Лепестки бледно-розовой вишни. Танец под Луной

*** Ведомый просьбой сестры, Рейшир незамедлительно и не откладывая на утро, покинул Стэх, отправляясь в Пато, к выжившим Генералам Бури, а точнее к одному конкретному — Лиссаху Дашшару. Ему и только ему, как старшему, несущему ответственность за команду, нужно было передать послание от Натани. А когда получит и прочитает послание, пусть думает, как быть и кого на помощь Такэхико-доно посылать. Дорога до Пато недолгая, семь дней пешего пути, или три дня верховой езды. Рей, чтобы как можно быстрее оказаться у Генералов, выбрал быстрый путь. Оседлал лошадь и галопом помчался в путь. В эти три дня останавливался только на трехчасовой сон. Обедал верхом, переходя с галопа на шаг. И вся эта спешка ради того, чтобы спасти жизнь важного для Натани человека. Точнее дракона, но не суть важно. Ее просьбу Рейшир готов исполнить даже на смертном одре. И вот он город, к которому Рей мчался не жалея лошадь. Пато встретил его тишиной тракта и отсутствием очереди на входе. Никаких задерживающих препятствий на главных воротах, никаких личных вопросов и расспросов. Страж лишь записал цель визита и указал на дом, где живет, но в данный момент отсутствует, целитель Дор. Поблагодарив и вознаградив парой монет, Рейшир двинулся дальше. оставалось до поставленной цели совсем немного. Всего лишь сотни метров и несколько кварталов. Их он прошел за минуты. И как только оказался у двери дома, принадлежащего Такэ, занес было руку для стука, как дверь открылась. А на пороге стоял он — Лиссах Дашшар. — Кантэ! — удивился он, увидев на макушке Рея кошачьи уши и ходящий из стороны в сторону хвост. — Я так понимаю, из рода Стэхани, — и не вопрос, а утверждение, как и следующая фраза: — просьба от Натани-химэ? — а вот это уже вопрос, на который Ссах получил ответ, когда он и Рей зашли в дом. Лошадь же осталась на улице, привязанной к калитке дома. — Вот, — протянул старший брат главы рода послание третьему Генералу, — это от главы, лично для вас, Лиссах-се, — а сам от усталости рухнул на ближайшее кресло, откидывая голову назад и расслабляясь. — Что там, Ссах? — интересуется совсем юный на вид маг, закутанный в черный балахон с глубоким капюшоном. Рассмотреть можно было только необычного сине-стального цвета волосы, выбивающиеся из ткани, да ярко-золотые глаза, горящие силой в темном провале одеяния. — Что-то с Такэ? — в голосе проскользнули обеспокоенные нотки, а в золотых глазах алые искры. И как только это произошло, Рей понял представитель какого рода и семьи сидит напротив. По долгу прошлой службы он осведомлен почти о всех представителях магического сословия. В том числе и о родовитых, насчитывающих десятки, а то и сотни поколений, оставивших след в истории. Как и об их особенностях, магических направлениях, родовых дарах, а также о внешних отличиях от других семей магов. И всего лишь взглянув на юношу, скрывающего свой лик за широкими одеяниями, но видя сине-стальные волосы и золотые глаза, полыхнувшее алым при малейших признаках перемены настроения, понял, кто переел ним: — Наследник син Валтор, — чуть склонил голову в приветствии, отдавая должное не только сидящему напротив магу, но и его предкам, с которыми семья Стэхани, в прошлом, имела тесные дружеские связи. — Юн, Такэ нужна твоя помощь, — и протянул юноше из старинного рода некромантов то самое послание от девы Натани. — Перехвати его и присоединись к компании Айсидора и кронпринца. Ты же из нас самый неприметный, тебя не заподозрят, — и посмеялся, прося Рейшира: — син Стэхани, передайте Натани-химэ от меня и остальных Генералов поклон до земли и обещание отплатить за доброту. В любое время дня и ночи, каждый из нас, и я в том числе, в ее распоряжении, — и поклон с рукой у сердца, подтверждающий обещание, делая его клятвой