Куда? Альфа без слов указал на дверь. Просторная, элегантная гостиная выходила в сад. Узкий серп месяца заглядывал в окно. Чуть слышно журчал невидимый фонтан, кусты и трава отливали серебром. Душистый табак раскрыл свои белые пятиконечные цветы навстречу большим тихим звездам. Окруженная гирляндами плюща дорожка вела к бассейну, его поверхность словно сливалась с мерцающей вдали гладью моря. Было в этой картине что-то идиллическое, безмятежное. Ничто не напоминало о том аде, откуда они только что вырвались. Мир казался безгрешным и юным. Чимин замер с подносом в руках, любуясь чудесным пейзажем. Когда Чонгук потянулся к выключателю, омега запротестовал: — Не надо. Отсюда такой фантастический вид. — Тебе достаточно лунного света, чтобы разливать чай? — Я вижу в темноте как кошка, — тихо рассмеялся Чимин, не обращая внимания на его иронию. Чонгук подождал, когда омега сядет, и опустился напротив него на низкую, широкую, явно сделанную на заказ тахту. Чимин налил чай, добавил две ложки сахара и поставил чашку на столик. — Я не пью сладкий чай, — мягко сказал он. — Сегодня придется. — Омега надеялся, что его голос звучит убедительно и спокойно. — Сахар нейтрализует адреналин. Чимин гадал, насколько решительным будет отказ, но Чонгук вдруг задумчиво произнес: — Тогда и тебе нужно выпить. — Конечно. — Чимин положил сахар в свою чашку и, пристально разглядывая серебряную ложечку, размешал. — Обычно мною не так легко манипулировать, — вроде бы дружелюбно заметил альфа, но в тоне его сквозило скрытое предостережение. — Некоторые альфы, — холодно отозвался омега, — так сживаются с ролью супермена, что совершенно забывают, что состоят из плоти и крови, как простые смертные. — И ты считаешь, что я один из них? — Нет, — спокойно ответил Чимин, — ты слишком умен для этого. Повисла напряженная тишина. Потом Чонгук тихо сказал: — Я не заслужил, чтобы меня баловали. — Если налить чашку чая — баловство, то ты не много видел в жизни, бедняжка. Баловать — это по меньшей мере подавать кофе в постель или потереть спину в ванной. О господи, вспыхнул Чимин, опять мой проклятый язык! В темноте блеснула белая полоска его зубов. Чонгук улыбнулся, но ничего не сказал и потянулся к стоящей перед ним чашке. Отчетливо раздался легкий стук. Поставив чашку на блюдце, он сквозь зубы пробормотал что-то неразборчивое. — Больно? — быстро спросил Чимин. — Не очень. Самым прозаическим тоном омега сказал: — Это всего лишь шок. После того, что ты совершил, такое совсем не удивительно. Хочешь, я подержу чашку? Альфа отрицательно покачал головой. — Нет, черт побери! Но если я должен влить в себя этот проклятый чай, приходится соглашаться, поскольку сам я с этим явно не справлюсь. Чимин обошёл стол, сел рядом с ним на тахту. Хотя Чонгук не смотрел в его сторону, он кожей почувствовал чужое напряжение. Сдвинув брови, омега поднес чашку к чужим губам. Чонгук отпил глоток, и Чимин осторожно опустил чашку на блюдце. Это все равно что кормить льва, мелькнуло у него в голове. Рискованная близость раздувала тлеющий в ней огонь желания. Борясь с собой, он раз за разом подносил к его рту чашку, пока с чаем не было покончено. Вдруг Чонгук сказал: — Моя мать погибла в огне. Вернее, умерла от ожогов. Господи , задохнулся Чимин. — Извини, я не знал. Наверное, эта ночь пробудила самые страшные воспоминания? — Да. — Альфа долго молчал, потом продолжил: — Она опрокинула свечи, на ней загорелось платье… Я проснулся от криков. Она распахнула дверь в мою спальню, и сначала я подумал, что это привидение… Повинуясь внезапному порыву, Чимин коснулся его руки. Чонгук сидел без движения, но в ответ на прикосновение слабо сжал чужие пальцы, его рука была холодна как лед. — Когда та женщина в машине закричала, я сразу все вспомнил. Нет, я ничего не забывал, просто я умею держать память в узде. Но тут у меня в ушах снова зазвучал крик моей матери, полный невыносимой боли и ужаса, я снова увидел ее, объятую огнем, пылающую, словно факел… Это было уж слишком, он не мог этого вынести. Чимин обнял альфу за плечи и прижался к нему щекой в безмолвном стремлении поддержать его. Руки Чонгука сомкнулись на талии омеги, он