Кадуцей

4 октября 1921 год

      Вчерашний день был на удивление не продуктивным. Ничего существенного, кроме сеанса с Мелиссой, Эдмунд не сделал. Возможно, дело было в том, что это был понедельник и старая привычка отдыхать в этот день взяла верх. Поэтому во вторник он пришёл пораньше, чтобы сделать больше. Открыв свою записную книжку, он намеренно пролистал записи по Имельде и Мелиссе. На глаза снова попалась фамилия Йорр. Он не проводил больше с ним сеансов после первого, который удачным считать было нельзя. Артур не открылся ему, говорил общими фразами, да и вообще больше пытался шутить, чем реально поделиться тем, что у него на душе.       В голове промелькнула ужасно жестокая мысль: что будет, если вызвать приступ паранойи у Артура? Как именно он будет себя вести? Но Эдмунд постарался откинуть эту мысль. Научный интерес не должен брать верх над желанием помочь пациентам.       В какой-то степени, Эдмунду было стыдно перед этим пациентом, как и перед большинством. Он слишком сосредоточился на Имельды и Мелиссы. Имельда была связана с Долорес - как бы Эдмунд не хотел этого отрицать, но причина, почему он так плотно занялся вначале миссис Руз была именно в этом. А Мелисса… Она была таинственно притягательно, окутана какой-то странной аурой чего-то темного. На секунду выглянувшее из-за туч солнце окрасило кабинет в золотистые оттенки. Он даже перестал казаться мрачным и таким уж тесным. Свет отражался от стекла, защищающего фотографию Долорес. Солнечный зайчик упал на сероватую стену. Эдмунд улыбнулся.       Постаравшись оттолкнуть от себя образ густых волос Долорес в свете восхода, доктор Бэннет сосредоточился на записях.       И так, ему необходимо было помочь отпустить Артуру ситуацию с мертвым сослуживцем. Если это корень проблемы, то это должно помочь. По крайней мере, Эдмунд так предполагал. делу не помогало единственное откровение Артура - будто быон видел погибшего товарища уже здесь, в клинике.       — Доктор Бэннет?       Эдмунд судорожно начал напрягать память. Это был один из докторов, но его фамилия напрочь исчезла из головы.       — Да?       — Не имел честь быть вам представлен. Доктор Дерек Сноу. Я хотел задать вам пару вопросов.       — Да, я вас слушаю.       Доктор Сноу сдержанно кивнул и сел напротив Эдмунда.       — Курите? — Эдмунд покачал головой. — Тогда простите, но я закурю. Понимаете, в отличие от других ваших старших коллег, я понимаю неэффективность старых методов. В связи с этим я и пришел к вам. Вы единственный в Кэйн Хилле, кто достаточно разбирается в психоанализе, чтобы чему-то научить… старую гвардию в моём лице. Эдмунд удивленно вскинул брови. Конечно, никто не осуждал его методов, но в основном старые врачи редко поддерживали новые методы. И он никогда не слышал о том, чтобы кто-то из “старой гвардии” просил объяснить психоанализ. И сказать, что это удивило, это ничего не сказать.       — Я понимаю, что просьба неожиданная. Но дело в том, что… Я долгое время относился к душевнобольным как к обреченным заключенным. Сейчас вам дали достаточно легких пациентов, но я работал и с растлителями, и с убийцами. Сложно хотеть помочь человеку, который губил чужие жизни. Но совсем недавно моя младшая сестра попала в лечебницу - не в нашу. Я даже толком не помню её диагноз. Но… Она покончила с собой спустя месяц. Это обычное дело для лечебниц - не досмотрели, упустили. Мало ли что умер заключенный. Я сам много раз сообщал родным о смерти их родственников, а тут оказался на их месте.       — И теперь вы пересмотрели свои взгляды и готовы помогать? — аккуратно уточнил Эдмунд. Доктор Сноу кивнул. — Должен вас предупредить, я не педагог. Более того, у меня не так много реального опыта.       — Я это понимаю.       — В таком случае, — Эдмунд встал и протянул руку для рукопожатия. — Я готов вам помочь.       Доктор Сноу улыбнулся и пожал руку. В его глазах заискрились слёзы, но он быстро справился с нахлынувшими чувствами.       — Спасибо. Огромное спасибо.       — Пока ещё не за что. Давайте для начала я напишу вам список литературы, которую и сам изучал.       