Гарри Поттер и Уроки Гостеприимства

      Будильник сработал как ему и положено – громко, противно и до отвращения скоро.       Гарри абсолютно не хотел просыпаться, но Генри старательно возился где-то рядом, раздражая шуршащей пачкой чипсов, на которой, видимо уснул, а Антонин в попытке сбить будильник бутылкой, промахнулся и уронил со стола крандашницу.       Грохот, шорох и ворчание под аккомпанемент писка будильника вынудили Героя проснуться во имя службы Родине и, зевая, подняться на ноги.       — Дорогая команда, нам надо… — Только сейчас заметив изменённую картинку на экране, Гарри замолкает и всматривается в изображение. Долохов, не дождавшись продолжения фразы, переворачивается на другой бок и тоже вглядывается в экран.       Схемы каких-то лабиринтов, разделённых на четыре этажа, с указанием затопленных частей и обрушений, датируемых, правда, концом девятнадцатого века, чем-то напоминали возможное обустройство катакомб.       — Насколько хороша твоя фотографическая память? — Уточняет Долохов у Аврора, насчитав четыре схемы и логично предположив, что они принадлежат четырём этажам.       — Ну… в идеале, иметь бы их в бумажном варианте… Мы можем разделить ответственность и запомнить по два этажа каждый? — На всякий случай уточняет Поттер, чуть повернув голову в сторону Антонина.       — Не доверяй моей памяти, она больше десяти лет деградировала в стенах этой тюрьмы. — Качает головой Пожиратель, вынуждая Гарри нахмуриться в негодовании.       Пытаясь просмотреть все возможные маршруты, Гарри водил кончиком палочки по экрану, что-то бубнил себе под нос и старательно вчитывался в указатели помещений. Генри, сидящий на мешке с вытянутыми ногами пытался вытряхнуть из пачек чипсов оставшиеся крошки.       — Не шурши. — Шикает на него Антонин, надеющийся на то, что подобие тишины хоть как-то поможет Герою в его заучивании.       Часы отсчитывают ещё час прежде, чем Гарри отлипает от экрана, всё ещё хмурясь и прикрывая глаза.       — Я составил по два возможных маршрута на каждый этаж, но было бы неплохо хотя бы какие-то пометки сделать. — Долохов быстро находит ручку среди упавших карандашей, но из бумаги в этой комнате были только настенные плакаты, поэтому, недолго думая, он протягивает Поттеру правую руку. Аврор, оглядев комнату ещё раз, в надежде найти хоть какую-то салфетку, со вздохом признаёт поражение.       — Поверь, если мне отгрызут руку, вы и с нарисованной на бумажке схемой долго не протяните. — Закатывает глаза Долохов, когда Гарри на всякий случай снова подходит к экрану, чтобы уточнить детали.       Нанося на руку Пожирателя маршрут стрелочками и списком помещений, он задумывается лишь о том, что его неполное высшее в области Артефакторики Начальством Аврората явно переоценено. Всё, что Гарри может сделать, это разрушить Артефакт, но никак не починить его. Со вздохом, он отстраняется от Долохова и любуется своим творчеством.       — Влезло только два этажа. Ещё два нарисуешь на моей руке ты. Я буду диктовать. Бери, пиши. — Протягивает Поттер ручку своему боевому товарищу и поворачивается к экрану. — Подожди, плохо вижу, давай подойдём ближе.       Часы отсчитывают ещё пятнадцать минут, пока обе руки Героя не оказываются покрыты схемами движения на последних двух этажах.       — Генри, иди сюда, дай руку. — Под недоумевающим взглядом Пожирателя, Гарри пишет на руке Одержимого «Аврор - Гарри Поттер. Заключённый – Антонин Долохов. Одержимый – «Генри». Спуск в катакомбы. Нейтрализация Артефакта». Он смотрит на часы, ставит дату и время, и закрывает ручку, на всякий случай, пихая её в карман.       — Кстати, вот эту штуку с именами лучше и на себе повторить. Ну, так, на всякий случай. — Задумчиво трёт подбородок Пожиратель и закатывает левый рукав. — Подпиши. — Гарри послушно пишет данные Долохова рядом с черепом змеи, а для подписи самого себя оголяет живот и грудь.       — Дважды подпиши. Живот – самое мясное место, думаю, если что-то случится, надпись там быстро исчезнет. — Долохов пожимает плечами, выполняет просьбу и ждёт, пока Герой приведёт одежду в порядок.       Глаза на стене смотрят на троицу немигающим взглядом, и Поттер даже машет им на прощание.       — Пошли уже, ёб твою мать…       — Папа мой. — Привычно огрызается Гарри, получив подзатыльник от Долохова.       Вернувшись до уборной, чтоб потом её не искать в неподходящий момент, и приведя себя почти в человеческий вид, Аврор уверенным шагом повёл Отряд Спасения к лестнице, скрытой за одной из многочисленных дверей.       