легко поднял парня, усадил к себе на колени, прижимая к груди. — Как странно. — Его голос звучал почти бесстрастно. — Я больше ничего не помню. По рассказам старших знаю, что отец сбил с нее пламя, схватив одеяло с моей постели. Мать долго лежала в госпитале, но потом все-таки умерла. Меня взял к себе дядя с мужем, полагаю, они и помогли мне справиться с пережитым ужасом. — Все хорошо, все хорошо, — как заведенный повторял омега, сам едва понимая смысл произносимых им слов. — Все прошло, все прошло, Чонгук. Он не мог сказать, как долго они сидели так, прижавшись друг к другу. Достаточно долго, чтобы на всю жизнь запомнить, как он поддерживал этого сильного мужчину, пока тот боролся со своими воспоминаниями. Ни слова не говоря, они сидели в темной комнате, прислушиваясь к стуку своих сердец.                               *** Чимин проснулся, потянулся, распрямляя затекшее тело, и вдруг замер, вспомнив, где он находится. Осторожно приоткрыв глаза, он обнаружил, что лежит между спинкой тахты и Чонгуком, положив голову ему на грудь, чужая рука с длинными, красивой формы пальцами мирно покоится у него на бедре. Господи, что же теперь делать? Если он попытается выбраться, альфа проснется. Но его тело уже пробуждалось к жизни, и все существо омеги стремилось ответить на этот недвусмысленный призыв, хотя Чимин и прекрасно понимал, что он тут ни при чем, — это просто нормальная реакция молодого, здорового мужчины. Чимин поднял ресницы и наткнулся на суровый взгляд прищуренных глаз. — Ноги совсем затекли. — пробормотал омега, инстинктивно стараясь разрядить ситуацию. — Что ты здесь делаешь? — холодно процедил альфа и сбросил руку с его бедра. — То же, что и ты. Думаю, это самое невероятное пробуждение в моей жизни. — Я встаю, — резко предупредил он и, придерживая обожженную руку, быстро поднялся с грацией сильного зверя, от которой у омеги сразу защемило сердце. Чимин смущенно одернул платье и потер поясницу. — Господи, я, наверное, никогда не разогнусь. Чонгук подошел к окну, но, услышав чужие слова, обернулся и взглянул на него с таким высокомерием, что Чимин мгновенно выпрямился и вскинул подбородок. — Большей глупости мы совершить не могли! — Альфа отчетливо выговаривал каждое слово. — Я вызову такси. — Чонгук смотрел мимо омеги и после паузы с ледяной учтивостью добавил: — Первая дверь направо — ванная. Там есть запасные зубные щетки и полотенца, если захочешь принять душ. Если! Чимин ни о чем другом и не мечтал! Но он не мог не задержаться у окна, чтобы еще раз восхититься работой архитектора, сумевшего так расположить свое творение, что каменная ограда, казалось, сливалась с береговой линией, а далекое море плескалось совсем рядом. Дом окружали заросли гардений, их тяжелые цветы отливали перламутром, простые, строгих очертаний мощные листья агавы контрастировали с голубыми розетками агафангуса и серебристыми колосьями астелии. Даже здесь, в саду, чувствовался отпечаток строгого мужского вкуса. Вдали, чуть подернутый дымкой, розовел горизонт, на тихой глади залива, как громадные белые птицы, горделиво покачивались две белоснежные яхты. Начинался новый день. Странная боль пронзила сердце омеги. Отгоняя нахлынувшие чувства, Чимин резко отвернулся от окна и отправился в ванную. Выложенная итальянским мрамором, кремовым с розовыми прожилками, она, как и кухня, не оставляла сомнений в своей стоимости. Чимин принял душ, почистил зубы, не глядя в зеркало, пальцами расчесал влажные волосы, с недовольной гримасой натянул мятое платье, несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами, и вернулся в гостиную. Высокие двустворчатые стеклянные двери, выходящие в сад, были распахнуты настежь. Аромат гардений смягчал резковатый соленый запах моря. — Такси ждет, — бесстрастно предупредил Чонгук. Чимин молча направился к выходу. — Чимин! — Омега остановился. Чонгук немного помедлил и сказал: — Спасибо за все! Парнишка слегка пожал плечами. — Не за что. Все в порядке? — Да, я из тех, кто быстро приходит в себя. — Приятно слышать, — с вымученной улыбкой произнес Чимин. — Мне пора. До свидания. Прощальные слова горчили у него на губах. Альфа проводил его