Evolution is spelt with an R

Заметить Ремуса среди других целителей не сложно — он все еще на голову выше остальных. Сириус спешит в его сторону, стараясь не пугаться при виде количества крови на его голубой рубашке. Ремус стоит, склонившись над парнем, у которого вместо грудной клетки кроваво-костяное месиво. — Ремус! — Сириус останавливается возле него, и Ремус тут же поднимает на него взгляд, в котором мелькает что-то похожее на надежду. — Быстро, — отчаянно говорит Ремус. — В него попало взрывающее проклятье. Легкие пробиты, с сердцем все хорошо. Сириус сглатывает и наводит палочку на грудь парня. Он, кажется, без сознания, и если бы Ремус не сказал, что его сердце бьется, Сириус бы решил, что он точно мертв. Он даже не знает, откуда начинать, он вообще не подготовлен ни к чему такому. Этому парню нужна помощь специалиста, а не Сириуса с его ограниченными познаниями в Исцеляющих чарах. Но у Ремуса умоляющий взгляд, так что Сириус закусывает губу, сосредотачиваясь. Точно, сначала ему нужно очистить рану от осколков костей и крови. — Оссио Дисперсимус, — бормочет Сириус. — Эванеско. Осколки кости и кровь исчезают, но кровь начинает течь опять. Сириус делает глубокий вдох и вспоминает все, что он знает. Рана слишком большая для чего-то простого вроде Эпискеи, но из других заклинаний Сириус знает только Вульнеру Санентур, и оно явно за пределами его возможностей — он еще не практиковал это заклинание, оно слишком длинное, почти как песня, а движения должны быть невероятно точными. Но ему все равно надо попробовать. С трясущимися руками он выполняет движения, возвращаясь к началу дважды после того, как накосячил на одном и том же этапе. Он не знает, получается ли у него, но кровь вскоре останавливается, а рана очень медленно затягивается. Сириус чувствует, как на висках собирается пот и как сводит руку от того, что он слишком сильно сжимает палочку. — Пиздец, — выдыхает Ремус, но Сириус не смотрит на него. С невероятным усилием он заканчивает заклинание и делает долгий вдох, ему кажется, что от адреналина его тело вот-вот отключится. Парень не шевелится. Точно, Сириусу надо срастить ему кости. — Брэкиум Эмендо, — уверенно говорит Сириус. После Вульнеры это заклинание кажется ему совсем детским. Получается! Новая кожа на груди парня идет рябью и больше не выглядит такой полой. Он все еще не шевелится. Ремус проверяет его пульс. — Живой, — в полном неверии подтверждает Ремус. — Сириус, он жив! — Реннервейт, — говорит Сириус, направив палочку на испачканное сажей и кровью лицо парня. И он тут же открывает глаза и делает глубокий рваный вдох, смотря в никуда. Потом пару раз моргает, и в выражении его лица читается невероятное страдание. Сириус не знает никаких болеутоляющих заклинаний, не знает, есть ли вообще такие, или это что-то, что можно исправить только с помощью зелий. Но у него нет времени на раздумья, потому что Ремус уже тянет его за руку. — Дальше! — кричит он и тащит Сириуса к другому пациенту. Это девушка, едва ли старше их самих, ее нога вывернута под таким углом, что Сириуса тошнит — что удивительно, потому что с прошлым парнем он такого не чувствовал. Она лежит на спине, широко раскрыв глаза от шока, и цепляется руками за простыни. Она не издает ни звука. Сириус быстро лечит ее ногу, даже с легкостью — после ужаса-то, через который он прошел. Девушка вскрикивает, когда ее кости перестраиваются, и хватается за колено. — Дальше! Сириус не знает, как долго это продолжается, он не может думать ни о чем кроме того, что перед ним в данную секунду. Сломанные кости, глубокие порезы, отвратительные ожоги — все сливается в одно гигантское кровавое месиво. В какой-то момент Ремус оставляет его одного, отправляясь к своим пациентам, и Сириус едва ли замечает его отсутствие. Иногда кто-то в голубой униформе хватает его и подводит к пациенту, которому помощь нужна как