Книга ненаписанных историй

Чего только я не нашла в доме МакГаффина пока искала недостающий драгоценный камень. Все, что угодно, кроме нужного. Последним, что я не осмотрела, остался древний саркофаг. Я специально оставила его напоследок, потому что прекрасно знала, что обнаружу внутри — ветхую неприятно пахнущую мумию. И вот этот досадный момент настал… Внимательно осмотрев саркофаг, я обнаружила одно явное его отличие от других саркофагов — его крышка присоединялась к основной части с помощью дверных петель. Для чего, как не для облегчения процесса ее открывания и закрывания престарелыми археологами? И зачем, интересно, МакГаффину было так необходимо постоянно заглядывать внутрь? Узнать это можно было, только открыв саркофаг, что я и сделала. — Фу… — скривилась я, когда наружу из саркофага почти выпал запеленатый в грязно-серые бинты какой-нибудь там Аменхотеп XXIII… ну… то, что от него осталось… и повис на фестонах плотной паутины. — Нравится тебе это или не нравится, но я должна тебя обыскать… И, что называется, по пояс занырнула в пахнущее тленом нутро мумиящика, стараясь не смотреть на выглядывающее из бинтов высохшее лицо с провалами носа, глаз и трещиной рта, телепающееся в опасной близости. Я почти закончила, когда у меня над ухом раздался гнусавый голос: — Что ты делаешь, Мортимер? — Что за… — я резво выскочила из каменной тары и огляделась. Никого. Только я и… вытаращившая на меня глаза мумия. — Ты что-то сказал? Ты умеешь говорить? — Я? Нет! — мумия так интенсивно замотала… э-э-э… головой, что чуть не вывалилась. — Умеешь. Это же очевидно, — говоря это, я почувствовала себя… не совсем умной. — Что очевидно? — спросила мумия. — Что ты умеешь разговаривать, — пояснила я, ощущая, что закипаю. — Ну, конечно, — подтвердил мое заявление «аменхотеп». — Но только что ты утверждал, что не умеешь, — зачем я это сказала? — Ты что такой странный, Мортимер? — мумия удивленно похлопала на меня глазами. — Я — не Мортимер! — сообщила ей я. Видимо, со зрением у фараонов было не очень. — А где Мортимер? — вполне закономерно поинтересовалась мумия. — Если ты о МакГаффине, гремлине, который живет здесь, археологе, то его похитили, — пояснила я, а потом уточнила. — Или это тебя зовут Мортимер? — Нет, — ответила мумия. — Что «нет»? — спросила я. — Да, — ответил ворох бинтов, и я поняла, что если немедленно не завершу эту интеллектуальную беседу, то сойду с ума. Тут никакого эльфийского терпения не хватит. Видимо, в саркофаге слишком мало кислорода, потому «аменхотеп» так туго соображает. Но, закрыв саркофаг, я тут же поняла, что это плохая идея. Драгоценный камень я так и не нашла, хоть все осмотрела. И только говорящая мумия осталась неохваченным источником информации. Пообещав себе держать себя в руках, я снова открыла крышку. — Как я рад тебя видеть, Мортимер! — огорошила меня мумия. — Здесь только что была какая то странная особа, которая пыталась прикинуться тобой. — Это была я! — «обрадовала» я мумию. — Это был ты, Мортимер? Зачем ты претворяешься сам собой? — «обрадовала» меня мумия. — Бессмыслица какая-то… — выдавила я, стараясь не сделать ничего такого, о чем потом пожалею. — Вот именно, — согласился «аменхотеп», после чего прищурился. — Мортимер! Ты выглядишь как-то по-другому… Ты что, подстригся? — Нет, просто выщипал брови…- буркнула я, после чего не выдержала. — Ты что, всерьез спутал высокую стройную юную, по нашим меркам, эльфийку с маленьким старым сморщенным лысым гремлином? — Не будь так строг к себе, Мортимер, — ответ мумии меня просто убил. — Взгляни на меня. Я тоже не в лучше форме… — Слушай, ты, жертва аварии на ватно-марлевой фабрике! — если до этого я не до конца верила, что при мумификации мозг из мумии извлекают, теперь я была в этом убеждена. — Я — не Мортимер. Мортимер послал меня сюда. Его похитили, а я хочу его спасти! — Но это ужасно! — я испытала облегчение: кажется, до мумии начало доходить. Ага, щаз… — Тебе надо спрятаться! — Мне? Зачем? — оторопела я. — Тебя же хотят похитить! — ужаснулась мумия, а я не придумала ничего умнее, чем на пару секунд закрыть лицо рукой: — Это уже произошло… Мортимера уже похитили… — Но это же невозможно! — возмутился бывший фараон. — Кто же тогда разговаривает со мной по вечерам? — Так, — для сохранения спокойствия я уселась напротив