до такси, расплатился с водителем, помахал забинтованной рукой, и машина покатила вниз по обсаженной пальмами дороге. Странное чувство опустошенности и одиночества охватило омегу. Дома он снова принял душ, переоделся, съел тост с ломтиком авокадо и, прихватив чашку свежесваренного кофе, уселся за рабочий стол. К его собственному удивлению, он быстро сосредоточился на работе. Карандаш летал по бумаге, один за другим появлялись эскизы дома, который весьма состоятельный бизнесмен собирался построить для своего второй мужа. Ему было за пятьдесят, омеге — не больше двадцати пяти. Это не твое дело, строго сказал себе Чимин и снова погрузился в работу. Телефонный звонок неожиданно резко прозвучал в тишине дома. Недовольно поморщившись, он поднял трубку и оживился, услышав голос Чон Сокджина. — Чимин, дорогой! Кажется, я напал на след. Обязательно разузнай у мамы, не рассказывал ли ваш отец или кто-нибудь из Паков о Кастории? Чимин прикрыл глаза. Если какой-то его предок был незаконнорожденным ребенком кого-то из Чонов, то они с Чонгуком действительно родственники. Родственники! Когда мужчина проснулся и увидел омегу, его глаза горели такой неприязнью, что все родственные чувства были забыты. Видимо, перепугался, когда сообразил, что Чимин провел ночь в его объятиях. Самым разумным было бы посмеяться над этой нелепой ситуацией и забыть о ней навсегда. Внутренний голос ехидно возразил: а способен ли ты сам все забыть? Чимин передернул плечами. Может, Чонгук жалел о своей искренности? Прошлая ночь заставила его спустя годы вновь пережить смерть матери. Горе, которому он никогда не позволял завладеть собой, обрушилось на него с новой силой. Чимин задумчиво рисовал цветок гардении, старательно заштриховывая лепестки. Теперь его запах был неразрывно связан с Чонгуком. Даже нарисованный, цветок заставлял его кровь бежать быстрее. Омега вздохнул: нельзя допустить, чтобы Чон Чонгук встал между ним и его работой. Нахмурившись, Чимин отбросил лист и вернулся к эскизам будущего дома. Днем он позвонил матери и после обычного обмена новостями стал расспрашивать о семье отца. — Я мало что помню, — задумчиво сказала мать. — Почему ты вдруг заинтересовался этим? Чимин объяснил. — Очень странно. — Голос Чеён задрожал. — Как, ты говоришь, его зовут? — Чон Чонгук. — Чон! — выдохнула мать и торопливо заговорила: — Нет, я никогда не слышала, чтобы Паки упоминали о Кастории. Я пришлю тебе папино свидетельство о рождении и наше свидетельство о браке. — Мистер Чон будет в восторге, — сказал Чимин, отмечая про себя странное волнение матери. — Вы действительно очень похожи? — Невероятно. Тот же нос, разрез глаз, форма бровей, даже ямочка на подбородке, но у него черты более жесткие и более… — Он запнулся, подбирая слово. — Мужские? — подсказала мать. — Да. — Чимин заставил себя рассмеяться. — И почти агрессивные. Только волосы у Чонгука более темного оттенка, а глаза синие. Все принимают нас за братьев, а мистер Чон, брат его деда, выглядит нашей старшей копией. — Поразительно, — протянула Чеён, в ее голосе слышался явный испуг. — Определенно, за этим что-то кроется, — заключила она и перевела разговор на золотую свадьбу родителей отчима. — Значит, увидимся через неделю. Ты, как всегда, не задержишься? — Не сейчас, мама. Работа прежде всего. — Ты все еще собираешься в Японию? — Да. Маршрут уже продуман. Я могу позволить себе трехнедельный отпуск. Мать вздохнула. — Я знаю, что ты очень самостоятельный, но мне было бы спокойнее, если бы кто-нибудь был рядом с тобой. — Обещаю звонить как можно чаще. Мамочка, ты была намного моложе, когда отправилась… — Со мной были друзья, — с притворной строгостью напомнила Чеён, но Чимин знал, что она улыбается. — Что ж, дорогой, ты лучше знаешь, что делать. Хорошо, что он не ждал звонка Чонгука, потому что телефон упорно молчал. Чимин написал ему короткое сообщение, поблагодарив за обед и пожелав скорейшего выздоровления, и отправил его со странной смесью облегчения и сожаления. Медленно тянулись душные февральские дни. Он работал, встречался с друзьями, плавал в бассейне, изнывая от жары, прятался в тени сада, порой искренне завидуя жителям