Одно на двоих

Прошлое Липкие от холода стены. Замерзшие окна. Тронь их - и они рассыпятся на мелкие снежные осколки. – Ма-ма, – я твердила это из раза в раз, не теряя надежды, что она ещё сможет заговорить. Девочка смотрела на меня большими удивленными глазами, пытаясь понять, что я от неё хочу. Каждый такой взгляд закапывал мою надежду куда подальше. Никогда не думала, что с детьми так тяжело. – Ну же, Николь. Она молчала. Молчала каждый раз, когда я старалась с ней заговорить. Разбавлялось это только простой наивной детской улыбкой, смотря на которую мне хотелось верить, что она всё понимает. Я поднялась с кровати, встречаясь с ледяным полом. Холод проходил даже сквозь тёплые носки. Эта зима будет очень тяжелой. Уложила Николь спать. Рада ли я, что всё так повернулось? Не знаю. Лисы не стало, но я смогла исполнить её мечту. Не знаю, мечтала ли я когда-нибудь по-настоящему о ребенке. Только сейчас понимаю, какая это ответственность. Ответственность, которой меня лишила жизнь. Может, всё даже очень хорошо вышло. Она так похожа на Леви.. эти чёрные волосы, голубые, почти синие глаза. Что было бы, будь у нас с ним дети? Ушел бы он из разведки в таком случае? И хотел бы детей вообще? Так я и не заметила, как опустилась в дрёму... Пока.. Пока не разбудил истошный крик моей дочери. Быстро разлепив глаза, я подскочила. Подскочила и побежала, даже не замечая, что она кричала заветное слово "мама". Прибежав в комнату, застала человека в чёрном. Разбил окно. Тварь. На этот момент было, за что благодарить разведку. Я могла за себя постоять и постояла, к сожалению, не думая о том, как это закончится для нашей семьи. *** Резко открыв глаза, уставилась в потолок. Сердце застучало прерывно, быстро, будто только сейчас начало работать. Я жадно ухватила ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Жуткая надежда на долгий сон, всего лишь сон, разрушилась о стены капитанской комнаты. Холодной, пустой, тёмной капитанской комнаты. Ледяное постельное белье сжимало ноги, пробуждая табун мурашек. Осторожно сев, огляделась. Одна. Тишина давила на голову. Я старалась не допускать к себе мысли, ища впопыхах нечто другое, на что можно обратить внимание. И я нашла. Точнее услышала. – Восстание.. – голос определённо принадлежал Смиту. – Ну давай, расскажи, причём здесь наш корпус, – Зоэ усмехнулась. Её шаги гремели по всему кабинету, приглушенные только закрытой дверью. – Люди возмущены, что еда идёт "корму для титанов". – При том, что они сами голодают, понял, – наконец послышался голос Аккермана, от звучания которого в груди появилась тревога. Да от всего услышанного в том числе. Восстания, значит. Оно и понятно, еду посылают нам. Разведчикам всегда есть, чего поесть, в то время, как жители обычных деревень один за другим умирают голодной смертью. Король забрал поля, перекрыл заработок для слишком большого населения. Иногда кажется, что у него совсем нет мозгов. Войны хочет? Я открыла дверь и вышла в кабинет, отдавая честь. Три пары глаз сразу же переключились на меня, отставив в сторону то, о чем говорили секунду назад. – Анна, ты как? – Ханджи встрепенулась, тут же оказываясь рядом. – В порядке. У нас проблемы? – У меня, – Смит нахмурился, – раз тебе лучше, ступай к себе. – Есть. Через некоторое время будет обед. При мыслях об еде появляется ощущение лёгкой тошноты. Я была благодарна, что на замену истерики пришла отрешенность. Боль растекалась по мышцам, желая выбраться наружу. Что, если не сумасшедшая физическая активность? Есть ли более надёжный способ? На лице скользнула истерическая ухмылка. Попадись мне кто-нибудь на данный момент... Одернув себя, направилась к старому, слишком важному в памяти