Они проговорили около часа. Эдмунд вырвал лист из записной книжки и набросал небольшой список книг. Потом Дерек - перешли на “ты” и на имена они как-то очень естественно и быстро - начал засыпать его вопросами, в основном они были связаны с диагностикой той или иной болезни. Эдмунд старался отвечать как можно подробнее, но периодически ловил себя на том, что не может четко сформулировать то, как он понимает диагноз. Его это даже напугало сначала, но сам Дерек предположил, что для Эдмунда это что-то настолько же очевидное, как для зрячего цвет неба. А вот попробуй слепому объяснить “что такое голубое”.       Почти по-детски наивная мысль вызывала трепет. Всё же, человеку нужен человек - даже не любовница, не супруга, а просто друг.       Идя на обед чуть ли не вприпрыжку из-за хорошего настроения, доктор Бэннет всё думал, как лучше подать информацию для своего “ученика”. Готовясь к экзаменам, он часто объяснял простыми словами какие-то вещи Долорес, чтобы самому понять свои пробелы. Она говорила, что, если бы не психоанализ, из него вышел бы отличный учитель. Эта мысль тогда только смешила. а теперь радовала: если у него и правда есть хотя бы крохотный талант к объяснению, то он сможет научить других врачей его методам.       Спускаясь по главной лестнице, Эдмунд увидел незнакомого мужчину. Он был высок, но достаточно сильно ссутулил плечи, будто бы что-то давила на его спину. Густая шевелюра была настолько темной, что это было почти неестественно - видимо, он закрашивал седену. Орлиный нос очень подчеркивал мужественные черты - Эдмунд легко мог представить незнакомца как греческую статую Гермеса. Доктору Бэннету даже как-то стало неловко за свои миловидные, почти женственные черты лица.       Одет незнакомец был дорого. Даже при отсутствие яркого света были видны золотые запонки на рукавах.       — Здравствуйте, — подходя к мужчине, сказал Эдмунд. — Могу чем-то помочь?       — Здравствуйте, — незнакомец сдержанно кивнул, цепким взглядом окинув доктора. — Я Билл Арчер. Доктор Фергисон предупрежден - я к своей жене.

5 октября 1921 год

      Эдмунд был потерян. Даже не потрясен, а именно что потерян. Вчера, встретив мистера Арчера, которого считал мертвым, плодом больной фантазии Мелиссы, Эдмунд настолько оцепенел, что не смог ничего сказать. Ситуацию спасла Аврора, которая тоже шла в сторону залы на обед. Она, по привычке повертев головой, чтобы оценить ситуацию, мягко улыбнулась мистеру Арчеру и попросила проследовать за ней. Она махнула рукой Эдмунду, чтобы тот шел в залу. Это вывело его из оцепенения.       Кусок в горло не лез. Эдмунд тупо смотрел в свою тарелку, пока мысли в голове плясали. Муж Мелисса жив. Жив. Он не только в голове больной.       Кто-то мягко коснулся его плеча. Эдмунд вздрогнул.       — Доктор Бэннет, — мягко сказала Аврора и улыбнулась. — Еда остынет. Она села напротив. Пряча взгляд в тарелке, Аврора пыталась сосредоточиться на еде.       — Аврора, — голос чуть охрип, поэтому Эдмунд откашлялся. — Кто это был? Медсестра на секунду подняла взгляд, но почти тут же опустила его вновь.       — Мистер Арчер.       — Доктор Фергисон сказал, что Мелисса Арчер вдова. И из-за этого тронулась умом.       Аврора пожала плечами, но ничего не сказала. Только перед самым уходом она пробубнила едва слышно "здесь мертвецы живее живых".       Как назло в голове замелькали слова Мелиссы. Это было единственным объяснением, почему доктор Фергисон соврал - мистер Арчер заплатил клинике, чтобы его жену закрыли тут. А это значит, что Мелисса и правда нормальная. Вчера сразу после обеда Эдмунд ушел домой. Он был слишком зол и растерян, мог нагрубить кому-то. А лишние проблемы из-за ссор были не нужны.       Сидя дома за завтраком и ковыряя ложкой кашу, Эдмунд всё пытался понять, что ему делать.       — Господин, вам пришло письмо, — экономка - полная старушка, всё никак не могла отучиться называть Эдмунда “господином”.       — Благодарю, Майя.       Эдмунд взял письмо на плотной дорогой бумаге. Вскрыв конверт, доктор Бэннет принялся читать.

