Evolution is spelt with an R

К тому времени, как Сириус заканчивает осмотр, на улице уже светло и кто-то выключает свет в помещении. Ремус встает из-за стола, как только Сириус подходит ближе и кивает в сторону двери. — Мне очень нужен душ, — бормочет Сириус, смахивая волосы с лица. — Можешь воспользоваться моим, — предлагает Ремус, идя по лестнице в сторону спальни. Сириус не может найти в себе сил, чтобы отпустить грязную шуточку, он просто радуется тому, что вот-вот помоется и ляжет спать. Ванная, присоединенная к комнате Ремуса, маленькая, но в ней есть все, что нужно. Сириус, привыкший делить ванную с другими парнями и завороженный душем в целом, даже не утруждается закрыть дверь. — Воу! — вскрикивает Ремус, когда Сириус снимает футболку и принимается расстегивать штаны. — Прямо вот так? — Ремус, — стонет Сириус и, не оборачиваясь, кидает футболку в его направлении, — у меня нет сил на приличия. Либо иди ко мне, либо иди нахер. Ремус смеется, и он звучит живее, чем час назад. Что бы там ни было в его чае, оно точно его взбодрило. — Ты шутишь? Потому что я отказываться не собираюсь, — говорит он. — Можешь наслаждаться мной на чисто эстетическом уровне, — говорит Сириус, одним движением стягивая с себя джинсы вместе с бельем. — Не думаю, что от меня будет сейчас хоть какая-то польза. Он включает воду и позволяет ей прогреться, а сам поворачивается и видит входящего Ремуса уже без футболки. — Люди такие слабые, — задумчиво тянет Ремус, и Сириус улыбается, видя, как взгляд Ремуса пробегает по его телу. — Одна ночь на ногах и с тебя хватит? Сириус закатывает глаза. — Да, Мистер Я Слишком Устал Чтобы Целоваться, — дразнит он. — Это я здесь слабый. Тело Ремуса, как и его лицо, покрыто шрамами разных форм и размеров. Некоторые выглядят так, будто им много лет, некоторые — достаточно свежие. Сириусу интересно, откуда они у него. Оборотни дерутся во время полнолуний? Или это от схваток с Фенриром и его армией? — Когда я это говорил, ты был одет, — бормочет Ремус и подходит ближе, не сводя взгляда с груди Сириуса. — Это то, о чем я думаю? Сириус опускает взгляд и поддевает золотое колечко в левом соске пальцем. — О, это уже давно, — улыбается он. — Постоянно забываю о его существовании. Ремус смотрит на него, а потом снова на сосок, в его выражении лица появляется что-то такое, от чего Сириус, даже несмотря на усталость, испытывает восторг. — Забываешь? — Ремус резко выдыхает через нос. — С этого момента я не могу думать ни о чем другом. Удивленно фыркнув, Сириус отходит от него, становясь под горячую струю, и слегка стонет от того, как вода стекает по напряженным плечам. — Не смей издавать такие звуки во время платонического душа, — серьезно говорит Ремус, присоединяясь к нему под струями воды. — Это нечестно. Сириус усмехается и оборачивается, чтобы посмотреть на Ремуса. Они близко, очень близко, и Сириус чувствует, как с груди Ремуса на его лицо отскакивают капли. Он вздыхает и прижимается лбом к его груди, закрыв глаза. Ремус тут же обхватывает его руками, словно только и ждал разрешения прикоснуться. — И как мы за одну ночь прошли путь от незнакомцев до совместного душа? — слегка удивленно спрашивает он. Сириус фыркает. — Это платонический душ. Ремус вздыхает и берет с полки мыло, проводя им между лопаток Сириусу. Сириусу нравится, как сильные руки проходятся по его уставшей спине, напряженным плечам и затекшим рукам. Он улыбается ему в грудь, когда Ремус обхватывает ладонью его ягодицу и издает одобрительный звук. — Нравится? — нагло спрашивает Сириус. — Перестань, — командует Ремус и слегка отодвигает Сириуса в сторону, чтобы намылить ему грудь и живот, не упуская возможности задеть ладонью проколотый сосок. — Это было плохой идеей. Сириус считает, что это было отличной идеей, потому что у Ремуса уже стоит. И он большой. Сириус закусывает губу, смотря на это, и довольно вздыхает. Кажется, ночь будет лучше, чем он