Иллюзия больничной надёжности закончилась сразу же за порогом, как только серый коридор сменился каменными стенами, полами и потолками. Прогресс шёл по тюрьме семимильными шагами, поэтому спуск в Катакомбы, вероятно, по нелепой случайности перешагнул – освещалась лестница факелами, огонь которых нервно подрагивал от сквозняка, и масляными лампами, изредка стоящими на ступеньках перед особо разрушенными фрагментами, вероятно, служа своеобразным маяком о травмоопасных участках.       Гарри как никогда был рад тому, что умеет создавать Люмос, однако, тот забирал настолько много сил, а светил настолько слабо, что Герою пришлось смириться с услугами факелов и идти, опираясь на стену.       — В теории, как думаешь, что там с этим артефактом могло быть? — В попытке разбавить тишину, напряжённым голосом интересуется Антонин, спускаясь следом за Генри, уверенно шагающим за Гарри, ни за что не держась, и чуть ли не в припрыжку, словно у того в темноте развивалось кошачье зрение.       — Сказали во время Инструктажа, что сбой рукотворный. — Чуть повернув голову, отзывается Аврор. — Сначала две группы были посланы запереть первых Одержимых в камерах, ещё одна должна была выяснить, что случилось с первыми двумя и в чём проблема в самой тюрьме. Четвёртая и последняя должны были, по возможности, нормализовать работу Артефакта. Когда стало понятно, что проблема не в самом Артефакте, а в человеке, взявшем его под контроль, им приказали доставить этого дурочка на допрос. Но… связь прервалась. Надолго. Их ждали почти две недели, посменно дежуря на берегу. Я, когда в отпуск уходил, знал, что есть некоторая проблема, но в подробности меня не посвящали, да я и не просил. Должно же хоть что-то в этом мире решаться без меня.       — Поэтому ты решил не разрушать тюрьму, а пойти по следам своих предшественников? — Хмыкает Долохов, а его голос эхом разносится по лестнице, кажущейся бесконечной в этой темноте.       — Не сразу. Сначала я действительно пытался выбраться на крышу. Но как я и сказал, там было слишком много Одержимых. Объективно – проще решить вопрос внизу. — Что-то Долохова в этом рассказе тревожило. Тревожило настолько, что он не мог даже понять, что именно. Он просто молча шёл за Генри, глядя на то, как тот спокойно спрыгивает со ступеньки на ступеньку, и с трудом сдерживается, чтоб не одёрнуть его от баловства.       — Блять. Поттер.       — А? — Замирает Гарри, оборачиваясь к Антонину.       — А нас почему не кроет? — Гарри какое-то время просто стоит в тишине, а потом вздыхает. Его глаза в свете факелов выглядят почти утратившими свой вечный заряд оптимизма.       — Вы помните, как выглядит ваша форма заключённого? — Антонин кивает. Ещё бы он не помнил то, что практически срослось с его кожей за десять лет.       — Вам могло показаться, что ваша форма такая же, какой была, когда вы при первом аресте сидели на нижних этажах. — В целом, Долохов в этом не сомневался. — Это не так. — Пожимает плечами Гарри. — То есть, визуально – может быть. Однако, год назад подрядчик по производству номерных табличек был задержан за «распил бюджета». Ваши таблички – это артефакты, по которым в одной из комнат Управления следят за вашими жизненными показателями и, при необходимости, усыпляют, чтобы куда-то незаметно перевести. Многим заключённым, без их ведома, как минимум единожды меняли камеры, если подозревали, что те строят план побега или типа того. Раньше, такая форма выдавалась только нижним этажам и только особо буйным заключённым. После победы над Тёмным Лордом её прописали только верхним этажам, потому что на нижних все камеры были заняты. А ваш «среднячок», на котором в последний год решил нажиться не очень честный подрядчик, оказался «пустышкой». Вся партия номеров. Гермиона расследовала это дело, и если бы не проблема с Артефактом, вам бы её уже в прошлом месяце поменяли. Думаю, именно так и меняют сознание заключённых. — Гарри разворачивается и продолжает спуск.       — А Авроры?       — Наши номерные жетоны выполняют такую же функцию. Но официально я в отпуске. Мне мой на задание не выдали. Думаю, дело в этом.       Генри, услышав слово «жетон», радостно замычал и полез по своим карманам. Серебряный значок с, практически полностью стёртыми, чёрными цифрами тускло отблёскивал в свете огней.       — Блять?! — Замирает Антонин, а Гарри, в очередной раз, обернувшись, в шоке смотрит на блестяшку, отшатываясь, впрочем, от воодушевлённо пихающего её ему в руки Генри.       — Ты Аврор?! — По внешнему виду Генри нельзя было сказать, что он хотя бы окончил школу, не то, чтоб Академию или Университет.              «Возможно,» — Лихорадочно соображает Гарри, — «он просто стажёр…».       Генри, впрочем, на вопрос не реагирует, но поняв, что его имущество Герою не нужно, прячет жетон обратно в карман растянутых штанов.       — Ну, не забудь потом выяснить, кому эта консервная крышка принадлежит. — Пожимает плечами Антонин, глядя на всё ещё шокированного Поттера. — Давай пиздуй, я мёрзну. — Гарри в последний раз вглядывается в лицо Генри, словно пытаясь обнаружить хоть чьи-то знакомые черты лица, но, расстроенный отсутствием результата, послушно разворачивается и продолжает путь.       Ровный пол обнаруживается спустя ещё пару минут спуска.       — Обратно я подниматься отказываюсь. — Ворчит Долохов, оглядываясь назад и не видя конца лестницы. По его мироощущению, они уже давно вышли за наружные стены тюрьмы.       — Бойся своих желаний. — Тут же отзывается Гарри, и пытается осознать масштабы увиденных ранее схем.       Это был только первый этаж, а спускались они на него, по ощущениям, не меньше получаса. Огромные пещерные своды, высота которых превышала среднестатистическое здание в три этажа и очень длинные широкие туннели явно намекали ему на то, что это путешествие явно не из категории «на двадцать минут, зашли и вышли».       — Вот кому-то в своё время денег было не жалко… — Вздыхает Долохов, оглядывая обстановку.       — Не думаю, что осуждённым на пожизненное заключение платили хотя бы стабильной едой. — Качает головой Гарри, а Генри пинает какой-то камушек, который с парой гулких ударов, коротким эхом разнёсшихся по пространству, отлетел в чей-то живописно лежащий на фоне камней череп. — Ну что ж ты будешь делать..?       Гарри увиденным совсем не вдохновился.       — Странно… — Хмыкает Долохов, подпаляет сигарету, и подходит ближе.       — Что мы не задохнулись от отсутствия кислорода, явно находясь под водой? — Язвит Гарри и тоже подходит ближе. — В чём дело?       — Если есть этот человеческий череп… — Антонин выдыхает струйку дыма. — Не должно ли рядом лежать костей от других частей тела? Позвоночник, руки, ноги? Как будто ребёнок страшилку нарисовал…       Гарри хмыкает. Звучало это сомнения логично. Логичнее всего, что происходило в этой тюрьме, за время его пребывания в ней, по крайней мере.       — Может, съели?       — Если они сожрали труп вместе с костями, почему не разгрызли череп? — Пинает этот самый череп Антонин, и тот откатывается по каменному полу насколько позволяет его форма и сила удара. — Куда нам дальше, Сусанин?       — Надо выйти на Разрушенное Святилище. Из него самый быстрый спуск на следующий этаж. — Гарри задирает рукав Антонина и зажигает Люмос. — Сначала прямо от лестницы, потом направо. Идём.       Антонин вздыхает. За жизнь он, конечно, повидал всякого. Поттер был прав – если это приключение и станет для него последним, он хотя бы развлечётся напоследок. Окурок летит под ноги, Долохов давит его ботинком и концентрирует своё внимание на идущей впереди парочке.       Генри порой вёл себя как дурачок, порой понимал их речь или, по крайней мере, отдельные слова. Как мог, вкладывался в их попытки что-то сделать, и старательно не мешал во всё другое время.       Гарри, возглавляющий процессию, выглядел и уставшим, и постаревшим лет на десять. В полумраке едва освещённых стен Долохову казалось, что он видел практически седые волосы Аврора, который в очередной раз спасал нацию своими «золотыми» руками.       Жаль ему было этих людей в одинаковой степени. Одному всю жизнь подкидывают на самостоятельное решение проблемы чуть ли не международного уровня, а к другому теперь неизвестно вернётся ли осознание.       Сжимая в руке топорик, Долохов шагал за идущим впереди Генри, порой по несколько минут не видя в темноте Поттера, нервничая из-за этого, и проклиная власти всеми известными эпитетами на всех известных языках.       — Поттер, я плохо тебя вижу. Подавай голос периодически. — Не доверяя Генри и опасаясь, что тот может сотворить какой-нибудь хуйни и разделить их с Гарри, просит Антонин.       — Мгм. — Отзывается Поттер, а Долохов замирает.       — Словами, ёб твою мать, чтоб я вас с этим Товарищем различал!       — Да не ори ты, Мерлина ради, чего завёлся? — Тут же приближается Гарри к взведённому Антонину. — Успокойся, я рядом. Хочешь, за руку пойдём? — Но, если Аврор думал, что возьмёт Долохова на слабо, он явно плохо знал Пожирателя. Схватив Гарри за руку и переплетя с ним пальцы, как в лифте в самом начале этого маленького путешествия, Долохов подумал, что будет очень иронично – так и умереть, держась за руки с Национальным героем. Но, с другой стороны, какая честь для него, и какой плевок в лицо общественности – их Герой предпочёл умереть в компании Пожирателя, а не какой-нибудь грудастой девицы, рыдающей у его постели и обещающей отписать его состояние на благотворительность.       Генри, присоседившийся к второй руке Пожирателя, в картине мира Антонина пока никуда не вписывался, но, думается ему, если всё закончится хорошо, он обязательно найдёт ему где-нибудь место.       В прихожей на коврике.       Вместо собаки.