Не-Барби

Возможно, в этом мире ты всего лишь Кен, но для кого-то ты — весь мир.

      Так ли сложно жить белой вороной? Каждый день ловить на себе любопытные, с примесью презрительного сочувствия или сочувственного презрения взгляды? Сложно ли быть неидеальной в идеальном мире? Сможет ли этот мир смириться с одним единственным изъяном или же попытается его искоренить? Миру, по большому счёту, всё равно. Чего нельзя сказать о его обитателях, таких же идеальных, как и он сам. Прекрасные, счастливые, сверкающие. Никому из них никогда не приходилось в себе сомневаться. Все они были созданы для того, чтобы стать воплощением идеала и красоты. Смешно, но когда-то я тоже считала себя такой. Красивой, неповторимой, счастливой и горячо любимой. Но, оказавшись среди них, я быстро поняла, насколько ошибочными были мои убеждения. Приблудшая дворняжка среди породистых и выхоленных домашних любимцев, цветное стёклышко в россыпи драгоценных камней, дешёвая подделка в толпе несравненных оригиналов — вот кем я была на самом деле.       Но обо всём по порядку. У каждой истории должно быть начало. У этой оно тоже есть. Для меня всё началось, как тому и положено: с Дня Рождения.

***

      Когда девочка проснулась, на дворе было позднее утро. Яркие лучи тёплого летнего солнца пытались пробиться в комнату, чтобы добраться до кровати и пощекотать её вздёрнутый носик, но им мешали плотные шторы на окне. Девочка сладко потянулась и села. Сон ещё не до конца развеялся, и малышка часто моргала, стараясь стряхнуть его остатки с кончиков пушистых ресниц. Она медленно осмотрела комнату, точно убеждаясь, что за минувшую ночь в ней ничего не изменилось, и все вещи оставались на положенных им местах. И лишь когда её взгляд переместился к изножью собственной кровати, она проснулась окончательно. Большие глазёнки распахнулись во всю свою ширь, в миг утратив всякую сонливость. Ведь там сидела она.       Всё ещё сомневаясь в том, что не спит, девочка потянулась и осторожно взяла в руки ту самую куклу. Шикарные рыжие локоны, большие голубые глаза, милая улыбка, скромное, но такое изящное сиреневое платье с белой каймой. Завершали образ серебристые туфельки на высоком каблуке и матерчатая сумочка в тон платья, прошитая серебряной нитью. Девочка осторожно выпрямила кукле пластмассовые ноги, расправила оборки на платье, провела пальцами по блестящим волнистым волосам. Только теперь она заметила, что там, где недавно сидела кукла, было ещё что-то. Бережно устроив рыжеволосую красотку у себя на коленях, девочка подняла открытку с яркой картинкой, перевернув которую, увидела текст, написанный крупными, разборчивыми (специально для того, чтобы ей было легче понять) буквами: «Доченька, с Днём Рождения! Мы очень сильно тебя любим! Мама и Папа».       Наконец-то для неё всё встало на свои места! Её День Рождения! И её такой долгожданный подарок! Со слезами на глазах она выпрашивала у родителей куклу ещё к прошлому Рождеству, но тогда мама с папой не смогли выделить нужной суммы из скромного семейного бюджета. А теперь, совершенно неожиданно, она оказалась у неё в руках! О лучшем подарке она не смела даже и мечтать. Разумеется, это была не та же самая кукла, которую она просила. Та была пепельной блондинкой в богато расшитом блёстками розовом платье. Но вопреки всему, её кукла, и это девочка знала совершенно точно, была той самой. Той, которой предстояло стать её лучшей подругой, которая будет её напарницей во всех играх, которая будет поддерживать все её задумки, которой можно рассказать любые секреты, поделиться самым сокровенным и дорогим, которая везде и всюду будет с ней.       Девочка обернулась на тихий звук приоткрывшейся двери. В образовавшийся проём осторожно заглядывали её родители.       — Мам! Пап! — девочка вскочила, откидывая в сторону одеяло, бросаясь к ним обоим в распахнутые навстречу объятия. — Спасибо! Спасибо вам! Спасибо-спасибо-спасибо! Она такая красивая! Она самая лучшая!       — Пожалуйста, золотце, — гладя дочку по спутанным после сна волосам, проговорила женщина. — Ты уже решила, как её назовёшь?       — Но ведь это же Барби! Так её зовут. Разве нет?       — Разумеется, милая, — подтвердил отец семейства, подхватывая дочурку на руки, чтобы та не застудила босые ноги о холодный пол. — Самая настоящая!       — Можно взять её с собой за стол?       — Конечно, можно.       — А на прогулку?       — Только при условии, что вы обе не запачкаетесь.       — Обещаю!       Девочка продолжала весело щебетать и улыбаться. Глядя на неё, улыбались и её родители. И кукла улыбалась вместе с ними.

