Водитель Чон

Хосок прячется среди толпы людей в аэропорту, высматривая чёрную макушку, которая оказывается спрятана под капюшоном, но Чон даже так его ни с кем не спутает. Юнги улетает сегодня, его провожают отец и пара охранников. Парень выглядит потерянным, и, чёрт возьми, он высматривает кого-то в толпе. Хосок почти уверен, что его. Нужно отпустить сейчас, иначе Чон просто не сможет больше сдерживать себя. Слишком много власти над ним у этого мальчишки, и тот даже не догадывается о своей силе. В глазах водителя Юнги красив и нежен, он притворяется плохим парнем, но не может скрыть детского восторга, когда Хосок покупает ему сладкую вату в форме сердечка. У него большие впечатления от маленьких вещей, у него всё ещё чистая душа. Хосок не имеет права пачкать её своими грязными лапами. Мужчина почти тонет в своих мыслях и сожалениях, но вынырнуть помогает оповещение о начале посадки. Хосок не двигается с места, наблюдая за ленивыми действиями Юнги. Тот смотрит на паспорт с билетом в своих руках, на отца, а после в последний раз пробегает глазами по толпе вокруг. — Водитель Чон… — шепчет он одними губами, а после срывается с места под непонимающий оклик со стороны отца. Юнги подбегает к Хосоку, сцепляя руки у него на шее. Он смотрит в глаза, стараясь отыскать там ответных чувств, и он их находит. Хосок смотрит с тоской, с сожалением и… с любовью. Он перемещает оцепеневшие руки на талию мальчишки и не может произнести ни слова. Горло горько сводит, не пропуская ни единого звука. Чон находит выход и силы внутри, он прижимается своими губами к искусанным юным губам Юнги, отдавая ему свои чувства. Прижимает к себе, как самое дорогое сокровище, заставляя того еле-еле стоять на носочках из-за разницы в росте. И, когда отстраняется, видит, как загорается надежда в глазах напротив. — Я буду скучать, водитель Чон. — Юнги опускает руки и встает уверенно ногами на пол. Дарит Хосоку улыбку дёснами на прощание и убегает на посадку. Мужчина ловит на себе взгляд Мина-старшего и виновато опускает голову, ощущая себя самого сейчас школьником в ожидании заслуженного наказания. — Ко мне в машину на разговор. — Мин Сынгу выглядит серьёзнее, чем обычно, но на самом деле Хосоку уже плевать. Юнги улетел. Возможно, когда они увидятся в следующий раз, Юнги уже не ответит на его поцелуй, возможно они больше и не увидятся вовсе, но этот малолетний наглец должен был забрать с собой знание о чувствах Хосока, что горят сейчас у обоих на губах. — Да, Сынгу-щи, конечно. В тонированном лексусе никого, кроме них двоих. Разговор будет слишком… личным. — Рассказывай всё, — начинает Мин, осматривая бывшего водителя с ног до головы. — Ничего не было, господин Мин. Юнги ещё ребёнок… — Принимается тут же успокаивать мужчину Хосок. — Да я видел, как у вас ничего не было, — подаётся он чуть вперёд. — Только поцелуй… Этот и ещё один. Простите меня, я бы ни за что не осмелился на что-то большее. — Замолчи и прекрати оправдываться. — Не выдерживает Сынгу. — Это из-за тебя он решил уехать? Невыносимо крутой всегда Хосок сейчас выглядит как побитый пёс, глазами он утыкается в собственные колени, нервно перебирая сложенные в замок пальцы. — Я не знаю точно, но… Возможно. — Поднимает взгляд на бывшего босса. — Я отверг его, — пытается достучаться до мужчины. — Я хотел, как лучше. Мин-старший поджимает губы, глядя на Чона. — Мда. С виду мафиозник, а на деле того гляди в обморок упадёшь, — цыкает он, поворачиваясь к окну. — Зачем целовал? — Простите, я… — Почему целовал, ответь. — Вы только не… — Водитель Чон! — Я влюблён в вашего сына, — как на духу выдаёт Хосок. Мин Сынгу откидывается назад, всё ещё разглядывая его с