amore amore

      Остаток ночи прошёл как будто в бреду.       Новый гость, наобнимавшись с Нанами, широким взмахом ноги шагнул навстречу Гето и с яркой улыбкой протянул ему длинную ладонь для рукопожатия.       — Годжо Сатору, — оживленно произнес он, слегка кивнув, а после дерзко ухмыльнулся. — Милая чёлочка, кстати.       — Наслышан, — брюнет несколько надменно пожал чужую руку и, проигнорировав своеобразный комплимент, демонстративно фыркнул, от чего эта самая милая чёлочка слегка колыхнулась. — Гето Сугуру.       — Одинаковые инициалы? — лицо Годжо оживленно вытянулось, а Гето, наоборот, помрачнел и под ослепительно голубым взглядом резко выдернул свою ладонь из горячей и влажной хватки его пальцев. Ну, подумаешь, имя и фамилия у них начинаются с одних и те же букв… Не так уж и редко встречаются подобные совпадения, правда?       После сумбурного знакомства Нанами настойчиво уволок Годжо наверх вместе с его чемоданом. Гето, ещё немного нахмуренно постояв в прихожей и сходив выпить воды на кухню, чтобы смочить пересохшее горло, вскоре тоже поплелся в свою спальню. Из соседней комнаты ещё долго слышался сдержанный голос Нанами, перебиваемый периодическими возгласами Сатору, которые каждый раз оперативно затыкались, судя по звукам, брошенной в него подушкой.       Сугуру долгое время упрямо старался заснуть, переворачиваясь с боку на бок на постели, которая почему-то стала казаться невыносимо горячей и жесткой. Лоб взмок, и даже высоко собранные в небрежный узел волосы ощущались теперь распаренной мочалкой. Правую ладонь тоже отчего-то жгло, как от соприкосновения с раскаленной поверхностью утюга, и Гето, наконец не выдержав, разозленно сел на кровати. Было душно, воздуха не хватало, поэтому он медленно стёк на пол, на ватных ногах переместившись к окну.       Гето открыл раму нараспашку и забрался на подоконник с ногами, глубоко вдыхая и выдыхая влажный воздух раннего утра, пропитанный морской солью и слабо доносящимся пряным запахом Куантана. Мужчина вздохнул, следя измотанным взглядом за пролетающими над побережьем чайками. В чем его проблема? Однако он тут же мысленно ответил самому себе, что ни в чем, задумчиво наматывая одну из вьющихся темных прядей на указательный палец.       Хвала богам, по крайней мере, смех и бормотание из спальни Нанами уже стихли, и теперь дом погрузился в хрупкую тишину, окутанную первыми неуверенными лучами рассвета.       Гето совершенно не выспался, он был непривычно зол и напрочь выбит из колеи чужими ярко-голубыми глазами, которые сейчас наверняка скрыты сном в одной из соседних спален под светлыми веками с хрустальными ресницами. Нахмурившись от прилившего к кончикам ушей внезапного смущения, мужчина мимолетно задумался о том, что Годжо, вероятно, не альбинос, как показалось ему с первого взгляда, поскольку его кожа не была полупрозрачной и не выглядела нездорово, даже, наоборот, была покрыта легким слоем солнечной розовой бронзы. Деятели искусства, скорее всего, незамедлительно назвали бы Годжо Сатору поэтически красивым, ведь его внешность была не только уникальна, но и абсолютно гармонична в каждом её элементе. Но Гето был всего лишь обычным журналистом в небольшом издании, и его представления о красоте были достаточно поверхностными и даже, наверное, плоскими, поэтому пока что он мог себе позволить смотреть на Сатору, даже в мыслях, лишь как на какую-то хорошенькую диковинку или новый редкостный экспонат в музее. Ярко, броско, эффектно и памятно. Но не более того.       За завтраком Годжо громко жевал практически сухие шоколадные хлопья, толком даже не заливая их молоком, а под вопросительным взглядом Гето промямлил с набитым ртом, мол, весь вкус перебивать не хочется. Нанами в этот раз тоже не стал готовить традиционный малайский завтрак и пожарил для всех несколько тостов, подав их с тунцом, свежими огурцами и консервированной кукурузой, однако от них Сатору решительно отказался.       — Ах да, кстати, — он наконец закончил хрустеть, с насмешливой ухмылкой вытер губы салфеткой и ловко закинул её в мусорный пакет под раковиной, как в баскетбольную корзину. Гето оценивающе хмыкнул. — В четверг господин Кайсё обещал прилететь. Весёлые каникулы намечаются, хы.       — Моя вилла — не проходной двор, — ощерился Кенто и более агрессивно, чем планировал, опустил чашку на столешницу стойки.       — Ой, да… — Годжо цокнул языком и махнул рукой, закатив глаза. — В твоей избушке для этого бугая и так места не хватит, не переживай. Никто к тебе вламываться больше не собирается.       — Ну да, одного долговязого уместить бы, — деликатно встрял в их легкую перебранку Сугуру, немного сдерживая просившуюся шкодную ухмылку.       — Чего? — Сатору поднялся со стула со своей пустой миской в руках, чтобы убрать ее в раковину, но задержался позади Гето и наклонился к нему с приторной улыбкой. — Наверху не слышно. Повтори, будь добр.       Сугуру лишь демонстративно закатил глаза, проигнорировав отстранившегося и хихикающего Годжо. Да в чем же его проблема?       Неожиданный, хоть и пока что неверный, ответ пришел к нему, когда Гето поднялся в свою спальню и увидел практически на углу кровати ноутбук, который он, вероятно, импульсивно отбросил в сторону ночью, когда безрезультатно пытался отвлечься от бессонницы. Со всеми этими непрекращающимися знакомствами он совсем забыл, что прилетел в Малайзию в первую очередь для работы. Хотя, стоило признать, что работа на берегу моря, — звучит несколько сомнительно и даже комично…       Поспешно подхватив устройство за приятно прохладный корпус, мужчина забрался с ногами на кровать и положил его на колени, бережно открыв крышку и нажав на кнопку запуска. Ноутбук равнодушно проигнорировал своего владельца глянцевой чернотой экрана. Разряжен.       С недовольным вздохом Сугуру лениво потянулся к прикроватной тумбе, чтобы достать из ее ящика зарядный провод, но на полпути вспомнил, что конкретно в его спальне не работает розетка, поэтому пока все гаджеты приходится заряжать внизу, в гостиной. Раздраженно хлопнув протянутой рукой по матрасу, Гето, мысленно поражаясь своему внезапно всплывшему невезению, подобрал руками своего рабочего «предателя», нехотя вышел из комнаты и зачем-то тихо прислушался. Из спальни Нанами слышался его тихий, спокойный голос, и по интонациям товарища Сугуру догадался, что тот, вероятно, разговаривает по телефону с Хайбарой. А вот Годжо, исходя из пустой тишины за дверью с рыжей ручкой, на месте не было. Почему-то Гето казалось, что тот будет умудряться издавать звуки, даже если будет молча листать новостную ленту в Facebook.       Спустившись на первый этаж и оперативно поставив ноутбук на зарядку на полу рядом с тумбой, на которой стоял небольшой плоский телевизор, Сугуру приятно вдохнул полной грудью, наслаждаясь ощущением покоя и подставляя лицо под свежие порывы морского бриза, проскальзывающие в комнату через распахнутые панорамные окна. Убедившись, что процесс заряда протекает исправно, он мягко кивнул самому себе и вышел на веранду в надежде насладиться приятным чувством умиротворения, однако буквально сразу же, как его зад соприкоснулся с деревянной поверхностью, позади раздались уже знакомые уверенные шаги и легкий смешок. Гето мрачно выдохнул и инстинктивно ссутулился.       — Так-так, — протянул Годжо, плюхаясь на деревянные доски рядом. — Ночью мы так нормально и не познакомились, верно? Так что давай, моё юное очарование, рассказывай все самое интересное. Женат? Дети есть? Би? Натурал? Гей?       — И это, по-твоему, самое интересное, что можно узнать о человеке? — Сугуру скривил лицо по большей степени от противного и приторного прозвища, чем от содержания сомнительной анкеты для знакомств, которую на него только что вывалили.       — Собираешься избегать ответов на элементарные вопросы?       Нахальная интонация в его голосе отчего-то практически выбесила Гето, поэтому, приняв этот дурацкий своеобразный вызов, он повёл острой челюстью и отчеканил:       — Не женат, своих детей нет, но опекаю двух девочек-подростков, а… — он уже собрался было все же ответить на вопрос о своей ориентации, хотя на самом деле предпочел бы этого действительно избежать, но Сатору возбужденно вздохнул и перебил его короткими взмахами длинных ладоней.       — А у меня, э… — внезапно он замялся и почесал затылок, нахмурившись. — Да черт его знает! Был бы христианином, назвал бы своего мелкого крестником, хы.       — Мелкого? — скептически протянул в ответ Гето, на что блондин лишь пожал плечами.       — Сын Фушигуро-старшего, — внезапно раздался голос Кенто, вышедшего на веранду с сигарой в зубах. Мужчина быстро щёлкнул зажигалкой и задымил, тоже опустившись на деревянную поверхность.       — Фушигуро? Я не ослышался? — Сугуру вскинул тонкие брови, широко раскрыв свои раскосые глаза на размеренно курящего рядом Нанами. — Который Тоджи?       — Который бывший Зенин, он самый.       — Бывших не бывает, — напыщенно фыркнул Сатору, пнув попавший под босую стопу камушек. — Как был с гнильцой, так и останется, будь у него хоть десять жён.       — Он женился? — теперь Гето повернул изумленное лицо к нему и даже приоткрыл рот. Годжо мягко и коротко рассмеялся.       — Ага, и ушёл в отставку. Сына вон родили.       Сугуру изумленно моргнул и уставился на бирюзовую морскую гладь перед собой.       Тоджи Фушигуро, он же Зенин, был известным почти на всю Японию вице-адмиралом морского флота страны. Ненавидимый большинством солдат и обожаемый почти таким же их количеством, среди гражданских он был больше известен как «Подводный дьявол», — имя, которым его нарекла военная пресса, поскольку авангард под командованием Фушигуро абсолютно всегда практически незаметно и бесшумно проскальзывал на вражеские территории и наносил точные, стратегически важные удары, чем отсыпал на широкую грудь господина Кайсё всё больше новых орденов и медалей. Их издательство как-то писало пару биографических статей о «Подводном дьяволе», поэтому Гето имел хоть и расплывчатое, но все равно какое никакое представление о том, что это за человек. И, признаться честно, сейчас, после таких новостей, он был совсем не уверен в том, что хотел бы встретиться с ним лично, а тут ещё и «женился», «сына родили»…       Передернув плечами от неприятных мыслей о том, что из себя может представлять отпрыск Зенина и на какой ведьме тот женился, что даже взял её фамилию, Сугуру поморщился от сигарного дыма со стороны Нанами, который принесло внезапным порывом прибрежного ветра. Кенто тут же тактично отвернулся в противоположную от него сторону и стряхнул пепел на песок, а Годжо слева с протяжным хрипом потянулся.       — Иейри в городе? Я соскучился по этой занозе.       — Вы виделись с ней полгода назад и регулярно созваниваетесь, — сухо хмыкнул Нанами, аккуратно стряхивая серые пахучие крупицы с досок веранды.       — Ну-у, — протянул Годжо, от скуки зарывая пальцы ног в светлый песок и забавно ими шевеля, — это ты можешь с Юу по телефону круглые сутки разговаривать, а я так не могу. Сам же знаешь, мне нужно живое об-ще-ни-е!       С этими словами он ловко запрыгнул на веранду позади Кенто, перехватил его локтем под подбородок и потрепал кулаком по макушке, от чего аккуратно уложенная укладка растрепалась и теперь закрывала тяжёлый, но не злой взгляд Нанами. Он сипло проворчал, чтобы Годжо немедленно его отпустил и не позорил; тот лишь снова легко рассмеялся и выпрямился в полный рост, глубоко вдохнув морской воздух. Кенто встрепенулся, проведя узловатыми пальцами сквозь свои пшеничные волосы, а Гето покачал головой с легкой усмешкой, глядя на них двоих снизу вверх и обратно.       — Вы здесь всей Азией, что ли, знакомы? — с притворной обидой улыбнулся он, смотря на то, как Нанами осторожно гасит сигару. — Шоко ведь тоже о нем упоминала, — он кивнул на расплывшегося в ухмылке Годжо.       — О, так ты уже знаком с Иейри? Тогда поехали сейчас со мной в город, втроем потусуемся.       Гето завис на пару секунд, глядя в ярко-голубые глаза. В чем все-таки его проблема?       Хотелось бы снова ответить, что ни в чем, но вот прямо сейчас он, душка Сугуру Гето, который всегда со всеми любезен и учтив, неожиданно снова хмурится и мысленно чуть ли не пятками упирается, не желая идти за этим Годжо, — как будто тот его звал стрелять по кошкам или ещё чего похуже, а не провести день в не такой уж и плохой компании. Хотя вопрос о компании, конечно, все еще спорный…       — Не поеду, — с вызовом задрав подбородок, все же ответил Сугуру, на что Сатору театрально схватился за сердце, а Нанами несколько обреченно протянул «Господи…».       — Нанамин, не пыхти, — махнул на него Годжо, а затем неприлично ткнул указательным пальцем в сторону Гето и драматично заломил белесые брови. — А ты… Ты только что разбил мне сердце, знаешь ли.       — Буду скорбеть об этом до конца недели, — тот скептически усмехнулся и отвернулся, снова цепляясь взглядом за парящих над морем чаек.       Сатору еще несколько оскорбленно потоптался на месте, переводя взгляд с одной чужой макушки на другую, и наконец, осознав, что здесь никто с ним разговаривать больше не собирается, развернулся и направился обратно в дом, бросив через плечо, что возьмет ключи от машины.       — Только попробуй разбить или поцарапать! — увесисто ответил Кенто, чуть повысив голос, чтобы удалившийся Годжо его услышал, и слегка покачал головой.       — Как вы с ним познакомились? — Гето с пониманием улыбнулся, наблюдая за тем, как неглубокая морщинка возле уголка рта Нанами медленно разглаживалась по мере того, как расслаблялось его лицо. — Он ведь… Младше?       — Если бы, — Кенто усмехнулся как-то по-доброму и тоже поднял взгляд к лазурному небу. — На год меня старше. Вы с ним ровесники.       Рот Сугуру тут же сложился в практически идеальную «О».       — Я встретил его, когда еще учился в школе, — продолжил Нанами, не обращая на него внимания. — Моя семья ведь, если помнишь, как раз из этой части Азии, отца просто перенаправили по работе в Японию, когда мне было тринадцать. В тот год я переходил в последний класс средней школы, неловкий период перед первыми серьезными экзаменами… Все-таки выпускник средней школы это уже достаточно статусно, согласись?       Он перевел спокойный взгляд на внимательно слушающего Сугуру, и тот пару раз согласно кивнул.       — Мама настояла на том, чтобы я записался в какой-то молодежный кружок, чтобы было проще найти друзей в новом коллективе, я ведь… — Кенто снова коротко усмехнулся. — Не сильно изменился с подросткового возраста… Не шел на контакт с преподавателями, да и со сверстниками тоже, а тут Годжо. На тот момент он был уже старшеклассником и президентом местного школьного клуба, но оно и неудивительно — активный, яркий, даже ответственный, несмотря на вечную фривольность. Прилип ко мне практически в первый же день, как будто у меня на груди, как у бездомного щенка, висела табличка «Отдамся в хорошие руки»… — он слегка фыркнул и кашлянул, неуверенно опустив взгляд. — Вообще, поначалу Сатору просто помогал мне подтягивать японский, а потом как-то так сложилось, что мы уже почти лет десять поддерживаем связь… Кстати, прозвище «Нанамин» тоже он придумал.       На какое-то время повисла тишина, прерываемая только периодическими резкими криками птиц в зарослях вокруг виллы.       