своему слову. — Передам, Лиссах-се, — и собравшись с силами, отказавшись от предложения передохнуть и побыть в доме Дайотори-доно еще какое-то время, Рейшир покинул генералов и мага рода Валтор, отправляясь дальше. У него есть еще одна просьба сестры, с которой он хотел разобраться как можно скорее. Попрощавшись с Лиссахом, Рейшир оседлал коня и пустил его в путь, прочь из Пато. Путь его лежал к проклятому кургану. Времени для визита предостаточно. Спешить и торопиться нет необходимости. Эта просьба не требует скорости и быстроты исполнения. Нет. Тут нужны иного рода подходы. Главным из которых было терпение, а также смелость. Ведь Рею предстояло не просто наведаться на выжженный Проклятым Пламенем курган. Ему нужно было преодолеть страх, оставленный кошмаром того самого дня, когда на его глазах, в диком черно-алом огне, от руки кронпринца драконов, потерявшего контроль над собственными силами, погибли сотни воинов, обратившись пеплом. И этот преследующий страх, а также боль от потери второй половинки, пепел которой он так и не смог собрать и придать объятиям родной земли, до сих пор гложут его и видятся в самых мрачных кошмарах. В кошмарах, наполненных удушающей гарью, жаром дикого огня, предстают перед глазами обугленные, покрытые копотью тела, которые день ото дня покрываются шапками сизого пепла. В этих полных ужаса снах — горят от сожженного воздуха легкие, от боли в груди — катятся по щекам раскаленные, дурно-пахнущие потом, кровью и солью слезы. Каждый вздох — это шаг в земли Смерти. Каждый крик — это речи ее, как набатом отдающие в уши, словно вердикт с вынесенным приговором. А в центре этого кошмара, полного криков, страданий, потерь и пепла — он! Принц Нобуюки Хидекацу-доно. — Я не проиграю страху, Хидекацу-доно, — сказал Рейшир, ступая на земли, проклятые пламенем первого Генерала. Ничего с того дня не изменилось. Поле последнего боя за бескрайнее лазурное небо, а ныне курган проклятых земель, носящий название: «Пепельная долина», встретил его таким же, как и прежде видом. На сотни метров вокруг черным-черно. Выжжено Проклятым пламенем. Воздух — пропитан гарью, дышать невозможно. А с небес, с нависших над головой туч, темных и тяжелых, похожих на свинец, падает крупными хлопьями пепел. Оставаясь на плечах, волосах и груди, несет все тот же запах гари и тлена. Поднимая из груди боль, захватывает сердце тоской и терзаниями. — Не прощу, — срывается с губ шепот, а по щеке катится горячая слеза, — я вас, Хидекацу-доно никогда не прощу! — с силой сжимаются кулаки, до хруста, до крови. Ноги же, подгибаясь, несут Рейшира к земле. Он, упав на колени, зарывшись руками в пепел, склонившись к земле, не в силах поднять взгляд, обещает, роняя пересоленные слезы: — мой гнев пройдет через года, десятилетия и столетия, оставшись в памяти рода. Моя к вам, Хидекацу-доно, личная ненависть пройдет перерождения, сколько бы их ни было. И каждый раз, видя вас, в любом из воплощений, я буду мстить и возвращать долг за все, что я и моя сестра по вашей вине пережили. Клянусь! И на этих словах Рейшир встал на ноги, спешно покидая курган. Он оставил за спиной всю тоску и горе от потери любимой, как и нереализованное счастье и радость семейной жизни. Оставил и ненависть с гневом. Забрал только клятву отмщения в последующих жизнях, принесенную на братской могиле. Ему этого будет достаточно. А Натани? Она, в силу потери почти всей своей силы, не узнает о клятве, брошенной в пепельные дали. А когда узнает, то будет поздно. — Прости сестра. Но моя ненависть за смерть Мариоки к Хидекацу-доно сильнее твоей к нему любви, — сказал Рейшир, последний раз обернувшись на Пепельную долину. Стегнув коня — двинулся домой, в Стэх. Просьбы сестры выполнены, послание передано, могила кронпринца навещена. Больше здесь ему делать нечего.