думал. Когда Ремус опускается на колени, чтобы намылить его бедра, он оценивающе смотрит на его полувставший член и поднимает взгляд. — Ты точно уверен, что это платонический душ? — спрашивает он, с намеком облизывая губы. А он уверен? Ай, зачем он обманывает себя? Сириус прислоняется к плитке и улыбается. — Может, и нет, — признается он. — Что ты задумал? Взгляд Ремуса загорается на этом вопросе. — Я мог бы тебе отсосать, — хрипло говорит он. А потом саркастически добавляет: — Если это не слишком изматывающе для вашего Высочества. Сириус хмыкает, делая вид, что задумался, и усмехается, когда замечает на лице Ремуса раздражение. — Думаю, я справлюсь, — отвечает он. Дважды повторять не надо. Мыло тут же отлетает в сторону, и Ремус проводит руками по ногам Сириуса, от колен до бедер, надавливая чуть сильнее и впиваясь пальцами в тазовые косточки. От этого ноги Сириуса слегка подкашиваются, и он чувствует, что сердце пропускает пару ударов. Последний раз он занимался сексом еще до ТРИТОНов, и даже маленькие вещи заставляют его тело реагировать сильнее. Ремус поднимает одну руку — другой он все еще прижимает Сириуса к стене — и обхватывает ладонью его член. Сириус хмыкает и запрокидывает голову, толкаясь навстречу руке Ремуса. У Ремуса хорошие руки, большие и немного грубые, и от того, как он уверенно ими работает, живот Сириуса сжимается в предвкушении. — Боже, у тебя такая нежная кожа, — бормочет Ремус, поглаживая впадину между бедром и пахом. — Скажи, если будет больно, хорошо? Я еще не привык к тому, что с людьми надо быть осторожнее. Сириус вздыхает, инстинктивно дергая бедрами, когда Ремус медленно проводит большим пальцем по головке. — Я… — Сириус сглатывает и закусывает губу. — Я люблю пожестче, — признается он. Ремус обхватывает его член сильнее и снова проводит рукой. — Вот так? — Да, — стонет Сириус, проводя рукой по коротким волосам Ремуса. Ему нравится, как они ощущаются под его ладонью, и он слегка царапает ногтями кожу. Ремус довольно хмыкает, и от этого звука член Сириуса подрагивает и пульсирует. — Мерлин, обожаю, когда ты так делаешь, — говорит Сириус. — Что именно? — спрашивает Ремус. — Вот этот гребанный звук, — стонет Сириус. — Хмыкаешь. Ремус улыбается и снова хмыкает, на этот раз специально, оставляя влажные поцелуи на животе Сириуса. Блять, не стоило ему говорить этого, Ремус теперь постоянно будет хмыкать, чтобы свести Сириуса с ума. Сириус хватает его за голову и придвигает ближе, не в силах ждать. — Не терпится, щеночек? — позабавленно спрашивает Ремус, и Сириус закатывает глаза, слыша это. Мерлиновы яйца, почему это так горячо? Ремус, сжалившись над ним, перестает дразниться и облизывает его головку, заставляя Сириуса вздрогнуть и застонать. — Блять, ты даже на вкус хорош… — бормочет Ремус, прежде чем полностью взять его в рот. Сириус хватает ртом воздух, теряясь в ощущениях губ, стекающей по лицу воды и крепко держащих его рук. Он не осмеливается опустить взгляд, боясь, что одного вида сосущего ему Ремуса будет достаточно, чтобы он кончил. По всему телу пробегает дрожь, вверх-вниз, в такт движениям скользящих по члену губ Ремуса. Сириус думает, что он развалится на части прямо здесь, растает, утечет в слив вместе с душевой водой. Ему уже делали минет, и не раз, но этот — другой, в тысячу раз насыщеннее. Ремус, кажется, точно знает, что делает, помогая себе рукой у основания. Сириус не может сдержать жалкого стона, когда Ремус отпускает его бедро, чтобы поднять по груди и провести пальцем по соску, играя и оттягивая маленькое колечко. — Блять, Ремус, — стонет Сириус, толкаясь ему навстречу. — Я близко… Ремус не отстраняется, и голова Сириуса идет кругом. Он хочет сглотнуть, о, блять. Сириус опускает взгляд и видит, что Ремус смотрит на него, смотрел, наверное, все это время. Его взгляд темный, зрачки расширены настолько, что радужек почти не видно, и он выглядит абсолютно неприлично с этими