Северного полушария, где сейчас царила зима. Посетивший его Яннис был в восторге от эскизов. — Отлично! — похвалил омега, тряхнув темноволосой головкой. — Теперь можно приступить к детальному плану. — Да, но прежде следует посмотреть место. Иначе все эти наброски так и останутся красивыми картинками. Яннис понимающе кивнул. За его яркой, бьющей через край молодостью угадывалось неплохое знание жизни. — Как насчет ближайших выходных? — Прекрасно, я как раз свободен, — согласился Чимин. — Мы отправимся на яхте. — На губах клиента мелькнула быстрая, чуть самодовольная улыбка. — Итак, встречаемся в порту, в субботу около девяти, о еде не беспокойтесь, я сам обо всем позабочусь. В субботу Чимин явился в порт в соломенной шляпе, с рюкзаком за плечами, вооруженный фотоаппаратом и большим альбомом. Он говорил себе, что впереди его ждет прекрасный день, а в перспективе — хороший заработок. На небе не было ни облачка. В ясной синеве кружили чайки, оглашая воздух резкими гортанными криками. Вода мягко плескалась о набережную, солнечные зайчики прыгали по волнам. Чудесный день, подумал Чимин, как раз для приятной прогулки с приятными людьми. Впереди он увидел большую яхту. Белоснежная «Янни» тихо покачивалась у причала. Рядом стояла группа людей. Чимин замер, разглядев знакомый надменный профиль, радость охватила всё его существо. День засиял новыми красками, в терпком морском воздухе вдруг запахло гарденией. — Привет, — сказал омега, поравнявшись с альфами. Робкая улыбка слетела с его губ, когда Чонгук, прищурившись, холодно взглянул на него. — Привет — отозвался немолодой альфа, вероятно, супруг Янисса, и в недоумении уставился на Чимина. — Пресвятая Дева! Да вы просто близнецы! — Мы еще не установили степень родства, — мягко заметил Чонгук, — но дядя Джин, кажется, что-то нащупал. — О, он докопается до сути, — рассмеялся взрослый мужчина. — Добро пожаловать, Чимин. Ян командует на камбузе, он покажет вам каюту, а мне пора в рубку. Да вот и он сам! На палубе появился его супруг. Его темные глаза перебегали со Чонгука на прибывшего омегу. Чимин уже знал, что сейчас услышит. — Да вы близнецы! Чонгук вскинул брови и, обращаясь к Чимину, сказал: — Пожалуй, нам придется заучить краткую речь. Например: да, мы знаем, что очень похожи, но мы не близкие родственники. Мы пытаемся установить, нет ли между нами родственной связи, и, если нам это удастся, оповестим всех желающих. Голос его звучал ровно, почти весело, но выражение лица недвусмысленно говорило о нарастающем раздражении. Чимин примирительно заметил: — Нельзя винить людей за то, что их это удивляет. — Разумеется, именно удивление отличает человека от животного, — фыркнул Чонгук. Расстроенный своей неудачной попыткой исправить положение, омега повернулся к Яну. — Поверьте, мы сами были изумлены… — начал он, но осекся, поняв по ироничной улыбке омеги напротив, что вовсе не всеобщее внимание к их сходству, а нечто иное вызвало гнев Чонгука. Еще одна тайна!                          *** У отчима Чимина тоже была небольшая яхта, но по сравнению с «Янни» она показалась бы моторной лодкой. Белоснежный, с безукоризненными обтекаемыми формами суперсовременный корабль супругов, отделанный пышно, с видимым пренебрежением к затратам, напоминал плавучий дворец и необыкновенно подходил своему молодому хозяину, радующемуся ему с непосредственностью ребенка, не сознающего стоимости дорогой игрушки. Путешествие начиналось. Яннис проводил омегу в каюту, показав примыкавшую к ней ванную, своей роскошью и мраморной мозаикой напоминающую римские термы. — Когда будете готовы, приходите в салон, — сказал он и удалился. Чимин уставился в зеркало. Радость, охватившая его при встрече с Чонгуком, схлынула, он словно балансировал на тонкой грани между возбуждением и отчаянием. Каждый раз при виде этого мужчины в нём лишь росла тревога, появившаяся в первую минуту, когда он вдруг узнал в нем себя. И к этому нельзя было привыкнуть. Чимин больше не пытался разобраться в запутанном клубке собственных эмоций и ощущений. Нет! Его вовсе не привлекает перспектива провести день запертый с ним в ограниченном пространстве, пусть даже таком