Все наши вчера

      — …Раз уж мое искусство го так велико, нельзя ли мне быть воплощением созвездия просвещения?..       — Когда я в сомнениях, то обращаюсь к тому, что написал мне мой кумир… Твои друзья никогда тебя не покинут…       — Из всех, кого я встречал, ты самый глупый, самый бесстыжий, и самый беспринципный болван!..       — Если ты принял решение, я прокляну тебя…       — Он явился оттуда, где был, и ушел туда, куда собирался… Если бы он мог тебя видеть, он бы не желал, чтобы ты его мучительно разыскивал. Ваши судьбы уже разошлись. Пора смотреть вперед…       …Неясные голоса накрывались один другим, путались и мешались в голове, становясь все громче и громче с каждой секундой. Когда отдельных слов стало не разобрать и все смешалось в одну сплошную оглушительную какофонию, Ши Гуан вдруг пришел в себя, резко распахнув глаза.       Первое, что он увидел — небо, наглухо затянутое тяжелыми грозовыми тучами.       Некоторое время юноша просто лежал, не двигаясь, а затем, когда воспоминания о прошлом постепенно стали заполнять сознание, порывисто поднялся и с большим удивлением обнаружил себя не на проезжей части в Пекине, а в поле, посреди колышущейся в такт ветру зеленой травы и цветов.       Медленно поднявшись на ноги, Ши Гуан растерянно огляделся по сторонам. Судя по всему, день был в самом разгаре, но вокруг не было ни души: только деревья, трава, и неровные каменистые склоны возвышались впереди. Понятия не имея, где оказался и как, юноша наугад сделал несколько шагов вперед, все время с опаской оглядываясь по сторонам и вздрагивая буквально от каждого шороха.       — Здесь есть кто-нибудь? — громко крикнул он, что хватало сил, но в ответ получил лишь шквальный порыв ветра и приглушенные раскаты грома, которые практически моментально заглушили все его слова.       — Ну класс, — нервно выдохнул он, издав какой-то полузадушенный истерический смешок, при этом изо всех сил стараясь не поддаваться панике. Оглядев себя с ног до головы, Ши Гуан немного порадовался тому, что вроде как был цел и невредим, но на этом все положительное в сложившейся ситуации и заканчивалось. Кроме того, что его руки и ноги были на месте, а на официальном костюме для соревнований вопреки всякой логике не было и пылинки, все остальное вызывало целую массу вопросов, получить ответы на которые ему вряд ли грозило в ближайшее время.       Внезапно вспомнив о веере, Ши Гуан тут же остановился и вернулся обратно на поляну, где очнулся, в надежде, что тот мог затеряться где-то в траве при пробуждении. Юноша не был уверен, взял ли он его в руки перед отключкой, и когда не нашел никаких других предметов рядом с местом, где пришел в себя, то сразу же упал духом. Даже в самых безнадежных ситуациях прощальный подарок Чу Ина всегда придавал ему сил. А теперь у него не было даже этого.       Страдальчески вздохнув, Ши Гуан вернулся к дороге из неудобного, рассыпающегося под ногами щебня, и окинул взглядом унылый пейзаж.       — Я думал, в загробной жизни будет немного повеселее, — неуверенно пробормотал он. Теперь, когда первый шок прошел, юношу тут же догнали тревога и запоздалый страх. Небо над его головой тем временем приобретало все более зловещие очертания, темнея буквально на глазах. Раскаты грома становились все отчетливее, где-то впереди виднелись короткие вспышки молний. Куда ни посмотри — ни впереди, ни позади — никакого просвета и близко не наблюдалось. Судя по всему, вот-вот должна была начаться буря и сейчас юноша находился едва ли не в самом ее эпицентре.       — Ну ладно, — Ши Гуан сглотнул и медленно выдохнул, призывая себя успокоиться. — Все нормально, не стоит ни о чем беспокоиться. Это просто небо, просто ветер и просто очень плохая погода. Такое случается. Вполне обычное явление.       