недоверием. — Я знал, что он не такой, как все. Думал, что он сорвался в Америку, чтобы целоваться с первыми встречными в гей-клубах. — Мужчина мнёт свою шею и щурится, стараясь вспомнить, когда он догадался. — В его возрасте я уже вовсю с девчонками крутил, а он всё площадка-дом… И ещё кое-что… — прочищает горло. — Я однажды застал его за просмотром видео. Думаю, что я отчётливо рассмотрел там двух мужчин, но старался самому себе внушить, что мне это только показалось. — И вы его отпустили? — с удивлением спрашивает Хосок, задумываясь на мгновение, как много мужчин захотят прибрать к своим рукам раскрепощённого подростка. — А тебе здесь легко живётся? — Нет, но это же Юнги! Он ещё совсем молод, сам не знает, что ему нужно от жизни, — закипает Чон. — Ему семнадцать, а не семь, Хосок. Конечно, с ним будет охрана, и жить он будет на частной территории, выбираясь в центр только по выходным, но я не считаю своего сына глупым и легкомысленным. — Меж бровей мужчины заламывается глубокая морщина. — Думаешь, он может натворить глупостей? — Я… Нет, конечно нет. Он всегда был рассудительным, кроме тех моментов, когда испытывал моё терпение, — тупит взгляд. — Ладно, мафиозник, — кивает он головой. — Надеюсь, у тебя хватит ума не совершить ошибку, — и смотрит прямо в глаза. Хосок не понимает, что Мин-старший имеет в виду. Взгляд его твёрдый, но уже не строгий. Чон и правда считает, что у Юнги есть все шансы найти кого-то лучше, младше, успешнее, но если говорить об ошибках, то… Обманывать себя и Субина больше не имеет смысла. Потому что каждый день он будет ждать Юнги. Будет срываться в аэропорт, покупать и сдавать билеты, писать и стирать сообщения, а после набьёт его имя у себя на шее и смирится с тем, что наглый мальчишка засел в его сердце глубже, чем Тихий океан, что их разделяет.

***

Сегодня Хосок не может сосредоточится ни на одном вопросе. Он щелкает ручкой, раздражая Намджуна, с которым они вместе открыли каршеринговую компанию, а теперь мучаются с бухгалтерскими отчетами, потому что опять ни черта не сходится. — Давай просто наймём кого-нибудь, иначе я тебе эту ручку… — Мы справимся. — Хосок снова сбрасывает цифры на калькуляторе. — Подай мне документы за позапрошлый месяц, я сравню. Ким закатывает глаза, но всё равно разворачивается и идёт за нужной папкой. — Вот, держи. — А, спасибо… — забирает из рук счета. — Это ты зачем мне принёс? — Хосок, — тяжело вздыхает Джун. — Что с тобой? Только не говори, что всё в порядке… Мы, вроде как, пытаемся дружить. После расставания с Субином Хосок сначала планировал напиться, потому что слишком уж мягко тот принял сообщение о разрыве. Он будто знал, был готов к этому разговору, который даже для самого Чона оказался не из простых. Потом решительно настроился уехать к Юнги в Америку, потому что это единственный вариант, который он хотел на самом деле, но, как оказалось, не настолько уж решительно, потому что гнусные мысли о том, что мальчишке без него будет гораздо лучше, остановили его у авиакассы и развернули обратно в холостяцкую квартирку на окраине. И наконец он нашёл место, где эмоционально и физически мог опустошать себя, не прибегая к алкоголю и случайным связям — ближайший спортзал. Чон изо дня в день изнурял себя тренировками, вытачивая рельеф на и без того жилистом теле. Так мужчине удавалось на время забывать о том, что он нуждается в Юнги, позволяя себе лишь иногда, где-нибудь в ванной, вспоминать отражение его наглых глаз в зеркале заднего вида и юркие руки на горячей плоти. Там же Хосок познакомился с Намджуном, который оказался неплохим парнем и совсем не глупым перекаченным воротилой, как о нём говорили другие. На самом деле