комфортабельном, как эта роскошная яхта. Судьба в лице гостеприимной пары распорядилась иначе. Яннис сразу же заметил их сходство, но, как ни странно, не стал ни о чем расспрашивать. Все это тебя не касается, говорил себе Чимин, пытаясь отогнать странное ощущение, что какая-то тайна связывает Янисса и Чонгука. Может быть, альфа околдован его чарами? Парень встряхнул головой, отгоняя это неприятное предположение, вышел из каюты и отправился в салон, где молодой омега уже поджидал его, нетерпеливо барабаня холеными пальцами по ручке кресла, обитого светлой кожей. — Пойдемте в рубку, — предложил он, его чуть нахмуренные брови расправились при виде Чимина. — Мы сейчас отходим. Они пересекли салон, поднялись на несколько ступенек и вошли в рубку, где оказалось достаточно места для зрителей, наверняка своим присутствием мешавших работе команды. Опустившись на широкую софу, затянутую бело-синим узорчатым шелком, омега смотрел, как муж Янниса включает мощный двигатель. Чонгук отцепил канаты, которыми была пришвартована яхта, бросил их подоспевшему матросу и с кошачьей грацией прыгнул с причала на борт. — Славная работа, — улыбнулся альфа, наблюдавший за Чоном из-под козырька морской фуражки, и, повернув штурвал, вывел яхту из гавани в открытое море. Яннис подошёл к мужу и тихо заговорил с ним. Не обращая внимания на радостное ожидание, поднимающееся в его крови, словно пузырьки в бокале шампанского, Чимин решил, что лучше ему не встречаться с Чонгуком. Это может быть опасно. Черт побери! Кого он обманывает? Никаких «может быть»! Это действительно опасно — подчиниться страсти. Он прожил двадцать девять лет, не подозревая о его существовании, и приложит все усилия, чтобы не позволить ему вмешаться в его наконец устоявшуюся жизнь. Чимину пришлось призвать на помощь весь свой здравый смысл, когда Чонгук вошел в салон. — Как ты? — спросил он отчужденно, без тени улыбки. — Прекрасно! А ты? — Омега взглянул на его руки и быстро отвел взгляд. — В порядке, — холодно ответил альфа. — Никаких следов. Я так толком и не поблагодарил тебя за помощь. — Не будем говорить об этом. — Чимин едва сдерживал дрожь в голосе. — Это просто родственный жест. — Родственный жест? — Чонгук нарочито растягивал слова. — Что ж, очень мило. А как твоя спина? Похоже, и для него та ночь что-то значила, если он запомнил такие подробности. Чимин попробовал беззаботно рассмеяться, но попытка оказалась весьма плачевной, и, оборвав смех, он коротко сказал: — Распрямилась. — Ты давно знаком с Яннисом? — спросил альфа. — Один раз с ним встречался, — ответил Чимин. — Надеюсь, они поручат мне строительство дома. Кажется, Яннису понравились черновые наброски. — О, в этом я не сомневаюсь. — В глубине его голоса затаилась едва уловимая неприязнь. — Я думал, они — твои друзья… — протянул Чимин. У чужих губ залегла жесткая складка. — Рэн — мой дядя, младший брат матери, — бесстрастно пояснил Чонгук. Он явно не одобрял второго брака дяди. Порывшись в памяти, Чимин припомнил, что первый муж Рэна умер года полтора назад. Определенно, не стоит продолжать эту тему! — Ты раньше бывал на этом острове? — Рэн и покойный дядя Майи вырастили меня, мы часто проводили там каникулы в маленькой хижине. Яннис решил, что она оскорбляет его взор, и хижину снесли. — За этими невыразительными словами Чимин услышал осуждение. Он продолжил: — Разве можно делать эскизы, не видя места? — О, это довольно легко. Они предназначены для того, чтобы убедить заказчика, что я понял его пожелания. — Омега на мгновение умолк, потом добавил: — Должен признаться, что совершенно не ожидал увидеть здесь тебя! — Взаимно, — мягко отозвался он и продолжил: — И одной прогулки по острову довольно, чтобы завершить проект? — Нет, но она поможет определить общую концепцию. Чонгук присел рядом, и омега сразу же ощутил волнение, мешающее ему сосредоточиться. Его неприятно удивило бесцеремонное вмешательство Янниса, когда тот, переводя пристальный взгляд с него на Чонгука, подошёл к ним. — А вы не так уж похожи, как это кажется на первый взгляд, — заявил он. — У вас схожие черты лица, но совершенно разный цвет волос и глаз. И насколько Чимин выглядит