можно скорее — у Сириуса не хватает опыта, чтобы разобраться с этим самому. Он не считает, скольким людям помог, едва ли смотрит в их сморщенные от боли лица. Но он считает, скольких потерял. К тому времени, как в груди разливается тупая боль — верный признак магического истощения — он видел, как на его руках умерло пять человек. Первый раз, когда это происходит, самый ужасный: это седоволосый старик. У него изрезано все тело, но Сириус не может сказать, от взрыва ли это или от Режущего заклятья. Порезы не такие глубокие, но их много, и Сириус залечивает их по очереди, повинуясь размеренному ритму. Эти повторения почти завораживающие. Сириус начинает с головы и движется вниз — не по какой-то особой причине, он даже не думает об этом. Именно это и убивает мужчину в конце концов. Он просто истекает кровью к тому моменту, как Сириус добирается до его ног и замечает огромную лужу крови на кровати. Осколок, должно быть, перерезал бедренную артерию. Он бы выжил, если бы Сириус заметил сразу, если бы подумал, откуда начинать, а не сразу принялся за дело. Он все равно заживляет все порезы, может, от шока, может, в тщетной попытке исправить ситуацию. После этого он больше ничего не чувствует. Когда он, измотанный, спотыкается о ножку койки, кто-то подхватывает его под локоть. Он поднимает расфокусированный взгляд и встречается с желтыми глазами Кендры. — Тебе надо отдохнуть, Маугли, — по-доброму говорит она, но на ее уставшем лице улыбки нет. Сириус не понимает, почему она так назвала его, но кивает. Его руки трясутся, а комната плывет перед глазами. Он вымотал себя до предела, и от одной мысли о том, чтобы наложить очередное заклинание, его тошнит. И когда Сириус смотрит на наручные часы, то замечает, что уже половина третьего ночи. Непрерывный поток покалеченных оборотней сошел на нет, и госпиталь успокаивается от оглушающего хаоса, который застал Сириус несколько часов назад, зловещая тишина прерывается тихими стонами и перешептываниями. Худшее уже позади. Он падает на пустую кровать и пытается дышать через боль во всем теле — плечи и руки ноют от напряжения, голова болезненно пульсирует с каждым ударом сердца, а тупая боль сковывает грудь железным кольцом, не давая вздохнуть полностью. Сириус раньше никогда не сталкивался с магическим истощением, и оно пугает его. Сколько времени уйдет у него на то, чтобы восстановиться? Восстановится ли он? Он нанес непоправимый ущерб своей магии? — Вот, возьми. К его кровати подходит молодой парень, ему, наверное, нет и тридцати. На нем, как и на остальных медиках, голубая одежда, вымазанная засохшей кровью. Парень стягивает маску с лица, которое кажется Сириусу смутно знакомым, и смотрит на него ярко-голубыми глазами. Он садится на край кровати, бесцеремонно отпихивает ноги Сириуса в сторону, чтобы было больше места, и протягивает ему плитку шоколада. Сириус забирает ее трясущимися руками и возится с упаковкой, а потом парень вздыхает и приходит ему на помощь. Сириус настолько устал, что даже не может найти в себе сил на раздражение. — Шоколад помогает, — по-доброму говорит парень и улыбается, обнажая ряд зубов, которые немного великоваты для его рта. — Сахар и жиры — лучшая комбинация после таких вечеров. — Моя любимая диета, — вяло шутит Сириус, откусывая шоколад. Магловский, с орешками и чем-то тягучим. Сириус не чувствует вкуса, но ему лучше уже после первого укуса. Парень не уходит, он внимательно следит за тем, как Сириус доедает в тишине. — А теперь выпей это, — говорит он и протягивает Сириусу пластиковый стаканчик. Сириус с подозрением заглядывает внутрь, не горя идеей пить непонятную жидкость из рук незнакомца, но напиток выглядит и пахнет знакомо, корицей и дымом. — Бодроперцовое? — удивленно спрашивает Сириус. Парень снова улыбается. — Для многих из нас штука бесполезная, — говорит он. — Но хорошо помогает при магическом