***

      От старых кукол, теперь заботливо рассаженных по полкам, Барби достался кухонный гарнитур с посудой и чайным сервизом, деревянная кровать и вместительный шкаф для одежды с самодельными вешалками из проволоки, которые смастерил для них папа. Мебель и посуда были немного не по размеру, но всё же лучше, чем ничего. Домиком любимой кукле служила большая коробка, которую где-то раздобыла мама. Она же помогала девочке вырезать в ней окна и обклеить стенки цветной бумагой. Может быть, смотрелось это не так богато, но им с Барби нравилось. А разве не это главное для ребёнка и её куклы?       Они проводили вместе большую часть дня. Играли, разговаривали, смотрели мультфильмы и гуляли во дворе. И всё в их жизни было просто замечательно. Так продолжалось вплоть до первого совместного похода в гости.

***

      Когда родители отправлялись навестить Доусонов, то практически всякий раз брали девочку с собой. То, что они не хотели оставлять её надолго одну, но не могли позволить себе няню, было лишь одной из причин. Другая же причина заключалась в том, что она никогда не доставляла никому хлопот. Нет, она вовсе не была идеальным ребёнком. Как и все дети в её возрасте, она могла плакать и капризничать, но все слёзы и капризы, как правило, изливались исключительно дома и очень быстро заканчивались. Характер её был очень спокойным, а шумные игры сверстников зачастую пугали девочку и никогда не вызывали желания присоединиться.       Как и всякий раз, миссис Доусон сразу проводила её в детскую, где ждали Аманда и Розали. Сёстры Доусон были чуть старше: Аманда на год, а Розали на целых два с половиной года, но такая разница никогда не мешала им ладить между собой.       Девочка поздоровалась и с восторгом, который испытывала всякий раз, когда здесь бывала, окинула взглядом комнату. Ей казалось, что у Аманды и Розали было всё, о чём только можно мечтать. Гардероб, который ломился от хороших дорогих вещей. Туалетный столик с большим зеркалом, плотно заставленный тюбиками, флакончиками и баночками с косметикой, которая была явно не из детского магазина. Развешенные по стенам плакаты (что строго-настрого запрещали делать её родители) с изображениями любимых звёзд кино и эстрады. Большущий аквариум с лениво шевелящими плавниками золотыми рыбками и множество других удивительных и таких привлекательных вещей.       Девочка знала, что отец Аманды и Розали часто бывал в разъездах по работе, а недостаток родительского внимания со своей стороны пытался компенсировать дорогими подарками. Помимо трёх кукол Барби и целого вороха всевозможных нарядов и украшений для них, у каждой из сестёр были изумительные кукольные домики в несколько этажей, возле которых красовались миниатюрные розовые кабриолеты. Но даже больше, чем всё это великолепие, девочку привлекала коллекция — на этот раз одна на двоих — игрушечных лошадок. Благородные, сильные животные выглядели почти как настоящие. Стройные тела лоснились, вились шёлковые гривы, а умные глаза смотрели до того выразительно, что казалось, будто вот-вот звонко ударит по деревянной полке крохотное копытце. Лошадки были самых разных расцветок и размеров, но каждая неизменно под седлом и с уздечкой, которые при желании можно было снять. Некоторые вполне могли стать (и время от времени становились) верными скакунами для наездниц-Барби, а другие годились разве что в жеребята. Девочка очень надеялась, что к Рождеству добрый Санта в лице мамы и папы сможет подарить ей и её кукле хотя бы одного, пусть даже и небольшого конька.       — Кем будешь играть на этот раз? — поинтересовалась Розали. — Могу уступить тебе свою Вэнди.       — А я Шарлотту, — подхватила Аманда.       — Спасибо, — улыбнулась девочка. — Но сегодня я буду играть со своей куклой.       Наконец-то девочка представила подругам свою Барби, которую всё это время прятала за спиной.       — Кто это? — удивлённо спросила Аманда.       — Это Барби! Моя собственная! — не без гордости заявила девочка.       — Это не Барби, — покачала головой Розали. — Таких Барби не бывает.       — Их не может не бывать, потому что она у меня. Видишь? — для пущей убедительности девочка сунула куклу едва ли не под нос усомнившейся Розали.       — Если это Барби, то у неё обязательно должна быть оригинальная коробка. Она у тебя есть?       — Нет, но… — Вот видишь, — противно протянула Аманда. — Дай хоть посмотреть на неё поближе.       Девочка с долей неуверенности протянула подруге куклу. Та деловито покрутила её в руках и сразу же передала сестре, которая, в свою очередь, взялась за детальный осмотр.       — Она не настоящая, — заключила Розали. — Просто красивая кукла, но не Барби. У неё даже руки не гнутся. Конечно, можешь играть ей, если тебе так хочется. Наши настоящие Барби не будут возражать. Правда, Аманда?       — Правда, — кивнула в подтверждение её слов младшая из сестрёнок, но при этом хитро улыбнулась.       