своими губами вокруг его члена. И если одного этого зрелища было недостаточно, то вибрации от того, что Ремус опять хмыкнул, было в самый раз. С членом во рту и смотря прямо ему в глаза. Сириус вскрикивает, обхватывая пальцами затылок Ремуса, и кончает так сильно, что ноги почти не слушаются. Он чувствует, как горло Ремуса сокращается вокруг него, когда он сглатывает, и Ремус еще пару раз качает головой. — Боже, ты самое горячее, что я только видел, — стонет Ремус, отпуская его и поднимаясь на ноги. Сириус радостно смеется, чувствуя себя после оргазма легче перышка, и прислоняется к его груди. Он даже не знает что сказать, кажется, все его остроумие просто покинуло его. — Ты не обязан, — мягко говорит Ремус, когда Сириус опускает руку и обхватывает пальцами его вставший член. Но он, наверное, говорит это не серьезно, потому что когда Сириус проводит рукой по всей длине, он напрягается и вжимает его в стену всем телом. Сириус ценит эту дополнительную поддержку, потому что ноги все равно трясутся, и он боится, что может просто упасть на пол и вырубиться прямо в душе. — Поверить не могу, что ты отсосал мне до того, как поцеловал меня, — говорит Сириус. — Немного обратный порядок. Ремус фыркает от смеха, и это быстро превращается в стон, когда Сириус кусает его за плечо, принимаясь двигать рукой быстрее. Его член настолько большой, что Сириус даже не может полностью обхватить его рукой, и если бы не предыдущая ночь, он бы уже умолял Ремуса трахнуть его прямо здесь. Сириус поднимает голову, и губы Ремуса тут же оказываются на его, теплые и припухшие. Тихо вздохнув, Сириус прикрывает глаза, чувствуя язык Ремуса, привкус собственного оргазма и сильные пальцы, зарывающиеся ему в волосы. Другой рукой Ремус хватает его за ягодицу, почти поднимая его, и Сириус думает о том, что останутся синяки. Но это все равно приятно — Сириус даже не станет просить его перестать. Они оба устали, физически и морально, и даже если сейчас они не занимаются ничем невероятным, Сириус все равно чувствует себя гораздо желаннее, чем когда-либо. Ремуса надолго не хватает. Он прижимается носом к влажному виску Сириуса, и из его груди вырывается низкий рычащий звук, когда он кончает Сириусу в руку. Сириус улыбается ему в плечо, чувствуя, как Ремус тут же обмякает — он высокий, но совсем не тяжелый, и Сириус думает, что он, наверное, мог бы поднять его с такой же легкостью, с какой это раньше сделал Ремус. Ему правда стоит начать следить за тем, чтобы Ремус начал нормально есть. Раз уж они… а что они? Дурачатся? Друзья с определенными привилегиями? Встречаются? Наверное, слишком рано, чтобы сказать наверняка. — Это самый лучший платонический душ за последнее время, — со смешком говорит Ремус, быстро целуя Сириуса в лоб. — Ты не дашь мне об этом забыть, да? — обиженно спрашивает Сириус. — Ты, честно говоря, не очень последовательный, так что нет, какое-то время я еще поприкалываюсь над тобой, — сообщает Ремус. Сириус мстительно тыкает ему локтем в ребро, и Ремус фыркает, ничуть не задетый. — Маленький, но сильный, — говорит он, пресекая несерьезную попытку Сириуса повалить его на пол. — Никаких драк в душе, — удивленно отчитывает его Ремус. — Убьешься. После этого они быстро заканчивают принимать душ, и глаза Сириуса слипаются, пока он вытирается полотенцем. Наверное, уже утро, сквозь узкое окно в спальне Ремуса ярко светит солнце. Сириус поднимает палочку с кучи одежды и трансформирует оконное стекло в чуть более темное, чтобы светило не так ярко. — Если ты думаешь, что я буду спать не в твоей кровати, а где-то в другом месте, то ты сильно ошибаешься, — сообщает Ремусу Сириус, падая на смятые простыни и облегченно вздыхая. Ремус фыркает и слегка отталкивает его в сторону, устраиваясь рядом и кладя руку Сириусу на грудь. — Я уже понял, — бормочет он, утыкаясь носом Сириусу в шею. Они даже не успевают сказать друг другу «спокойной ночи», и тут же засыпают.

