а в ванне красные розы

Мин и подумать не мог, что будет просыпаться под крики тренера, а не чаек. Хоть он находится на берегу моря, условия больше годятся на самый обычный лагерь 90-х за городом, где дети приучаются жить самостоятельно. Уши в трубочку сворачиваются, как только их атакует эта какофония. И вроде как поначалу не хочется вылезать из пылких объятий ворсистого одеяла, но потом 6 чувство подсказывает, что эти объятия надлежат совсем не одеялу, ведь Сынмин своими глазами прямо сейчас увидел, что оно одиноко валяется на полу. Сынмо повертел головой, снова закрыл, а потом разлепил один за другим глаза, дабы убедиться, что это не зрительные галлюцинации, и понял: сейчас на нём лежат 60 килограмм потухшей резвости и энергии. — БУДЬ ТЫ НЕЛАДЕН, ЯН ЧОНИН! — визжал недоумевающий Сынмин, сопровождая своими криками ярые попытки спихнуть с себя младшего. Нин сладко потягивался и потирал глаза, а в теле почувствовалась приятная теплота, разливающаяся по всем органам. Когда мозг загрузился, а глазёнки до конца раскрылись, он увидел под собой возмущённого Мина, который покрыл Яна всеми возможными матами в попытках убрать его с себя. —Харэ верещать! Ты думаешь, мне в кайф лежать на тебе? — протараторил сонной, но напряжённой интонацией младший, и, как можно сильнее пихая Сынмина по плечам и торсу, слез с его худощавого тела. На все шутки старшего про то, как они оказались в такой позе Ян сначала что-то бурчал под нос, а потом и вовсе показал средний палец в ответ. Молча. — И не стыдно тебе так передо мной? — послышался очередной смешок Сынмо, на который младший вовсе не стал реагировать. Он и так был вытолкнут с кровати, еще и отвечать надо. Плевать ему хотелось, что в рамках приличия игнорить людей нельзя. Люди сами не особо наслышаны о приличии, а Айен должен соблюдать все "элементарные" правила. Ничего он никому не должен. — Не стыдно, — максимально тихим голосом молвит Ян и, аккуратно вставая с кровати, дабы не свалиться на пол от потемнения в глазах, достаёт из ящика небольшое полотенце. — Я отойду, ты кровать заправляй. — Мм, далеко собрался? — Мин растянул губы в изворотливой улыбке. — Удачи умыться. — Черт тебя подери, — Нин, закинув голову назад, поплëлся обратно к спальному месту. — Какому гению в голову пришло делать базу без электричества? — Насчет гения не знаю, но могу тебя огорчить еще больше. Ты не сможешь зарядить телефон, когда он разрядится, — Сынмин сразу натянуто заулбался, но последняя нервная клетка Айена сдала при первой возможности и дала о себе знать. — И чего ты лыбу давишь? У тебя тоже телефон имеется, и тебе тоже нужно смыть со своей морды тупость, — Чонин абсолютно равнодушно реагирует на все выговоры от старшего за свои слова, с учётом того, что внутри него буквально взрывается вулкан из всевозможных клеток, а потом и вовсе висит на грани того, чтобы покинуть комнату. — Ты сам то понял, что сморозил? — лишь эта фраза смогла на долю секунды заморозить юношу, но доля секунды — это доля секунды. Тот только и успел, что повернуться к шатену и подмигнуть ему. — Ответ на твоей футболке. Последнее место, где был замечен Ян Чонин — в проходе комнаты. Дальше он скрылся за её пределами, след простыл. — Да нужна мне эта твоя футболка! — Мин, под воздействием колкости, в одно действие срывает с себя верх, но даже это не помогает избавиться от остервенелых мыслей. ••• — Ты реально дебил? — увидев, в каком виде явился Ким, Чонин не на шутку впал в ступор. Кости были обволочены кожей так, что, казалось, ничего их не отделяет от тонкого слоя. Ребра нужны для того, чтобы внутренности не вываливались, а кожа — чтобы сделать скелет Мина чуть красивее. Картина безусловно омерзительная. До такой степени, что поначалу становится не по себе, но потом глаза все равно привыкают, ведь Чонин