Без слов

Вэй Ин паркует мопед с ювелирной точностью, тормозя так, чтобы скомпенсировать потенциальных придурков, которые любят бросаться под колеса, исходя из древней мудрости: «не трамвай — объедет». Между лопаток сводит тянущей болью — Вэй Ин всю ночь помогал Вэнь Цин с капкейками, украшая их волнами крема, заполняя поднос, убирая в прохладное место и продолжая кропотливый труд. Первый раз, когда Вэй Ин ошивался на кухне и ему почти в шутку впихнули дозатор с кремом и сказали себя чем-то занять, он украшал ту выпечку, которую они бы доели на неделе сами, потому что кусочки теста отвалились или верхушка слишком просела. Но потом, как только Вэнь Цин заприметила то, насколько изящно все получилось у Вэй Ина, с тех пор и пропал парень, попался со своим талантом украшательства. И был задействован уже на всех заказах, где Вэнь Цин требовалась помощь. Вэй Ин особо не жаловался, ему было не сложно, даже нравилось все это делать. Но вот когда уже руки начинают дрожать от усталости, а спину не разогнуть — нет, это что-то как-то слишком. Наверное, если они еще раз получат такой большой заказ, Вэй Ин просто вырвет телефон у Вэнь Цин и пошлет потенциального клиента далеко и надолго. Конечно, нет, но помечтать-то хочется? Причем и эти деньги были настолько кстати, что как будто кто-то сверху решил в шутку предложить: просили о срочной сумме, получите, распишитесь. Но есть нюанс… Вэй Ин осторожно снимает огромную конструкцию из множества скрепленных между собой коробок со специальной держалки мопеда, которую сам придумал и которой очень гордится, и, осторожно глядя под ноги, выдвигается к нужному дому. Хорошо, что Вэй Ин доехал сюда максимально быстро и капкейки пока в безопасности в плане температуры. У Вэй Ина даже есть запас минут в десять, прежде чем капкейки начнут перегреваться и становиться потенциальной угрозой для тех, кто решит их есть. Район, как и ожидалось из суммы заказа, тихий, спокойный и как будто бы находящийся за городом, где-то за пятым кольцом как минимум. Но нет, просто элитный район в центре, где, слава богу, Вэй Ина пропускают через охрану, сверившись со списком гостей. Если честно, Вэй Ин все осторожные шажки до будки охраны готовился внутренне спорить и ругаться, почему ему сложно будет показывать свой айди и что если это так важно, то надо выйти и помочь ему поставить коробки на землю, потому что сам он этот трюк в маленьком пространстве просто не сделает. Вэй Ин понимает, насколько он накручен и напряжен, когда на спокойный кивок от охранника еще смотрит на него несколько секунд, ожидая конфликта, а потом даже не может нормально улыбнуться в ответ, как сделал бы в любом другом случае. Вэй Ина вообще все зовут солнышком, лучиком позитива и прочими греющими душу эпитетами, от которых тот отмахивается только для вида. Сейчас же Вэй Ин, кряхтя от физического и нервного напряжения, доплывает до двери, которую — о чудо — ему придерживают выходящие люди, и умудряется локтем вызвать лифт. Почти. Почти. Скоро он сможет впихнуть все сто восемь капкейков чуваку, который, видимо, либо закатывает самую офигительную вечеринку для маленьких, либо хочет выложить ими ванну и прыгнуть туда с разбега. Вэй Ин не знает точно, но в этот момент так больно простреливает плечо, что он аж вздрагивает и упирается боком в дверцы лифта, чтобы ничего не уронить, если вдруг руки дернутся. Лифт пикает, извещая о своем приезде, Вэй Ин отступает, чтобы не упасть без опоры, заходит в лифт, нажимает на восемнадцатый этаж — у этого выпендрежника даже цифры этажа крутые — и пытается прижаться спиной так, чтобы немного прийти в себя и не задеть поручни у зеркала. Случайно видит себя в отражении, зажмуривается, потому что это же ужас какой-то, так выглядеть. Приведением он и то лучше бы выглядел. Да даже зомби какой-то, наверное, и то сейчас краше его. А потом лифт останавливается и все. Осталось только вручить груз и свалить домой — спать. Хорошо, что сегодня у Вэй Ина в универе только две пары, которые можно разок прогулять.То, что на них он точно не пойдет, Вэй Ин понял в пять утра, когда заканчивал с нанесением крема, но еще предстояло помочь Вэнь Цин с кастомными корзиночками. Вэй Ин стряхивает воспоминания, решительно выходит в коридор и оглядывается. Что ж, даже не придется искать, куда позвонить — похоже, здесь располагается только одна квартира. Впечатляет. Версия с нырянием в капкейки просто так, по фану, становится все более реалистичной. Вэй Ин с тоской смотрит на высоко расположенный звонок. Грешным делом думает даже попробовать достать до него ногой, у него хорошая растяжка, но рисковать кулинарными сокровищами, которые нельзя шевелить — не для этого они с Вэнь Цин всю ночь вкалывали. А потом он со вздохом осторожно, неловко расставив