Лепестки бледно-розовой вишни. Танец под Луной

*** - Да будут изгнаны барон Остолосс и его сын из города! – прозвучал вердикт, обжалованию не подлежащий. Принц Винсент, под возгласы жителей, друзей изгнанного рода довольные и недовольные, протянул приказ Его Величества Алистера Мудрого, с подписью и королевской печатью, градоначальнику города. Градоначальник - глава рода Стэхани. Тот самый оклеветанный род, подозреваемый в пособничестве драконам. Особенно леди Натани, которая чуть не подверглась пыткам и страданиям из-за банального отказа в бракосочетании. - Вон! - Пошли прочь! Кричали жители уходящим с главной площади, желая не только крикнуть им вслед что-то нелицеприятное, но и кинуть чем-нибудь: тухлым помидором, камнем, обувью. Не важно, главное показать свое отношение к лицедеям и лжецам, которые подвергают страданиям невинных людей. Провожал взглядом уходящих и Такэ, улыбаясь и радуясь в глубине души. Ведь он не только отправил посланников к потомкам Старейшины Арахнир, получив надежду на спасение брата по оружию, страдающего от влияния Проклятого Пламени, но и узнал по одному лишь взгляду на принца, где тот был все эти дни и чье общество разделял. И как принц не скрывал, отметины от бурной ночи не скрыть. Пусть Вильям и прятал следы жарких поцелуев и отметины жарких объятий, Такэ, как целитель и дракон с весьма острым нюхом, опознал и место, которое посещал принц, и деву, дарующую ласку. Как и ее род деятельности. - А я и забыл, что в Стэхе есть Соловей* (тот, кто владеет информацией, таргует ей или наоборот покупает чтобы быть осведомленным), - улыбка, чуть поднявшая уголки, тронула губы лекаря-дракона, - надо ее навестить… Такэ уже покинул площадь, шел в поместье Стэхани, думая о том, что надо написать письмо друзьям, поделиться новостью о Авалоре, как на его плечо легла рука одного настырного, несдержанного на язык рыцаря. Эдмунд так и пылал гневом, словно раскаленный котелок с кипящими в нем овощами и мясом, еще чуть-чуть и ужин будет готов. Смотрел он на Такэ так, словно вот-вот обнажит меч и пронзит им тело лекаря. Но пока что держался. Не входило в планы рыцаря казнить мальчишку вот так, не выдвинув обвинения. - син Тао Дор! – могучая рука рыцаря, закованная в стальную перчатку, с силой сжалась на плече парня. Был бы он простым смертным, то прогнулся бы под силой сира Эдмунда и зашипел от боли, просил бы пощады, возможно, даже пустил слезу. Но нет. Такого от Такэ не дождешься. Особенно после того, через что тот прошел. Эта боль – ерунда по сравнению с Пламенем кронпринца драконов, сжигающего все, чего коснется, или со стрелой дальнострельного орудия, пробивающего тело насквозь. Даже терпеть не нужно. Лишь улыбнуться и спросить: – Sate, hoka ni wa nani ga arudeshou ka?* - одними губами произнес Такэ, заталкивая в глубины груди рык, рвущийся на волю. Как и желание эту самую руку, закованную в сталь, опустившуюся на плечо, сломать в нескольких местах. Но не сломал, а спросил на западном наречии: – В чем дело, сир Эдмунд? – состроив самое невинное выражение лица из всех возможных, тем самым, вызвав в рыцаре взрыв эмоций и накал гнева до предела. – У вас ко мне вопрос? Или дело? – и даже добавил в голос нотки беспокойства, лекарь он или кто? Из-за этого невинного вида на лице лекаря, хватка рыцаря усилилась, послышался лязг металла. Плечо и правда пронзила боль, но Такэ продолжал делать недоумевающий вид. - Шкет, ты… - из глубин глотки начинал подниматься рык. Он еле сдерживал желание свернуть поганцу шею, также активно, как делал это и сам Такэ, понимая, что не время и не место. И не только за его пока что беспочвенные подозрения в причастности к отряду Бури, а именно личности пятого Генерала – Лепестков кровавой Вишни, а ко всему этому туманному облику лекаря-сиротки и невинному выражению уцелевшего глаза. Была бы его воля, он вырвал и второй глаз, скормив его парню в сыром виде. - син Эдмунд! – зовет рыцаря Норманн, смотря на Такэ обеспокоено, только взглядом спрашивая, все ли с ним в порядке. Лекарь на его вопрос кивнул и скинул со своего плеча руку рыцаря ослабившую хват. Под полный гнева и ненависти взгляд, лекарь пошел в поместье Стэхани. Рыцарь же, оставшись в компании главы гильдии, смотрел в спину квартерона, обещал самому себе, что непременно найдет момент и насадит этого недоноска на лезвие меча, выбив перед этим признание в том, что поганец ни кто иной, как шестой Генерал Бури. В том, что Тао – это Такэхико, Эдмунд не сомневался, был уверен. Осталось убедить и Норманна, как и остальных компаньонов по отряду. - Тебе-то что от Тао-се надо?! – рыкнул на рыцаря глава гильдии, пригвоздив того к стене, как только Такэ покинул поле зрения. – Понимаю еще Род, что-то там видел, какой-то лепесток, - в последнее время, от всего того, что происходит в голове мага, а уж тем более в разуме рыцаря, у Норманна идет кругом голова. – Тебе то что от Тао надо, Эд? Рыцарь, с силой сжав зубы, прожигая Норманна колющим взглядом, процедил: – Он – пятый генерал… – И ты туда же! - тяжело выдохнул глава гильдии. – Как ты не понимаешь! Этот шкет нас всех дур...