спокойным и безмятежным, настолько Чонгук— жестким и динамичным. Но вы вполне можете быть братьями. — Мы не братья! — Его интонация превратила безобидную фразу в скрытую угрозу. — О, я охотно верю, — рассмеялся Яннис, многозначительно взглянув на Чонгука, — а вот другие вряд ли поверят! Не хотите ли чего-нибудь выпить? Я могу приготовить чай или кофе, есть вино и соки. — Я бы выпил чаю. Можно мне помочь вам? — предложил Чимин. — Спасибо. — Молодой омега бросил кокетливый взгляд на Чонгука. — А ты что будешь? — Благодарю, ничего, — с холодной вежливостью ответил тот. Когда они оказались на кухне, Яннис посетовал: — Мы вечно на ножах… Видите ли, Чонгук думает, что я вышел за его дядю… А впрочем, вряд ли вам это интересно… Чимин открыл было рот, чтобы запротестовать, но тут же закрыл его. Это не твое дело, повторял он себе снова и снова. Чонгук вполне определенно выразил свои чувства к тебе в то злополучное утро. Тебе прекрасно известно, что этими надменными альфами движет сексуальный призыв, а не чуткость и доброта. И тебя совершенно не касается, что Чонгук не в ладах со вторым супругом своего дяди. Яннис поставил чайник на плиту и задумался, глядя в иллюминатор. Потом повернулся к Чимину. — Вы, наверное, думаете, что я преувеличиваю. Но когда Чонгук смотрит на меня как на что-то отвратительное, я прихожу в ярость, и обязательно начинается перепалка. Чимин устыдился своих мыслей об этом странном браке со столь значительной разницей в возрасте супругов. Но, оказывается, Яннис — не просто хорошенькая куколка с пышными волосами, большими карими глазами и пухлыми губками. Он налил себе чашку чая и, поднявшись в рубку, уселся в кресло в некотором отдалении от альф. Со всех моторок и яхт, которые обгоняли «Янни», их пристально разглядывали. Это довольно неприятно — так бросаться в глаза, подумал Чимин, задумчиво отхлебывая чай. Нас, вероятно, принимают за вульгарных богачей-азиатов, устроивших увеселительную прогулку. — Какое у тебя загадочное лицо, — сказал Чонгук, подсаживаясь к нему. Напомнив себе, что нужно быть осторожным, омега сдержанно ответил: — Разве? Я просто наслаждался чудесным днем. — Ты много путешествовал по воде? — Когда у нас был небольшой домик на одном из островов, мы часто отправлялись туда на яхте отчима, но с тех пор, как я переехал в Грецию, всего лишь несколько раз выбирался на морскую прогулку с друзьями. А ты? — Я умею управлять яхтой, но это не самый мой любимый вид спорта. — А что ты любишь? — Чимин дорожил любой информацией о нем. — Горные лыжи. А ты? — Лежать на солнышке, — сказал омега, сладко потянувшись и прикрыв глаза. — И еще читать. — Ты похож на котенка, — вдруг рассмеялся Чонгук. — Прекрасный комплимент, но я себя представляю несколько иначе. — И как же? — В его глазах зажегся неподдельный интерес. — Я много работаю, довольно амбициозен и хладнокровен. — Это ты-то хладнокровен?! Господи, почему у него вырвалось это слово? — Ну, пожалуй, назовем это осторожностью. — И часто тебя упрекают в хладнокровии? — не унимался Чонгук. Припомнив ярость Юнги, когда омега отказался продолжать их отношения, он сказал: — Бывает. Я редко теряю голову. — Да, ты очень сдержанный. Не поднимая глаз, Чимин произнес: — Ты тоже. Это еще одна наша общая черта. — И перевел разговор на другое: — Как поживает дядя Джин? — О, он лишился покоя, как охотник, напавший на след, — улыбнулся альфа. Рэн окликнул племянника. Чонгук поднялся, высокий, мощный, совершенно неотразимый в солнечном свете. «Янни», рассекая волны, огибала мыс. Остров, которым владели Рэн и Яннис, лежал на север от его оконечности. Это был один из многочисленных кусочков земли, щедро разбросанных в воде рукой верховного божества, как свято верили испокон века жившие в Греции. Он порос буйной растительностью и был окружен магической аурой, которая придает маленьким островам волшебное очарование. Чимин схватил бинокль и принялся разглядывать прибрежную полоску белоснежного песка, небольшие домики, выглядывающие из зарослей. — Мне бы хотелось, чтобы наш дом был расположен так же, — сказал, усаживаясь рядом, подошедший Яннис. — Попытаюсь, — отозвался омега. Взгляд хозяина