В Доме всегда горит огонь

Лини просыпается первым, так уж получилось, и менять заведённый порядок ему не хочется. На самом деле он может ещё поспать, ничего страшного не случится, но зачем? Пока Дом погружён в дрёму, можно успеть намного больше, чем жонглируя одновременно делами, просьбами и заданиями на день. Линетт накрывается одеялом с головой, только хвост торчит, а Фремине обнимает Пьера. Лини позволяет себе несколько минут смотреть на них, ощущая приятное тепло в груди. Он и сам до конца не может объяснить, зачем этим занимается, но никто не спрашивает — и ответа нет. Зато он плотно задёргивает шторы на окнах, чтобы коварные солнечные зайчики и вредные птицы не разбудили никого раньше будильника. С утра есть не хочется; он готовит завтрак для остальных. Линетт — крепкий чёрный чай без сахара и кусочком лимона. Для Фремине стакан тёплого молока с мёдом и кружочком масла. Каждый из детей любит что-то своё: остроё, солёное, разные текстуры и кухни Тейвата. Конечно, Лини не шеф-повар и не может угодить всем, однако старается учесть предпочтения братьев и сестёр. Ему нравится видеть их довольные улыбки, слышать благодарность. Сегодня и завтрак будет особенный, потому что с ними наконец останется Отец на несколько дней. Интересно, ей понравится омлет с мясом? А рыбные тефтели? Лини сверяется с книгой рецептов, ловко крутится на кухне, успевая готовить сразу несколько блюд, напевает под нос тихонько песенку с последнего выступления леди Фурины. Это — его время, возможность не думать ни о чём важном, не планировать миссии и просто жить, радуясь мелочам. Вкусно пахнущей палочке корицы. Росчерку муки (не крови) на щеке, красивым чашкам, которые Линетт заказала по совету этого проклятого герцога, но раз ей нравится, то ладно, пускай. Движение за спиной он чувствует, а не слышит. Вздрагивает, хватает нож и резко отпрыгивает в сторону от возможного удара — и натыкается на спокойный взгляд, как на стилет в подворотне. Быстро и смертельно. Несколько мгновений Лини смотрит на Отца: она не в привычном костюме, а в «домашних» брюках и светлой рубашке с коротким рукавом. Чёрные руки на её фоне выделяются особенно ярко, однако Лини привык не обращать на них внимания, это невежливо. — Я вас разбудил, Отец? — Нет, — она качает головой и указывает когтем ему за спину. — Кофе. Вот-вот сбежит. Побег, к счастью, удаётся предотвратить. Лини успевает в последний момент, разливает ароматный напиток по чашкам и вытирает пот со лба. На кухне жарко, но ему легче переносить высокие температуры из-за Пиро элемента. В чашке Отца растворяются два кубика сахара и сливки, а ещё щепотка кардамона. Лини думает, что она просто шла мимо и решила его проверить, но нет, Отец никуда не исчезает, а принимает из его рук чашку и пьёт, будто перерыв этот только для них двоих и не нужно ни лишних слов, ни объяснений, ни суеты. Лини беззвучно выдыхает, прикрывает глаза и улыбается. — Отдохни, — говорит Отец спустя вечность, ставит пустую чашечку на стол и прямо так, без перчаток, достаёт голыми руками из духовки готовый яблочный пирог. Лини прыскает смехом и едва не проливает на себя кофе, но это достойная цена за подобное зрелище. — Я закончу здесь. И она надевает фартук, который дети подарили на прошлый день рождения, ярко-красный, с чертёнком в короне и надписью «лучшему отцу». Фирменное блюдо, конечно, все едят с опаской, но сейчас Лини подготовил ингредиенты заранее и сделать из них тар-тар весьма сложно, хотя… Для Отца нет ничего невозможного. Ох, остаётся надеяться, что желудок Линетт переживёт это испытание. Лини допивает свой чёрный-чёрный кофе и принимается складывать из яблочных шкурок цветочки для украшения. Ему… всё ещё спокойно и тепло на душе, а вдвоём готовить быстрее и проще. И — так, на минуточку — у Отца тоже появляется мука на щеке. Наверное, это семейное. А может быть, мука не делает различий между Предвестниками и иллюзионистами.