А оно того стоило!

Цинсюань уже привычно ждал клиента в своих покоях. Спустя месяц с той самой ночи, он стал самым популярным цветком в доме утех. Все клиенты желали к нему попасть, но шансов у них не было. Визиты к А-Фэну расписывались заранее и все места были постоянно заняты. Что любопытно, эти клиенты появились в борделе с появлением там Цинсюаня и прежде замечены не были. Среди работников даже байки ходили, что их А-Фэн настолько хорош, что многие мужчины резко сменили предпочтения. А еще, что ради возможности разделить с ним постель, нужно пройти целый отбор. Как иначе объяснить, что все клиенты как на подбор красавчики? Цинсюаню даже завидовать стали и чинить всякие мелкие каверзы. Но хозяин борделя быстро пресёк это безобразие, поймав парочку вредителей и показательно наказав. С тех пор А-Фэна все побаивались. Такая забота была вполне объяснима — Цинсюань приносил самую жирную прибыль. Жизнь его стала, не сказать, чтобы безоблачной, но всяко легче, чем у других работников. Цинсюаню доводилось видеть, как некоторые юноши выходили от клиентов в синяках и ссадинах, как еле переставляли ноги после особенно грубого обращения. Ему же доставались исключительно деликатные партнеры и ни разу не приходилось мучиться последствиями. Некоторые проявляли такую заботу, что выкупали для него ночь отдыха. Такой роскоши уж точно никто из цветов борделя не видал — оплаченная ночь, в которую к тебе никто не придет. Конечно, у его клиентов тоже были всякие особые пожелания, но в итоге это и самому Цинсюаню всегда доставляло удовольствие. Ни разу не было такого, чтобы он остался неудовлетворён после ночи страсти. Вот и сегодня клиент оставил одно такое пожелание. Цинсюань сидел на постели, стараясь не ерзать, и ждал. Это было сложнее, чем могло показаться со стороны, ведь пока он просто сидел, изнутри его распирала большая нефритовая пробка. Желания клиентов должны быть исполнены, а потому Цинсюань как следует подготовился. Размер пробки клиент выбрал сам и Цинсюаню пришлось долго разрабатывать свой вход, чтобы она туда поместилась. Нефрит, нагревшийся от жара его нутра, давил на стеночки так сильно, что хотелось взвыть. А еще прикоснуться к себе внизу, но это ему строго запретили делать — еще одно требование. Ожидание изводило Цинсюаня огнем по венам, он был достаточно возбужден, чтоб самому накинуться на запаздывающего клиента прямо с порога. Он уже знал этого человека, знал его предпочтения и вкусы. Настоящими именами тут, как правило, не пользовались, потому Чжан мог быть на самом деле кем угодно. Когда дверь открылась, Цинсюань едва не подскочил на месте. Удержала его только перспектива сдвинуть пробку. Господин Чжан вошёл ленивым шагом, бросая в сторону постели мимолетный взгляд. Цинсюаню полагалось бы встать и поприветствовать его, но подняться было выше его сил. Ноги дрожали, не желая подчиняться, член мучительно изнывал желанием, соски напряглись и их раздражала тончайшая ткань халата — его единственной одежды. Цинсюаню даже казалось, что у него почти лихорадка. — Тебе передали мои пожелания? — спросил мужчина безразличным тоном. — Конечно, господин, как иначе? — Цинсюань осознанно никогда не называл своих любовников по имени, обходясь обезличенными обращениями. — И? — в это время он неторопливо налил себе вина и подошёл к постели с полным кубком. — Я все сделал как вы велели, — Цинсюань нервно комкал в пальцах широкие рукава халата. После его слов в глазах Чжана блеснул опасный свет. Он отпил вина и склонился, чтобы развязать на халате пояс. От мужчины пахло свежестью и немного морем. Едва уловимый аромат защекотал ноздри чем-то почти узнаваемым, но Цинсюаня отвлекли. Чжан распахнул полы халата и удовлетворенно