скользнул мимо Чонгука и остановился на муже. Бесцветным, механическим тоном, словно повторяя заклинание, он проговорил: — Вся наша жизнь состоит из попыток. Мы с мужем мечтаем осуществить в этом доме свою лучшую попытку. — Яннис поднял глаза, в его голосе прозвучал вызов. — Я хочу, чтобы наши дети выросли не в каменных джунглях, а в настоящих. Этот замаскированный взрыв эмоций был адресован Чонгуку, который стоял в нескольких шагах от них. Он обернулся к молодому омеге и с двусмысленной улыбкой заметил: — И цветом волос и глаз они, разумеется, будут похожи только на папу. Во внезапно наступившей тишине резко прозвучал смех Янниса. — Не говори глупостей, Чонгук, — сказал он. — Почему бы тебе не пригласить Чимина на мостик полюбоваться дельфинами? — Я их так люблю, — быстро подхватил Чимин. — Разве их можно оттуда разглядеть? — Их можно разглядеть и отсюда, — усмехнулся Чонгук. — Что ж, пойдем. Мостик располагался значительно выше рубки и был очень мал. Они стояли совсем рядом, Чимин старательно избегал глядеть на него, всматриваясь в приближающийся остров. — Восхитительно, — выдохнул Чимин. — «Вниз смотрю на синее море. Блеск волн в тысячу ли Одноцветен с бескрайним небом…», — процитировал Чонгук с иронией. — Я вообще-то человек начитанный, — усмехнулся альфа. Призвав на помощь все свое самообладание, омега ответил: — Да, в наши дни не часто услышишь, как цитируют поэзию, особенно баллады Чхунгёна. — Мой школьный учитель корейского был твердо убежден, что вся мудрость человечества заключена в поэзии, и заставлял заучивать огромные куски. Я до сих пор могу свободно цитировать азиатских классиков. — У моей мамы, — улыбнулся Чимин, представив маленького Чонгука, зубрящего стихи, — много общего с твоим учителем. Обычно родители читают детям на ночь сказки, а мама читала стихи. И только когда она второй раз вышла замуж, я узнал, что существуют специальные детские книжки. — И никакого «Винни-Пуха» и «Алисы в Стране чудес»? Да тебя просто лишили детства! — Я все это потом прочитал сам, — рассмеялся омега. — Ой, смотри, смотри, дельфины! Гладкие, блестящие, они выпрыгивали из воды и снова скрывались в волнах, как большие серебряные стрелы. — Меня всегда занимало, почему люди так любят их, — проговорил Чимин, с восторгом наблюдая за играми дельфинов. — Наверное, потому, что они очень похожи на нас, — усмехнулся Чонгук, — но не скованы нашими предрассудками, заботой о падении курса акций, ростом преступности и тому подобными проблемами, которые перед ликом вечной природы кажутся сущими мелочами. — И добавил совсем другим тоном: — И еще потому, что красота всегда радует наше сердце. Пораженный, омега поднял глаза. Чонгук смотрел на него горячим, испытующим взглядом, под которым его защита таяла, как тонкая льдинка под вешним солнцем. Щеки омеги вспыхнули. — Да, они очень красивы, — пробормотал парень заведомую банальность, чтобы разрушить внезапно возникшую между ними незримую связь. — Пойду посмотрю, не надо ли помочь Яннису. — Яннис не нуждается в твоей помощи, — ровно сказал он. — Он очень ловкий и организованный омега. Было трудно распознать, что скрывается под мрачно-равнодушным выражением его лица, но нечто большее, чем простая неприязнь, слышалось в его голосе, когда он говорил о молодом омеге своего дяди. Одной разницы в возрасте слишком мало, чтобы привести Чонгука в ярость. — Да, Яннис именно такой, — проговорил Чимин и удалился. Омега обрадовался, когда яхта наконец замедлила ход и вошла в небольшую бухту. Пальмы и густые заросли мануки окружали это созданное самой природой убежище, охранявшее корабли от непогоды, а людские души — от волнений смутного мира. Всевозможные оттенки зелени радовали глаз. Лишь голая земля там, где раньше стояла старая хижина, уродливой черной заплатой смотрелась на этом пышно цветущем ковре. Рэн отдал команду бросить якорь, а Чонгук тем временем быстро спустил на воду шлюпку. Подошедший к Чимину Яннис сказал: — Взгляни направо. Мы хотим поставить дом на этом небольшом возвышении, чтобы он был совершенно скрыт в зарослях, но при этом не срубить ни одного дерева. Ведь, как говорят маори, «мы не получили эту землю в