имеет почти в точности такое-же телосложение. Мысль об этом, конечно, приходит не сразу, посколько вместе с даром речи пропала и способность думать, но всë же позже ему удаётся воспроизвести перед глазами своё отражение в зеркале и кое-как смириться с увиденным. — Футболку твою на полу оставил, потом заберёшь, — монотонно чуть-ли не шепчет старший и отодвигает Чонина от уличного умывальника. После долгих расследований территории Ян все-таки обнаружил находящегося рядом с домом спасителя. Это был деревенский умывальник, в "бачок" которого нужно самостоятельно заливать воду, а потом легким нажатием руки снизу выжимать обильное количество. Способ не самый удобный, но выбора особо не было. Пришлось пользоваться тем, что есть. — На полу?!? — верещит Нин, разбрызгивая воду. — Ты совсем спятил?!? — Так, ты уже умылся? Вот и иди в дом. Не ори, как резанный. Младший треснул кулаком по плечу Сынмо, мелькнул рядом с углом и скрылся за ним, пока Мин невозмутимо стоял рядом с умывальником. Шатен подкатил глаза под лоб так сильно, что, казалось, вот-вот увидит спинной мозг. Только второй день начался, у него уже все, что только можно отказало с этим Ян Чонином. Он прыснул на лицо пару капель холодной воды, немного отпустило. Мин подумать не мог, что лишь это может освободить ясную голову Кима от безмерно неясных мыслей, хоть и не до конца. Сынмин максимально быстро почистил зубы, ещё раз умыл лицо, будто готовясь к смертельному бою с Яном, хотя, возможно, так и было, ведь футболка сама на кровать не переместится, потоптался на месте, думая о дальнейших действиях, к которым вскоре его подтолкнул тренер, объявляющий, что тренировка начнется через 30 минут, а потом все-таки вышел из вязкого омута и вяло двинулся к дому. Надо было подготовиться к занятиям морально, да и физически тоже не помешало бы. Уже на входе Кима встретили вопли, напоминающие скрежет мела по окну, к которым тот не стал прислушиваться. Сначала Сынмо что-то пролепетал про себя, но позже наотрез отказался углубленно изучать незначительные слова. — Чонин, скоро начнется тренировка, давай мирно соберёмся и не будем лишний раз ссориться, — юноша застывает в проходе в комнату, запихивая руки в карманы. — Я бы с радостью, — Ян, наряду с вечным недовольством, переодевался в чёрные шорты и самую простую белую футболку. — Но кто будет стирать мне мою одежду? — Да хорош уже. Всего лишь повалялась на полу, ничего с ней не случилось. — Это, как минимум, негигиенично. — А ты у нас самый гигиеничный. — Ну вот и поговорили, — бросает Чонин самому себе под нос, а потом стремится к выходу. — Ну Ни-и-ин, пожалуйс... — Не называй меня так, — мощно врезаясь в плечевой сустав Мина, Айен переступает порог и шмыгает мимо старшего, будто он — пустое место. Сколько бы Сынмин не умолял себя, огонь внутри подсказывал, что всё нужно немедленно исправлять. Как никак, жить с этой субстанцией ещё 10 дней, в такой обстановке Ким быстрее в шкаф впитается, нежели будет ссориться с маленьким упрямышем. — Мистер Ян Чонин, пожалуйста, сбавьте шаг, — повторяет шатен, идя вслед за младшим. ••• Как только Мин увидел, что за баррикаду с препятствиями построили прямо рядом с морем, то впал в глубокий транс. Повсюду то и дело, что стояли конусы. Юноша терпеть не мог подобные эстафеты, где они присутствуют, поскольку обычно именно конусы означают только одно: будут соревнования между командами. Разве круто соревноваться с кем-то, сравнивая силы, а потом ныть, мол: «он лучше меня?». Определенно нет. Тренер что-то мямлил о том, чтобы все построились в колоны, нашли пару, но Сынмо как-то безэмоционально реагировал на все указания и даже не сдвигался со своего места до того момента, пока его не отчитали. Влияет-ли на это ненависть Кима к подобному или нет — неизвестно даже ему. Дальше