истощении. Тебе вмиг полегчает. Без лишних раздумий Сириус выпивает все до дна, зелье, словно огонь, обжигает горло, и кажется, что уши краснеют и из них вырываются струи пара. И тут давящее ощущение в груди слабеет, а головная боль становится терпимее. — Спасибо! — искренне отвечает Сириус и улыбается впервые за вечер. Парень качает головой. — Нет, это тебе спасибо, Маугли, — говорит он с таким чувством, что Сириус неуютно ежится. — Ты спас жизнь моему брату. Сириус хмурится и внимательнее вглядывается в лицо парня, замечая его светлые, почти белые волосы — короткие, как и у всех остальных. Характерно высокий изгиб светлых бровей, форма челюсти. — Взрывающее проклятье в грудь, — выдыхает Сириус, вспоминая первого человека, которому он помог. Наверное, он должен гордиться собой, но он чувствует лишь вину — Сириус понятия не имел, что делает, они чуть не потеряли его. Чистейшая удача, что он выжил. — Измаил, — исправляет его парень и кивает. — А я Рафаэль. Сириус чувствует новый приступ вины. Для него все люди, которых он вылечил сегодня, были безымянными лицами, а иногда и меньше. Для всех остальных они были друзьями, соратниками, братьями, сестрами, родителями, партнерами. Ему стоит начать узнавать их имена, а не звать их по травмам как какому-то мудаку. — Спасибо за Исцеляющую мазь, — говорит Сириус, вспоминая, где он слышал это имя раньше. — Ты волшебник? Рафаэль качает головой. — Сквиб, — объясняет он. — Магия мне недоступна, но кое-что я все же могу. Зелья, например, или Травология мне под силу. Сириус кивает. Конечно, это имеет смысл — сквибы не не волшебные. Они могут видеть и чувствовать магию, они видят боггартов и дементоров, в то время как маглы понятия не имеют, что это такое. Они не могут пользоваться палочками, но могут использовать артефакты и варить зелья. Травологией, как оказалось, они тоже могут заниматься. — А твой брат? Измаил? — с любопытством спрашивает Сириус, а потом думает, что вот так в лоб спрашивать о чьих-то магических способностях, наверное, невежливо. Это бесчувственно и уничижительно? Рафаэля, кажется, это нисколько не смущает. Он снова качает головой и несколько печально улыбается. — Нет, мы близнецы, — отвечает он. — Та же ДНК, те же магические способности. Ну или их отсутствие. Сириус не знает, что такое ДНК, но суть улавливает. Он раньше никогда об этом не думал — о том, что близнецов объединяет что-то большее, нежели внешность. Это на самом деле довольно интересно; Сириус задается вопросом, углублялся ли кто-то в эту тему раньше. — Почему ты назвал меня Маугли? — неуверенно спрашивает Сириус. — И Кендра тоже. Рафаэль ухмыляется и хлопает его по колену. — А, это магловская сказка, — говорит он. — О мальчике, взращенном волками. — Оу? — тупо спрашивает Сириус, не понимая, хорошо это или плохо. — Пахнет волком, ведет себя как волк, но на деле человек, — объясняет Рафаэль и усмехается. — Сегодня ты спас много наших. Ты уже нам нравишься, что уж говорить о том, что ты с Ремусом. Сириус смущенно улыбается, удивляясь таким добрым словам. Он просто сделал то, что сделал бы любой, кто оказался бы на его месте. Странная формулировка — «с Ремусом» — привлекает его внимание, но это, наверное, чудной способ сказать, что Ремус завербовал его. Кстати об этом, где Ремус? — Ремус в порядке? — внезапно забеспокоившись, спрашивает Сириус. — Я давно его не видел. На лице Рафаэля происходит что-то сложное, он морщится от боли и дискомфорта. — Ремус на улице, — говорит Рафаэль, кивая в сторону двери. — Не буду говорить тебе, что делать, но у Ремуса выдалась трудная ночь. Не расстраивайся, если он немного… замкнется. Сириус кивает и встает с кровати, почти чувствуя себя как раньше. Шоколад и Бодроперцовое станут его главным приемом пищи, если он продолжит работать здесь. Может, ему стоит попросить Джеймса, чтобы он сварил ему про запас? — Спасибо, — говорит