***

Когда Сириус просыпается, он ничего не понимает. Потому что он не в своей комнате — потолок не такой, слишком низкий и темный, кровать не его, и на его груди кто-то лежит. Сириус удивленно опускает взгляд и видит голову с темными короткими волосами и кончик веснушчатого носа. О, это Ремус. Воспоминания начинают возвращаться. Было нападение. Он помогал в госпитале. Они с Ремусом буквально признались друг другу в симпатии. А потом то, что было в душе. Сириус лежит там, на узкой кровати Ремуса, Ремус спит в его объятиях, и изумленно моргает, прокручивая в голове события прошлой ночи. Он был настолько усталым, настолько шокированным всем произошедшим, что едва ли оценил то, что произошло после. Он медленно улыбается, когда в животе начинают порхать бабочки, стоит ему только вспомнить об их с Ремусом разговоре на улице. Слегка поколебавшись, Сириус поднимает руку и проводит пальцами по голове Ремуса, короткие волосы щекочут его ладонь. Дыхание Ремуса, который просыпается от этого, меняется, а руки вокруг живота Сириуса инстинктивно сжимаются. — Привет, — тихо бормочет Сириус. — Привет. — Голос Ремуса ниже и грубее, чем обычно. Он вздыхает и поднимает голову, опираясь на локоть, чтобы посмотреть на Сириуса. — Ты все еще здесь, — безэмоционально заявляет Ремус. Сердце Сириуса пропускает удар, и он хмурится. — Мне уйти? — неуверенно спрашивает он. Ремус поднимает брови, оранжевые глаза мерцают в тусклом свете затемненного окна, пока сам он ищет что-то в выражении лица Сириуса. — Нет, — исправляется он, — я имел в виду, что удивлен тем, что ты не ушел. Оу. Сириус вздыхает и хмурится еще сильнее, приподнимаясь на подушке, чтобы получше посмотреть на Ремуса. — Почему я должен был уйти? В уголках губ Ремуса собрались недовольные морщинки, и Сириусу отчаянно хочется сцеловать их. Ремус разрывает зрительный контакт и неловко пожимает плечами. — Не знаю, может, потому что ты понял, что произошло вчера, — бормочет он, цепляясь взглядом за амулет на груди Сириуса. — Ты хотел, чтобы это было разовой акцией? — спрашивает Сириус, боясь услышать ответ. Ремус невесело фыркает. — Нет, — тихо говорит он, коротко смотря на Сириуса. — А ты? — Нет. — Сириус улыбается и проводит рукой по голове Ремуса. Он ухмыляется и падает Сириусу на грудь, зарываясь носом в изгиб шеи. Прошло много времени с тех пор, как Сириус лежал с кем-то в обнимку, он даже не помнит, как звали последнего человека, с кем он так делал. Да, Джеймс и Питер иногда обнимают его, или они лежат рядом, но это и отдаленно не похоже на то, что происходит сейчас. Сириус чувствует себя величайшим дураком, который не может стереть улыбку с лица, когда руки Ремуса устраиваются на его талии, или когда он дышит ему в шею — горячо и влажно, совсем как собака. Легкая вибрация амулета вырывает Сириуса из дремоты. А, Джеймс и Питер, наверное, с ума сходят, не зная, где он. Сириус поднимает руку и касается пальцем металла, представляя Джеймса и Питера — он не знает, кто именно послал ему сигнал, но они точно будут знать, что он в порядке. Может, над чарами надо поработать, а то будут возникать путаницы. — Что ты делаешь? — спрашивает не спящий, как думал Сириус, Ремус. — Сообщаю друзьям, что я жив и не лежу в канаве, — объясняет Сириус, задумчиво проводя рукой по плечу Ремуса. — Прости, возможно, я рассказал своим лучшим друзьям о том, что произошло. Ремус на