Уважаемый доктор Бэннет,

      Благодарю вас за визит и беспокойство о нашей семье.       Подумав над вашим предложением, я приняла решение, что мы примем вашу помощь. Прошу сохранить в тайне наше общение - даже от мистера Силлоу, моего мужа.       Отнеситесь с пониманием к моей просьбе. Буду ждать от вас письмо перед вашим визитом.       С наилучшими пожеланиями,       Миссис Аманда Силлоу.       Эдмунд сложил письмо и потёр переносицу. Сейчас его мысли были далеко от проблем семьи Силлоу. Он даже пока не испытывал стыда за это, слишком сильно его впечатлила ситуация с мистером Арчером. Стоило как можно скорее поговорить с доктором Фергисоном, чтобы не мучать себя.       Эдмунд надел пальто - последнее время резко похолодело, неприятный ветер то и дело пробирался под одежду. Всю дорогу до лечебницы Эдмунд пытался найти какое-то иное оправдание лжи коллеги, но не мог.       Доктор Бэннет даже не заметил, как достаточно долгая дорога закончилась. Как бы он не старался растянуть время, оно насмешливо бежало вперед. Каждая ступенька наверх, всё ближе к кабинету доктора Фергисона, давалась с огромными усилиями. Подходя к тяжелой широкой двери, Эдмунд даже понадеялся, что Дункан в отъезде. Но нет, на стук ответил его голос.       — Доброго утра, Эдмунд, — доктор Фергисон добродушно улыбнулся, снимая с кончика носа очки. — Какие-то вопросы?       К удивлению Эдмунда, на столе у Дункана стояла маленькая хрустальная ваза с простенькими белыми цветочками. От них чуть сладковато пахло, ощутимо только если принюхаться. Но Эдмунд постарался не обращать на это внимания.       — Доброго. Да. Снова по поводу Мелиссы Арчер, — под недовольное ухание, Эдмунд продолжил. — Вчера я видел её мужа.       Эдмунд очень внимательно следил за реакцией Дункана, стараясь уловить каждое движение. Эдмунд видел, как у доктора Фергисона напряглась челюсть, как забегали глаза. Он испугался.       — Что ж, этот разговор был неизбежен…       — Зачем вы мне соврали?       После тихого бормотания под нос, Дункан всё же сказал:       — Присядь, мой мальчик. Разговор может затянуться.       Эдмунд хотел продолжить упрямо стоять, но рассудок тихо прошептал ему, что это глупо и неуместно. Кому он что докажет, если останется стоять? Только устанет, да будет выглядеть идиотом. Так что, поколебавшись несколько секунд, он всё же сел на стул напротив доктора Фергисона.       Стул неприятно скрипнул, будто разрежая наколовшуюся атмосферу. Кажется, будто доктор Фергисон боялся в данный момент Эдмунда. Его зрачки расширились, как у загнанного в угол лиса       — Доктор Бэннет, я… — он откашлялся. — Я и правда грешен. В том году нам привез свою жену мистер Арчер, заплатил достаточно, чтобы мы взяли её без лишних вопросов. Но! — Дункан протянул вперед две руки, будто останавливая Эдмунда, который уже был готов проклясть за такое коллегу. — Он это сделал вовсе не по тем причинам, по которым вы думаете!       Доктор Фергисон начал судорожно рыться в ящике своего стола, всё также рвано двигаясь. Теперь Эдмунд понял причину страха: стоит хоть кому-то за пределами клиники узнать о взятке, ему не сохранить свое место. Слишком много было в последнее время историй про мужей, которые таким образом избавлялись от жен - закрывали их в лечебницах.       — Мистер Арчер нашел свою жену в лесу, всю в крови и растерялся… Он не понимал, что произошло, а миссис Арчер только и делала, что твердила о победе над злым духом. Всё встало на свои места только когда к вечеру нашли труп младенца в лесу. Охотник… его собаки принесли ему тело. Мистер Арчер не хотел огласки и суда, поэтому заплатил мне, чтобы я оформил его жену без лишнего шума - якобы она потеряла ребенка и восстанавливается.       — С чего мне вам верить? — процедил Эдмунд. — Вы соврали мне раз, пытались отговорить от сеансов с Мелиссой, а это, — он потряс бумагами. — Просто писульки. Ещё неясно, какое из них вы написали первым.       — Доктор Бэннет, — растерянно начал Дункан. — Поймите, я искренне хотел как лучше, да и вы…       — Довольно, — Эдмунд встал. — Я не собираюсь идти сейчас к журналистам лишь по двум причинам: я бесконечно вас уважал и я сам хочу разобраться с Мелиссой. Кажется, тронулась она умом из-за отсутствия общения. Вы свели несчастную с ума!       Доктор Фергисон встал, нависнув над столом.       — Следите за своим языком, юноша! — громко сказал он. — Делайте, что хотите, но учтите: эта женщина опасна и окажется на свободе только после моей подписи! А её я поставлю только когда умру!       Эдмунд смерил Дункана равнодушным взглядом.       — Поверьте. Я пытался найти вам миллион оправданий, пока шел сюда. И, повторюсь, сейчас единственная ваша надежда - оправдать моё уважение. Доверие вы потеряли!       После этих слов, Эдмунд развернулся и, не прощаясь, вышел из кабинета.       Внутри клокотала ярость. Она ослепляла. Эдмунд и сам не заметил, как сильно сжал в кулаке две бумаги, которые ему дал доктор Фергисон. Сердце отчаянно хотело поверить Дункану, пока мозг кричал, что это ложь. Поэтому Эдмунду ничего не оставалось, кроме как разобраться в том, где правда.

6 октября 1921 год

      Утром за завтраком в Кэйн Хилле Эдмунд узнал, что доктор Фергисон уехал на очередную конференцию. Авроры не было, но доктор Сноу сел рядом и тихо спрашивал про психоанализ. Он явно смущался, постоянно извинялся за то, что отвлекает от еды. Эдмунд всё старался его убедить, что всё хорошо - всё равно аппетита не было.       Эдмунд прекрасно понимал, что это из-за вчерашнего: слишком много эмоций нахлынуло в один момент, вытесняя даже базовые потребности. Даже сейчас одна мысль о том, что все, кроме него, были в курсе истории Мелиссы, заставляла кровь закипать от чувства несправедливости. Он посмотрел на Дилана, который в этот момент отвлекся на еду, и задумался: а что, если его новый товарищ тоже всё знал? И был подослан доктором Фергисоном, чтобы отвлекать или узнавать детали лечения?       Доктор Бэннет тут же отвернулся и уставился в тарелку. Так и до паранойи недалеко, а это совсем не то, что ему сейчас нужно.       После завтрака Эдмунд пошел в свой кабинет. Надо было привести мысли и эмоции в порядок. На столе лежала бумага, Эдмунд нахмурился и взял её в руки. На ней размашистым крупным почерком было письмо от Дункана.