Какое-то время юноша потоптался на месте, не зная, пойти ему куда-нибудь, или все же оставаться на месте и ждать, что кто-нибудь его все же да найдет. Пока он терялся в нерешительности, в голове стремительно проносились догадки одна фантастичнее другой. Либо он умер и, судя по всему, не заслужил нормальной загробной жизни, либо он спит и все вокруг лишь плод его воображения, либо его сбили и, решив, что он умер, куда-то отвезли и выбросили — что ж, с его везением могло и не такое случиться. Но все же немного поразмыслив, последний вариант Ши Гуану казался несколько притянутым за уши, поэтому в итоге, он пришел к выводу, что из-за аварии у него просто помутилось в голове. Скорее всего он сейчас лежал в больнице под капельницей, а вот это все вокруг было лишь побочным эффектом от действия лекарств. Думать о собственной смерти юноше не слишком нравилось, поэтому он решил принимать все происходящее за сон или галлюцинации.       Ши Гуан никакого понятия не имел о том, сколько простоял посреди дороги, но в какой-то момент ему это надоело. Он немного походил туда-сюда, время от времени с опаской поглядывая на тоскливое небо, которое было готово вот-вот разразиться то ли дождем, то ли снегом, то ли градом, то ли всем сразу. В любом случае, выглядело оно очень неприглядно. Еще немного подумав, Ши Гуан пришел к выводу, что ждать какой бы то ни было помощи не имеет смысла. Если это был всего лишь сон, он мог без опасений делать что угодно и идти куда вздумается.       — Что ж, хорошо, — он покрутился по сторонам и в конечном итоге решил, что тропа, уходящая влево, ему нравится больше, потому что клочок неба в той стороне выглядел немного более обнадеживающим. — Пойдем туда.       Пока шел, Ши Гуан с интересом осматривался по сторонам. Окружающий пейзаж очень скоро стал меняться: зелени и деревьев становилось все меньше, а сыпучего серого гравия — все больше. В какой-то момент до юноши даже донесся шум воды. Сперва он подумал, что ему показалось, но потом он кое-как разглядел на горизонте практически сливающиеся с небом необъятные темные воды. От неожиданного открытия Ши Гуан самую малость воспрял духом: если есть источник воды, вероятность отыскать что-нибудь или кого-нибудь живого рядом с ним возрастет в разы. Конечно, у него не было совершенно никакой уверенности в том, найдет ли он посреди пустынных скал кого-нибудь — вряд ли кто-то добровольно захотел бы жить в таком унылом месте — но просто не мог не проверить.       Осторожно ступая по зыбкому камню, словно по минному полю, Ши Гуан упорно продолжал идти вперед. Дорога плавно уходила вверх и в какой-то момент он подумал, что наверняка поднимался по какому-то склону: он уже даже мог разглядеть скалы вдалеке и бушующие темные воды то ли реки, то ли моря. Это значило, что наверняка он уже был недалеко от берега. Ши Гуану не хотелось загадывать наперед, но с каждым пройденным шагом его уверенность в том, что все вокруг нереально, все больше подвергалась сомнениям. Слишком уж настоящими были звуки и запахи, а картинка — яркой и отчетливой. Окружающий пейзаж совсем не походил на что-то, что можно было бы найти в Пекине или в Фанъюане. К тому же совсем не было заметно никаких следов цивилизации. Никаких телефонных вышек, проводов, производственного дыма, электрических сигнальных огней или еще чего.       Юноша в какой-то момент остановился и сглотнул, снова почувствовав нарастающую в груди панику.       — Хуже уже все равно быть не может, — успокаивал сам себя Ши Гуан, внимательно глядя себе под ноги, чтобы ни обо что не споткнуться ненароком. — Если я и правда умер, то второй раз мне уже это не грозит. Так ведь?..       