наследство, мы взяли ее взаймы у своих детей». — Чудесное место, — одобрил Чимин. — Оно смотрит на северо-запад, и даже зимой дом целый день будет освещен солнцем. Нужно сделать еще несколько замеров. — Мы поможем, — с нервным смешком сказал Яннис. Целый час они бродили по острову, пока Чимин делал наброски, давал указания альфам. Яннис оставил их, чтобы приготовить ланч в тени раскидистого дерева. Он был отличной хозяйкой. Даже витавшее в воздухе напряжение не испортило удовольствия от вкусной еды. За ланчем ни Яннис, ни Чонгук не сказали ничего, что бы можно было расценить как колкость или скрытый намек. Тем не менее Чимин с облегчением вздохнул, когда Рэн и Яннис отправились прогуляться по своим владениям. Легкий бриз совсем затих, и на остров опустилась влажная жара. Даже неутомимые чайки сложили крылья и белыми корабликами покачивались на почти неподвижной поверхности воды. Вытянув длинные ноги, Чонгук прислонился к стволу дерева. Солнечный луч, пробившийся сквозь густую крону, золотил его отливающие янтарем волосы, подчеркивал красивую форму темных бровей и ямочку на подбородке. Он казался воплощением покоя, но Чимин угадывал в этом покое сгусток сдерживаемой энергии. Почему альфа так странно смотрит на него? — Покажу Яннису новые эскизы, — беспокойно сказал омега, придумав повод, чтобы не оставаться с ним наедине. — Оставь их одних, — насмешливо посоветовал Чонгук. — Они только полгода как поженились. Глаза их встретились, и Чимин невольно вздрогнул, пораженный холодным цинизмом, сверкнувшим в чужом взгляде. — Почему ты его так не любишь? — Какой ты наблюдательный! Но неприязнь тут ни при чем. В сущности, я даже уважаю его за умение извлекать пользу из всех своих достоинств и талантов. — Разве это твое дело? — неуверенно поинтересовался Чимин. — Рэн — мой дядя. — Но ведь ты его любишь! — Да, но он сделал величайшую глупость, — произнес Чонгук с сарказмом, который заставил омегу стиснуть зубы. Альфа опустил глаза, разглядывая траву у своих ног, и Чимин осмелился перевести взгляд на его лицо. Он рассматривал знакомые и одновременно чужие черты. Омега слишком мало знал о человеке, который казался его близнецом. Ему хотелось узнать о нем все! Чонгук поднял ресницы. Никогда не видел таких глаз, смущенно подумал Чимин, темно-синих, со стальным блеском и одновременно чуть затуманенных. — У тебя такой вид, — вдруг сказал альфа, — будто ты хочешь задушить меня и избавить счастливого молодожена-дядю от докучливого племянника. — Ну, это слишком драматично для меня, — сказал омега с фальшивой улыбкой. — Я предпочитаю спокойную жизнь. Чонгук рассмеялся. — У тебя прекрасное чувство юмора… и красивая спина. — Что? — подскочил от неожиданности Чимин. — Я заметил это еще перед ланчем, когда ты склонился над своими рисунками, — сказал он, поддразнивая омегу и растягивая слова. — Волосы мешали тебе, и ты спрятал их под шляпу, открыв взгляду прелестную спину. Сексуальность его интонации обволакивала омегу медленным неотвратимым потоком. Чонгук разрушал барьеры, которые с их обоюдного молчаливого согласия должны были остаться неприкосновенными. В его тоне не было никаких родственных чувств. Лишь откровенная оценка много повидавшего альфы. — Спасибо за комплимент, — едва сдерживаясь, выговорил Чимин. — О, не благодари, — иронично заметил альфа. — Для нас обоих было бы лучше, если бы я не видел этой точеной шеи, гибкой спины, походки юной Афродиты, упругой, легкой, с соблазнительными движениями бедер. Я начинаю думать, что ты чересчур много занимаешь мои мысли, Пак Чимин! Это было признание, которое Чимин не хотел слышать. Прежде чем Чонгук продолжил, Чимин резко сказал: — Если бы я знал, что ты будешь здесь, я бы ни в коем случае не согласился на эту поездку, потому что твердо решил больше никогда с тобой не встречаться. Чужие глаза блеснули, потом поскучнели, губы сжались в жесткую линию. — Очень разумно с твоей стороны. — У меня есть информация для дяди Джина, — сказал омега язвительно, — но не беспокойся, я не собираюсь отождествлять себя с вашей семьей. — Это твое решение. — Чонгук прикрыл глаза. — Однако у дяди, возможно, совсем другие мысли на этот счет.