Кенто задумчиво смотрел куда-то перед собой, будто вспоминая что-то, и Гето, деликатно бросив на него изучающий взгляд, тихонько улыбнулся. Товарищ раньше никогда не рассказывал ему о своем прошлом, но теперь было довольно легко представить перед собой вместо взрослого, состоявшегося Нанами юного и неловкого Нанамина с настороженным взглядом исподлобья, непослушными отросшими волосами и, возможно, даже с парой подростковых прыщиков на носу.       — Спасибо, что поделился, — мягко проговорил Сугуру, на что Кенто лишь молча пожал плечами, как бы говоря, что ничего сверхъестественного здесь нет и благодарить его не за что.       После обеда, когда ноутбук наконец был заряжен, они всё же сели за написание статьи для Гето. Сугуру, сосредоточенно нахмурив тонкие брови и периодически закусывая нижнюю губу, увлеченно перепечатывал в текстовый документ размеренное повествование Нанами о менталитете малайцев, иногда тихо повторяя вводимые слова себе под нос.       «Малазийцы очень ценят семейные и общественные ценности. При знакомстве с ними может сложиться впечатление, что вас хотят сделать членом своего семейного или дружеского круга. Чувство любви, проявляющееся не только к родственникам, — характерная черта малазийцев. Они очень любят своих детей, уделяют им много времени, балуя их и потакая во всем. Также при встрече малазийцы обязательно поинтересуются и вашим семейным положением, задав много вопросов, особенно если у вас есть дети». По губам Гето скользнула слабая улыбка, когда он напечатал этот абзац и вспомнил недавний эпизод с Шоко и пожилой малазийкой в магазинчике во время покупки сигарет.       «В принятии каких-либо решений малазийцы чаще всего руководствуются чувствами и интуицией. В силу ограничений своей культуры они больше заботятся о социальном контексте любого взаимодействия и о сохранении гармонии в обществе, чем о собственной выгоде. В Малайзии особое внимание уделяется вежливости, скромности и почтительности. Здесь не принято публично подвергать сомнению чью-либо репутацию или задевать чьи-либо чувства. Ни в коем случае нельзя заставлять человека чувствовать себя на публике смущенным или застенчивым…».       Сугуру уже самостоятельно, без присутствия Нанами, закончил печатать еще несколько добротных абзацев о том, что в Малайзии очень ценят живое общение и довольно ответственно относятся к мнению каждого человека во время каких-либо обсуждений, и наконец выключил ноутбук, предварительно сохранив документ. Он бросил взгляд на наручные часы и удивленно хмыкнул, увидев, что уже вечер, — начало девятого. Поднявшись с кресла с тихим натуженным вздохом, Гето прошел на кухню и заинтересованно сунул нос в ароматно пахнущую сковороду с ужином, оставленную на выключенной плите Кенто, который, видимо, недавно снова куда-то ушел.       В подтверждение этим мыслям, в прихожую с улицы завалился Годжо с дешевым на вид стеклянным стаканом в руке, на дне которого плескались остатки ярко-голубого, как и его собственные глаза, коктейля. Отсалютовав скисшему от его появления Гето, он быстро взлетел наверх, в свою комнату, но так же быстро спустился обратно уже через несколько мгновений.       — Эй, в баскетбол играть умеешь? — с ухмылкой бросил он Сугуру, тщательно пережевывающему тушеное мясо и сидящему к нему спиной.       — К чему вопрос? — без особого энтузиазма промямлил тот и слегка развернулся через плечо, с невысказанным изумлением переведя взгляд на баскетбольный мяч в руках Сатору.       Блондин пару раз ударил мячом об пол, что вышло чересчур громко в тишине коттеджа, и пожал плечами.       — Недалеко от виллы есть волейбольная площадка, но кто-то из приезжих в прошлом году установил там самодельное кольцо. Выглядит так, словно может развалиться в любой момент, но играть можно.       Гето к тому моменту уже доел свою порцию ужина, убрал тарелку в посудомойку и выпрямился, уставившись на Годжо сомнительным и снисходительным взглядом.       — Ну так что?       