Он мучительно долго старался об этом не думать, но отрицать такую возможность все же не мог. И едва Ши Гуан произнес это вслух, как тут же ощутил острый укол вины и стыда, а на глаза практически моментально навернулись слезы. После пробуждения, от шока и растерянности юноша не сразу подумал о всех тех, кого оставил. О родных, о друзьях, товарищах по команде… Он живо вообразил себе, как будут горевать мама и дедушка, как будет злиться Юй Лян, как будет беспрестанно лить слезы Цзян Сюэмин над его телом перед тем, как его кремируют. Ши Гуану в какой-то миг стало жаль их всех и себя, потому что умереть молодым совершенно не входило в его планы. Он всегда думал, что станет великим мастером го, доживет до глубокой старости и тихо-мирно умрет в окружении членов семьи и учеников.       Ши Гуан поспешно утер лицо от выступивших слез. В итоге он ничего не оставил после себя: ни семьи, ни учеников, ни прославленного имени в веках.       — Совсем как ты, да?.. Я теперь совсем как ты, — невесело рассмеялся юноша и покачал головой. Как же это было иронично и глупо!.. И тем, как сложилась жизнь, и своей глупой смертью он был обязан одному и тому же человеку. В глубине души Ши Гуана разбирали досада на обстоятельства, на себя, на собственное бессилие, с которым никак не мог справиться. У него не было ничего, а впереди пугающе маячила полнейшая неизвестность. Юноша по-прежнему сердился на Чу Ина, и на себя за то, что не мог отпустить. И что в конечном итоге именно из-за этого и оказался в столь плачевной ситуации.       Он пытался сдержать горькие слезы, но эмоции внутри бурлили через край и нуждались в выходе.       — Ну, давай, взгляни на меня. Ты рад?.. Я теперь тоже никому ненужная неприкаянная душа, шатающаяся без цели неизвестно где и почему… Хотя нет, прости, у тебя-то всегда была цель. Из-за нее ты сам погубил собственную жизнь. Потом полторы тысячи лет провел будучи духом, продолжая существовать на одном только упрямстве и вере в то, что Божественный Ход существует. И чтобы его найти ты попутно погубил жизни еще двух людей. А почему бы и нет? Ты же у нас великое божество го, тебе все дозволено: манипулировать, обманывать, увиливать, недоговаривать…       Ши Гуан все продолжал сердито перечислять грешки древнего призрака, которые только приходили ему на ум. Он был разгневан, растерян, испуган, упивался жалостью к себе и, шумно шмыгая носом, брел вперед не разбирая дороги. В какой-то момент своей гневной тирады он поднял голову и сразу осекся на полуслове, разом позабыв все то, в чем еще мог бы обвинить призрачного наставника. Юноша невольно замер посередине дороги и широко распахнутыми глазами смотрел только вперед, не смея ни вдохнуть, ни моргнуть.       Его взгляду открылась длинная темная полоса неровного скалистого берега, о которую с шумом разбивались мутные штормовые воды. Неустойчивая тропа из гальки и щебня, по которой он шел, вела прямо к крутому обрыву. Сердце Ши Гуана пропустило удар, когда на самом краю, не более чем в двадцати шагах, он увидел до боли знакомую высокую фигуру в белом, которую никогда бы не спутал ни с какой другой.       — Не может быть, — потрясенно прошептал Ши Гуан, не веря своим глазам. — Невозможно…       Чтобы удостовериться в том, что ему в самом деле не мерещилось, юноша сначала нервно протер заплаканные глаза пальцами, а затем и ущипнул себя, одновременно боясь и надеясь, что все было взаправду. И, когда он выдохнул и снова посмотрел вперед, реальность ни капли не изменилось. Впереди все также виднелось затянутое тучами небо, все также шумела неспокойная река (или море?..) у острых, как бритва, скал, а высокая одинокая фигура по-прежнему стояла на самом краю.       