Без слов

Так у Вэй Ина появляется новый друг. — Са-а-а-амый лучший друг, — напевает Вэй Ин на кухне и получает заслуженный подзатыльник от Вэнь Цин, — ай, за что? Вэнь Цин только недовольно цокает зубами и продолжает делать заготовки для торта к дню рождения. Заказ, где дают полную свободу действий, всегда заставляет ее перейти в режим машины для убийства, настолько она напряженно вкладывается в эту ответственную задачу. Вэй Ин это познал на своей шкуре и старается не отсвечивать, но с тех пор, как он стал общаться с Лань Чжанем, как-то так получается, что очень сложно об этом молчать. — Нет, ну просто он недавно… Вэнь Цин так на него зыркает, что Вэй Ин молча поднимает руки в жесте полного повиновения и тихо сбегает с кухни. Лучше он поможет Вэнь Нину с уборкой, заодно и посоветуется с ним, а то Вэй Ин уже себе весь мозг сломал, соглашаться или нет. Дело в том, что выяснилось, что Лань Чжань периодически выступает в детском творческом центре, играя на гуцине. И вот да, тот астрономический заказ был как раз для второклашек. — Я подумал, что так для них весь процесс пройдет намного… бодрее. Вэй Ин только прыскает в ладонь, когда Лань Чжань ему об этом рассказывает с каменным выражением лица. Вэй Ин устраивается поудобнее на кресле, которое стоит в углу комнаты и теперь почти официально считается его, и ласково уточняет: — И как, дети взбодрились? Лань Чжань только со вздохом роняет голову. Ну еще бы. Вэй Ин решает не смеяться над другом, который, видимо, не так часто имел дело с детьми, которые наелись сладостей. Но, век живи, век учись. Вэй Ин не из тех, кто будет насмехаться на друзьями. А потому он кладет голову на ладонь и спрашивает: — Хочешь, я спрошу у Вэнь Цин, сможет ли она приготовить весенние блинчики? Хотя, может, это слишком для детей? Лань Чжань смотрит на Вэй Ина внимательно, он иногда так делает, Вэй Ин почти привык, но все равно часто смущается: — Я посоветуюсь с воспитателями. И, спасибо, Вэй Ин. Вэй Ин, у которого уже скоро начнут предательски гореть щеки от всей этой непонятной штуки-дрюки, пфф, только машет рукой: — Мне не трудно, Лань Чжань. Для друга ничего не жалко. Вэй Ин произносит это, слишком ушедший в свои смущающие мысли, а потому не сразу понимает, что впервые назвал Лань Чжаня другом. А вдруг тот еще не готов? Или не считает Вэй Ина достойным этого звания. Но осторожный взгляд на Лань Чжаня показывает, что тот, вроде, не против. Смотрит на Вэй Ина серьезно и даже по-своему тепло. Вэй Ин уже начинает потихоньку разбираться в этих градациях взгляда. На мгновение кажется, что Лань Чжань немного печален, но с чего бы? Наверняка же просто показалось. А потому Вэй Ин меняет тему на ту, которая волнует его больше всего и с которой ему не смог помочь даже всегда мудрый и разумный Вэнь Нин: — Лань Чжань, слушай, я тут подумал. Может, не стоит мне выступать вместе с тобой? Все-таки я давно не играл на…, — Вэй Ин аж еле договаривает последнее слово, настолько поникшим вдруг выглядит Лань Чжань, — … флейте. Тот лишь кивает головой в ответ и отвечает сдержанно: — Конечно, как Вэй Ин захочет. И нет, так не пойдет. Лань Чжань должен был уговаривать Вэй Ина, убеждать, что не так уж плохо тот играет, а если они порепетируют вместе, то может выйти даже не совсем позорно. Только Лань Чжань бы использовал куда более красивые и витиеватые слова. Вэй Ин фыркает, чем вызывает взволнованный взгляд Лань Чжаня, а потом продолжает: — Лань Чжань, Лань Чжань, ну кто же так уговаривает! Вэй Ин громко хлопает по коленям и наконец-то решает, была не была. В конце концов, что ему десять минут позора перед детьми, если у него будет шанс приходить к Лань Чжаню еще чаще? — Лань Чжань! Нам просто надо чаще репетировать вместе. И вместо ответа Лань Чжань просто меняется в лице- плавно, почти незаметно, как будто в нем включили внутреннюю подсветку, настолько мягкими становятся черты лица. Он не