Ким умён, добр и состоятелен. Однажды Намджун просто в шутку предложил Чону свои инвестиции, чтобы тот наконец решился на открытие бизнеса и перестал играть в таксиста с его-то амбициями, а спустя время они стали учредителями одной компании по предоставлению автомобилей в прокат посуточно и на длительный срок. Общее дело забирало у Хосока все мысли и силы, казалось бы, скучать по Юнги просто не хватит времени, но он всё же скучал. По утрам, перед сном, и особенно, когда он видел, как Сокджин мягко целует Джуна в щёку, принеся обед в офис, как загорались у друга глаза рядом с любимым человеком, и ещё, когда эти двое предлагали его с кем-нибудь познакомить — тогда тоска становилась почти невыносимой. *** Чон ещё раз осматривает папку перед собой и откладывает её в сторону. — У Юнги сегодня день рождения. Девятнадцать исполнилось… — вздыхает. — В прошлом году я отправил ему букет через отца, я даже не знаю, доставили ли, принял ли… — О, мы дождались совершеннолетия! — Хватает его за плечи Намджун. — Ты продержался, уму непостижимо, дружище. Ты, наверное, забыл уже чего там и как делается, — смеётся. — А он? — А он и не знал. — Я не об этом. — Чон поправляет короткую чёлку и снова щёлкает ручкой. — Он продержался? Ким выхватывает из рук несчастный «паркер» и откидывает в сторону. — Напиши ему или позвони в конце концов. — Что я ему напишу?! — С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, НАПРИМЕР! — разводит руками Намджун. — Я скучал по тебе. Не пил, не ел, не трахался, пока тебя не было. Почти в монахи подался. — А если у него уже кто-то есть? — Посмотри в инстаграме. — Я в чёрном списке. — Довольно поднимает бровь, как будто они играют в словестный пин-понг, и Чон в шаге от победы. — Можешь воспользоваться моим, — с улыбкой парирует Джун, протягивая ему телефон. — Если он не хочет, чтобы я видел его профиль, то я должен уважать его границы. — Хосок отодвигает от себя телефон. Намджун смотрит сначала на смартфон, а после на друга. — Ты боишься узнать, что у него кто-то есть, — понимающе кивает Ким. — Ладно, я сам посмотрю… Какой юз? — Давай вернемся к отчетам. — Тебе тридцать три, а ведешь себя… — заходит в инстаграм. — Юз? — Sugarboy, — диктует по буквам Хосок, чтобы это не выглядело слишком пошло. Намджун играет бровями, пока набирает запрос. — Сладкий мальчик, уф… Так, ладно, захожу. — Только не говори мне ничего, хорошо? Просто посмотри. — Хосок вскакивает с места и идет к окну. — Не дождёшься, — смотрит исподлобья Джун, пролистывая ленту фотографий. — Ну-у, никаких парней здесь нет. — Это ещё ничего не значит, — в противовес своим словам Чон облегчено выдыхает. — Согласен, — кивает мужчина. — Тут есть фото букета с подписью двумя эмодзи: сердечко и бесконечность. Внутри Хосока всё сжимается. Он очень хочет верить, что это именно те цветы, что он посылал Юнги в прошлый день рождения. Но возможно ли это? Прошло столько времени, это может быть любой другой букет. — Ты посмотришь? — Намджун вновь протягивает смартфон. — Или мне начать описывать? Чон прочищает горло, запуская руки в карманы. — Опиши. Джун прыскает, но просьбу все-таки выполняет. — Небольшой букет, может, штук пятьдесят роз… Хосок прикусывает губу, он отправлял Юнги не розы. Что ж, он ожидал такого исхода, кто же будет любить старого самодура бесконечно. — Остановись. — Или не розы это… — не услышав продолжает Ким. — Гвоздики. Я не понимаю, Хо, какие-то сиреневые бутоны. Посмотри сам. — Лизиантусы, — выхватывает телефон Чон, не в силах поверить на слово. — Что? — Эустома — прекрасные уста, — отвечает Хосок, как будто Намджуну станет понятнее. — Это те цветы, что я выбрал для Юнги… Это букет от меня.