Подол его белоснежного ханьфу и многочисленные складки рукавов размеренно колыхались от порывов ветра, а прозрачная лента в длинных волосах, казалось, все хотела достать до темного грозового неба. Ши Гуан широко распахнутыми глазами разглядывал спину своего древнего наставника долгих несколько секунд, прежде чем до него дошло, что тот сейчас намеревался сделать.       Зародившийся в глубине души луч надежды и радости тут же немного померк. Не дав себе даже мига на раздумья, не разрешив даже обдумать все возможности и последствия своего решения, Ши Гуан решительно сделал шаг вперед и крикнул что было сил:       — Чу Ин!..       Эхо его голоса разнеслось над берегом и практически сразу потонуло в оглушительном реве ветра и воды. Ши Гуан ни малейшего представления не имел о том, что это было: сон, мираж, галлюцинация, но знал, что если хотя бы не попытается помешать другу сделать то, что он задумал, то никогда себе не простит. Ши Гуан не мог позволить себе потерять его снова, только не так!..       Сердце колотилось о ребра как сумасшедшее, а дыхание сбилось. Юноше казалось, будто прошла целая вечность от его крика до того момента, как Чу Ин медленно обернулся к нему.       Едва их взгляды встретились, как Ши Гуану показалось, словно с его плеч свалилась тонна. И будто не было этих пяти лет, будто в последний раз они виделись только вчера, на праздновании его дня рождения. Юноша все смотрел и смотрел в дорогое лицо, такое же, как он помнил, и внутри бурлило столько эмоций, что, казалось, еще чуть-чуть и они разорвут его изнутри на части. Одновременно Ши Гуану хотелось и смеяться, и плакать, и накричать на него за то, что ушел без объяснений, и сказать, как сильно скучал. Хотелось ударить изо всех сил, обнять и уткнуться в плечо, спросить о целой куче вещей, рассказать обо всем, что тревожило и не давало покоя, сыграть в го наконец!.. Но в тот момент Ши Гуан только и делал, что смотрел ему в глаза, и ощущал, как потихоньку отпускает его ноющая, глухая тоска, все эти годы временами отдававшаяся тупой болью в груди.       Чу Ин глядел на него в ответ, но в глазах его не мелькнуло и тени узнавания. Это длилось всего лишь несколько секунд, и оказалось вполне достаточным для того, чтобы Ши Гуан почувствовал: что-то не так. Не то чтобы он сейчас этого не понимал: люди обычно не стоят на краю обрыва без определенной цели, но он отчего-то думал, что его появление должно было вызвать у старого друга немного другую реакцию…       — Чу Ин?.. — невольно вырвалось у Ши Гуана, когда тот сделал еще один шаг к обрыву. — Чу Ин, стой!.. Не делай этого!       Юноша поспешно бросился к наставнику, но тот вдруг обернулся и звенящим от волнения голосом воскликнул:       — Не подходите!       Ши Гуан остановился в нерешительности в нескольких шагах от Чу Ина, при этом совершенно ничего не понимая. Но потом его взгляд упал на руки древнего мастера. Тот судорожно сжимал в пальцах хорошо знакомые веер и гобан. Какой-то момент юноша пытался осмыслить то, что видел, а когда в мозгу забренчала неожиданная догадка, он поднял потрясенный взгляд на наставника.       Похоже, не один только мастер из Южной Лян был способен проходить сквозь время…       Пока Ши Гуан пытался осознать весь масштаб произошедшей с ним катастрофы, Чу Ин снова заговорил. И юноше пришлось очень поднапрячься, чтобы расслышать его надтреснутый голос в окружающем шуме.       — Я не знаю, кто таков молодой господин, но вам не следует останавливать меня. Прошу вас уйти. То, что я должен сделать, я сделаю сам.       — Чего?.. — вырвалось у Ши Гуана, потому что в тот момент он был слишком потрясен для того, чтобы выдать что-нибудь более осмысленное. Однако шок тут же прошел, когда он в полной мере осознал, что услышал. — Какой еще молодой господин?.. Ай, и фиг с ним… Пожалуйста, Чу Ин, я тебя умоляю, отойди от края! Если ты кому что и должен — то это мне! Но ты ничего не сможешь исправить, и ничего не сможешь искупить, если шагнешь! Я не шучу! Если ты это сделаешь, я никогда тебя не прощу!.. Слышишь меня?..       