Дом разделенный

Принцесса Драконьего камня Рейнира Таргариен "Нира, я хочу быть с тобой откровенным", — в голове принцессы вертелись слова Кристона. — "Его величество рискует проиграть войну до ее начала". Будучи самым преданным ее другом на протяжении последних двадцати лет, Коль озвучил ту крамолу, которую Рейнира старалась всячески отгонять от себя — и теперь она никак не могла заснуть уже на протяжении двух часов. Давно смятая и горячая постель совершенно не способствовала умиротворению, поэтому женщина наконец отбросила одеяло и встала, дабы взглянуть на спящий за окнами город. Итак, Вхагар и Мелеис мертвы, а обе их всадницы в плену. Морской Туман одичал и сбежал с Дрифтмарка. Эймонд до сих пор не оправился от ранения, а Солнечный Огонь еще молод, чтобы идти в бой — не говоря уже о миролюбивой Хелейне и невозможности использования Пламенной Мечты в серьезных сражениях. А Сиракс... само присутствие чернокрылого монстра вгоняло ее в панический ужас. Критика Визериса, разгневавшегося годы назад за связь Вейгара с Каннибалом, ныне выглядела обоснованной — но разве кто-то мог вообще предположить, что он сам спровоцирует племянника, заставив его ожесточиться после множества унижений? "Нет", — ответила сама себе Рейнира. — "Таргариены рискуют потерять власть в Семи Королевствах, и винить за это следует только короля". "Пока твой отец сидит на троне, все будут умирать!" — выбросить из головы слова кузена не удавалось от слова совсем. А что самое ужасное, идея свергнуть короля разрушилась еще до того, как Рейнира сумела толком ее сформировать. "Допустим, нам удастся преодолеть сопротивление Королевской гвардии, сместить отца и начать переговоры с Вейгаром. Что в итоге? Независимые Ступени, отколотые от остального Вестероса? Право на собственный герб? Возможность расправиться с Хайтауэрами или даже Морским Змеем? Все это неважно. Лорды наплюют на мир как на цель переворота — они увидят в этом шаге слабость династии Таргариенов и еще сильнее уверятся в том, что настоящим королем должен стать... новый Мейгор, как назвал себя в последних письмах кузен", — Рейнира прикрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Мейгор Жестокий всегда платил этой самой жестокостью всем, кто пытался разрушить и тем более забрать его жизнь, и Вейгар, оставивший руины на месте Твердыни, явно разделял эту точку зрения. Но главное — никто из королевского двора не знал, куда Черного Принца завели его паранойя и мстительность, и он мог попросту не поверить в действия кузины. И даже если Блэкфайр согласится прекратить вражду (в обмен на голову Визериса, разумеется), то репутация Рейниры в любом случае безвозвратно рухнет в непролазную грязь. Ибо "принцесса свергла короля и предложила позорный мир, чтобы не дать бастарду сжечь Семь Королевств, и на Железном троне ей не место". Лучшего повода для будущего заговора и придумать невозможно. Особенно если под личинами друзей окажутся скрывающие свои помыслы заговорщики — уж они-то не прочь изменить политический ландшафт Вестероса в свою пользу. И, тем не менее, мирные переговоры могли дать хотя бы немного времени, пусть и не решая проблему полностью. Через несколько лет Эймонд станет достаточно взрослым для серьезных полетов на драконе — а Хелейна, быть может, превратит свою добросердечность в нечто более... действенное. Подавить потенциальный бунт с помощью трех драконов куда проще, чем всего с одним. С другой стороны, дети Вейгара с драконьей кровью в жилах тоже могут претендовать на драконов, и отказать им в этом означало бы разжечь конфликт вновь. Чтобы дожить до этого момента, требовались выбрать один из двух почти взаимоисключающие вариантов. Первый вариант был прост: подослать к Вейгару убийцу — вот только провал означал превращение столицы в покрытые пеплом руины, а успех почти гарантированно влек разрыв отношений с Деймоном, который так и не смог полностью отказаться от сына. Второй мог укрепить ее позицию и дом Таргариенов: для этого требовалось лишь заключить брак с дядей как со старшим представителем мужской ветви дома — заплатив за него разрывом с Джейсоном и Ланнистерами, а также с Верой в Семерых. ...