саркофага в медитативную позу. — Начнем с самого начала… Мортимер твой друг, да? Ведь это он тебя откопал? — Можно и так сказать, — вполне вменяемо ответил «аменхотеп». — Я долго лежал в темноте. Но однажды крышка открылась, и я увидел Мортимера. С тех пор я с ним и живу. — И каждый вечер он открывал этот ящик и говорил с тобой? — мумия кивнула, а я продолжила. — Что-то мне подсказывает, что Мортимер нескоро придет опять с тобой поговорить… — Мы не говорим, — отрицательно повертела головой мумия. — Мы дискутируем, обсуждаем, совещаемся, беседуем… — Замечательно, — я предприняла еще одну попытку перейти к главному. — А во время этих бесед вы не обсуждали, как открыть решетку в подвале? Эй, я вообще-то с тобой разговариваю! Чего ты так на меня уставился? — Ты умеешь говорить?! — потрясенно выдал «аменхотеп», а я порадовалась, что уже сижу. И что кремень я оставила на улице возле печки. Понимая, что выяснение у мумии, а что же тогда мы с ней делали последние четверть часа, как не разговаривали, ни к чему не приведет, я решила не отвлекаться, а копать дальше в выбранном направлении: — Я понимаю, ты никогда не бывал там внизу. Но в подвале есть посох. И в его навершии должен быть драгоценный камень. Ты не знаешь, где он? И тут мне, наконец, повезло. — Ну, конечно, Мортимер, — похоже, это «аменхотеп» улыбнулся, а я затаила дыхание. — Ты же сам просил меня его спрятать. Забыл что ли? — Э… да, видимо, забыл… — я готова была согласиться с чем угодно, лишь бы из этого вышел толк. — Но теперь вспомнил. Не мог бы ты мне его отдать? Он мне нужен на минутку… — Кто? — я чуть не завыла в полный голос. Но все же сдержалась, просто завопила: — Камень! И прежде чем ты начнешь спрашивать: я имею в виду камень, который ты должен был спрятать для Морти… для меня. И не говори мне, что ты забыл об этом! — Пф… — фыркнула мумия. — Ты что? Ну как же я мог забыть? Тебе ведь было очень важно, чтобы никто не смог найти камень… — Вот и прекрасно! — никогда я еще так сильно не ждала, чтобы что-то закончилось. — Верни мне его, пожалуйста. Мумия засунулась обратно в саркофаг, через минуту снова высунулась, я насторожилась, подавляя зачатки бешеного восторга… и, как оказалось, не зря. Надо же было, чтобы именно в этот момент забинтованный чудик продрал глаза от засыпавшей их тысячелетней пыли. — С какой стати я должен отдавать камень Мортимера совершенно постороннему лицу? — строго заявил «аменхотеп», сверля меня недружелюбным взглядом. — Я сыта по горло твоим идиотизмом! Отдай мне камень! — вскочив, я, позабыв про брезгливость, вцепилась обеими руками в горло недофараона. Всему приходит конец, а я и так долго продержалась. — Ни за что! — гордо заявил тот. — Угрозы тебе не помогут, дамочка! Я знаю каратэ! — Но ведь я — Мортимер, — кто бы подумал, что я сама буду поощрять мумиозный кретинизм? — Это просто смешно! Ты слишком высокая, слишком тощая, слишком волосатая, чтобы быть Мортимером! И еще у тебя есть эти штуки спереди… — надо же, не прошло и года, как я перестала быть похожа на дряхлого гремлина. И как не вовремя это случилось. — Я — подруга Мортимера, — не зная, что еще сказать, я решила сказать правду. Ну, почти правду. — Он прислал меня забрать кое-что из подвала. — Я никогда тебя здесь не видел. А у меня прекрасная память на лица, — мумия изучающее прищурилась, разглядывая меня. — Мы познакомились недавно, — это было сказано наудачу, но мумия, кажется, дрогнула: — Не знаю, можно ли тебе доверять?.. Я могу отдать камень только по-настоящему близкому другу Мортимера… — Мы познакомились недавно, но я спасла ему жизнь! — это я сказала уверенно и вслух. А про себя уточнила. — Надеюсь, что спасла, а не угробила… — Правда? — судя по голосу и выражению глаз, последние слова прибавили мне очков. — Но если ты близкая подруга Мортимера, тогда ты сможешь ответить на мой вопрос. Какого цвета его нижнее белье? Когда до меня дошло значение спрошенного, я буквально задохнулась от возмущения. Это ж какой смысл вкладывает мумия в понятие «близкая», если позволяет себе задавать такие пошлые вопросы? Интересно, если я прочитаю ему лекцию о моральном облике эльфиек, «аменхотеп» ее поймет? Впрочем, я сама знала ответ. Ничего мумия не поймет, да еще и снова уйдет в глухую «оборону». А ведь я сейчас была невероятно близка к искомому