парень, конечно, тоже не особо активничал, но поставить его в колону так, как надо, удалось с третьего раза. Он пропустил мимо ушей все до единого, он не соображал, что надо делать, резко настигла какая-то апатия. Сынмин летал где-то в своих мыслях, глубоко-глубоко. Ким резко встряхивает головой и устремляет взгляд в сторону, откуда до боли знакомый голос шептал его имя. Причем не как все. Нудно, длинно. А очень монотонно и бережно. — Мин, — Чонин мельками бросает взоры на старшего, мимоходом следя за бегущими с бешеной скоростью парнями. — Мы с тобой наперегонки будем бежать. Именно эта фраза замотивировала старшего что-то делать. Тот сразу принялся допрашивать Чонина, чем они занимаются, но не успел глазом моргнуть, как наступила его очередь. Прикосновением к ладони Сынмо передали эстафету, а тот переглянулся с Нином и рванул вперед, пока младший не спускал с лица рьяной улыбки. Юноша старался, сильно старался. Обегал каждый конус, пытался следить за темпом, там, где надо, ускорялся или замедлялся. Единственное, что так инспирировало шатена — поток мыслей с присутствием Яна. Если тот выиграет, то Мин же простить себя не сможет. И вот, под давлением нескончаемого внутреннего взора, старший добегает до финишной точки. Остаётся самое трудное — вернуться обратно быстрее противника, ведь Чонин уже успел подстроиться к Сынмину и бежал с ним нога в ногу. Еще одна вещь, которая терзала неработающие мозги, — Мин не знал правил. Надо-ли остерегаться конусов, когда возвращаешься обратно? Или путь обратно уже не считается? На все равновеликие раздумья предоставлялось ни капли, нельзя было терять ни секунды, поэтому Сынмо доверился своим ногами и, сам того не осознавая, одолел все препятствия шагом, в итоге придя на пять секунд позже Айена. Юноша, конечно, потом опомнился и ближе к финишу принялся бежать, но вот только Нина уже не замедлить. Он прибежал гораздо раньше. Прибежал, а не пришёл. — Дааа! — сиял от счастья брюнет, несмотря на то, что вот-вот отрубится посредством слишком резкого прилива адреналина. — Да я не знал, что мы обратно тоже бежим, — Мин как всегда противоречит своим действиям, а потом сует руки в карманы, заключая колону собой. — Ну-ну, посмотрим в следующем забеге, — Ян снова включает все своё обаяние и подмигивает старшему. А того реально прет, когда объявляют следующее задание. Нужно проползти на локтях до ненавистного конуса, а вернуться наперегонки, так еще и пять друг другу дать перед забегом. — О боже, что за тупость, — промямлил Сынмо про себя, пока в то время эстафета горела всеми красками. Благо Мин стоит последний, он может рассмотреть все ходы, лучшие варианты выполнения, рассчитать скорость. Но самое страшное, что из-за него может проиграть команда, и даже если не будет винить в этом Кима, тот сам с этим справится. — Я не умею нормально ползать, — слышится на расстоянии одного метра, а Сынмин экстремально быстро подхватывает, поддерживая разговор. — Ну вот видишь, я точно выиграю. Хоть Мин сам не особо владел своим телом во время таких "соревнований", говорил он это с полной уверенностью, даже с чем-то большим. Как только предпоследняя пара достигает финиша, Сынмо выставляет одну ногу, прожигает взглядом Чонина и на счет 3 грохается на песок. Он горячий и слишком жесткий, это усложняет задачу в сто раз. А Мин с кровью и потом ползет, без оглядки, пока он не затекает прямо в глаза и не становится ядом для них. Финиш. Сынмо уже как-будто спит, сил нет на то, чтобы элементарно встать, но надо. Очень надо. Эмоции угнетают, голова не варит, а тело делает всë за хозяина. Шатен поднимается на колено, вдох-выдох и встаëт, зажмурившись. Стоило только разлепить один за другим глаза, как в них врезается картина: Нин аккуратно поднимается из лежачего положения, а потом резко