секунду напрягается, а потом, видимо, делает сознательную попытку вновь расслабиться. — Я думаю, это здорово, что у тебя есть люди, которые переживают за тебя, — отвечает он. — Скажи, что с тобой все в порядке; я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось. От этого Сириус слегка раздраженно фыркает, хотя бабочки в животе прямо начинают сходить с ума от этого заявления. Он не ребенок, он может сам о себе позаботиться. Наверное, даже лучше чем Ремус, потому что у него есть палочка. Но то, как магл, хоть и с нечеловеческими силами, думает, что в магической войне он может быть сильнее, даже немного мило. — Хорошо, большой злой волк, — усмехается Сириус, — не драматизируй. Я не дама в беде. Ремус фыркает ему в грудь. — Да, щеночек, именно это я и видел три дня назад, — саркастично говорит он, и Сириус злобно тыкает ему пальцем в ребра. — У меня не было палочки! — заявляет он. — Это другое! — А где вообще была твоя палочка? — спрашивает Ремус, снова приподнимаясь на локте. Сириус морщится и проводит рукой по волосам. — Возможно, вышеупомянутые Джеймс и Питер перепили магловских коктейлей и свистнули мою палочку в качестве пранка, — говорит он, со стыдом вспоминая этот случай. Эта ночь явно не самое лучшее, что когда-либо случалось с Мародерами. — Я не уверен, что мне нравятся твои друзья, — серьезно говорит Ремус, и Сириус не то чтобы может винить его. Он иногда тоже сомневается в том, что они ему нравятся. Он их, разумеется, любит. Но они не всегда ему нравятся. Все сложно. — У них бывают свои моменты, — отвечает Сириус, криво улыбаясь. — Вот эти амулеты, например, Питер буквально сделал для нас из ничего всего за два дня. Питеру правда стоит связать свою жизнь с Древними Рунами. Это не что-то, что дается каждому, и уж тем более не так легко. Иногда Сириус думает, что Питер забивает на свои таланты и сильные стороны, просто чтобы быть с ним и Джеймсом. Это было здорово, пока они были в школе, но теперь Сириус боится, что такая преданность может обернуться плачевно. — Это сделал твой друг? — спрашивает Ремус. — Для меня? Сириус улыбается. — Да, для нас всех, — поправляет он его. — Это же Пит, мамочка-наседка. Если бы не он, мы бы с Джеймсом умерли, или — что еще хуже, — нас бы исключили. — Он ведь даже не знает меня, — бормочет Ремус, выглядя неуверенным. — Я не смогу ему отплатить… — Что у вас за прикол с долгами? — слегка раздраженно спрашивает Сириус. — Просто поблагодари его, когда увидишь, и все. Ремус смотрит на него, склонив голову в непонимании. — Но так все устроено, — говорит он. — Ты взял, ты отдал. Око за око… — И весь мир однажды ослепнет, — перебивает его Сириус, качая головой. — Слушай, может, у вас так и устроено, но мы не такие, ладно? Сириус не знает, было ли это фишкой всех оборотней в целом или только их группы, но это похоже на то, как рос он сам. Собирать долги было чуть ли не любимым видом спорта у Слизеринцев, и Сириус рад, что вырвался из этого круга. Последнее, чего он хочет, оказаться втянутым в него снова. Ремус кивает, хотя он и не выглядит так, будто поверил Сириусу. — Хорошо, — со вздохом говорит он. — Есть хочешь? Могу поискать нам что-нибудь. От напоминания живот Сириуса неприятно скручивает. Он вспоминает, как Ремус рассказывал, что ему сложно найти еду, и хмурится. — У меня есть идея получше, — с улыбкой говорит он. — Одевайся. Я свожу тебя позавтракать.