Сириус, прежде чем решительно направиться к двери. — Всегда пожалуйста, Маугли! — громко отвечает Рафаэль, все еще сидя на его кровати. — Буду должен. От этих слов Сириусу неуютно, и он опускает голову, не желая отвечать на это. Он не собирается просить об услугах за спасение жизней. Кто так вообще делает? Металлическая дверь скрипит, когда Сириус выходит на улицу, и с щелчком закрывается, оставляя Сириуса в кромешной темноте. О, он забыл, что у них нет освещения по периметру. Небо темное от облаков, и лунного света попросту не видно. Сириус не оборотень, и у него нет ночного видения, и даже когда его глаза приспосабливаются к темноте, он видит лишь общие очертания и не больше. — Ремус? — неуверенно зовет он. Теплая рука обхватывает его запястье, и Сириус удивленно подпрыгивает на месте, пульс тут же учащается. Он прищуривается и узнает силуэт человека, сидящего у стены прямо возле входа. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Сириус, садясь возле него. Ремус отпускает его руку, как только Сириус обращается к нему, и потеря контакта расстраивает Сириуса сильнее, чем он готов признать. — Живым, — отрывисто отвечает Ремус. Сириус не видит его лица и думает над тем, чтобы подсветить палочкой, но потом решает, что это было бы ужасно грубо. — И каково это быть живым? — спрашивает Сириус, прислоняясь головой к холодной кирпичной стене, и закрывает глаза. Раз уж он все равно ничего не видит, то зачем пытаться. — Дерьмово, — без тени юмора произносит Ремус. Сириус с ним не согласен, но предпочитает промолчать. Он знает Ремуса не настолько хорошо, чтобы понимать, когда можно надавить, а когда лучше оставить его в покое. Может, ему вообще не стоило сюда приходить — Рафаэль явно не хотел, чтобы Сириус мешал Ремусу, хоть и преподнес он это в дружелюбном свете. Но разве Ремус не прогнал бы его, если бы не хотел компании? — Это было нападение? — тихо спрашивает Сириус. — Нет, — саркастично отвечает Ремус, — обычная прогулка по парку. Вау, а этой стороны Ремуса он раньше не видел. Сириус бы отдал что угодно, чтобы увидеть сейчас его лицо, но он слышит лишь его голос. Сириус вздыхает и поворачивается к Ремусу, смотря куда-то в его сторону. Сириус не видит Ремуса, но Ремус по-любому видит Сириуса. Может, ему понравится возможность стать свидетелем эмоций Сириуса. — Ты злишься на меня, или ты злишься на мир? — спрашивает Сириус. Ремус ерзает, словно меняет позу. Сириус представляет, что он тоже смотрит на него, но быть уверенным в этом не может. — Я не злюсь на тебя. — А что это тогда? — с любопытством спрашивает Сириус. Раздраженно фыркнув, Ремус снова ерзает. — Ты всегда хочешь говорить о чувствах? Сириус в открытую ухмыляется. — Только с симпатичными парнями. — Ты флиртуешь со мной? — прямо спрашивает Ремус, и точно так же, как скрытое тьмой лицо, его голос не выдает никаких эмоций. — Ты против? — А если да? — с вызовом спрашивает Ремус, и Сириус скорее чувствует, а не видит, как Ремус взглядом прожигает в нем дыры. Сириус пожимает плечами, надеясь, что это выглядит беспечно. — Я так не думаю, — смело говорит он. — Ты спал с тряпкой, которая была на мне в ту ночь. Наступает долгая тишина, а потом Ремус возмущенно усмехается. — Глупо с твоей стороны предполагать, что это та, которую носил ты. У меня таких куча. Это та, которая была на мне вчера. Это больно слышать, и Сириус закусывает губу, думая над тем, как двигаться дальше. Ремус ему правда нравится, и у него было ощущение, что Ремус, может быть, только может быть, тоже был хоть немного заинтересован. Но если Ремусу не нравились парни или конкретно Сириус, то Сириус хотел бы узнать об этом сейчас, чтобы закрыть эту дверь, пока мимолетная симпатия не переросла в полноценную влюбленность. Им предстояло работать вместе, и все запросто могло пойти не так. — Ты очарователен, — тянет Сириус. — Ты забыл, что я