хватается за ногу. Видимо это была не первая попытка. А у Сынмо кошки на душе скребут, когда он понимает, что тупо таращится и даже не образумливается помочь Нину, который сейчас сам похож на растерянного котенка. — Тебе не будет больно бежать? — Мин неукоснительно делает шаг в сторону парня и даёт тому руку, подстраховывая другой сзади. — Не знаю, но я смогу, — Ян неспешно встает благодаря руке помощи старшего, засматривая тому прямо в подсознание. А у Сынмина костёр в животе, в котором заживо сгорают и погибают все бабочки, как только ледяная кисть Айена смыкается с его ладонью. На расстоянии буквально в несколько сантиметров оба стояли не смея подвинуться, будто ожидая разрешения друг-друга. Теперь эмоции бурлили внутри, а не снаружи, мысли улетучивались высоко в небо, и Мин с Чонином отдалились ото всех, стоя в кругу, в который могли вместиться только их нездравые разумы. — Спасибо, — кивает Айен охрипшим, нетвëрдым голосом, а потом, не отпуская руки старшего, выходит из их личного круга. — Огромное. Мин лишь делает лёгкое движение головой и прикрывает глаза, выпуская руку Нина из своей. — Точно сможешь? — Точно. Сынмо скрупулёзно вновь подносит свою ладонь ближе к Яну, подавая знак, что можно начинать, и последнее, что видит юноша: Нин мгновенно кладет кисть на его руку, а потом уносится в неизвестном направлении, лишь сверкнув ярой улыбкой на прощание. — Ах ты мелкий говнюк! — ругается чуть ли не матом Сынмин, словно маленький ребенок, у которого отобрали лопатку в песочнице. Хватает доли секунды, чтобы тот опомнился и сорвался с места, несясь к началу сломя голову. Когда Ким уже было дошел до места, откуда начался бег, и почти восстановил дыхание, его с еле слышными насмешками встретил Айен, давя лыбу будто сейчас ничего не произошло. — Ты только не психуй. Дыши, ладно? — в голосе Чонина слышалась тонкая нотка издёвки и стёба. Парниша хоть и совсем недавно знаком с Сынмо, но уже знает маленькую тонкость его организма. Ничего странного или опасного, просто у Мина есть «хроническая одышка», из-за которой ему бывает тяжело дышать во время бега. Старший просвятил Чона вчера, когда они собирались спать после посещения их комнаты сопровождающего. Больно не хотелось смотреть сны, а у шатена после 11 часов рот обычно только-только открывается и фиг закроется потом. Так вот интересно то, что на плавании это никак не сказывается: Сынмин спокойно плавает и даже не задумывается о своей особенности. Впрочем, в повседневной жизни она ему тоже никак не мешает. — Что это было сейчас? — Ты о чëм? — Боже, какой я дурак, — Сынмо садится на корточки, держась за самое сердце. Будто сама ладонь слышала, как оно вырывается из груди. — Эй, ну прости, это же всего-лишь эстафета, тебе плохо что-ли? — Ян со всей теплотой кладёт ладонь на макушку старшего и аккуратно поглаживает. А Сынмин сразу растягивает губы в воинствующей ухмылке. Он ухватывает запястье Чонина и валит того прямо на песок, рядом с собой. Писк брюнета был настолько оглушающий, что ни один, ни второй не услышали объявления об отдыхе. Да даже на это было всё равно. Единственное чувство, поглощающее Мина изнутри — месть. Парень хотел отомстить за всё. Неважно, каким образом, неважно, как громко будет пищать Чон. Месть и ничего больше. — Эээуч! — Ян моментально понял, что вылезти из смертельного хвата он не сможет, да и в принципе на личном опыте знал, что чувства гораздо сильнее самого человека. А по Сынмо было видно, что он — их жертва. — Раз уж ты решил меня убить, то можно как-то менее мучительнее? — Нет, я тебя щадить не буду, — стоило словам только спуститься с уст старшего, как тот единым махом стал щекотать Чонина. Атмосфера была заполнена нелепыми смешками, тихими писками и двумя счастливыми подростками, с неподростковой историей впереди.