Сатору вальяжно бросил в его сторону потёртый мяч с криво начерченными на нем инициалами «Г. С.», и Сугуру незамедлительно сцапал его в воздухе длинными пальцами, отвечая на довольную ухмылку такой же собственной.       — Не плачь, если проиграешь.       Он отлучился на пару минут наверх, чтобы переодеться, и вскоре Годжо, нацепив на нос круглые очки с плотным черным стеклом и зачем-то еще сильнее растрепав белые волосы перед зеркалом, поспешно спустился за ним с веранды дома.       — А если выиграю? — самодовольно протянул он, когда поравнялся плечом с брюнетом. — Поцелуемся?       — С чего бы мне целоваться с практически незнакомым человеком? — Гето неожиданно для самого себя расхохотался от странной щекотки под ребрами, а Сатору неопределенно пожал плечами, скользнув пронзительным взглядом по чужому точеному профилю. Хорошо, что сквозь очки не видно.       — Я знаю твоё имя и род деятельности. И даже то, что ты опекаешь двойняшек.       — И тебе этого достаточно для того, чтобы полезть на человека с поцелуями?       Гето поймал себя на мысли, что уже второй раз задает этому раздражающему Годжо Сатору какие-то чересчур высокоморальные вопросы. А ему ли вообще судить о чужой жизни?       Однако голос спокойного разума вновь заглушил идиотский вопрос сбоку:       — А тебе нет?       Сугуру презрительно скосил глаза в сторону Годжо и дёрнул плечом.       — Звучишь, как шлюха.       — А ты как девственник.       На этих взаимных оскорблениях их неловкая попытка наладить контакт оборвалась и не завязывалась вновь всю дорогу до упомянутой Годжо волейбольной площадки. Гето даже виновато насупился, но когда краем глаза заметил, что все еще идущий рядом блондин вальяжно подмигивает и ухмыляется проходящим мимо них малазийкам, раздраженно закатил глаза и фыркнул в сторону. Судя по всему, Годжо Сатору просто был из тех людей, для которых флирт является манерой общения. И Сугуру это почему-то тоже тихо раздражало, как и весь Годжо целиком.       Наконец они дошли до той самой площадки, и Гето кисло взглянул на действительно сомнительного качества баскетбольное кольцо на одной из меньших сторон периметра площадки, прибитое на такую же самодельную высотную конструкцию и, похоже, обломанную доску для серфинга вместо щита. Никакой баскетбольной разметки здесь, разумеется, не было, и Сугуру скептически скривил губы, задумавшись о том, как Сатору вообще представляет себе игру в таких условиях. По крайней мере, спасибо на том, что покрытие было на удивление прорезиненное, а не песочное.       — На одно кольцо, надеюсь, умеешь? — резво спросил Годжо, наконец прервав сгустившееся между ними молчание.       — Сомневаешься? — в тон ему протянул Гето и самодовольно ухмыльнулся, отбросив все загоны подальше и решив просто насладиться азартом предстоящей игры.       — Ну, мы все еще едва знакомы, — Сатору обвел мяч вокруг левой ноги и ухмыльнулся в ответ, — у меня есть все поводы сомневаться.       — И тем не менее ты буквально пятнадцать минут назад предлагал мне поцеловаться, придурок.       Годжо рассмеялся, бросив на пробу мяч в корзину, как будто они обсуждали какие-то обыденные вещи, но все же уклончиво промолчал, снова порадовавшись тому, что плотное стекло очков успешно скрывает направление его взгляда.       Гето понял, что отвечать ему не собираются, поэтому раздраженно отмахнулся и подошёл ближе к зоне под кольцом.       — Слушай, Нанами сказал, что мы с тобой ровесники. Тебе тоже двадцать восемь?       — Ну да, а что? — Сатору лучезарно улыбнулся, и раздражение снова укусило Сугуру за щеку изнутри. — Хорошо сохранился?       — Ага, настолько, что тянешь на подростка в теле взрослого.       Годжо, снова оставив его последнюю реплику без ответа, подхватил мяч в руку и задрал голову, глядя на кольцо.       — Нанамин рассказывал обо мне? — произнес он с кривоватой усмешкой, от чего Гето изумленно поднял брови. — Могу представить, что он там тебе наговорил…       — Между прочим, ничего плохого, — отозвался Сугуру и попытался выхватить мяч из чужих рук, но блондин ловко увернулся. — Чему я, признаться, удивлён.       Сатору закатил глаза с улыбкой и помчался в круг площадки, размашисто ведя мяч, чтобы занять позицию для броска, но был перехвачен стойкой Сугуру.       — Ладно, а вот с Фушигуро ты каким образом знаком? — пропыхтел брюнет с азартным блеском в темных капельках глаз. — Тем более с его сыном.       — В восемнадцать я поступал в военно-морскую академию, — Годжо сговорчиво фыркнул и развернулся боком, чтобы перекрыть доступ к мячу. — Ну, точнее, пытался поступить. На вступительных испытаниях Кайсё завалился к нам на полигон, якобы лично принять участие в отборе, чтобы потом в войсках не служил кто попало. До сих пор не понимаю, чего он на меня так взъелся тогда, но когда мы с парнями разбивались по парам для рукопашного боя, этот… — Сатору неприятно поморщился и сглотнул ругательство. — В общем, он рявкнул комиссии, что я буду драться лично с ним.       Он замолчал и даже пропустил выпад Сугуру, от чего мяч ловко перешел в чужие руки.       — А дальше?       — Да что дальше-то? — блондин ощерился, возвращая концентрацию и пристально следя за мячом. — Естественно он меня чуть ли по стенке не размазал, я даже пяти минут на ногах не простоял! Вылетел из списков на зачисление в тот же день…       — Ну, то, что ты лузер, мне понятно, — ехидно произнес Гето и бросил мяч в кольцо, но Годжо, мгновенно оскорбившись, яростно взмыл вверх и отбил его в сторону. — А с его сыном-то ты как познакомился?       — Спас однажды от уличных хулиганов, — без злобы огрызнулся Сатору и наконец снова завладел мячом. — Хотели отобрать у мелкого щенка и поиздеваться над обоими.       — И Кайсё потом наградил тебя орденом чести? — Гето хихикнул, сделав выпад в сторону.       — Типа того.       Больше они не разговаривали, войдя в раж и утонув в нахлынувшем адреналине. Две мужские фигуры — тёмная и светлая — казалось, бесконечно метались по площадке в огненном зареве заката, дико исполняя баскетбольное танго и стаптывая в нем подошвы своих сандалий и сланцев. У обоих уже давно горели глотки от бешеного дыхания, но они все равно продолжали носиться от края до края площадки, не желая уступать друг другу, однако в какой-то момент Сугуру неудачно выбросил руку вверх, чтобы перекрыть бросок Сатору, и хваленые черные очки с тихим треском слетели с чужой переносицы. Годжо издал отчаянный, даже испуганный вскрик и рухнул вслед за ними на прорезиненную поверхность с двухметровой высоты своего прыжка. Гето, сильно запыхавшись, упёрся ладонями в широко расставленные колени и бросил на него подозрительный усталый взгляд из-под окончательно выбившейся чёлки.       — Один день знакомы, а ты уже сломал мне очки? — запричитал Годжо, опустившись на колени и бережно взяв сломанный аксессуар в раскрасневшиеся от жары руки. — Ох и надолго же ты мне запомнишься, Гето Сугуру…       — Хватит ныть, новые купишь, — задушенно ответил тот, но Сатору лишь посмотрел на него возмущенно и крайне обиженно.       — За сто пятьдесят баксов? Это Dolce&Gabbana!       Он потряс покалеченными очками в воздухе перед носом Гето, и выбитая линза снова уныло упала на землю. В голубых глазах разлилась трагедия маленького ребёнка, которому сломали его любимую коллекционную игрушку, и Сугуру невольно вспомнил выразительно протянутое Нанами «Господи…».       — Ну, раз ты можешь позволить себе носить очки от Dolce&Gabbana, — он манерно передразнил отчаянно-капризный тон Годжо, — значит, в состоянии заработать на новые.       — Дело не в деньгах, а в принципах, — оскорбленно пробормотал Сатору и наконец поднялся на ноги, чуть ли не баюкая несчастные очки в своих больших ладонях.       