И, при наихудшем раскладе, даже с собственной семьей. Порочный Принц, невзирая на прошедшие годы, сохранил свои красоту и крепость, так что их союз не мог не означать появление новых детей, имеющих не меньшие, а то и большие права на Железный трон, чем уже имел Эймонд. Соответственно, ни о каком брачном альянсе между Блэкфайрами и Таргариенами не могло быть и речи, поскольку тогда над последними будет висеть, словно занесенный над головой меч, риск "выскальзывания" власти из рук. — О Боги, насколько бы упростилось, умри хоть кто-нибудь из этих двоих... *** Властитель Узкого моря Вейгар Блэкфайр Глаза категорически отказывались открываться — все тело, казалось, утопало в тягучей как мед тяжести. Дотянувшись руками до онемевшего лица, Вейгар медленно растер его, и перед ним возник потолок кабинета. Медленный осмотр помещения дал понять следующее: он лежит на диване, вокруг совершенно никого (и хорошо, не придется заметать следы и вливать в чью-то глотку лунный чай), одежда выше пояса отсутствует напрочь, а ниже — только штаны. Ботинки, камзол, перчатки... где-то в разных концах комнаты. Стоило ему сесть, как череп вмиг сдавило узким обручем. Зарычав от боли, Вейгар попытался подняться на ноги, но не удержался и свалился обратно. Попытка обратиться к воспоминаниям за вчерашний день не принесла особого успеха: на ум приходили только размазанные картинки, связанные в основном с тем, как кубок регулярно наполнялся чем-то крепким. Судя по запаху и вкусу из стоящей на столе бутыли — вином, вытащенным из отцовских погребов. Ни камердинера, ни Гарри Флауэрса рядом не оказалось. Хм, он вроде бы не намеревался рубить кого-то собственным мечом в приступе ярости... Холодный порыв ветра, резко контрастировавший с поднимавшимся за окном солнцем, помог Вейгару отрезветь, и он все-таки нашел в себе силы принять вертикальное положение. В дверь постучались, но просить разрешения войти не стали — Вейгар лишь метнул в явившуюся ранним утром Рею злой взгляд, но отмахнулся и вновь продолжил лицезреть красный диск на востоке. — С пробуждением, лорд Вейгар. — Надо полагать, — выбранный тон едва не заставил его закашляться от сухости в горле, — я только что потерял некоторую долю ваших симпатий, раз напился как свинья? Не обращая внимание на сварливость хозяина архипелага, Ройс оглядела разбросанные вещи и как ни в чем не бывало уселась на тот же диван, на котором он недавно проснулся. — Приставленные Фалриком стражники свидетельствуют о могильной тишине, перемежаемой неразборчивой руганью на валирийском языке. На фоне приключений вашего отца это всего лишь конфуз какого-нибудь захолустного септона. Вейгар фыркнул и, закрыв окно, вернулся к столу. Что удивительно, столешница была в полном порядке — никакого намека на то, что в пьяном угаре ее пытались разрубить на части или полностью освободить от вещей, сметя их на пол. Он так быстро опьянел, что лишился сознания? Ему подали сонное вино под видом арборского? Или его разум не способен отдыхать по-настоящему, оставаясь строгим даже под влиянием алкоголя? Последнее предположение выглядело отвратительнее некуда. — Чем должен заниматься пятнадцатилетний мальчишка? — спросил Вейгар не сколько у Реи, сколько у пустоты. — Обучаться ближнему бою и рыцарскому делу, а в свободное время портить служанок всех возрастов и видов... ну или развращать жену, на худой конец. Разбираться в управлении землями, если они у него есть. И уж точно не пытаться играть в престолы и держать в голове информацию о врагах и союзниках всех мастей. — Некоторые пятнадцатилетние мальчишки продолжают это делать и в две десятины, и в три, и