- но не договорил, так как глава столкнул с его челюстью кулак с такой силой, что у рыцаря перед глазами затанцевали звезды. Кровь хлынула из разбитой губы, а следом за ней выпал жевательный зуб. – Ты слеп, Нор! – и показал в сторону ушедшего лекаря, - пусть меня там не было, но Род в комнате допроса, видел под его ногами бледно-розовые лепестки! – взгляд главы сузился, стал пристальным. Он слушал доводы рыцаря в пользу подозрений о тайной личности Тао, - и можешь сколько угодно меня бить, сталкивать со стеной и говорить, что я брежу! Я уверен, Тао - это Кровавые лепестки Вишни! - Ты роешь себе могилу, Эд-се! – сказал глава рыцарю, уходящему следом за лекарем. О том, что Тао и Такэ – одна и та же личность, сам Норманн уже рассуждал. Были у него насчет парня подобные подозрения, указывающие на него, как на Генерала Бури, прозванного Кровавыми Лепестками. Но все они беспочвенные и ничего конкретного не доказывающие. Только кое-какие сходства с бледно-розовым драконом. А за сходство во внешности на плаху не отправляют. Так что Норманн к мальчику пока что присматривается. Делает пометки в своем разуме, подмечает детали и нюансы во внешности квартерона, которые рано или поздно выдадут в нем чистокровного дракона. *** Такэ Попытки сира Эдмунда силой выбить из меня признание в том, что я – Генерал Бури, просто смешны. Как и сговор с сином Родероном, с целью вывести на чистую воду и истинный облик. Смеяться в голос не стал, а вот позлорадствовать в глубине души – очень даже. Не отказал себе в удовольствие и лицезреть потрепанного принца, потерявшего после общения с одной барышней почти весь свой резерв магической энергии и десятую часть жизненной. Соловей, торгующая информацией и знаниями предков любого из народов, не принимает мирскую валюту и драгоценные камни. Не интересуют ее и земли, с титулами и привилегиями смертных королей. Только то, что будет существовать долгие годы, столетия и тысячелетия. Поделиться парой лет жизни – для меня не проблема, как и отдать половину энергетического резерва в уплату ответов на интересующие меня вопросы. Ничего в этом страшного нет. Магия восстановится, а жизнь у такого как я долгая. Понять, где ни так давно побывал принц, не составило бы труда любому, обладающему толикой внимательности. По остаточному запаху эфирных масел и духов, оставшихся на ткани, коже и волосах, мне был известен весь путь принца. Начина от дома Цветочных Благовоний*( Квартал Красных Фонарей), заканчивая главной площадью, куда Вильям пришел после бурной ночи с девой любви. Дошел я до квартала, где принимала гостей Соловей, по памяти, так как путь мне знаком. Ока-сан*, встречающая посетителей и провожающая в покои своих подопечных, увидев меня, скептически посмотрела на мой скромный внешний вид. Поджав губы, с силой сжала ручку утивы*, и прожигая взглядом неприветливости, предполагая, что дому удовольствий я ничего не принесу, спросила: - Что вас привело в Цветочный квартал, юноша? Молча, не проронив и слова, показываю ей кристализированный в ледяной яшме лепесток алого пиона с золотой гравировкой почетного гостя. Увидев лепесток, дама покачнулась и чуть устояла на ногах. Лишь помолилась всем ей известным богам, что не приказала громилам неподалеку вышвырнуть меня взашей. Натянув самую приветливую улыбку, спрятав бледное от страха лицо за расписным шелком утивы. - Проходите, гость-доно! По мановению ее руки двери передо мной раскрылись, ударяя в нос, как кувалдой по разуму, разнообразием цветочных запахов. Определенной деве удовольствия был присвоен цветок, запах которого она несла на своем теле: коже, волосах, губах. У каждой, как положено элитному дому, была своя комната и служанка, провожающая гостя в покои. Служанки, как и девы, несли тот же самый запах, завлекающий посетителя. - Шелковая Хризантема… - предлагала одна из служанок, протягивая мне руку запястьем вверх, чтобы я мог почувствовать цветочное благовоние. - Снежная Гортензия… - Бледно-розовая Вишня… - губ моих тронула улыбка, а воспоминание об одной леди, которую я не видел очень давно, как и не слышал о ней ничего конкретного, промелькнула в разуме. Протянутую руку служанки я принял и под раздосадованный «ах» остальных младших дам. И под грустные взгляды и приглашающие жесты, не обращая на этого никакого внимания, следовал за ней. Витиеватыми коридорами, полумрачными, тихими, скрипящими только от наших неспешных шагов, мы шли к даме, с которой я не общался с тех самых пор, как Натани спасла меня на том треклятом поле боя, выжженным пламенем Нобуюки. К птице я заходил лишь раз, в последнюю ночь в городе Стэх, перед тем, как пойти путем лекаря. - Приветствую милорда Бледно-розовых Лепестков! ... ока-сан* - дева удовольствий отошедшая от дел утива* - круглый шелковый веер, расписанный цветочными композициями