Он нервно сглотнул и с надеждой посмотрел на наставника. Ши Гуан в самом деле был испуган не на шутку: никогда прежде ему не доводилось видеть у Чу Ина такого взгляда — безжизненного, потухшего, обреченного, лишенного каких бы то ни было эмоций, кроме всепоглощающего горя. Он смотрел на свой гобан так, будто один его вид причинял невыносимые страдания. Ши Гуан тоже невольно перевел на него взгляд. Тот выглядел новехоньким, гладким и без единого пятнышка — совсем ничего общего с тем, что юноша однажды отыскал на дедушкином чердаке тысячу лет назад.       Или все же только отыщет через тысячу лет?..       Но как бы там ни было, этот старый-новый гобан неожиданно подал Ши Гуану идею. Он не был уверен в том, что это сработает, но не мог не попробовать. Другого варианта все равно не было.       — Чу Ин, — снова позвал юноша, осторожно сделав полшага вперед. — Если ты сейчас шагнешь, то никогда больше не сможешь сам сыграть в го. Никогда больше не сможешь прикоснуться ни к доске, ни к камню!.. Ты… Даже став духом, сотни лет ты проведешь во мраке и одиночестве, играя с самим собой, без единого шанса найти Божественный Ход… Зачем обрекать себя на такие мучения?..       Губы Чу Ина искривились на секунду в горькой усмешке. Он провел большим пальцем по крайним линиям доски со все тем же отсутствующим выражением на лице, от которого у Ши Гуана сжималось сердце.       — Что есть сотни лет мучений после смерти, если сейчас при жизни каждый день как тысяча таких?.. — на одном дыхании произнес Чу Ин и устремил невидящий взгляд в никуда. — Раз уж молодой господин знает меня, то безусловно ему известна и участь, которой я удостоился. Мое имя заклеймили печатью вечного позора. Записи моих партий, моя репутация, мой дом — ничего больше не осталось. Император сохранил мне жизнь, но эта жизнь без возможности играть все равно что бесконечная пытка. Я не хочу продолжать ее. Раз так, мой путь закончится здесь и сейчас, — непоколебимо произнес он, повернулся и посмотрел на Ши Гуана. Тень печальной улыбки промелькнула на его лице так стремительно, будто ее и не было вовсе, а затем мастер склонил голову словно в знак признательности. — Я давно не говорил ни с кем и благодарен за эту возможность, но моя судьба решена. Прошу вас больше не стоять у меня на пути.       — Но ведь!.. — сорвался Ши Гуан, отчаянно пытаясь придумать хоть какой-нибудь аргумент, который бы убедил Чу Ина не делать того, что он задумал, но в голову, будто назло, больше ничего путного не приходило. Юноша понятия не имел, почему оказался здесь и стал свидетелем этой сцены, не знал, нужно ли было спасать Чу Ина на самом деле и не представлял, что будет, если сейчас вмешается и каким-либо образом изменит ход событий. На горизонте сверкали вспышками молнии, внизу бушевала стихия, а его лучший друг снова собирался уйти. Ши Гуан не был уверен ни в чем, кроме одного: второго такого раза он не вынесет.       — Сыграй со мной! — в отчаянии крикнул он, потому что сейчас вся надежда оставалась только на го. — Прошу, всего одну партию! И… И если я выиграю, то ты откажешься от этой идеи!       Ши Гуан прекрасно понимал, что его затея имела мизерные шансы на успех. Даже если Чу Ин согласится, обыграть его будет невероятно сложно, практически невозможно. Ши Гуан в тот момент уповал только на то, что сейчас его старый друг еще не имел за плечами тысячелетнего опыта, а значит, вероятность одолеть его была не такой уж плачевной.       — Мне нельзя… играть, — надтреснуто сказал Чу Ин и Шу Гуан заметил, что тот изо всех сил сжал гобан. Он держал его так крепко, что костяшки пальцев у него стали практически такими же белоснежными, как и рукава ханьфу.       