Игра шла своим чередом. Куклы устроили чаепитие, затем поход по магазинам, зашли домой переодеться (все кроме Барби девочки, у которой не было ни одного сменного платья), посетили кинотеатр и прокатились на кабриолетах до конюшни, где долго расчёсывали породистым скакунам мягкие гривы и угощали их воображаемой морковкой. Но вот в кукольном мире настал вечер, и его прекрасные жительницы, немного уставшие от дневных хлопот, начали готовиться к танцам.       Розали включила стоявший на столе кассетный магнитофон, и куклы, ведомые своими хозяйками, заспешили к организованному под письменным столом клубу. На правах хозяек игрового пространства куклы сестёр получили свои пропуска первыми. Наконец настала очередь и для девочки с её куклой получить заветный талончик. Но внезапно оказалось, что сделать это не так-то просто.       — Пропуска выдаются только для Барби, — заявил вдруг плюшевый мишка, на сегодня выполняющий роль контролёра, чуть изменённым голосом Аманды. — Вход для Не-Барби строго запрещён.       — Но ведь мы с Барби провели вместе целый день! Пили лимонад и гуляли в зоопарке! Почему теперь мне нельзя идти с ними? — искренне удивилась девочка за свою куклу.       — Это закрытая вечеринка. Только для Барби, — пояснила одна из проходивших мимо кукол Розали, после чего, деловито поправив розовый бант на шее медвежонка, скрылась за дверьми «клуба».       — Такие правила, — подхватила сопровождающая её кукла Аманды.       — Это же нечестно! — возмутилась девочка, поочерёдно глядя то на одну, то на другую сестру. — Ваше правило глупое!       — Это не наше правило, — пожала плечами Аманда. — Это правило Барби.       — А правила Барби могут меняться? — с надеждой поинтересовалась девочка.       — Могут, наверное, — в свою очередь пожала плечами Розали. — Но не сегодня. Возможно, когда ты придёшь в следующий раз, они будут другими. А может быть, к тому времени у тебя будет другая кукла.       — Настоящая Барби, — поддержала старшую сестру Аманда.       — Но я не хочу другую, — запротестовала девочка. — Мне нравится эта.       — Как знаешь. Но вполне может оказаться, что вход на конюшню для Не-Барби тоже будет закрыт.       — Очень даже может быть, — на распев протянула Аманда и юркнула под «клубный» стол следом за сестрой.       Танцы для кукол продолжались, но, увы, не для всех. Расстроенно шмыгнув носом, девочка поднялась с пола и, крепко прижимая к себе куклу, вышла из детской, плотно прикрыв за собой дверь. Сёстры не пытались её остановить или хотя бы поинтересоваться, куда она идёт и планирует ли вернуться. Их куклы веселились, и им было не до неё.       Дойдя до просторной светлой гостиной, в которой, как знала девочка, обычно располагались взрослые, она аккуратно заглянула в приоткрытую дверь. Сидящие в больших мягких креслах мужчины, насколько она могла судить по обрывкам долетавших до неё фраз, обсуждали последние новости мировой политики, в то время как устроившиеся на диване женщины перелистывали страницы глянцевого журнала, лежащего перед ними на кофейном столике, украшенном букетом живых цветов в изящной хрустальной вазе. Они тихонько обменивались впечатлениями о текущих модных трендах и новинках, которым ещё только предстояло появиться на полках бутиков. Миссис Доусон прекрасно разбиралась в моде, о чём позволяли судить не только её разговоры, но и то, как была обставлена комната, предназначенная для приёма гостей. Каждая вещь в ней — от толстого светлого ковра до белоснежной кружевной салфетки на столе — была подобрана так, чтобы подчеркнуть успех и статус хозяйки дома, создавая при этом атмосферу не только изысканности, но и комфорта.       Вот Миссис Доусон звонко рассмеялась, указывая на одну из блестящих страниц, и мама девочки поддержала подругу вежливым смешком. Не дожидаясь более благоприятного момента, девочка тихонько проскользнула в дверь и, преодолевая стеснение, на цыпочках прокралась к матери. Увлечённые разговорами взрослые то ли не заметили её присутствия, то ли не стали на него отвлекаться, так что девочка просто осторожно присела на самый краешек дивана рядом с матерью, а затем медленно опустила голову ей на колени, уткнувшись в них носом.       — Солнышко, что-то не так?       Девочка почувствовала, как мамина рука мягко гладит её волосы. От этого прикосновения становилось тепло и спокойно, но всё же сейчас этого было недостаточно. Она поддалась, когда мама подняла её, вновь усаживая рядом с собой, обняв за хрупкие плечи.       — Ты чего-нибудь хочешь, милая? — радушно улыбаясь, спросила миссис Доусон.       — Домой, — тихо проговорила девочка. — Я хочу домой. Можно?       Когда она снизу вверх взглянула на маму, в её глазах не было слёз. Однако по выражению лица дочери женщина безошибочно поняла: одно неосторожное слово или действие, и тот поток, что пока бурлил где-то глубоко внутри, вырвется наружу. Было совершенно ясно, что у девочек произошла серьёзная размолвка, о которой её дочь ни за что не станет говорить при посторонних.       — Дорогой, — окликнула она мужа. — Кажется, ей нездоровится. Думаю, нам лучше уйти. Вдруг это какой-то вирус? — прохладная ладонь накрыла лоб девочки, который, как прекрасно понимала женщина, был совершенно нормальной температуры. — Не хотелось бы, чтобы девочки тоже его подхватили. Пожалуйста, извините нас.