трансфигурировал ее? На ней моя магическая подпись. Это, очевидно, ложь. Сириус даже не знает, существуют ли магические подписи, а если бы и существовали, он бы точно не мог их увидеть. Он даже не знал, можно было ли понять по объекту, трансфигурировали его когда-нибудь или нет. Но если он не знал, то шанс того, что Ремус тоже не знал, был достаточно высок. И, конечно, Ремус удивленно выдыхает. — Оу, — сдавленно говорит он. — А ты поверишь, если я скажу, что это совпадение? Сириус думает об этом. Он бы не поверил, но если Ремусу некомфортно, то он может притвориться, что верит. — Слушай, — спокойно говорит Сириус, — если ты скажешь, что это совпадение и это ничего не значит, тогда я скажу «ладно», и можем больше никогда об этом не говорить. Ремус, я тебя ни к чему не принуждаю. После этого наступает долгая тишина, и спина Сириуса затекает от долгого сидения на твердых камнях. Он почти перестает надеяться, что Ремус ответит, и уже собирается вставать и уходить, когда Ремус наконец отвечает. — Это не совпадение, — говорит Ремус спокойно и уверенно. — Ты хорошо пахнешь. Сириус фыркает и закатывает глаза. — Ага, как ребенок. — Нет, — серьезно возражает Ремус. — Теперь я вижу разницу. Ты пахнешь как… — Он, кажется, не может подобрать слово, и Сириусу смертельно интересно, что он скажет. — Как кто-то, кого хочется защищать. Оу. Сириус чувствует, как краснеют щеки, и закрывает глаза. — Прямо сейчас я, наверное, пахну дерьмово, — говорит он и морщится. Полцарства за душ. Ремус делает глубокий вдох, и Сириусу неловко от мысли, что Ремус намеренно нюхает его. — Пахнешь собой, — отвечает он. — И кровью. Но я тоже, так что пофиг. Сириус хмыкает, закрывает глаза и расслабляется. Счастливое, радостное чувство поселяется в животе. Он нравится Ремусу. — Ремус? Он хмыкает, и Сириус подавляет дрожь, слыша этот звук. Мерлин, он скучал. — Это был блеф, — говорит Сириус и ухмыляется. — Я не вижу свою магическую подпись. Просто чтобы ты знал. Спустя секунду оглушительной тишины Ремус удивленно фыркает и начинает смеяться. Сириус тоже усмехается, их плечи слегка касаются друг друга. — Хитрый щеночек, — говорит Ремус, но в его голосе не слышно злости, лишь радостное удивление. — В любви и на войне все средства хороши, — отвечает Сириус и думает, что сейчас, наверное, происходит и то, и другое. Ремус вздыхает и ничего не говорит, но он накрывает своей ладонью ладонь Сириуса и переплетает их пальцы. Сириус улыбается, в животе почти забытым образом порхают бабочки. Мерлин, почему он в таком восторге от того, что держится с кем-то за руки? Ему что, двенадцать? — Мне кажется, что это тот момент, когда я должен поцеловать тебя, — задумчиво говорит Ремус и снова вздыхает, ложась на плечо Сириусу. — Но я настолько устал, что не наслажусь этим поцелуем в полной мере. — Все равно считается, — отвечает Сириус, сжимая руку, и чувствует ответное прикосновение. — Не надо торопиться. Они сидят так еще долго, прижавшись друг к другу и не отпуская рук. Они не говорят, но Сириус думает, что это и не нужно. Он просто позволяет себе плыть по течению, греясь в ощущении чего-то, цветущего в его груди, когда Ремус выводит большим пальцем круги на коже Сириуса, когда его плечи слегка двигаются с каждым вдохом, когда нет ничего, кроме этого маленького тихого пузыря в темноте после отчаяния, с которым они столкнулись до этого. — У меня кое-что есть для тебя, — шепчет Сириус, боясь разрушить спокойствие слишком громкими словами. Он отпускает руку Ремуса, чтобы залезть в карман, и достает амулет, который вкладывает в руку Ремусу, все еще лежащую у него на колене. Ремус двигается, наклоняясь поближе и рассматривая подвеску. — Что это? Сириус надевает амулет на него, почти заезжая рукой в глаз, и Ремус тихо усмехается. — Так я буду знать, где ты, — объясняет Сириус. — И смогу аппарировать к тебе. Он вытягивает свой кулон