ноги, опускает всю конструкцию все ниже и ниже, чтобы, главное не завалить горизонт, и когда до пола остаются сантиметров десять, слышит мягкое покашливание над собой. Невыспавшаяся нервная система не может решить, что делать, а потому Вэй Ин дергается, решая подняться, потом понимает, что вот-вот все уронит, и плавно доопускает конструкцию на пол, а потом пытается сам выпрямиться, чтобы поздороваться с клиентом, но спина над ним смеется, отказываясь принимать прямое положение. Вэй Ин кряхтит, хватаясь за поясницу, и решает посмотреть на клиента из позиции вопросительного знака. Хоть так. И… опачки. Вэй Ин аж руки роняет вдоль тела, так и замерев, ссутулившись. Резко хочется встать по стойке смирно, чтобы было не так позорно, но затекшее тело вместо этого все корежится, пока Вэй Ин принимает относительно нормальную позу. Все эти мучительные секунды за ним наблюдает с холодным безразличием самый красивый человек, которого Вэй Ин когда-либо видел. Когда Вэй Ин выпрямляется и привычным жестом убирает длинные прядки, что выбились из хвоста, от лица, глаза незнакомца сужаются как будто с осуждением. Вэй Ин только выше поднимает подбородок — стесняться своего вида он не намерен. Да, спина не гнется, под глазами мешки, волосы сбились от езды на мопеде. И что? Вспомнив, как выглядел в зеркале мгновения назад, Вэй Ин вдруг думает, что ну вообще-то да, вообще-то он выглядит настолько плохо, что сейчас незнакомый чел может даже на капкейки криво посмотреть. Типа, что вдруг они из какого-то ненадежного места, где сотрудники выглядят как бомжи на пике отчаяния. Черт, черт, черт. Одно дело плевать на мнение других, но совсем другое — подвести Вэнь Цин. Вэй Ин опускает глаза, еще раз поправляет прядки, которые вообще отказываются подчиняться и, собравшись и настроившись на услужливое общение, Вэй Ин проговаривает: — Вот ваши капкейки. Вам помочь донести их внутрь? Человек перед Вэй Ином не отвечает сразу, поэтому приходится на него посмотреть: он все еще изучает Вэй Ина нечитаемым взглядом, а потом просто кивает. Тоже мне тут. Вэй Ин в последний момент сдерживается, не позволяя эмоциям проявиться на лице, и просто наклоняется к коробкам, которые теперь надо опять подцепить максимально осторожно, сев на корточки. С корточек не получается, приходится опуститься на колени, благо пол тут чище, чем столы в некоторых забегаловках, и вуаля — коробки снова оттягивают спину, но терпеть осталось недолго. Вэй Ин идет за хозяином квартиры внутрь. За коробками видны только идеально чистые бледно-голубые тапочки и ноги в прямых хлопковых брюках, на которых много складочек, потому что материал хоть и легкий, но дико мнучий. Вэй Ин задумывается о том, есть ли такое слово — мнучий? А потому чуть не врезается в остановившегося заказчика, но чудом притормаживает и ругает себя последними словами — столько уже пережил ради этих капкейков и чуть не запоролся в последний момент. — Мгм, — мужчина задумывается на мгновение, но потом что-то решает и продолжает, — идите за мной. Вэй Ин, проявляя чудеса сноровки, стягивает с себя ногами кеды, и шлепает в носках по самой стерильной и белоснежной квартире в своей жизни. Он бы хотел осмотреться, но боится оступиться или врезаться во что-то, а потому, когда замечает перед собой край стола, на всякий случай уточняет: — Поставить сюда? Ответом ему служит такое же царственное «мгм», как и мгновениями раньше. Вэй Ин осторожно помещает бесценный груз на стол, сделанный, видимо, из каких-то очень дорогих пород дерева, может, даже из цельного фрагмента — он читал, что богачи любят именно такое. А потом послушно отступает в сторону и смотрит на клиента, сдерживая себя от того, чтобы начать оглядываться и все тут осматривать. Тот молча смотрит на Вэй Ина в ответ. Ох, да, ладно, и не с таким орешками Вэй Ин работал. Ни спасибо, ни вопросов, видимо, не будет, а потому Вэй Ин слегка кланяется и идет по направлению к коридору. Пока он натягивает кеды, сидя на корточках, заказчик снова подает голос: — Мне не надо ничего подписать? Вэй Ин задирает голову, испытывая облегчение от того, что, вроде, все нормально, и качает головой: — Нет. Но если хотите, я могу написать вам на нашем бланке информацию о заказе. Вам нужно? Вэй Ин выпрямляется, не совсем понимая, перед ним маньяк или просто самый красивый и нелюдимый человек на свете. Хотя одного другого не исключает. Надо бы отсюда поскорее валить, чтобы отоспаться в родной кроватке, где, кстати, исхудал угол матраса и надо бы его подшить. Но все уже не сегодня. Сегодня только сон, много-много сна. Вэй Ин промаргивается, смотрит на человека перед собой, думая, что вдруг он тут заснул посреди коридора и пропустил ответ, но нет, тот молчит, а потом вдруг хмурит брови. Бли-и-ин, ну нет. Ну