Эдмунд,

      Понимаю твою недоумение и злость, но, прошу, прислушайся к моим словам. Эта женщина опасна - и я даю тебе шанс самому в этом убедиться.       С уважением,       доктор Дункан Фергисон.       Эдмунд вздохнул, запуская пятерню в волосы и ероша их. Это всегда успокаивало, хоть и незначительно. Он не понимал - верить или нет. И кому. И во что..? Он пришел в лечебницу не для того, чтобы ловить за руку нечестных коллег. Но совесть не позволяла просто поверить на слово после вранья. Ему надо разобраться.       Спокойствия не добавляло странное ощущение, что кто-то смотрит на него в кабинете. Доктор Бэннет даже выглянул в окно - но пациентов даже не вывели сегодня на прогулку из-за ужасной погоды.       Эдмунд недолго сидел в кабинете - быстро понял, что это дохлый номер и так он не успокоится. Поэтому очень быстро направился в палату к Мелиссе.       На этот раз он застал пациентку что-то пишущей в блокноте. Она, совсем не как истинная леди, полулежала на кровати и, покусывая нижнюю губу, писала.       — Доброе утро, — Эдмунд постарался улыбнуться, но вышло как-то криво и виновато. Он не верил ей, а теперь даже смотреть в льдистые глаза было стыдно.       — Утро, — отозвалась Мелисса, не отвлекаясь от записей.       — Продолжим наш диалог?       Миссис Арчер подняла взгляд на Эдмунда и чуть склонила голову на бок. Бледных губ коснулась улыбка, от которой, почему-то, скрутило живот от нехорошего предчувствия.       — Продолжим, — она отложила блокнот и села ровно, подтянув под себя ноги. — На этот раз первый вопрос за вами.       Эдмунд поставил уже хорошо знакомый стул поближе к кровати и сел. Мелисса молча за ним наблюдала - будто кошка за прыгающим лягушонком.       — Расскажите, зачем к вам приходил ваш муж?       — Даже не знаю, — Мелисса хихикнула. — Поглумиться над птичкой в клетке?       — Я серьезно.       Мелисса повела плечом, вздохнула, отворачиваясь. Она явно и сама много думала об этом.       — Он иногда приходит. Спрашивает, всё ли у меня хорошо. Поначалу я очень на это злилась, даже бросалась на него. Как он смел приходить, когда я по его милости тут закрыта? Но сейчас… Не знаю, теперь мне всё равно.       — Так а зачем..?       — Зачем это ему? — перебила Мелисса и пожала плечами. — Ну же, доктор, кто из нас работает с человеческой душой? Никому не хочется быть злодеем в своих глазах. Такими визитами он успокаивает свою совесть.       Эдмунд нахмурился, но спорить не стал. В конце концов, зерно истины в этих словах было. Никто не считает себя плохим человек, даже самый отъявленный негодяй будет искать для себя оправдания. Однако, негодяю не обязательно оправдывать себя поступками, по опыту Эдмунда, таким людям достаточно собственной убежденности в своей праведности. А вот поступки… С ними всегда было сложнее. Попробуй разбери - человек искренне о чем-то сожалеет или просто хочет чем-то помочь?       — Мой черед, — Мелисса хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание. — Вы поддерживаете общение со своей семьей?       — Общение… —  Эдмунд невесело улыбнулся. — Громко сказано. Отправляю в отчий дом открытки с поздравлениями. Иногда получаю письма, полные слов о том, как я разочаровал отца. Пару раз встречал старшего брата в городе, он приезжал по каким-то своим делам, но он полностью поддерживает родителей в отношение меня.       Девушка фыркнула.       — И правильно. Не стоит общаться с такой семьей.       — Простите?       — Вы врач в крупной столичной клинике. Работаете по новейшим методам. А ваши родные зациклились на том, что это плохо или недостойно, я права?       — Отчасти.       