улыбается, нет, но Вэй Ину кажется, будто его согревают одним взглядом. — Когда Вэй Ину было бы удобнее? Вэй Ин деловито открывает телефон, чтобы посмотреть расписание на ближайшие две недели. Пальцы не сразу попадают в нужные приложения, он открывает блокнот вместо календаря, все тело как будто нагревается, пока он чувствует ожидающий и спокойный взгляд Лань Чжаня на себе. Возможно, идея проводить столько времени с Лань Чжанем была не самой умной, но Вэй Ин сбрасывает с себя сомнения, как собака отряхивает воду после купания, и озвучивает Лань Чжаню удобные даты. У них не совпадает только один выходной день, и Вэй Ин уходит от Лань Чжаня на работу взволнованный и окрыленный. Это все только из-за выступления. Второклассники должны услышать самый офигенный концерт гуциня с флейтой из возможных. Всю рабочую смену Вэй Ин мечтательно улыбается, с ним даже пытаются флиртовать несколько посетителей, как парней, так и девушек, но не заметив с его стороны реакции, они забирают свои продукты и быстро выходят из магазина. Вэй Ин же печатает Лань Чжаню “нам надо будет очень постараться, чтобы не ударить перед детьми в грязь лицом”. И получает ответ очень в стиле Лань Чжаня: “Ничто, что делает Вэй Ин, не может быть неудачным”. Вэй Ин довольно фыркает, пугая этим подошедшую старушку, но потом быстро ее очаровывает, интересуясь, как там ее внучка и вернулась ли она из поездки к родственникам. Вэй Ин болтает с покупательницей, но мыслями он сидит в квартире Лань Чжаня, смотрит на тени от солнца на бледно-голубом ворсе ковра, и чувствует на себе внимательный взгляд. От этого почему-то на сердце становится очень-очень легко. Вэй Ин лениво гуглит упражнения для флейты, мысленно выполняет парочку, но потом понимает, что все-таки это лучше делать с инструментом, а не по памяти, и обещает себе ходить с флейтой даже на работу, чтобы в свободные минутки репетировать. Лань Чжань уже завтра обещал прислать ему ноты, так что план работ готов. Вэй Ин широченно улыбается очередному посетителю, который краснеет, отвечает невпопад, желает Вэй Ину приятного аппетита на прощание и со смущенным “ойк” сбегает из магазина. Вэй Ин же этого даже не замечает, погруженный в собственные мысли. Это все ради детей. И никаких больше причин думать о гармоничном звучании гуциня и флейты в залитой солнцем комнате. Ни одной, распирающей изнутри чем-то невероятно светлым и теплым, причины. Не-а. Поэтому и волноваться совершенно не о чем. Все идет по плану и нет никаких причин для беспокойства. *** Хотя Вэй Ин и пытался представить, как будет проходить их с Лань Чжанем концерт в творческом центре, но ничто не может подготовить его к тому, как малышня наглухо облепливает Лань Чжаня сразу же, как они оба заходят, гомоня на разный лад “Лань-гэгэ” и “да-гэ”. Вэй Ин, который с раннего утра в геометрической прогрессии загонялся по поводу своего будущего позора, даже на минутку расслабляется, с умилением смотря за тем, как Лань Чжань спокойно принимает все внимание, а потом тихо говорит: — Ну что ж, по местам, Облачка. И ну нельзя же быть таким умилительным! Несмотря на общий шум, дети все прекрасно слышат и с неохотой, но довольно послушно занимают места на маленьких стульчиках, во все глаза смотря на Лань Чжаня, который занимает место рядом с низким столиком, на который кладет гуцинь и оборачивается к Вэй Ину, чтобы его представить. Сбоку стоит воспитательница, изредка шикающая на проказников класса, которые начинают отбирать друг у друга стулья, споря, кто куда хочет сесть. У Вэй Ина шум в голове. Он мыслями еще на входе в здание, украшенное тремя облачками - логотипом “Облачных глубин: школы творческого развития северного муниципального округа”. А сейчас Лань Чжань уже кивает на него, усаживаясь перед гуцинем. И да, это означает, что уже пора играть. В голове вдруг звенит абсолютная пустота. Аж дыхание сбивается. Вэй Ин лихорадочно достает непослушными пальцами