дереву. Траур не может продолжаться вечность. По крайней мере у всех. Мне не хотелось видеть улыбки, не хотелось слышать веселье, но это горе только моё. Личное. Не касающееся остальных. Сегодня они соберутся.. выпивка, еда, разговоры, сплетни, пропахший любовью воздух, тёплый вечер. Как бы мне не было от этого гадко, как бы я не старалась откинуть мысли подальше, мне тяжело осознавать чужое безразличие. Мой эгоизм желает видеть скорбь в ответ, пусть даже их она не касается. Ткнула ногой дерево. Ещё. Другой стороной. И ещё. Сквозь скрежет зубов оставила эту идею. Скоро вылазка. Не стоит оставлять раны, которые я дополнительно на ней и так заработаю. Остановившись, постаралась прийти в себя. Секундами накрывает так, что я теряю контроль. Стоит только допустить воспоминание ближе - из меня уже рвётся крик. Положив, ладонь на грудь и закрыв глаза, отдышалась. Сейчас пройдёт. Всегда проходит.. Следующие два часа я провела за отжиманиями и другими физическими нагрузками. Ноги под конец загудели, напоминая о, казалось бы, давно забытой травме. Я села на траву, задирая штаны. "Убийца" - красуется чуть ниже коленки. Я улыбнулась, впервые соглашаясь с теми, кто для меня это сделал. Руки, по локти залитые кровью, убившие уже нескольких людей, некоторых намеренно.. Может, это для меня ад? Мой личный ад. В целом, отмываться уже поздно. Если так хочет.. Бог? Хах... Бог.. Если так хочет дьявол, так тому и быть. Я умоюсь этой кровью. Окунусь в неё с головой. Бесполезно бегать от того, что тебе уготовано. – Гарднер, – голос Аккермана заставил вздрогнуть и резко опустить штанину, – тебе нужно отдельное приглашение к сбору? Я улыбнулась. Да, так будет лучше, Леви. Спасибо. – Нет, сэр, – я поднялась, отдавая честь, – прошу прощения. Тот слегка кивнул, подтверждая новые правила игры, следующего по счету спектакля. – Иди, на кой черт мне твои извинения? И я пошла. Пошла с широкой улыбкой, надеясь больше не возвращаться мыслями никуда, кроме службы. Никуда, кроме смерти, которую мне ещё придётся свершить. Свершить и пережить самой. *** – Послезавтра мы отправимся за стены, – лицо Смита ничего не выражало, было предельно чётким и серьёзным, – думаю, все слышали о волнениях внутри стен. Я хочу, чтобы каждый был предупреждён: мы не знаем, куда вернемся. Туда, откуда вышли, или туда, где нас признали смертниками. – С чего так категорично..? – Саша испуганно улыбнулась. – Нормально, – шепнула я, оказавшись рядом, – если устранить нас - единственный способ подавить восстания, они это сделают. – Это же бред, мы единственные, кто не прячет свои задницы в... – я заткнула ещё не успевшего договорить Жана. – Я надеюсь на благоразумие каждого из вас, – главнокомандующий обвел разведчиков взглядом, – и на верность своим товарищам. Думает, здесь крысы? Или знает наверняка. Тогда "эти" явно передадут, что корпус готов к возможной атаке. Предусмотрительно. Значит, скорее всего сразу устранять нас не станут. По крайней мере не с порога. Может, в следующие дни после возвращения. – Ну, а сейчас, – Ханджи вскинула руки, прокричав заветное "всем к столу". Я же, ничего не сказав, ушла. Жан проводил меня печальным взглядом, но останавливать не стал. И правда, это было бы бесполезно. Меня волнует другое. Точнее.. Я стараюсь думать именно об этом. Война. Корпус хорошо защищён, люди сюда не сунутся, но.. Городской полиции живётся явно не сладко. Это ничуть не сыграет нам на руку. Если поступит приказ закрыть разведку, Смит откажется. Вопрос только в том, как власть примет этот отказ? Просидев в комнате до темноты, я, наконец, решила выйти. Комендантского часа, похоже, сегодня не будет. Ну только если у Леви не окажется плохого