Юноша сделал еще полшага вперед, в надежде, что ему все же удастся донести свою мысль и уговорить наставника не делать глупостей.       — Здесь нет императора. И нет никого, кто бы мог ему донести. Только я. Никто не узнает, если…       — Противиться воле Его Величества — преступление, — без выражения произнес Чу Ин, словно давно заученную истину. Потом он прикрыл глаза, вдохнул и заметно повысил тон, явно испытывая сильное раздражение: — Этот разговор больше не имеет смысла. Я снова прошу вас уйти.       Ши Гуан едва ли не застонал от досады: словно об стенку горох! Он и представить не мог, что это будет так сложно. И даже не предполагал, что ему хоть когда-нибудь снова доведется услышать, что Чу Ин добровольно отказывается от партии в го.       Переговоры определенно зашли в тупик. Ши Гуан в какой-то момент посмотрел на бушующие внизу воды (наверняка холодные!) и, недолго думая, встал рядом с наставником на скользкий от воды камень у самого края. Чу Ин дернулся от неожиданности и одарил Ши Гуана полным удивления и недоумения взглядом.       — Что вы делаете?..       — Если ты прыгнешь, то и я прыгну, — с вызовом бросил юноша. Если он уже умер, хуже это не сделает. Если же нет… В любом случае отступать уже поздно. — Я проделал огромный путь. И раз уж мне выпала возможность встретиться с тобой, я не стану снова безвольно наблюдать за тем, как ты уходишь. Раз уж ты, господин Чу, не хочешь со мной сыграть — ладно. Но заставить меня уйти у тебя не выйдет. Ни сейчас, ни когда-либо.       Ши Гуан решительно посмотрел на старого друга. Он тоже мог быть упрям, когда очень хотел.       — Вы!.. — бессильно воскликнул Чу Ин, и впервые за весь разговор на его лице появилось что-то настоящее, живое, эмоции человека, который в душе все еще был жив, и кому было не все равно. Это обнадеживало. — Зачем вы это делаете?..       — Затем, что не хочу быть один, — просто ответил Ши Гуан, потому что это была правда, что таилась в самой глубине его сердца. Он смотрел на Чу Ина и в какой-то миг тепло улыбнулся самым краешком губ. — Пока у меня есть выбор, я предпочту выбрать здесь и сейчас. Даже если это будет последнее, что я сделаю.       В глубине души юноша искренне верил в благоразумность своего старого друга. И он был почти уверен в том, что столкнувшись с подобным ультиматумом тот не станет обрекать постороннего человека на смерть, если будет убежден в его намерениях. Ши Гуан понимал, что это было низко, что откровенно манипулировал Чу Ином, пусть даже из добрых побуждений, пусть даже с помощью правды и искренности. Он только надеялся, что наставник когда-нибудь простит ему это.       Ши Гуан почти сразу понял, что сумел заронить в его душу сомнения. Чу Ин уже не выглядел настолько безразличным и бесстрастным, и казалось, что внутри него шла напряженная борьба. Юноша мог только догадываться, с чем он боролся внутри себя, и что заставляло его постоянно хмуриться. Ши Гуан молча стоял рядом и терпеливо ждал: либо Чу Ин уступит ему и они сыграют, либо он все же недооценил всю силу личной трагедии лучшего друга, и тогда река (или все-таки море?..) внизу станет последним пристанищем для них обоих.       — Что ж, хорошо, — вдруг сказал бывший императорский наставник и юноша мгновенно повернулся к нему. — Я сыграю с вами. Но если я выиграю, — их взгляды скрестились, отчего Ши Гуан безотчетно сглотнул, чувствуя, как подавляет его непоколебимая воля и решительность Чу Ина, — вы уйдете и больше не станете мне препятствовать.       Ши Гуан кивнул и не смог сдержать облегченной улыбки. После стольких лет теперь они наконец-то сыграют вместе по-настоящему.       — Спасибо, — со всей искренностью, на которую только был способен, сказал он. Теперь дело оставалось за малым.       Выиграть.