начинается. Чувак, пожалуйста, только не начинай придираться! Вэй Ин всяких клиентов видел. Этот, вроде, не конфликтный. Хочется хныкать и топать ногами. — Подождите. Вэй Ин мысленно чертыхается и включает свою рабочую доброжелательность. Она и рядом не стояла с его искренней, но иногда с трудными клиентами помогает вот такая учтивость. Мало ли, может, у них жизнь скучная и они любят, чтобы перед ними выслуживались просто так. Вэй Ин напоминает себе о том, что полученных денег как раз хватит на проведение нужных анализов для Вэнь Нина, просто чтобы убедиться, что все хорошо. Они их между собой назвали «добрыми анализами». И да, надо постараться с этим заказом, чего бы не стоило. Мужчина перед ним, выглядящий сейчас напряженно, как будто у него вдруг заболела голова, касается пальцем виска — и блин, у него даже пальцы красивые! Вэй Ин думает, что бывает же такая несправедливость. Кому-то красоту и идеальные пальцы, а кто-то хочет домой, чтобы поспать перед вечерней сменой в магазине, где как раз успеет прочитать материалы перед лекциями ранним утром. Ну, впрочем, ничего нового. Мужчина замирает ненадолго, а потом, как будто ему физически сложно это произносить, говорит: — Вы выглядите уставшим… — и прежде чем Вэй Ин, у которого от такого хамства слетают все благие намерения и установки, красивая жопа с ручкой успевает продолжить, — поэтому, возможно, вы бы не отказались от чашечки зеленого чая? Или пуэра? Если у вас есть время? И под конец этой речи Вэй Ин вдруг видит перед собой не сноба-засранца, а не самого социально умелого, замкнутого красавца. И окей, с этим Вэй Ин может работать. А потому он подозрительно щурится в ответ и строго отвечает: — Но сначала надо убрать капкейки в холодное место. Мы об этом предупреждали, когда принимали заказ. Вы ведь в курсе? Вэй Ин не знает, откуда что берется, и вот эта его борзость — тоже. Возможно, от того, что пристальный взгляд незнакомца в ответ больше не кажется осуждающим или холодным, нет, он просто очень внимательный, как будто пытающийся понять Вэй Ина без слов. Или донести какую-то мысль без слов. — Да, конечно. У меня есть второй холодильник. Вэй Ин не закатывает глаза только потому, что отвечают ему искренне, по фактам. Вэй Ин, который уже принял решение посмотреть, что же это за фрукт такой, красиво-молчаливый, опять стягивает кеды мысками и деловито идет к коробкам: — Давайте я вам помогу. Незнакомец оказывается настолько молчаливым, что Вэй Ин даже совсем тайно думает, вдруг у того какое-то заболевание. Но по итогу понимает, что он не против. Потому что Вэй Ину не сложно болтать за двоих. Особенно когда ему помогают размещать капкейки, без слов понимая, что надо делать и когда подавать новую коробку, а когда подождать. Особенно когда последнюю коробку незнакомец вдруг забирает из рук Вэй Ина и, тихо-тихо объявляет: — Это для нас. Кажется, при этом краснеет ушами. Вэй Ин не уверен точно — это могло так упасть солнце из огромных окон. Вэй Ин делает мысленную пометку перепроверить при удобном случае. И особенно, когда незнакомец, расставивший на столе чашки, тарелки, ложечки, плошку с тростниковым сахаром и с кумкватом, разливает чай и, дернувшись на мгновение рукой, вдруг говорит: — Меня зовут Лань Чжань. И вот да, абсолютно точно у него краснеют уши. Вэй Ин расплывается в улыбке и исключительно ради провокации протягивает руку вперед, представляясь: — Вэй Ин. А вот когда ему руку сжимают без мгновения задержки или сомнений, крепко обхватывают теми самыми идеальными пальцами, возможно уши горят уже у Вэй Ина. Но как хорошо, что рядом нет никого, кто мог бы его за этим застукать. Ведь рядом только свет из открытого на кухне балкона, пар от чая, да внимательно смотрящий на него необычный человек. Вэй Ин смущенно улыбается в чашку чая, дует, делает глоток и начинает рассказывать историю о том, как он однажды в младшей школе пробрался на склад с чаем. Эта история — его хит, отработанная на многих слушателях. И почему Вэй Ину хочется произвести впечатление на… Лань Чжаня, ох, даже имя у него красивое… он предпочитает не задумываться. Просто наклоняется чуть вперед, тянется за кумкватом и, подмигнув, говорит: — А знаете, как меня однажды поймали с поличным? И, получив мягкий кивок в ответ, довольно продолжает. Если Лань Чжань и странный, то это та странность, с которой Вэй Ин с радостью готов иметь дело. Почему-то мысль о том, что, может, они даже смогут подружиться и чаще так пропадать на огромной солнечной кухне, заставляет Вэй Ина улыбаться шире, подначивать молчаливого собеседника чаще, и говорить о своем детстве бойче и искренне, чем когда-либо. А сон — ну, сон подождет. Иногда реальность настолько хороша, что недосып признает поражение и отступает на несколько счастливых часов.