***

У Сириуса ушло какое-то время, чтобы убедить Ремуса, что да, он действительно хотел сводить куда-нибудь, что его не смущало, что у Ремуса нет денег, что да, он бы все равно пошел куда-нибудь, и нет, это не войдет в привычку. Половина из этого была ложью — он, наверное, просто аппарировал бы к Поттерам, позволив Юфимии накормить его, и он абсолютно точно планировал, что это войдет в привычку. Ремусу надо больше есть, иначе он просто испарится. Сириус подумал над тем, какие у него были варианты, и отмел Котел — слишком много людей, которые знали его, и ему не хотелось ставить Ремуса в неловкое положение из-за того, что он потащил его в волшебный паб. Он решил, что они пойдут в небольшую столовую, в которой они как-то были с Джеймсом и Питером на пятом курсе во время первой самостоятельной вылазки в магловский Лондон. Самое обычное место с приличным кофе и огромными порциями — именно то, что было нужно Ремусу. Сириус сомневался, что ему удастся убедить Ремуса съесть две порции, а вот одну большую вполне. — Эта футболка просто возмутительна, — ворчит Ремус, оглядывая его поверх чашки кофе. Сириус опускает на себя взгляд и пожимает плечами. — А мне кажется, она отлично подчеркивает мой торс. Ремус равнодушно смотрит на него. — В этом и проблема. Это, наверное, самое приближенное к флирту, что Сириус мог добиться от Ремуса, так что он в открытую улыбается. Сегодня он выглядит лучше, не таким бесцветным, как прошлой ночью, и его взгляд снова яркий и живой. Сириус же не чувствует себя таким отдохнувшим и подумывает над тем, чтобы утопиться в кофейной чашке. — Это свидание? — спрашивает Сириус, игриво щурясь. Ремус пожимает плечами, выглядя так, словно ему не комфортно. — Не знаю, я никогда не был на свиданиях, — тихо признается он, и Сириус сдерживает себя, чтобы не ахнуть. Для кого-то, кто никогда не был на свиданиях, Ремус удивительно хорош в отсасывании членов. — Ты раньше никогда ни с кем не встречался? — спрашивает Сириус. — Ты же не девственник? Ремус прикрывает глаза и слегка смеется, его щеки немного краснеют. — Нет, а с кем? — риторически спрашивает он, качая головой. — И нет, я не девственник. Но я думаю, ты это уже заметил. Может, так просто не было принято в их стае. Отношения не распространены среди оборотней? У Ремуса, кажется, было не так много связей за пределами его круга, так что если дело в этом, то не удивительно, что он ни с кем не встречался. — Я думаю, это свидание, — задумчиво говорит Сириус и подмигивает. — Мы почти в ресторане, ты сделал мне комплимент. Теперь нам надо сыграть в двадцать вопросов. Ремус наклоняет голову и выгибает бровь. — Двадцать вопросов? Мерлин, ему и правда все в новинку, да? Сириус улыбается и кивает. — Их не обязательно должно быть двадцать, просто так говорят. Мы задаем вопросы, чтобы узнать друг друга. Он хмыкает и улыбается, видя выражение лица Сириуса, наверное, вспомнил его признание прошлой ночью. — Думаю, с этим я справлюсь. Ты начинаешь. Сириус ухмыляется. — Ладно. Какая у тебя фамилия? — У меня ее нет, — пожимает плечами Ремус. — У нас такого нет. А твоя? — Блэк, — отвечает Сириус, следя за реакцией Ремуса, но она практически нулевая. Он не знает, кто такие Блэки? Сириус едва ли может сдержать восторг — он никогда не видел человека, у которого не было мнения по поводу того, кто он, стоило ему узнать его фамилию. Может, отношения с маглом были просто замечательной идеей. Жаль, конечно, что у Ремуса нет фамилии. Сириус надеялся, что он сможет посылать ему сов. Как это вообще возможно? Как он оказался в стае? Где его родители? Язык Сириуса жжет от этих вопросов, но он не осмеливается задать их, боясь поставить Ремуса в неловкое положение. Что если родители отдали его до того, как его укусили? Это явно не самая лучшая тема для первого свидания. — Любимый цвет? — спрашивает вместо этого Сириус. Он уверен, что Ремус скажет черный, но Ремус все равно умудряется удивить его. — Синий, — отвечает он, слегка улыбаясь. — Всех оттенков. А у тебя есть любимый цвет? Сириус ухмыляется. — Да, зеленый, — говорит он. — Только не