Мелисса развела руками, будто это и был ответ на вопрос, почему стоит обрывать связь с семьей. Эдмунд этого не понимал. Пока была жива Долорес, его не сильно беспокоило отсутствие общения с семьей. Но, чем дольше он жил один, тем больше задумывался о том, что ему не хватает его братьев, родителей. Даже строгого отца, способного в гневе убить человека.       — Теперь мой вопрос, — Эдмунд улыбнулся. — В прошлый раз вы говорили о тьме внутри у каждого человека…       Доктор Бэннет замолчал. Мелисса начала активно качать головой. Вообще, Эдмунд заметил за ней несвойственную для аристократки активную жестикуляцию. Но если раньше он это списывал на женскую истерию, то теперь думал, что это из-за отсутствия общения.       — Я сказала не так. Я сказала, что это единственное, в чем вы правы, — видя немой вопрос в глазах Эдмунда, Мелисса продолжила. — Признаю честно, меня растили как набожную дочь своих родителей. Я ходила в церковь каждое воскресенье. Но однажды поняла, Бог покинул наш мир. Оставил после себя толпы нечистых духов и ушел в небытие. И однажды я столкнулась с воплощением самого Антихриста.       Глаза девушки нездорово заблестели, расширились, будто от страха. Она начала сжимать кулаком простынь.       — Я понимаю, что прозвучу для вас как очередная душевнобольная, но поверьте, это не так. Я столкнулась лицом к лицу с самим злом.       — В вашем муже..? — мягко уточнил Эдмунд, хотя у самого ком стоял в горле от тошноты. Он совсем не мог понять - говорит эта женщина метафорами или буквально верит в свои слова.       — В том, что он породил, — горько усмехнулась Мелисса.       “..твердила о победе над злым духом…”, “..нашли труп младенца…”. Как назло, именно сейчас слова доктора Фергисона пронеслись в голове.       Эдмунд сглотнул ком и постарался сказать как можно более ровным тоном:       — Вы убили своего ребенка?       Эдмунд и сам не понял, откуда столько прыти в столь хрупком теле, но Мелисса резко вскочила на ноги.       — Я бы никогда, слышите? Никогда не убила своего малыша! Я ждала, я хотела сына! Но… Но… — губы девушки задрожали, и она, словно марионетка, которой обрезали нити, сползла вдоль стены на пол. — Вы не видели того, что видела я.       Сердце колотилось в висках, отзываясь эхом по всему телу.       — Вы соврали мне, — потрясенно прошептал Эдмунд. Надо было это понимать, все пациенты врут. Все! Каждый врёт о своём состояние, о своём прошлом - обо всём, лишь бы убедить в своей нормальности.       Мелисса покачала головой, со слезами глядя на Эдмунда.       — Мой малыш погиб сразу после рождения. Он не дышал, не плакал. А потом в его тело кто-то вселился.       Эдмунд встал, отряхнув пиджак от невидимых соринок. Голова шла кругом. Неужели всё-таки слова Дункана были правдой? Ненормальной, похожей на ложь, но правдой?       — Пожалуйста, — прошептала едва слышно Мелисса. — Поверьте мне. Я… найдите мисс Анитту Борр. Она… она подтвердит мои слова. Прошу вас.       Эдмунд ушел, даже ничего не сказав на это. За спиной громко хлопнула дверь.       Уже в своём кабинете он понял, что сидит и смотрит в одну точку, пытаясь сдержать рвущуюся наружу истерику.       Она больна. Притворяется здоровой. Она…       Не было ни одной причины верить в горячечный бред, который она наговорила. Но Эдмунд понял: он верит. Вопреки здравому смыслу - верит. Как поверила бы Долорес.       Эдмунд достал из внутреннего кармана пиджака портсигар и достал сигариллу. Прикурив прямо от свечи, доктор Бэннет глубоко затянулось. Наружу почти тут же начал рваться кашель с непривычки, но Эдмунд сдержал его, чувствуя, как от дыма внутри начала немного кружится голова. Паника тут же отступила.       Он разберется.