хмыкнул, обнаружив, что Цинсюань уже полностью твердый. Он поставил бокал на прикроватный столик, вместо этого прихватив флакон с маслом и приказал: — Встань. Цинсюань послушался и сдавленно простонал, вставая. Ноги дрожали, нефритовая пробка сместилась от смены положения, вызывая волны мурашек. Мужчина обошел Цинсюаня по кругу, остановился за спиной и сдернул с него халат. Тот стек шелковой лужицей к ногам и Чжан отшвырнул его в сторону. Сам он, не спеша раздеваться, раздвинул ягодицы Цинсюаня ладонями, любуясь торчащим оттуда основанием пробки. Слабый стон был ему ответом. — Обопрись руками о стол. — новый приказ. До стола нужно было сделать несколько шагов — это стало настоящим испытанием. Пробка немилосердно приходила в движение от каждого шага, немного меняла угол давления, член начал истекать смазкой. Цинсюань жалобно всхлипнул, когда наконец принял нужную позу. — Раздвинь ноги. Этот мужчина любит командовать, его приказы надо выполнять четко и быстро. Как-то раз за промедление Цинсюаню полночи не позволяли кончить. Этот урок он усвоил. Цинсюань прогнулся в пояснице, когда широкие ладони огладили бедра. Чжан любил брать его каждый раз по-разному. Похоже, сегодня будет стоя. Руки медленно заскользили по ягодицам к талии, спустились на живот, поднялись к груди. Шершавые подушечки пальцев потёрли затвердевшие соски, сжали сперва легонько, постепенно выкручивая все сильнее. Цинсюань громко застонал — это была его особо чувствительная зона. Бедра дрожали, желая движения, желая потереться возбужденной плотью хоть о что-нибудь, но Цинсюань из последних сил сдерживался. Если он позволит себе быть нетерпеливым, Чжан накажет его очень жестоко. Например, опять не даст кончить, пока Цинсюань не потеряет голову от желания. К его оголенным ягодицам прижались обтянутые тканью бедра. Сквозь одежду прекрасно ощущался твердый член. Чжан сжал соски еще сильнее и двинулся бедрами вперед. Пробка внутри Цинсюаня отозвалась на это движение, вырывая из его рта отчаянный стон. — Так сильно нравится? — спросил мужчина, склонившись к его уху. И опять толкнулся в ягодицы. Растянутая дырочка запульсировала, сжимая гладкий камень, член дернулся, желая излиться, но ему не позволили, ловко пережимая. Цинсюань захныкал и опустился на локти, не способный держаться на вытянутых руках. Мужчина сзади одобрительно погладил упругие половинки, сжал в ладонях, максимально раздвинул, рассматривая пробку. А затем Цинсюань почувствовал, как в ложбинку между ягодиц полилось масло. Мужчина взял край пробки и слегка потянул, не вынимая полностью, а только позволяя маслу смазать края растянутого входа. Немного провернул и Цинсюань нетерпеливо захныкал. Пробка вернулась на место только чтобы ее опять потянули, вынимая до средины, где была самая широкая часть. Цинсюаню хотелось за что-нибудь ухватиться, но на гладкой поверхности стола ничего не оказалось и пришлось сильно сжимать кулаки, чтоб выдержать сладкие пытки. Его медленно трахали пробкой, не позволяя излиться, заставляя растянуться как можно сильнее. Когда Цинсюань начал бессвязно выкрикивать мольбы о пощаде, гладкий камень, наконец, покинул его дырочку. Мужчина отложил пробку и принялся с упоением мять ягодицы, ласкать мошонку, коснулся пальцами растянутого входа, немного проникая внутрь. Выдержка впервые отказала Цинсюаню, он двинул бедрами, насаживаясь на пальцы сильнее. Мужчина хмыкнул и позволил ему немного вольности. Цинсюань чувствовал, что пальцев ужасно мало, но продолжил самозабвенно трахать себя хотя бы так. — Какой ты ненасытный, — голос его жестокого клиента ласкал хриплыми нотками. Неожиданно чужие руки покинули Цинсюаня и зашуршала ткань. Мужчина не стал раздеваться полностью, только