Лепестки бледно-розовой вишни. Танец под Луной

Юнор Через пару дней после того, как к нам, в доме Такэ присоединился Нимаэль, пришло письмо от девы Натани. Передала она его через потомка младшей ветви. В послании было только одно: просьба помочь Такэ. По ее словам, грядет что-то масштабное, не считая захвата престола принцем Вильемом через отцеубийство. А те охотники из города Стирт, по сравнению с группой, встреча с которой не за горами, просто малые и ничего не умеющие дети. Профессионалы, вложившие душу в свое дело и ремесло, с внушительной репутаций в узких кругах, покрытых тьмой и кровью. — Смертные грехи, — назвал организацию Ссах, когда я спросил, что за группа может встать на нашем пути. — Представители иных рас, владеющие особыми навыками. Каждый из них — это безжалостный убийца, палач, мастер пыток, не отягощенный эмпатией к чужим страданиям. Но все-таки с некими принципами и определенными потребностями сущности. У каждого из семерки — свой смертный грех, который тяготит их, но при этом дает те самые навыки и способности, выделяющие их из своей расы. — А эти Грехи относятся как-то к тем, которых Ода Хидекацу-уэсама* лично отправил на тот свет, казнив на площади? Я слышал об этом от отца, а тому рассказывал дед. Меня тогда и в проекте не было. Да и сам отец как некромант еще не состоялся, был учеником рода Валтор, проходил практику на границах в мире Мертвых. И главой на тот момент был дед — Юсидор итэ* Валтор. Дед, в силу своих широких познаний в истории, знаний тонкостей законов, как небесных, так и магических, а также при способностях общаться с предками почти любого рода, был интересен Хидекацу-доно, поэтому входил в круг общения. Находился подле короля под видом негласного советника. Именно дед раскрыл заговор против Оды Хидекацу-доно, которого решила устранить организация, почитающая смертные грехи. Благодаря семье Валтор, ее потомкам, как ведущей, так и младшей ветви, а также с поддержкой демонов молний из рода Дейн, нагов из изумрудного рода Дашшар, драконов из снежного клана Итодзе, и потомков паучьего рода Арахнир, культ «Смертные грехи» в западном королевстве удалось уничтожить. — Эти мрази нашли пристанище на Юге, — зло выругнулся я, тут же беря под контроль магию и эманацию смерти, чтобы не навредить Ссаху и всем, кто со мной рядом находится. — Как гласят записи деда, в тот год многие ушли к Идзанами-камисама*, рода громовых демонов, изумрудных нагов, снежных драконов и черных пауков значительно ослабли. — Ода Хидекацу-уэсама, своими же руками, с клинком в руке, снес головы семерке Грехов, забав ко всему этому и возможность к перерождению души и последующим возрождениям, — с помощью того самого Проклятого пламени, которое вышло из-под контроля Нобуюки, забрав у Такэ глаз, а у меня родных и близких. И не только у меня. — Только Король-Дракон, как и дед с поддержкой западных родов, кое-что упустил. Перерождаются не души потомков, а грехи, призванные первой семеркой. — На меня смотрели все, кто спустился к разговору, и спрашивали молча, только взглядом, можно ли убить Смертные грехи? — Я не знаю ответ на этот вопрос. А спросить у деда не могу. — Душа не отзывается? — интересуется Суноичи. — Нет. Душа на зов некроманта отзывается всегда. Где бы не прибывала, и в каком бы состоянии не находилась. В смятении, в терзаниях или в эйфории. Не важно. Здесь другое. У семьи Валтор в призыве душ есть одно лишь ограничение. — Какое? — глаза Нимаэля, Ссаха и Суноичи полны интереса и желания узнать, что же это. И хоть данный пункт в магическом ограничении является семейным, скажу, чтобы потом не было предложений расспросить мою родню того или иного времени, если вдруг будет нужна такая необходимость. — Никто из рода Валтор, не имеет права тревожить души предков в загробном мире, даже если на кону стоит жизнь семьи, или существования мира. Ответ никого из генералов не порадовал. Меня он тоже не радует. Ведь поддержка предков, особенно деда, наставившего меня на путь магии смерти, могла бы понадобиться в грядущих беспорядках. Но правила семьи не откинуть в сторону из-за желаний или необходимости, как и клятву Идзанами-камисама, принесенную первым предком рода Валтор. Клятва нерушима. Дух любого из предков, находящихся во владениях Смерти — не вызываем на разговор или расспрос. — Значит, будем обходиться без советов твоих предков, — с Саххом все были согласны. Клятвы предков, особенно принесенные богам, нарушать не стоит. Даже если это грозит жизнями сотен или тысяч смертных. — Отправляйся к Такэ, будь рядом и по возможности найди у этих переродившихся грехов слабые места, — это будет сделать непросто, особенно находясь под пристальным вниманием, как Айсидора, так и воплощенных грехов. Только перед этим нужно будет навестить родовое поместье и одолжить в семейном архиве пару книг по заменам изначальных душ на перерожденные, написанные еще дедом Юсидором в том самом отрезке времени, когда Смертные грехи правили бал, являясь верхушкой преступного мира. И еще, если я не путаю, у него также были труды, связанные с заключением