Гето поднял с земли уже никому не нужный мяч и устало откинул волосы назад, медленно направившись в обратную от волейбольной площадки сторону.       — Пошли, время уже, наверное, почти десять, если не поздне́е.       — Я отказываюсь с тобой разговаривать, — мрачно ответил Сатору, но уныло поплелся следом.       — Да пожалуйста, — Сугуру хохотнул и перекинул мяч из ладони в ладонь, — мяч тогда, кстати, заберу себе. Инициалы те же, не докажешь, что он твой.       — Совсем охренел? — в обычно протяжном голосе Годжо внезапно сквозанули угрожающие нотки, что только позабавило Гето, который до этого момента был здесь единственным, кого раздражал собеседник.       — Тебя так сильно сломанные очки задели, что ли? — однако, заметив не на шутку подпорченное настроение блондина, он снисходительно выдохнул и все-таки бросил ему мяч обратно. — Ладно, извини.       — Да проехали.       Голубые глаза Годжо, не прикрытые чёрным круглым стеклом, несколько агрессивно сверкали исподлобья в красном свете практически скрывшегося за горизонтом солнца и теперь казались фиолетовыми с синим отливом. Сугуру резко отвёл взгляд и мимолетно подумал, что этот глубокий цвет нравится ему гораздо больше, чем обычный ярко-голубой.       До виллы они дошли уже действительно только ближе к одиннадцати часам вечера, потные и уставшие. Нанами встретил их на террасе с вновь зажатой промеж зубов сигарой.       — А я надеялся, что вы друг друга взаимоуничтожили, — коротко ухмыльнулся он, встретившись взглядом со все еще тяжёлыми глазами Годжо, на что тот лишь цокнул языком и развернулся в сторону пляжа.       — Я схожу искупаться, не ждите, — он небрежно махнул рукой, а Кенто выдохнул дым и посмотрел на вновь закатившего глаза Сугуру.       — С ним все нормально? — в его голосе проскользнул едва заметный намёк на заботу, и Гето покачал головой с тонкой ухмылкой.       — Я разбил ему очки.       — О, понятно. Я помню, когда он был еще студентом, у него порвалась любимая сумка. Сколько же было драмы…       — Зашить её, как я понимаю, он не пробовал?       — Разумеется, нет.       Кенто выбросил истлевшую сигару в уличный мусорный бак, и они с тихим добродушным смехом прошли по террасе в дом.       Ночь уже раскрыла над Куантаном свои тёмные прохладные объятия, укрыв всё побережье сумеречным одеялом. Гето бросил взгляд в сторону моря и, задержавшись на маленькой тёмной фигуре вдалеке, хмыкнул от короткой мысли, как бы Годжо не утоп прямо на берегу, запутавшись в собственных длинных ногах и наглотавшись соленой воды.       Чуть позже, уже, наверное, за полночь, Сугуру медленно разлепил глаза и осознал, что уснул прямо в кресле перед включённым телевизором, — очевидно, это сказался недосып после прошлой ночи. Неловко потянувшись и покрутив торсом, чтобы размять затекшие из-за неудобной позы мышцы, он поморщился от неприятного ощущения прилипшей к потному телу ткани собственной майки, а потом повернул взлохмаченную голову в сторону панорамных окон и замер.       Нанами сидел снаружи на террасе спиной к дому; к нему подошёл, видимо, недавно вернувшийся с пляжа Годжо и протянул какие-то бумажки, нижняя губа его при этом была забавно по-детски оттопырена. «Деньги, наверное», — рассеянно пронеслось в мыслях Сугуру. Кенто медленно посмотрел сначала на «подношение», затем на самого Сатору, а потом он, кажется, отрицательно качнул головой и снова отвернулся к морю. Годжо тут же засунул деньги в карман шорт и опустился рядом с ним на террасу, надёжно подставляя ему свое широкое плечо. Похоже, он больше ни на кого не злился, и от этого Сугуру почему-то тоже было спокойно.       Бросив последний взгляд на устало привалившегося к чужому плечу Нанами, Гето и сам сонно улыбнулся, кое-как выбравшись из кресла и направившись в спальню наверху.       Похоже, что Кенто с годами все-таки действительно окружил себя хорошими людьми, и ему было приятно осознавать, что он сам является одним из них.