спустил штаны, смазал свой член маслом и еще больше добавил на растянутый вход. Как только крупная головка потерлась о чувствительное место, Цинсюань понял, что сознание растворяется. Он укусил себя за запястье, чтобы с болью вернуться в реальность. Член входил медленно, плавно, иногда останавливаясь, давая время привыкнуть. Хотелось сразу и до конца, но его пытали осторожностью. — Мой господин, я полностью готов, нет... Нет нужды так медлить. — запинаясь, промямлил Цинсюань. — Вот как? Не хочешь нежностей? — в голосе мужчины прозвучали опасные нотки, — Ну смотри, ты сам это сказал. И в Цинсюаня вошли сразу до упора. По телу растеклось блаженное чувство заполненности, вырывая довольный, громкий стон. Поясницу выгнуло сильнее, глаза закатились от долгожданной эйфории. Он получает то, чего хотел. Сильные, резкие толчки лишают способности думать, член внутри каждый раз задевает чувствительные места и желание накрывает с головой. Цинсюань на пределе и стоит мужчине коснуться рукой, несколько раз провести по возбужденному органу, и он изливается с блаженным вздохом, расслабленно растекаясь по столу всем торсом, крепко сжимаясь на чужом члене. Но с Цинсюанем еще не закончили. Это он был перевозбужден ожиданием, мужчина же только вошел во вкус. Едва переставший дрожать и особенно чувствительный сразу после оргазма, Цинсюань подавился вдохом. Его талию взяли в тиски сильные руки, а сзади продолжили брать жаждущим, твердым членом. Цинсюань сжимался и выгибался, словно пытаясь уйти от проникновения. Комната наполнялась громкими, пошлыми шлепками и его хнычущими стонами. — Ты сам этого хотел. — напоминает мужчина, почти выходя из Цинсюаня и грубо толкаясь на всю длину. Цинсюань не просит пощады. О нет, он только чувствует, как обмякший член опять наливается желанием. Его бедра дрожат, а ягодицы немеют от постоянных шлепков. Внутри все слишком... Чувствительное, растянутое, влажное. Цинсюань жмурится от болезненного удовольствия, с наслаждением позволяя делать с собою все это. А когда мужчина сильно наваливается сверху и кончает глубоко внутри, он готов рассыпаться на части. На кровать его переносят на руках. Сам Цинсюань не смог бы и шагу ступить. Он успел возбудиться снова и тянется удовлетворить себя руками, которые тут же перехватывают и заводят за голову. — Кто разрешил? — недовольный голос вырывает из томной неги. Цинсюань открывает глаза только чтобы увидеть, как только что удовлетворивший свою похоть клиент, опускается между его ног. Горячее дыхание опаляет нежную плоть, мягкие губы накрывают головку. Почему все его клиенты так стремятся удовлетворить Цинсюаня? Думать об этом, когда член жадно вылизывают, совершенно невозможно. Цинсюань стонет и принимает ласки, сходит с ума от ярких ощущений. В него проникают пальцами для дополнительной стимуляции. Теперь это только аккуратные поглаживания внутри, но вместе с головокружительно горячим ртом они доводят до предела. Цинсюань изливается, даже не успев предупредить, но клиент кажется остался доволен. Он вытирает губы очень медленно, демонстративно облизывается и накрывает Цинсюаня своим телом, чтобы впиться жадным поцелуем. Кожа к коже, сплетенные языки, нежные прикосновения. Проходит еще немало времени, прежде чем мужчина оставляет в покое его рот, идет за влажной тканью и стирает следы с кожи. Опять эта забота, опять с ним обращаются, как с возлюбленным, а не купленным на одну ночь любовником. Цинсюань почти проваливается в сон, когда слышит от двери тихий голос: — Завтра ночью тебя не побеспокоят, я все оплатил. Отдыхай. И дверь закрылась. А Цинсюань, зарываясь носом в подушку, нежно улыбается и шепчет: — Спасибо... — произнося заветное имя только в своих мыслях.