камню… Кроме того, совершенно случайно знала ответ… Вы только не подумайте ничего такого… Просто, обыскивая комнату гремлина, слева от «кухни» я нашла деревянный ушат, наполовину наполненный водой, в котором, намыленные, плавали белые рубашки, серые носки и красные кальсоны. Все из прошлогодней коллекции. Эх, была не была! Твиттера здесь нет, следовательно, матушке никто не доложит о вопиющем безобразии: принцесса эльфов обсуждает чужое нижнее белье! — Красное. Чаще всего он носит красное белье, — полушепотом ответила я. — Точно, красное шелковое белье! — радостно проорала мумия, и я буквально почувствовала, как на пугале встрепенулся мозгоклюй. — Но это еще не все!.. Скажи, как зовут его кошку? С одной стороны, я обрадовалась, что следующий вопрос не входит в категорию интимных. С другой стороны, он был на порядок сложнее. Присутствия домашних животных я в доме не заметила. Что, кстати, не означает, что их нет. Вариантов два. Снова обыскать весь дом, да, пожалуй, и двор, в поисках подсказки. Или начать наудачу перечислять все известные мне кошачьи имена. Это займет всего ничего времени. Дня четыре. Впрочем, есть и третий вариант: послать все это к средиземским шушпанчикам и вернуться домой. К маме, папе и Лалилосу. Решение было принято. — Я сейчас вернусь, — сказала я мумии и вышла во двор. Почему-то мне казалось, что там у меня больше шансов что-то отыскать. Так и оказалось. За тыквенными грядками в колючем кустарнике я разглядела что-то подозрительное. Очередной камень с надписью, которую мне никак не удавалось разобрать. Но голыми руками раздвигать колючки… Я так не играю! И хоть подстригать запущенные кусты я тоже не подписывалась, садово-огородных работ мне и дома хватало, этот вариант все-таки предпочтительней. Разжившись в подвале секатором, я срезала мешающие ветки и обнаружила за ними маленький надгробный камень. Рукой явно не каменотеса на нем было выбито «Кински» и схематичное изображение кошки. — Кошка МакГаффина давным-давно сдохла, — вернувшись в дом, оповестила я мумию. — Там, во дворе, ее могила. Ее звали Кински. — Кински был котом, — назидательно заявил «аменхотеп», после чего сентиментально всхлипнул. — Бедняга так любил играть моими бинтами… — Печально, очень печально, — поддакнула я. — Ну что? Теперь ты веришь, что я близкая подруга старины-Мортимера? — Пока нет, — и мне не к месту вспомнилось, как мама объясняла мне про принцип троичности. По ходу, бывший фараон и гремлин тоже о нем слышали. — У меня есть последний вопрос. Что сказал граф Грюндиг фон Пипербок своему адъютанту Дюку Хенингу пред началом битвы при Бадлберге? — Что? — это был удар ниже пояса. За свои несколько, не будем уточнять сколько, тысяч лет я не слышала ни о графе фон Пипербоке, ни об его адъютанте, ни о местечке под названием Бадлберг. — Неправильно! — торжествующе объявила мумия. — Да нет! — поспешно затараторила я с растерянным видом. — Это был не ответ! Я не поняла, о чем ты говоришь? — Я не совсем уверен… Это что-то вроде пароля… — «аменхотеп» тоже выглядел странно оторопелым. — И ты знаешь ответ? — осторожно поинтересовалась я. — Конечно, Мортимер мне его сказал, — глаза мумии беспокойно забегали, что наводило на определенные мысли. — И ты не забыл его? — в моей голове в быстром темпе формировался еще один не сильно сочетающийся с эльфийской королевской честью план. — Я — нет, — ответила мумия так уверенно, что даже самый тупой орк понял бы, что да. — Ну, какой ответ? — Двести тридцать четыре, конечно, — твердо заявила я. — Как? Что? — мумия явно суматошно пыталась вспомнить… хоть что-нибудь. — Двести тридцать четыре! Это совершенно точно. Мортимер мне сто раз говорил, — решительно подтвердила я свои слова, чем еще более повергла мумию в ступор: — Говорил "двести тридцать четыре"? — Именно! Как же может близкий друг Мортимера не знать об этом? — я покровительственно усмехнулась. — Похоже, ты не такой уж близкий друг Мортимера, раз не знаешь про двести тридцать четыре! — Двести тридцать четыре?.. Я знаю про двести тридцать четыре! Это связано с этим… ну с тем самым… — наблюдать, как закрученная в бинты мумия выкручивалась было довольно забавно. — С камнем… — Точно! — подтвердила я и благосклонно кивнула. — Теперь я вижу ты все же хороший друг старины-Мортимера… — Ну, конечно, — недофараон