из-под рубашки и показывает его Ремусу. — Ты тоже так можешь. Даже если ты не умеешь аппарировать, ты будешь примерно понимать, где я. Ремус издает удивленный звук. — Что? Как? Сириус улыбается и пожимает плечами. — Амулет с рунами. На нем также простые защитные, приносящие удачу, и исцеляющие чары, — добавляет он. — Так что когда ты будешь носить его, то будешь в безопасности. Надеюсь, это будет всегда. У меня чуть приступ не случился, когда ты не пришел на встречу. — Прости, — искренне говорит Ремус и ненадолго прижимается лбом к плечу Сириуса. — Я не мог просто уйти. Но я надеялся, что ты сам придешь. — Я понимаю, — со вздохом отвечает Сириус. — С помощью амулета можно также посылать сигналы. Если ты коснешься руны в центре и подумаешь обо мне, мой амулет нагреется. Ремус тут же пробует, потому что Сириус чувствует, как металл нагревается и слегка вибрирует. Он поднимает руку и делает то же самое, представляя лицо Ремуса. — О! — восторженно выдыхает Ремус. — Как круто! Спасибо! То, как маленькие проявления магии приводят Ремуса в восторг, по-настоящему очаровательно. Сириус думает обо всем, что может показать ему, и радостно улыбается. — Давай придумаем код? — предлагает Сириус. — Одно нажатие — «ты живой?», а два быстрых — «можно аппарировать к тебе?», хорошо? — Не хочешь застать меня в компрометирующем положении, — шутит Ремус. Сириус широко улыбается. — О, я очень хочу, — говорит он, шевеля бровями, отчего Ремус фыркает со смеху. — Но это было бы очень невоспитанно с моей стороны. — А ты и правда немного аристократ, да? — спрашивает Ремус, игриво стукаясь плечом о плечо Сириуса, но в его голосе слышится нервозность. — Что такой парень, как ты, может хотеть от кого-то вроде меня? — От кого-то вроде тебя? — удивленно спрашивает Сириус. — И что же ты за парень, Ремус? Он пожимает плечами. — Тот, кто раз в месяц воет на луну и едва ли может найти денег на еду. Вот такой я парень. — Ну, — тянет Сириус, делая мысленную пометку, что в следующий раз надо захватить еды, — ты воешь раз в месяц, а я храплю каждую ночь. Мне кажется, это бесит гораздо больше. Ремус усмехается. — С твоей стороны очень смело предполагать, что мне это интересно, — дразняще говорит он. Сириус театрально вздыхает. — Я безнадежный оптимист. Снова наступает тишина, и Сириус почти расслабляется, думая, что разговор окончен. — Каждую ночь? — снова спрашивает Ремус. — Каждую ночь. — Что ж, это будет огромной проблемой, — серьезно говорит Ремус. Сириус не может сдержать широкой улыбки, которая появляется на его лице.

***

Вскоре они возвращаются внутрь, и Сириус морщится, когда в ноге, которую он успел отсидеть, начинает покалывать. Взглянув на часы, Сириус замечает, что уже полшестого утра. Ого, они так долго сидели на улице? В госпитале тихо — большинство пациентов спят. Некоторые люди, которые сидели на полу или стояли, потому что их раны были не такими серьезными, ушли, хотя Сириус не видел, чтобы кто-то выходил. Может, у них наверху тоже комнаты, как у Ремуса, или тут есть другой выход, о котором Сириус не знает. Почти все медики собрались возле большого стола в дальнем углу, от пациентов их отделяет перегородка, они тихо переговариваются, на столе стоят чашки с чаем и кофе. Одна девушка сидит у койки пациента и вытирает его торс тряпкой, наверное, стирает кровь и сажу. Рафаэль сидит на краю кровати брата, смущенно держит его за руку. Ремус идет возле Сириуса, их руки близко, но не касаются. В ярком свете он выглядит смертельно уставшим — лицо серого оттенка, а мешки под глазами темно-фиолетовые, щеки впали. Он опустил маску, оставив ее болтаться на шее. Голубые футболка и штаны почти черные от засохшей крови. Сириус морщится и направляет палочку на его одежду. — Эванеско. Пятна медленно исчезают, и Ремус устало улыбается, прежде чем опуститься на стул возле Кендры. Она здоровается с