чехол с флейтой из рюкзака, бросает все у ног, потом смущенно ставит на стул, поставленный, видимо, специально для его вещей. Дети с любопытством смотрят на нового человека в зале, а Вэй Ину хочется вернуться в прошлое, потрясти себя за плечи и отказаться от безумной идеи выступать с Лань Чжанем. И о чем он только думал? Вэй Ин реагирует на мягкое покашливание, смотрит на Лань Чжаня, который выглядит сейчас особенно невероятно - в классическом костюме традиционного китайского кроя, как будто сошел с гравюр прошлых столетий - но при этом, когда он смотрит так пристально и нежно, все вокруг как будто отступает на второй план. Вэй Ин с усилием втягивает воздух, пытается успокоиться. Потому что это он может, это он умеет. Они с Лань Чжанем даже репетировали выступление от и до, записывая это на свои мобильные, чтобы проверить недочеты и чтобы было чувство необходимости все сделать цельно, без остановок. Лань Чжань мягко кивает головой, собранный, официальный, но при этом такой родной. Вэй Ин нервно дергает головой в ответ и подносит флейту к губам, настраиваясь на разговор музыкой. Как ни странно, в нем Лань Чжань куда более свободен и открыт, всегда прислушивается, реагирует, подстраивается и подстраховывает. Вэй Ин заземляется и, услышав первые ноты, взятые Лань Чжанем, перемещается в безопасное пространство, где есть только он и Лань Чжань. Прикрывает глаза так, чтобы видеть только пальцы, бегающие по такой знакомой поверхности флейты. Это Вэй Ин умеет. Для него песня флейты - как часть души. И хотя он бы никогда не подумал, что захочет, чтобы кто-то еще это услышал, но когда рядом слышит звучание гуциня Лань Чжаня, то все обретает смысл. И да, именно так и можно. Только так и нужно. Когда они заканчивают, дети сначала молчат, неуверенные, что можно делать, а потом, получив одобрительный кивок от воспитательницы, начинают шуметь и улюлюкать так, как будто они сейчас не на мини-концерте, а на представлении в цирке, где слон в юбке смог перепрыгнуть через кольцо. Вэй Ин реально чувствует себя слоном в юбке - настолько ему неловко в этом моменте, но потом ловит взгляд Лань Чжаня - и тот ему улыбается! Улыбается! Не своей привычной полуулыбкой, которую можно определить по мягкости черт и теплоте глаз! Нет! Он видит самую красивую, самую очаровательную, сногсшибательную улыбку в мире! Что творится-то! Вэй Ин не успевает задуматься об этом всерьез, потому что, видимо, по какой-то пропущенной им команде, детям разрешают встать, и в этот раз они облепляют уже ноги Вэй Ина, цепляясь за его нарядные черные брюки, которые только самую малость наряднее таких же черных джинс. — Вэй гэ-гэ? Первой голосок подает очаровательная девочка с заколками-бантиками в слегка вьющихся волосах. Остальные дожидаются ответа от Вэй Ина, который в отличие от Лань Чжаня, к пущему восторгу детей, опускается на их уровень, а потом вообще садится на попу, кивая: — Вэй гэ-гэ. Дети радостно смеются, кто-то запрыгивает ему на спину. Кто-то пытается усесться на колени. Воспитательница для проформы подходит и спрашивает, не надо ли забрать детей, но Вэй Ин, который смеется под веселящейся кучей детей, которые борются за козырное место на спине у Вэй Ина, говорит, что все в порядке. Он мельком видит, как Лань Чжань с новым выражением лица наблюдает за ним - Вэй Ин еще не видел Лань Чжаня таким… открытым? Ищущим? Вэй Ин смущается, потому что не знает, как отвечать на такие эмоции, направленные на него, а потом начинает щекотать первого попавшегося ребенка. И это путь в ад, потому что поднимается такой лютый визг и неразбериха, что по итогу детей все-таки рассаживают на их места. У кого-то оторвалась лямка комбинезончика, и Вэй Ин искренне и бурно извиняется перед воспитательницей, но та совершенно не злится, только поясняет, что во время часа отдыха все заштопает и чтобы Вэй Ин так не убивался. Вэй Ин хочет предложить зашить все