даже в зрелом возрасте. А ваше последнее предложение касается исключительно принцев. — В этом-то все и дело... верно? — на середине фразы голову вновь прострелило болью, и глядевший на Бронзовую Леди Вейгар сжал зубы. — Вы стали невестой в пятнадцать, леди Рунного Камня в девятнадцать, а позже, много позже, вы обрели свободу. Почему вы вообще поддержали меня? Потому что хотите вернуть себе дом так же, как я вернул свой? Потому что не хотели, чтобы я стал копией отца? Это лживое сборище вестеросских лордов плачется о перспективе увидеть женщину на Железном троне, но оно как бы невзначай забывает о том, что снимать головы Таргариенов придется не им! "Одинокий мальчик, преданный отцом и оставленный матерью, ноет о своей нелегкой жизненной ноше. Выглядит жалко... нет, мерзко". — Вам не хуже меня известно, что бегство не равно свободе, — устало выдохнула Рея, и не нашедший подходящий ответ Вейгар стянул со спинки хозяйского стула халат. — Если хотите услышать мои мотивы, пожалуйста: Гунтор отобрал у меня право на Рунный Камень, Джейн Аррен предала мою дружбу и волю моего отца, бывшего ее протектором, а Визерис и Рейнира не сделали абсолютно ничего, чтобы наказать виновных. Я желаю мести, отрицать это глупо — как глупо отрицать и то, что жизнь человека, давшего кров нам с Элдриком, все время будет подвергаться опасности, пока Таргариены занимают Железный трон. — Убежище на Ступенях вам дал отец, а не я. — Его вклад я считаю не более чем возвращением долга за мою молодость, — леди Ройс улыбнулась одними губами, однако ее янтарные глаза так и остались холодными. "Это та леди, что должна была стать моей матерью?" — вспомнил Вейгар заданный отцу вопрос, прозвучавший при первой его встрече с изгнанницей. — Ладно, заниматься переживаниями о несбывшихся мечтах будем позже. А сейчас... Договорить он не успел: на этот раз в дверь стучался уже камердинер, принесший кое-как скрепленное сургучом и безо всякой печати письмо. Вскрыв послание, Вейгар прищурился — после падения Лисса он все никак не мог довериться местным аристократам. Однако Морео Дагареон выбрал верность новому сюзерену и сообщил, что Дразенко Рогаре отбыл на переговоры с хозяевами Солнечного Копья. — Похоже, верховный магистр Лиссандро не оценил наше скромное руководство и решил изменить ситуацию. Не сказать, что ему сильно это помогло. — Вейгар отложил пергамент в сторону. — Следует сообщить капитану Гарвену, чтобы над надзором находились не только южные подступы, но и западные. Женщина хлопнула глазами, не до конца понимая происходящее. — То есть, мы можем начать войну не только с Семью Королевствами, но и с Дорном? Вейгар замер. А ведь точно! Кому из штормовиков и просторцев понравятся слухи о том, что Визерис ради борьбы с бастардом готов неформально объединиться с их заклятыми врагами? Корона сама виновата в случившемся, из-за чего предпочла не распространяться о судьбе дона Лисаро, и не без причин: истина обрушит авторитет династии с немалой долей торговли, а вранье о якобы беспричинной жестокости Вейгара по отношению к вассалам может ударить и по самим лоялистам — кто-то испугается оказаться следующим после Мелеис, кто-то попросту не поверит. Кстати, о штормовиках... Похоже, что отправленное Корлису требование о разрыве помолвок теперь являлось преждевременным: Баратеон ведь не откажется от своей идеи выпихнуть в королевы какую-нибудь из дочерей. Проглотит ли он слухи об договоре столицы с дорнийцами? Вопрос весьма интересный. Однако рассчитывать на одного только Лариса Стронга было делом опасным — мастер над шептунами вполне может начать повышать ставку, требуя не только Харренхолл. Следовательно, Блэкфайру нужны свои люди в Королевской Гавани, причем не одиночки дяди Бартимоса, а полновесная сеть шпионов, способных проникнуть куда угодно и выяснить все самое важное прямо под носом у противника. Такие возможности имелись лишь