***

      Родители не ругали её за то, что им пришлось уехать из гостей раньше. Конечно, отец немного расстроился, поскольку мистер Доусон был его школьным другом, а из-за его постоянных командировок виделись они не часто, но здоровье дочери для него всегда было в приоритете.       Девочка так и не рассказала о том, что случилось в детской тем вечером. На все осторожные расспросы мамы она либо отмалчивалась, либо отвечала слишком неопределённо. В итоге, сославшись на усталость, девочка запросилась спать. Конечно, её мама догадывалась, что это был лишь очередной предлог. Уж она-то знала, насколько порой бывает трудно убедить дочь в том, что время игр уже давно прошло. Сочтя за благо немного уступить и оставить девочку в покое хотя бы до утра, женщина пожелала ей добрых снов и, выйдя из комнаты, прикрыла за собой дверь.       Электронные часы на столе показывали без четверти двенадцать ночи, а девочка всё также сидела на полу перед кукольным домиком, сделанным из картонной коробки, при свете одной лишь маленькой ночной лампы. Она крепко прижимала к груди любимую куклу и время от времени повторяла, точно заклинание, одну и ту же фразу:       — Хочу, чтобы ты стала настоящей Барби. Хочу, чтобы ты стала Барби. Хочу, чтобы ты была самой настоящей Барби. Хочу, хочу, хочу…       Даже оказавшись дома, она так и не расплакалась. Хотя, возможно, обида, излитая через слёзы, и отступила бы быстрее. Но она уже приняла для себя решение. Больше никогда она не переступит порог Доусонов. В конце концов, она была уже достаточно взрослой для того, чтобы остаться дома одной на пару часов, если родителям захочется пообщаться с мистером и миссис Доусон. А ещё лучше, если они сами придут к ним в гости. Мама могла бы испечь свой фирменный пирог, а папа — сварить кофе, аромат которого, казалось, должен был будить по утрам всю улицу. А для сестрёнок их родители были вполне способны вызвать няню. Наверное, тогда все были бы счастливы.       На утро мама обнаружила её там же: возле кукольного домика из картона. Девочка уснула, свернувшись калачиком прямо на полу, одной рукой прижимая к себе куклу с оранжевыми волосами. Женщина постаралась аккуратно забрать у дочери игрушку, но та что-то пробурчала сквозь сон, забавно и трогательно насупив брови. Решив не разлучать лучших подруг, женщина тихонько вышла из комнаты, а через минуту туда вошёл папа, который осторожно поднял девочку на руки и уложил на кровать, заботливо укрыв одеялом. Ничего из этого она не помнила. Ведь в то время ей снился удивительный и невероятно красочный сон о чудесном городе, в котором жили самые счастливые куклы на свете.