рассказывай Джеймсу, а то он от меня не отстанет. — Почему? — удивленно спрашивает Ремус. Рассказать о факультетах Хогвартса и их позициях будет слишком сложно? Да. — Он ненавидит зеленый, — пожимает плечами Сириус. — А я думаю, что я в зеленом выгляжу великолепно. Ремус фыркает от смеха. — Ты, наверное, хорошо выглядишь во всем, — прямо говорит он. Оу, разве это не мило? Сириус прячет улыбку в кружке, чувствуя себя неловко, но в приятном смысле этого слова. Он знает, что хорошо выглядит, так почему ему так приятно, когда это говорит Ремус? — Твоя любимая еда? — спрашивает Сириус, когда им приносят заказ. Полный английский завтрак. Он наблюдает за тем, как Ремус довольно разглядывает еду, и Сириусу внезапно совершенно плевать на свою порцию, его устроит и просто смотреть на то, как ест Ремус. — Я не привередлив, — пожимает плечами Ремус. — Но, наверное, шоколад. Сириус громко фыркает. — Шоколад не еда. — Еще как еда, — спорит Ремус и хмурится. — Тебе не нравится шоколад? Это точно повод для расставания. — Шоколад вреден для собак, — говорит Сириус и смеется, когда Ремус закашливается. — Я не сладкоежка. Шоколадные лягушки всегда пугали меня. Он вспоминает, как Регулус однажды подавился лягушкой, и вздрагивает. Это был хуевый пятый день рождения. — Шоколадные лягушки? — спрашивает Ремус. — Это магические сладости? Глаза Сириуса загораются при этом напоминании. Ремус никогда не ел магических сладостей! О, это будет весело! Он делает мысленную пометку принести ему всего по чуть-чуть в следующий раз. — Да, — говорит Сириус, откусывая тост. — Изворотливые засранцы. Всегда пытаются убежать. — Ты много встречался? — беспечно спрашивает Ремус, не отрывая взгляда от яичницы. Не то чтобы Сириус не ожидал этого вопроса, но ему все равно немного неловко. — Я встречался с парой девчонок еще в школе, — говорит он и морщится. — Еще до того, как я понял, что мне не нравилось не потому что девчонки были не такими, а потому что мне в принципе не нравились девушки. Ремус поднимает на него заинтересованный взгляд. — Вообще? — Не в этом смысле, — с улыбкой говорит Сириус. — А тебе? — Оу. — Ремус фыркает от смеха и качает головой. — Я всегда знал, что я квир. Даже никогда не задумывался над этим. — А как отреагировали остальные? — хмурясь, спрашивает Сириус. — Ты ведь не скрываешь, да? Ремус пожимает плечами и отпивает кофе. — Я не прячу этот факт, но и не тыкаю им никому в лицо, — задумчиво говорит он. — Те, с кем я близко общаюсь, знают, а остальные… Ну, никого не касается, с кем я сплю. А вот реакция… Давай скажем, что никто не осмелится сказать мне что-то по этому поводу. И мне, если честно, плевать, что они там говорят у меня за спиной. Это, на самом деле, довольно взрослый подход. Сириус жалеет, что не думал так же, когда был младше, а просто спотыкался об этот факт на каждом шагу. Это уберегло бы его от грусти и стыда. Но кого он обманывает, он никогда не был сдержанным человеком. А что значит, что никто не осмелится сказать ему что-то по этому поводу? Сириус заметил, что другие оборотни знают Ремуса достаточно хорошо и он им даже нравится. Может, потому что он вырос с ними? — А что насчет тебя? Твои друзья не против? — спрашивает Ремус, закончив есть. Сириус улыбается и кладет ему на тарелку свой бекон, игнорируя возражения. — Да нет, — говорит Сириус, смеясь над воспоминанием. — Они вообще знали еще до того, как знал я. Даже делали ставки на то, когда до меня дойдет. Их бы никогда не волновало что-то подобное. Ремус улыбается. — Это дружба из разряда «мы можем поговорить о чем угодно»? Сириус фыркает. — Скорее из разряда «мне надо спрятать тело, не поможешь?», — исправляет его Сириус, довольный тем, что ему удалось рассмешить Ремуса. — Возможно, мне все же нравятся твои друзья, — с ухмылкой говорит он. Что ж, было бы жаль, если бы нет, потому что Джеймс и Питер никуда не денутся, и Сириусу не хотелось бы отказываться от того, что у него могло бы быть с Ремусом из-за того, что они не поладили. — Они замечательные, — с улыбкой успокаивает его Сириус. — Я уверен, ты будешь от них в восторге.