ними, напряженно улыбаясь, и подает Ремусу кружку чая, которую он забирает, облегченно вздохнув. — Тебе тоже, Маугли? — по-доброму спрашивает она, и Ремус фыркает, услышав это прозвище, и прячет улыбку в изгибе кружки. Сириус чувствует, как выветривается Бодроперцовое, и знает, что скоро ему надо будет поспать, но у него еще хватит сил, чтобы провести быстрый осмотр и убедиться, что все в порядке. Если он сядет сейчас, то знает, что уже не встанет. — Я посмотрю, как у всех дела, — говорит Сириус. — Можно я переночую тут, или мне лучше вернуться домой? — Мы всегда рады тебе, — говорит Кендра и треплет его за руку. — Найдем тебе местечко. Сириус кивает, благодарный тому, что сможет остаться. Он чувствует себя лучше, но аппарация в его состоянии, наверное, была бы слишком тяжела. Ну, только если он не прочь вернуться домой по частям. Он собирается идти, как Ремус берет его за руку, едва касаясь пальцами линии пульса. — Спасибо тебе, — говорит он, смотря на него уставшим взглядом. — За все. — Я делаю это не ради тебя, — отвечает Сириус, пожимая плечами. Некоторые за столом усмехаются, а Ремус закатывает глаза и отпускает его. Это правда. Последнее, чего хочет Сириус, это чтобы Ремус думал, что он делает это, чтобы залезть к нему в штаны, или что Ремус теперь в долгу перед ним. Лучше сразу обозначить, пока оно не вышло ему боком. Он ходит мимо кроватей, проверяя лежащих в них людей. Не все из них, как казалось сначала, спят, некоторым больно. Сириус жалеет, что он не знает никаких диагностических заклинаний и ему приходится полагаться только на внешнюю составляющую. Он делает мысленную пометку изучить этот вопрос, как только ему представится возможность совершить набег на библиотеку Поттеров. Со стыдливым восторгом Сириус узнает, что простой Эпискей может справиться даже с глубокими ранами, если они магловского происхождения; как тогда, когда он залечил зашитую Ремусом ногу. Может, они смогут комбинировать магловскую и волшебную медицину, чтобы максимально эффективно использовать его силы. — Вау, — выдыхает девушка, когда ее рана затягивается от одного взмаха палочкой. — Спасибо! Сириус все еще не знает, как отвечать на такую благодарность, так что он просто улыбается, переходя к следующей кровати. Он на автомате очищает простыни и одежду, решая, что так будет быстрее, чем застирывать их магловским способом. Он видит мужчину, которому на вид лет шестьдесят. Мужчина вертится в пропитанной потом кровати, и Сириус вспоминает, что он может использовать не только Исцеляющие чары. Сириус берет полотенце из стопки с припасами и смачивает его, а потом накладывает Охлаждающие чары и чары Стазиса — ближайшие часов шесть полотенце будет выполнять роль компресса. Мужчина чуть успокаивается, когда Сириус кладет полотенце на разгоряченный лоб. — Привет, — тихо говорит Сириус, останавливаясь возле Рафаэля. — Могу чем-нибудь помочь? Рафаэль отрывает взгляд от брата и качает головой. — Нет, думаю, с ним все будет в порядке. Несколько дней он будет отсыпаться. К полнолунию будет как новенький. Оу. Сириус совершенно забыл о следующем полнолунии. Может, ему стоит начать обращать внимание на такие вещи, чтобы однажды случайно не натолкнуться на полсотни голодных оборотней. — Хорошо, — говорит Сириус, закусив губу. — Знаешь, я не очень опытный, когда дело доходит до целительства, и я понятия не имею, какие травмы вы получаете чаще всего. Сможешь помочь? Рафаэль наклоняет голову и улыбается. — Что тебе нужно? Сириус задумчиво хмыкает. — Может, список того, что мне надо изучить? Типа в какие моменты вы думаете «блин, сюда бы кого-нибудь с палочкой». — Он думает еще. — Может, что-то надо учесть, потому что вы оборотни? Книги, которые читал я, явно не самые лучшие. Рафаэль кивает. — Я посмотрю, что можно сделать. Сириус благодарно кивает, и они улыбаются друг другу. Может, у него появился еще один друг.