расцвел, как весенний первоцвет. — Превосходно, — продолжала я отыгрывать придуманный и неожиданно сработавший сценарий. — Теперь, когда ты доказал это, можешь отдать мне самоцвет. — Наконец-то! — с видимым облегчением произнесла мумия, поерзала и выплюнула на пол огромных размеров бриллиант. — Большое спасибо! — Не стоит благодарности, — улыбнулась я и с неменьшим облегчением захлопнула крышку саркофага. Дальнейшие действия до определенного момента не вызывали вопросов: спуститься в подвал, вставить посох в паз на полу, бриллиант — в навершие. А вот дальше появлялись проблемы: откуда взять луч света, который согласно пиктограмме, должен, пройдя через бриллиант, разделиться на три луча и коснуться, по женской эльфийской логике, трех драгоценных камней в статуях? Надо подумать… И чем больше я думала, тем чаще в моих мыслях возникала статуя с зеркалом… от которой ниточка плавно потянулась к разбитому зеркалу наверху… и к маленькому закрытому окошку со стеклянным глазком. Вновь выйдя на улицу, я внимательно посмотрела на крохотную дверцу. Еще раз прокрутив в голове возникшую идею, я окончательно уверилась, что эта штука как-то связана с пиктограммой в подвале. Нужно только открыть дверцу, чтобы свет попал на глазок. С Твиттером удалось договориться почти мгновенно, достаточно оказалось просто пообещать безлимитный доступ к блюду с орехами и фруктами, которое каждое утро слуги приносят мне в покои. В доме сфокусированный глазком луч падал точнехонько на раму для зеркала, в которой как раз таки зеркала то и не было. Любому, а эльфу тем более, сразу стало бы ясно, что разбитое зеркало надо чем-то заменить. В качестве замены я остановилась на маленьком старинном щите. Его внутренняя сторона была отполирована до блеска, что, конечно, не делало щит настоящим зеркалом, но вполне позволяло отразить свет. Отраженный щитом луч предсказуемо падал в подвал, на зеркало в руках фигурки. Направить его на бриллиант, чуть подкорректировав положение постамента, было делом техники. И столь же предсказуемо коснувшийся бриллианта луч преломился, и три луча под цвет камней коснулись статуй. В темной каморке замерцал тусклый свет, и решетка поднялась, открывая доступ к постаменту, поверх которого лежала та самая таинственная книга гремлина. Она тоже была написана от руки, оранжевыми чернилами, и в ней встречались иллюстрации. Движимая любопытством, удачно замаскированным под естественное стремление убедиться, что я нашла именно то, что нужно, я открыла книгу и бегло просмотрела содержимое: — Так… Это не то… И это не то… И это… Ага! Вот. Артефакт судьбы. Нужно как можно скорее доставить книгу Верховному Магу. Надо поспешить… Если не наткнусь на колдуна и его прихвостней, буду в Наскалье уже завтра к полудню. Спрятав книгу в то самое секретное невидимое и безразмерное место, гордо именуемое «инвентарь», о котором вам, наверное, уже рассказывали, я направилась к выходу, по пути радуясь, что эта часть пути закончена, и соображая, чего бы наврать Твиттеру, чтобы он если не увязался за мной, то хоть не заложил родителям. Эльфийкам из благородных семейств города людей не рекомендованы для посещения. Но едва я перешагнула порог между каморкой и подвалом, дом содрогнулся, как при землетрясении. Лестница заходила ходуном. Потолок подозрительно и недобро затрещал. Я еле устояла на ногах, предчувствуя тот самый ранее предсказанный момент, когда «скрюченный домишко» рухнет на голову, неожиданно оказавшуюся моей. Увы, в этом случае даже мои хваленые эльфийские ловкость и быстрота — не помощники. Приготовившись к худшему, я все же ломанулась на прорыв… а когда на полпути мне по темечку прилетело камушком размером не больше грецкого ореха, я решила, что НАЧАЛОСЬ… и это только первая ласточка. Рухнув на пол, сгруппировавшись и прикрыв руками голову, я ждала конца, думая, как же Твиттер был прав, предостерегая меня от случайных связей и непредусмотренных дворцовым регламентом знакомств. Вот к чему это приводит! Как же это глупо: так нелепо погибнуть во цвете лет! Если мне удастся выбраться живой, я никогда… ни с кем… ни за что… И тут до меня дошло, что все уже давно успокоилось, и больше ничего не происходит. — Эру, какие глупости иногда лезут в голову, — встав, я отряхнулась. И летящей походкой направилась в гости к Верховному Магу.