настроения. Накинув на ночнушку рубашку, вышла. В коридоре летали нотки алкоголя и влажности. Смех с первого этажа до сих пор не стихал. Интересно, до скольки они будут так сидеть? Саша в комнате так и не появилась. Наверняка, заснула прямо за столом. Я хмыкнула, представляя её сопящей под голоса пьяных разведчиков. На улице оказалось прохладнее, чем я ожидала. Стиснув на себе рубашку сильнее, прошла к дереву. Сквозь пальцы проходил лёгкий холодный ветер, заставляя комкать их в ткани, чтобы хоть как-то спастись от надвигающегося окоченения. Опустившись, спиной коснулась древесной коры. Не знаю, хочется ли мне быть одной. Краем глаза приметила тень, сидящую по другую сторону. И не почувствовала абсолютно ни-че-го. Я знала, кто это. Это всегда был он. Теперь данные мысли посещают меня без привычного трепета. Хладнокровно. И я пока не поняла, нахожусь в восторге или полном ужасе от этого. – Я думал, не выйдешь, – голос спокойный, сонный, скрипящий в ночной тишине. – Я тоже, – ответ холодный, ничего не говорящий, больной. – Подумал, посижу часа два, – Леви на секунду затих, – пусть повеселятся. И только тогда я решила слегка повернуть голову, чтобы взглянуть на того, кто со мной говорил. Глаза зацепили лишь часть плеча. Капитан неотрывно смотрел вперёд, полностью игнорируя всё, что происходит вокруг. Волосы трепал неугомонный ветер. Его рубашка липла к телу, очерчивая превосходный рельеф, в котором, наверняка, пряталось огромное количество шрамов. Хотя почему "наверняка"? Я вымученно улыбнулась, понимая, что ответ на этот вопрос знаю точно. Их сотни. Не только на теле. Они давно уже вырезаны на отдельных частях души. – До того, как ты вернулась, я много раз думал о прошлом. – И надумал чего хорошего? – я отвернулась, также смотря перед собой. – Нет, – ощутила на себе его взгляд, – пришёл к странным выводам. – Каким же? – мой голос спустился почти до шепота. – Начал отрицать, что ты мне нравилась. Сердце пропустило удар. Я застыла, поймав глазами первую попавшуюся неподвижную точку. – И как? – я сказала это слишком хрипло, тут же попытавшись прочистить горло, дабы звучать непринуждённо настолько, насколько могу, – к каким выводам в итоге пришёл? Мы встретились глазами, отворачиваясь от собственного наваждения. Аккерман молчал, плотно сомкнув губы, которые я, пользуясь темнотой ночи, позволила себе рассмотреть. Нас разделяли всего несколько сантиметров. Теперь этого было недостаточно, чтобы сказать, какие мы разные. Сейчас, во время, полностью пропахшее смертью, мы оказались идентичны. Одинаковы, вплоть до мыслей и очертаний души. Души, которой, возможно, в нас двоих и нет вовсе. Щиколотки закололо от холода. Аккерман мурашками провел взглядом от моих ног до начала шеи, будто не смея заглянуть в лицо. Слова готовились слететь с губ, желая априори быть не услышанными: так почему-то казалось. Улыбка дернулась, привлекая внимание мужчины. Сейчас он почему-то совершенно утратил звание, превратился в обычного человека, жившего где-то вне всего этого: разведки, смертей, законов. Сейчас он – просто Леви. Обычный. Уставший. Настоящий. Однако, сидя здесь, растворяясь в послушный темноте, я не переставала чувствовать, что чего-то не хватает. Может, слов? Эмоций? Действий? Или чего-то, в целом, несуществующего? Чего-то такого, что могла бы заметить только я. И мне почему-то очень хотелось, чтобы на мой вопрос Леви промолчал. – Леви! – женский крик разорвал смутное состояние обоих. Я вздрогнула, не ожидая услышать кого-либо в мёртвой глуши. Придя в себя, подскочила на ноги. Рядом промчалась Ханджи, придерживая руку у кровоточащего носа. – Очкастая? – Леви поднялся следом, хватая женщину за руку. – Они тут.