у одного человека, и сейчас он сидел взаперти. *** — Я обдумал все, что услышал. И если ты просил леди Рею не пускать меня рубить головы всем правым и виноватым... считай, ты своего добился, — бросил Вейгар, когда приведенный к нему Деймон плюхнулся в мягкое кресло. Отец ограничился лишь ехидной ухмылкой, но от Вейгара не укрылось изменение его глаз: те словно посветлели, изгнав некую тень печали. Пожалуй, та часть увещеваний, что Деймону Таргариену никогда не нужны были трупы родственников, была правдой. Но касается ли это утверждение самого юноши? — И вот тут мы сталкиваемся с неприятным открытием, — тихо проговорил Блэкфайр, пристально глядя в лицо мужчины. — Кто-то считает, что война уже началась, раз голова Мелеис катается на телеге по улицам столицы, а кто-то выжидает момента созыва Визерисом войск. Даже если на Железный трон сядет Рейнира, рано или поздно она решит довершить дело, начатое твоим братом и Зеленым Ублюдком. Видишь ли, само мое существование угрожает правлению Таргариенов, хотя я никогда не претендовал на корону. — Она не станет, — категорично заявил Деймон, качая головой. — Однажды ты уже доверился родичам, и к чему это привело, видишь сам. Не хотелось бы точно так же повторить твои ошибки. — Вейгар не замедлил уколоть отца и улыбнулся, как лиссенийский кот. — У меня не остается иного выбора, кроме как стать Мейгором, которого они всегда боялись. И прежде чем спросишь... Ты мог занять Железный трон до того, как лишил меня наследства — но разве андалы поверят в непоколебимость нового короля, меняющего свои решения каждый месяц? Вся веселость Таргариена исчезла, уступив место расчетливости. Поджав губы, он произнес: — Рейнира не смирится с тем фактом, что царственная задница Визериса сменится твоей, обойдя ее и ее детей. "Разумеется, не смирится, если найдется кому поддерживать в ней стремление править Вестеросом. И тем более, когда никто не внедряет в разум принцессы чувство вины: она могла остановить сумасшедшего тирана... но не захотела. Или не смогла. Неважно". — Не исключено. Сейчас я хочу решить другую задачу: убедить лордов в бессмысленности кровопролития. В том, что Визерис слаб телом, духом и рассудком. Ведь мы оба понимаем, что это правда, — холодные пурпурные глаза встретились с фиалковыми. — Выбор весьма и весьма простой: если ты так хочешь спасти Дом Дракона, тебе придется помочь мне его низложить. Вейгар прекрасно осознавал, что заставляет его предать семью, однако другого способа вернуть доверие друг друга он не видел. Особенно, когда у них совпали краткосрочные цели. Отец явно разделял мнение старшего брата и хотел объединить все три головы с герба — пусть продолжает думать, что такая мечта имеет право на существование. — Допустим, у нас все получится, — произнесенное слово "нас" заставило принца усмехнуться. — А что будет потом? — У Вейгара Таргариена, первого этого имени, будет большая и дружная, насколько это вообще возможно, семья из самых разнообразных личностей. У Черного Короля из дома Блэкфайр, которого то и дело намереваются свергнуть бывшие владыки Семи Королевств, будет только он сам — и кровавая история узурпаторских казней. Деймон вздохнул и закрыл лицо руками. Колебался он недолго: видимо, вспомнил хитрый план Вейгара времен Второй войны за Ступени. — Чего ты хочешь от меня? Мысленно принц возликовал. — Во-первых, всех твоих осведомителей в столице: те, что у меня есть, не позволяют мне решать проблемы в короткий срок. Во-вторых, выход на золотых плащей: я знаю, что сир Лютор до сих пор верен тебе, — Вейгар хищно ухмыльнулся, — так что пускай не позволяет Нире и ее мелколапкам рисковать собой лишний раз. В-третьих... мне нужны все имена тех лордов, что поддержали Веларионов во времена Великого Совета. "В конце концов, четверть века назад сир Лейнор представлял собой знамя для политической силы — и не будет лишним занять его место".