сам, но, зная, что Вэнь Нин однажды даже не постеснялся при нем же распороть результаты трудов Вэй Ина, чтобы все переделать - мягкий, деликатный Вэнь Нин, понимает, что, пожалуй, лучше оставить эту тему. Лань Чжань рассказывает детям про композитора из прошлого - причем получается у него это хотя и сухо, но наполнено такими поворотами сюжета, что Вэй Ин начинает подозревать в Лань Чжане тайного автора детективов, которые он обожал читать, когда был совсем молодым и когда было время на то, чтобы читать хоть что-то не по учебе. В этот раз дети легко обходятся без подкупа едой - после разговора с родительским комитетом, было решено не рисковать с весенними блинчиками, но зато на следующий концерт, приуроченный к годовщине школы, все единогласно запланировали заказать торт, украшенный нотами. Вэнь Цин, когда узнала об этом, ненадолго впала в напряженное и молчаливое состояние планирования, но потом, когда придумала, как это все сделает, расслабилась и даже позволила Вэй Ину съесть остатки тарталеток, что берегла на завтрак. Обратно Вэй Ин идет немного пришибленный - безумно счастливый, но вымотанный в край. — Лань Чжань, как ты это выдерживаешь? — и прежде, чем Вэй Ин успевает получить ответ от Лань Чжаня, который идет с ним рядом до припаркованной поодаль машины, продолжает. — Нет, не подумай, мне дико понравилось. Но сколько же у них энергии! На маленькую электростанцию хватит. — Мгм, — и Лань Чжань соглашается таким нежным тоном, что Вэй Ин даже бросает на него взгляд. И правда, Лань Чжань выглядит сейчас… счастливым? Вэй Ин любуется, берется за лямку рюкзака покрепче, а потом осторожно задевает Лань Чжаня плечом. — Спасибо, что позвал. Лань Чжань даже приостанавливается и отвечает максимально серьезно: — Спасибо, что пришел. Вэй Ин смеется, пытаясь избавиться от смущения и ускоряется, чтобы не отвечать. Почти добегает первым до машины, прислоняется попой к дверце и, закрываясь ладонью от солнца, кричит Лань Чжаню: — Чур, сегодня на обед куриные ножки с семенами лотоса. Лань Чжань только кивает в ответ, а когда подходит, вдруг добавляет негромко: — Для Вэй Ина - все, что угодно. И Вэй Ин хорошо, что недалеко отступил от машины, потому что ему кажется, что он сейчас упадет. Это звучит так… веско. Как будто Лань Чжань действительно готов сделать для Вэй Ина вообще все, что угодно. Как такое может быть? Вэй Ин трясет головой, стягивает рюкзак, плюхается на горячее сиденье, тут же открывает окно и избегает смотреть на Лань Чжаня первые минуты пути. А потом, конечно же, вспоминает, что хотел обсудить: — Кстати, а ты заметил, как завуч смотрел на воспитательницу? Там явно у них что-то такое намечается. У меня глаз-алмаз. Я сразу вижу, если кто-то влюблен. Лань Чжань издает странный звук, отличающийся от его привычных “мгм”, потом прокашливается и сдержанно кивает, не отводя взгляда от дороги: — Как Вэй Ин скажет. Вэй Ин, который расслабился под прохладным ветром из окна, усаживается поудобнее, поворачиваясь так, чтобы Лань Чжаня было видно постоянно, и лениво тянет: — Лань Чжань, ты должен согласиться. Там же между ними химия была, ну согласи-и-ись, Лань Чжань! Не будь букой! Лань Чжань улыбается уголком губ. Вэй Ин довольно смеется в ответ, садится прямее, смотрит на дорогу и думает, что вообще-то жизнь намного проще и лучше, чем он думал всю свою жизнь. И достаточно ехать с концерта, данного вежливым, но шумным детям, в компании чудесного друга. А больше ничего и не надо. Вэй Ин вытягивает руку так, чтобы ладонь лежала на открытом окне, а теплый ветер ударялся в пальцы. Лань Чжань включает свою любимую радиопрограмму — ею, к удивлению Вэй Ина в самый первый раз, когда он услышал, оказывается канал, посвященный выступлению комиков, которые в традиционной манере эмоционально шутят на разные лады — Вэй Ин закрывает глаза и наслаждается ощущением момента. Такого хрупкого в своей быстротечности, а оттого бесценного.