сделок с божественными и другими могущественными сущностями. Это тоже не помешает. В любой сделке, даже с богом, есть определенные условия, а также возможность разорвать контракт извне. Не сторонами договора, а кем-то третьим. Универсальный это способ, или же подходящий под определенные параметры — выясню, когда разберусь в дедовых записях. *** Граница Запада с Югом, а точнее город Вильн, расположенный как на границе, относящийся и к Западу, и к Югу, был уже в поле моей видимости. Дорога почти свободна, только пара караванов, следующих с Юга на Запад. Путь этот ради торговли, с разрешения короля Алистера естественно. Каждый из купцов песчаного государства представляет товары своего народа, семьи, клана. И у каждого он индивидуален, неповторим. А если такое произойдет — казнь и позор всему роду. — Эфенди, эфенди*! — кто-то очень настойчиво теребил меня за край одежды, пока я, держа коня под узцы, ждал возможности пройти в город. — Эфенди! С тобой говорю! — привлечение внимания стало активнее, рукав моего походного плаща того гляди по швам разойдется. — Что вам? — все-таки обратил на него внимание, вызывая тем самым улыбку и блеск в глазах торговца. — Я спешу, кратко! — потребовал, так как очередь моя уже приближалась. — Я не отвлеку надолго, эфенди. И тут же, на глазах своих товарищей по торговле, торговцев из других караванов, разворачивает увесистый сверток, демонстрируя мне верхнее одеяние, восточного стиля, из легкого, но прочного материала, темно-синего цвета, с широкими рукавами, свободного кроя, с глубоким капюшоном, отделанного по краю перьями сизого ворона. Мало кто знает, лишь некроманты, да входящие в ближний круг друзья, но такую мантию носили в нашей семье лишь те, кто достиг уровня Магистр. Отец не смог в силу обстоятельств достигнуть этого звания, а вот дед задолго до смерти получил и титул, и мантию. Такую же, как та, что находится в руках торговца. — Сизый ворон — это символ моего рода! — рука сама потянулась к накидке, коснулась-таки кончиками пальцев ткани, перьев, остановившись на левом рукаве, точнее на плече, где был вышит серебряными нитями череп, раскрывший пасть. — Откуда у вас это одеяние? — Мне его когда-то давно передал один западный колдун, носящий имя Юсидор бей*. Просил сохранить и передать тому, в ком я узнаю его. — Сердце пропустило удар, следом еще и еще. — Вы на него, эфенди, очень похожи, — и на этих словах отдал мне мантию, да так, словно это святая реликвия или дар бога. — Юнор, мое имя Юнор. — Юнор бей, — поклонился торговец, присоединяясь к своему каравану, а я же, сняв свой походный плащ, отправив его в забытье, накинул на плечи мантию Магистра, скрываясь тут же в глубоком капюшоне. И как раз подошла моя очередь, чтобы пройти в город. Пост досмотра, несколько общих вопросов и я в городе. Найти Такэ, зная что он недалеко, мне не составит труда. Опираясь на Пламя души, поселившееся в драконьем сердце, ставшее частью его сущности, я могу найти Такэ в пределах полукилометра. Что и сделал, как только переступил границу города. Нить пламени, протянутая от моей души к его сердцу, видимая только нам с Такэ, указывала направление, по которому я неспешно шел. Держа коня под уздцы, не обращая внимания на настойчивые зазывания торговцев, витающие повсюду запахи, был близок к другу. Нить пламени с каждым шагом вперед натягивалась и становилась ярче. Еще немного, всего сотня метров, и я буду у цели. — Эфенди, вам комнату, или обед? — спросил распорядитель трактира, как только я оказался у двери, над которой висела вывеска скорпиона, держащего в клешнях тарелку с угощением, а на кончике хвоста кувшин с вином. — Обед, — и пошел дальше, вглубь зала, в поисках Такэ, ради которого проделал этот путь. К другу, который нуждался как в моральной поддержке, так и в физической. И он как раз был в поле моего зрения. Я видел его приметную розовую шевелюру, слышал голос, ощущал магический источник и мало кому доступный запах цветов цветущей бледно-розовой вишни. И только хотел прибавить шаг, чтобы максимально быстро сократить расстояние, как почувствовал темные, душные миазмы, с легким, едва ощутимым шлейфом затхлости и сырой земли. Такие миазмы с первого мгновения пробивают простых смертных ледяным дыханием замогильного страха. Звуки, запахи, краски — исчезают. Только серые оттенки и тишина, давящая на разум, и шесть чувств. Но мне, как некроманту старинного рода Валтор, благословленного самой Идзанами, это не принесло ничего, кроме уверенности в словах девы Натани о том, что грядет нечто масштабное, поболе, чем захват власти отцеубийством. Да и не был бы я седьмым Генералом Бури, с именем Смерть в руках держащий, вздрогни от проявления силы мага, не поцелованного и не благословленного госпожой Загробного мира. Как и от его личного обращения ко мне: — Валтор-сама, Hajimemashite*… Примечания: *камисама — обращение к божеству *итэ — старший в роду Валтор *эфенди — обращение к незнакомому мужчине на юге. *бей — обращение на юге к мужчине, чье имя знаешь. *Hajimemashite – приятно познакомиться на наречии восточного гос-ва.